Саша Анжело
Я люблю её
– А он что, не ваш муж?
Я подумал, что сейчас мне расскажут, что они шпионы под прикрытием и, на самом деле, она совершенно свободна, но…
– Нет-нет. Самый что настоящий. Это случилось ровно шесть лет назад. Мы приехали сюда группой на чемпионат. Мои подружки повели меня в одно место, как они сказали, посмеяться. У меня на родине такого не бывает.
– Чего такого?
Мне было уже интересно.
– Таких заведений.
– Каких заведений?
– Место, где поют мужчины, переодетые в женские платьях.
Ответила она так, словно я мог бы, потом произнести: «Подумаешь! Нам действительно привычно ходить в такие места по выходным».
– Когда я впервые его увидела, он исполнял песню на сцене, а я сидела за столиком в четвертом ряду и чувствовала себя так, словно я опьянела. Я почти не пью, но совершенно ясно, я испытывала волшебный дурман. Я улыбалась и не могла успокоиться. Но он не смешил, он дарил радость… А когда его взгляд случайно попал на меня, совершенно случайно и на несколько секунд, я поползла под стол. Такая безудержная энергия и целиком направлена на меня!
– Чем же всё кончилось? – не терпелось мне узнать. Признаться, я ели сдерживался, чтобы не рассмеяться: чем ещё кроме, как концом эта смешная история могла закончиться?
– А кончилось всё тем, что я стала приходить туда каждую пятницу. Это было главным событием моей недели, самым счастливым. Место, где я была сама собой, а для всех остальных – зрителем наблюдающем за происходящим со стороны. К тому времени, уже было решено, что я эмигрирую в Италию. Мне предложили здесь контракт, я нашла жилье… Однажды, тот самый артист заставил меня почувствовать сопричастной к происходящему: он стал смотреть мне в глаза с каждым разом всё дольше. Представляешь, в мои глаза! На меня! И это несмотря на грандиозные успехи у всей остальной публики. Зрители аплодировали, кричали, подпевали, а я почти не двигалась и молча наслаждалась. Я садилась всегда в одно и тоже место, публика менялась, и никто не мог распознать, куда именно смотрит исполнитель. Если кто и оглядывался, все смотрели на какого-нибудь мужика, но не на меня.
Я был уверен, что на неё смотрели. Если там среди зрителей были, конечно, настоящие, мужчины.
– А потом я перестала ходить туда.
И правильно сделала!
– Пропустила где-то два три пятницы, – продолжила она, – Это была целая вечность. В те дни я чувствовала себя, мягко говоря, паршиво. То, что должно было пройди за пару дней, не отпускало меня ни на минуту. Я твердила себе глупость, заученный с детства стереотип: помни, счастье женщины заключается в том, что её защищают и заботятся о ней, а не в том, что от неё бегают. Я была уверена, что если я приду туда ещё раз, он решит, что я его добиваюсь, бегаю за ним. Тогда я решила задушить все эти чувства. Пускай, сказала я себе, у меня останутся приятные, ничем не испорченные воспоминания: внимательный, уверенный… и нежный взгляд в мою сторону…
Зачеем? С женщиной должен быть рядом мужественный мужик, сильный, мощный, грубый… вон как на постерах на стене! А не это… Ну, на худой конец, и муж её сойдет… Я подумал, что на этом все закончилось. Хотя неприятный осадок после этого разговора у меня остался, я был рад, что он сошел на нет… И тут она снова газанула!
– В один из четвергов я заскочила в кабаре, просто узнать всё ли на месте, не более. На охране, при входе у меня спросили мое имя. Я представилась как Елена. Соврала, мало ли, что. Меня впустили, я видела, как репетируют другие артисты, посмотрела самое начало концерта, а потом ушла. Меня это не интересовало, ведь, его не было и не должно было быть в тот день. Но сцена, на которой я привыкла видеть его, не выходила из моей головы. И тогда я подумала… Я хорошенько подумала и решила, что готова провести с ним ещё один день. Живем один раз! И пускай он просто улыбнется и посмотрит на меня. Пускай только день, но он останется в моей памяти, не как случайность. Счастье будет даже в том, что он будет существовать где-то в это же время, в этом же городе, а я буду просто счастлива только одному этому. Уже в следующую пятницу я вернулась… Но каково было мое удивление: именно в тот день он не выступал. Поборов свое волнение я спросила бармена: почему? И ответ его растопил мое сердце: теперь он выступает по четвергам. Понимаешь, я подумала, что это из-за меня… Что ему передали, что видели меня в четверг, ну и вот… он все перенес.
Какая же ты наивная, милая моя Аделина. Ну, зачем этому чудику такое делать?
– Как бы то ни было, я дождалась следующей среды…
– Почему среды?
