Саня Шлемов
Шествие тех, кому нечего ждать…
– Хех, – хохотнул Валера, – Мне просто интересно, что самое худшее, что тебе когда – либо приходилось съесть?
На этот раз, Малахит уже приостановился, в попытках вспомнить былое. Замерев на секунды три, Зелёный ответил:
– Помню, я сожрал несколько бутонов от цветов.
– В смысле? – удивился студент, – что за цветы?
– Да что было, вроде ромашки.
Валера непонимающим взглядом сверлил Малахита. Судя по всему, он это почуял, и, бросив усталый взгляд на студента, произнес :
– В жизни всякое бывает, задолбал.
Валера не стал спорить, и просто доел суп.
Сброд решил переночевать прям тут, на поляне. Они вытащили из <<уазика>> шестеро спальных мешков, и разложили их вокруг костра, что – бы всем было тепло.
Валера заметил, что он начал подозрительно быстро отходить от странных происшествий, которые, время от времени, происходят. Студент даже начал понемногу привыкать к ним. Конечно, нельзя сказать что ему это нравилось, так как прошлый комфортный мир забыть сложно, но теперь он хоть не мучается. Так вот.
Солнце начало закатываться за высокие деревья, близилась ночь. Степной лежал на своем спальнике, и просто смотрел в небо. Он раздумывал о том месте, куда они направляются. Будет ли там дом? Откроют ли ему дверь, даже ещё не постучавшись? А вдруг, а вдруг дома нет нигде. Вдруг, дом – абстрактное понятие, которое существует лишь у нас в головах. Вдруг, дом – это просто место, где человек спит, ест, испражняется, отдыхает и уединяется со своей женой или мужем. Вдруг, того дома который Степной так сильно хочет найти, просто не существует?
Нет… такого не может быть. Дом есть, нужно лишь хорошенько поискать.
– Эй Степной, – оторвал его от размышлений Шмель, – я тут на гитарке хочу сыграть, все не против, как насчёт тебя?
– Ну раз все за, друх, тогда и я тоже.
– Отлично, – произнес Шмель, и пошёл в машину доставать гитару.
Достав инструмент, он начал перебирать струны, вспоминая аккорды.
– Я хочу чтобы видела природа, – тихо напевал себе под нос Шмель, – я хочу чтобы видела страна…
– Не, давай не это, – перебил его Дальнобойщик.
– А какую сыграть тогда?
– Сынок, – вклинился Сухарь, – <<Машину времени>> знаешь? Группа такая.
– Дай угадаю, <<поворот>>?
– Да, да, да, сыграй – ка это.
– Только мне понадобиться время, чтобы вспомнить как это делается.
Шмеля никто не торопил. Он медленно и аккуратно перебирал струны. Сначала, нужно было вспомнить аккорды, текст, и так далее. В игре на гитаре, Шмель был перфекционистом, и не стал бы играть песню, полностью её не прогнав. Это подготовка затянулась ещё минут на двадцать, солнце уже окончательно укатилось прочь, и круглая, но ни черта не светящая луна, заняла её место. Единственный источник света которым располагали пацаны – был костёр. В последний раз прогнав эту песню у себя в голове, Шмель заявил :
– Всё пацаны, можно играть!
Но стоило ему только ударить по струнам гитары, как послышался треск веток, и чьи – то шаги со стороны леса. Все насторожились. Мгновенно стало не до гитары. Тем временем, шаги все приближались и приближались. Дальнобойщик развернулся лицом к лесу, и осторожно приподнялся на одно колено. Шмель со Степным сделали тоже самое. Сухарь взял из костра одну горящую ветку, и держал её так, как держат бейсбольную биту. Сброд был в полной боевой готовности. Один лишь Малахит, будто бы зная кто там идет, продолжал сидеть возле костра, не подавая признаков опасения.
Лесной гость всё ещё шёл. И, когда он приблизился настолько, что уже было слышно его дыхание, он медленно вышел из – за деревьев, и показал себя. Это не было какое – то исчадие ада, и на тварь, с которыми сброд встречался раньше, он был совершенно не похож. Гость выглядел как совершенно обычный человек, в кожаной куртке, серыми брюками, и волосами до плеч. Мрак скрывал его лицо, а свет от костра позволял лишь разглядеть очертания. Постояв так несколько мгновений, гость подошёл ещё ближе, и уселся возле огня. Пламя озарило его лицо. Гостем оказался молодой голубоглазый парень, с черными волосами. Увидев рассмотрев гостя поближе, индивиды, как будто, узнали его, и вышли из боевого положения. Валера немог понять, что за тип к ним пришёл? Что он здесь забыл? И самое главное, почему пацаны его так спокойно приняли?
Вопросов много, ответов – ни черта. Впрочем, ничего нового. Гость немного посидел без дела, а затем, жестом попросил гитару у Шмеля. Тот её сразу же отдал, и приготовился слушать.
Гость же, приспосабливался к гитаре недолго, буквально минуту. Гость напоминал современного барда, уличного музыканта. Разобравшись что к чему, он начал играть. Мелодия была очень быстрой, и звонкой. Эта мелодия чем – то походила на движение поезда. Вы спросите автора – << Ну и чем же она похожа!? Ёп твою.>>. Скажу сразу, он не сможет ответить.
Закончив играть вступление, бард начал петь:
2<<Нет времени, чтобы себя обмануть,
И нет ничего, чтобы просто уснуть,
И нет никого, кто способен нажать на курок.
Моя голова – перекресток железных дорог.
Здесь целое небо, но нечем дышать.
Здесь тесно, но я не пытаюсь бежать.
Я прочно запутался в сетке ошибочных строк.
Моя голова – перекресток железных дорог>>
На этих словах, гость перестал играть, и, вскинув голову, начал сверлить взглядом Малахита.
Секунд десять он неотрывно смотрел на него, будто хотел что – то сказать, потом, гость продолжил песню:
<<Нарушены правила в нашей игре.
И я повис на телефонном шнуре.
Смотрите, сегодня петля на плечах палача.
Скажи мне – прощай, помолись и скорее кончай.
Минута считалась за несколько лет,
Но ты мне купила обратный билет.
И вот уже ты мне приносишь заваренный чай.
С него начинается мертвый сезон.
Одиннадцать твоих цифр помнит мой телефон,
Хотя он давно помешался на длинных гудках.
Нам нужно молчать, стиснув зубы до боли в висках>>
Бард вновь остановился. Он встал и подсел вплотную к Зелёному. Гость толкнул Малахита в плечо, тот же, пытался не обращать на это внимание. Малахит с еле уловимой грустью наблюдал за потрескиванием веток в костре. У него был пустой взгляд, не выражающий почти никаких эмоций, либо же он их отлично скрывал, хрен его знает. Недождавшись ответной реакции, бард опять запел:
<<Любовь – это слово похоже на ложь.
Пришитая к коже дешевая брошь.
Прицепленный к жестким вагонам вагон-ресторан.
И даже любовь не поможет сорвать стоп-кран.
Ох..
Нас ловит безумный ночной телеграф.
Любовь – это то, в чем я прав и неправ,
И только любовь дает мне на это права.
Ах…
Любовь – как куранты отставших часов.
Стойкая боязнь чужих адресов.
Любовь – это солнце, которое видит закат.
Чёрт…
Это я, это твой неизвестный солдат.
Подери…
Нет времени, чтобы себя обмануть.
И нет ничего, чтобы просто уснуть.
И нет никого, кто способен нажать на курок.
Моя голова – перекресток железных дорог>>
Бард наконец – таки закончил, и отдал гитару обратно Шмелю. Немного посидев возле костра, он встал, и стремительным шагом скрылся из вида. Выступление окончено. Зелёный всё также наблюдал за танцем пламени. Дождавшись, когда бард точно уйдет, Малахит рухнул на траву, и закрыл лицо руками. Валера не мог понять, что к чему, но к этому непониманию он уже привык. Разве что, непривычно было видеть Малахита в таком состоянии. Полежав так минут пять, Зелёный встал. Его лицо было ещё более безразлично к происходящему, чем обычно. Посмотрев
вдаль, он решительно произнес:
– В жопу сон, едем дальше.
Никто из пацанов, почему – то, не стал спорить. Они просто собрали спальники, и пересели в машину. Валера не протестовал, видимо, такой спешке была причина. Подготовившись к отъезду, <<уазик>> тронулся, и сброд вновь двинулся в путь. Автомобиль, наполненный шестью индивидами, которым нечего ждать, рассекает ночные лесные просторы. Всё дальше и дальше, всё ближе и ближе… к концу.
Глава 11. Тернии
Светает, сброд колесил всю ночь. Ландшафт менялся, и тропа, по которой они ехали, становилась всё более непроходимее. Буераки и ямы сильно мешали передвигаться.