Я в конец запутался, но спросил не столько из любопытства, а просто чтобы проявить хоть какой-то интерес.
– Решила, что он мог репетировать накануне. И не ошиблась. Представляешь? Они были закрыты, то есть войти было можно, но на сцене к представлению шла подготовка. В тот день я впервые увидела его без сценического костюма. Каждое выступление он менял образы, я всегда его узнавала, а тут… я даже смутилась. Передо мной стоял молодой мужчина, не такой высокий, как я представляла, и кажется, застенчивый. Я не поняла, где он настоящий. Такая бешеная страсть на сцене, и почти невинная скованность в движениях вне неё. Забегая вперед, скажу, он был всегда разный и всегда – в этой разности и была его подлинность. Для такой ветреной в выборе интересов девушки, как я, он подходил идеально, я бы с ним никогда не скучала… Охранник сказал ему обо мне, и он сразу пошел ко мне навстречу. «Привет, Елена!», – произнес он, и тут я пожалела, что неделю назад представилась не своим именем: так сладко оно прозвучало бы. Мы вышли на улицу и разговорились о музыке. Он сделал мне комплимент, затем ещё один и ещё… Это ещё ничего не значило… Но я не смогла отказаться от его предложения встретиться на площади в выходной, сходить выпить чашечку бичерина. И вот, в пятницу, когда я приблизилась к нему на достаточно близкое расстояние, и поняла, что настал момент поприветствовать друг друга, мне, вдруг, стало не по себе. Он, скорее всего, чмокнул бы меня в щечки, как он делает это всем знакомым, но я не позволила поставить себя в один ряд с другими. Я обняла его. Он, как мне показалось, смутился от неожиданности. Я понадеялась, что от неожиданности, а не от отвращения. И тут он тихо прошептал: можно? Я кивнула, и он нежно поцеловал меня в губы, развеяв все мои сомнения.
Как? Как могла такая женщина дотронуться до…
– И вам… вам понравился он… его занятие? Вы совершенно никак не были против?
– Нет. Я в нём не ошиблась. О, это такая редкость! Ещё не узнав его поближе, я поняла, что мы с ним очень похожи в наших мироощущениях. Он говорил и делал, реагировал и мыслил так, как я бы могла на его месте. Порой мне казалось, что он изучил меня досконально и теперь повторяет за мной… Тогда ты и любишь, когда видишь в человеке не только объект влюбленности, но и личность, которую приемлешь в любом обличии.
Ну, не знаю, готов ли я отказаться оттого, что я вижу…
– Ещё, раньше я и не догадывалась, что настоящей любви нужно время. Как нужно время для того, чтобы узнать человека. Эх… Да. Меня немножко… Меня раздражало его некоторые замашки, например, когда он целовал в щечки женщин-коллег, так словно они его подружки. Там, откуда я приехала, целуют только родственников и любимых. Мне раздражало, когда он смотрелся в зеркало, поправлял прическу. А еще, когда у меня возникало ощущение, что он считает, что я должна больше следить за собой – все это потому, что он ухаживает за своим внешним видом больше, чем любая другая… я хотела сказать любая девушка. Но прошло время, и я поняла, что я ему нравлюсь такая, какая есть. И знаешь, что я тебе скажу… Он куда более привлекателен для меня, в женских платьях. Первое что я заметила: его крепкие плечи под тонкими полупрозрачными рукавами блузки. Второе тембр голоса. У него потрясающий талант… Но талант – это не главное. Главное, искренность во всем, что он делает. А этого сложно добиться, так как мы постоянно оглядываемся в надежде получить одобрение.
Я, вдруг, вспомнил про её мужа. Должен ли был я спросить: а как же он? Но, подумав хорошенько, я решил, что, возможно, её суровый муж достоин такой жизни; что Аделине, в конце концов, просто хотелось чего-то пресного… нормального… противоположного этому чудику в платье, вот она за своего супруга и выскочила.
– А однажды, – продолжила Аделина, – У нас был… карнавал и я тоже позволила себе нарядиться. Я оделась, как джентльмен XIX века. Знаешь, такой с закрученными усами? А я была очень симпатичным. Где-то у меня были… А вот, минуточку.
Она показала мне фотографию. Я думал, что увижу на фото и её артиста, но вероятнее всего в момент, когда был сделан этот снимок, он был за фотографа. Сжав зубы, соглашусь, что за неплохого фотографа: Аделина, не смотря на прикид, не потеряла своего шарма, более того, на снимке запечатлелось именно то, что мне в ней больше всего привлекало: блеск в роскошных глазах. Значит, и он заметил. Может, этот ненормальный тип в неё действительно втрескался? В этом, я с ним солидарен.