– Сколько осталось? – спросил Дальнобойщик, не отрываясь от дороги.
– Совсем немного, – ответил Степной, смотря на карту, – Мы очень близки к <<звездному полупустырю>>. Оттуда до перехода по ту сторону вообще рукой подать, хоть пешком дойдём.
– То есть, рядом с полупустырем есть какой – то срез до нужного нам места?
– Ага, на <<уазике>> доберемся за пол дня…
Машина резко затормозила. Все кто сидели в салоне чуть – ли не попадали со своих мест. Причина остановки была отлична видна с водительского места. По середине леса, перегородив тропу, по которой сброд и ехал, раскинулся просто громаднейший дом. Дом был сделан из уже почерневшего дерева, а стекла местами выбиты, или же заколочены. Все члены сброда вышли из машины, и уставились на деревянного гиганта. Здание было метров двадцать в высоту, а , судя по окнам, этажей всего четыре. В длину же, он был и вовсе метров тридцать, не меньше. От дома явно смердело, хотя никаких неприятных запахов никто не чувствовал. Странно, вроде воняет, а вони нет. Дальнобойщик подошёл к зданию чуть ближе, и долго над чем – то раздумывал. Затем, постояв минуты две, он развернулся и произнес:
– Степной, ты уверен что мы до перехода даже пешком дойти сможем?
Степной молчал, уставившись на громадный дом. И что делать? Как быть без машины? Не уж то действительно нужно будет идти пешкарусом?
– Пацаны, – угрюмо сказал Дальнобойщик, – нужно с <<уазиком>> попрощаться.
Валера обернулся назад, в сторону машины. Он познакомился с индивидами, практически в то же время что и с <<уазиком>>, и очень к нему привык. В машине было удобно, комфортно и безопасно. Но, времена меняются.
Дальнобойщик первый простился с автомобилем. Он подошёл, и лёг на капот, что – то шепчя себе под нос. Затем, Степной облокотился на оконное стекло. Шмель и Малахит прощались с <<уазиком>> в кабине машины. Сухарь последовал примеру, и тоже прошёл в салон. Взяв такие вещи как : рюкзаки, припасы, спальники, сброд двинулся дальше. Подойдя к дому, Дальнобойщик в последний раз обернулся к машине, и очень грустным голосом прикрикнул:
– Слышишь, ты! Мы ещё встретимся, я тебе обещаю… обещаю.
<<Уазик>> как будто бы подмигнул ему в ответ, давая понять, что верит Дальнобою на слово.
Расставание с тем, что тебе дорого, это всегда печально, даже если это просто машина. Иногда, машины бывают гораздо дороже, чем те же самые партнеры по отношениям, или другие маргиналы. Такое бывает не часто, но всё же бывает. << Партнер по отношениям>>, даже звучит противно, ха тьфу еп твою.
По сравнению с самим домом, его двери были очень малы. Они тоже почернели от старости, и были совсем не в презентабельном виде. На двери была выцарапана надпись:
<<Оставь рассудок позади, всяк туда входящий>>
Надпись, вместе с тем, кто – то обмазал тёмно – красной краской. От краски исходил металлический запах, и, судя по всему, она была не первой свежести.
– Чё то, совет не особо ободдряющий, – Справедливо заметил Дальнобойщик.
На этих словах, он со всего маху вписался в дверь с ноги, и та завалилась внутрь дома. Внутринности же, были ничуть не лучше чем внешний вид здания. Индивидов встретила лестница, украшенная мёртвыми крысами, и ползающими по этим трупам тараканами. Тараканы были на удивление большими, как будто кто – то их щедро откормил. При открытии двери, лучи света попали на этих самых насекомых, и те раскрыли крылья, и полетели на волю. Пацаны еле – еле успели закрыть лицо руками, чтобы не схватить порцию тараканов – трупоедов. Те же, врезались в индивидов с такой силой, что ломали себе трахеи ( да, я сам не знал что они у них есть), и замертво падали на землю. Те счастливчики кому удалось выбраться, улетали вдаль, с безумной радостью щебеча что – то на своем тараканьем языке. Степной обернулся чтобы посмотреть на улетающих насекомых, и ужаснулся:
– Что это за место такое, если даже тараканы безумно счастливы отсюда улететь.
– Это ещё не место, – произнес Шмель, – это только подъем туда.
Зайдя в дом, на пацанов обрушилась невозможная тишина. Было настолько тихо, что дыхание друг друга оглушало индивидов. Дальнобойщик подошёл к лестнице чуть ближе, и заметил одну неприятную вещь:
– Пацаны, придётся в прямом смысле идти по трупам.
Дело в том, что мёртвые крысы лежали так рядом друг к другу, что делало невозможным как – то их обойти. Причина смерти же, была странноватой. Судя по всему, крысы обоюдно перегрызали друг другу глотки. Массовое самоубийство тех, кому нормально жить на свалке, и питаться говном в прямом смысле.
– Ну, а что поделать, друзья, – высказался Степной, – пойдёмте по головам.
Подъём по ступеням был неприятным, зато очень мягким. Крысы героически выдерживали массу пацанов, и даже не хрустели позвоночниками. Видимо, это шествие напомнило Сухарю одну очень занятную историю:
– Я вот помню, значится, был у меня в деревне мышонок один, я его Борькой назвал. Жил он у меня в клетке, я каждый день его исправно кормил пшеницей, или овсом. Иногда выпускал его погулять по дому. Так вот, я было дело, клетку не закрыл, а он и сбежал. Я по всему дому бегал, кричал – <<Боря, Боря! Ты где!?>>. Не нашёл. Спустя дня три, мой отец раздавил какую – то мышь, и попросил её выкинуть. Я беру, значиться, эту мышь…
– А это оказался Боря? – с досадой предугадал Шмель.
– Нет конечно, просто грызун какой – то. Борю я потом нашёл, спустя двенадцать лет. У него и семья уже была, и мышь своя, и мышаты. Эх, Борька…
Индивиды не особо поняли, к чему была эта история, но сделали вид, что очень интересно.
Поднявшись на второй этаж, сброду открылся огромный коридор. Трупов и трупоедов тут уже небыло, но это никак не меняло положение. Стены из уродливого и сгнившего дерева давили на пацанов. Не было ни окон, ни дверей, ни мебели, ничего. Просто огромный длинный коридор.
– Чё стоим, – приободрил пацанов Дальнобой, – вперёд, ублюдки.
Парни двинулись дальше по коридору, обходя худые, гнилые стены. Пол сильно скрипел, и звуки от каждого шага эхом отдавались где – то вдали. Пацаны всё шли, и шли.
Прошло минут десять, коридор не прекращался. Не было даже намека на то, что скоро он закончиться.
– Этот дом что, километра два в длину? – раздраженно и настороженно одновременно, произнёс Шмель.
– Я не знаю, – ответил Дальнобойщик, – скорее всего, нас так проверяют.
– Классно придумали, гады, – заворчал Степной, – Только назад мы не повернем, хоть запроверяйтесь.
Видимо, дом услышал пацанов, и закончил испытание терпением, выдав им другую проблему.
Идя ещё минуты две, парни наткнулись на табличку, стоящую прямо посередине коридора. Она была тоже деревянной, и гнилой. Надпись на табличке гласила:
<< Ступень №2 – Испытание моралью>>
Прямо чуть дальше таблички, коридор заканчивался, и начиналась большая широкая комната. Эта комната имела несколько отвлетвлений, куда хочешь, туда и иди. Эти отвлетвления перегараживала уже не деревянная, а гипсовая стена. На этой стене тоже было что – то написано.
– Интересно, – подумал вслух Дальнобой, – и как эти ублюдки будут нас испытывать?
Пацаны подошли поближе к гипсовой стене. В полумраке, им с трудом получилось разобрать то, что было написано черными чернилами. Надпись была очень не аккуратной, будто у художника сильно тряслись руки. Видимо, так оно и было. Вот текст, что был там намазан:
<< В нашем мире остались лишь думеры. Все остальные, походу, ослепли.>>
Шмель почесал затылок, и поправил свои очки. Никто из ребят не особо понял что к чему было в этом послании.
– Друзья, – обратился Степной, – кто – нибудь что – нибудь понял?
Все в недоумении пожали плечами, и двинулись на левое ответвление комнаты.
Левый отдел казался очень странным, так как он был метров шесть в длину, и оканчивался тупиком. Ни дверей, ни мебели, ни окон. Тупик.
Хотя нет, враньё, в самом центре тупика находился какой – то стеклянный глазок. Учитывая антураж того места, где пацаны находились, прислоняться туда глазом не особо хотелось.
Сброд столпился полукругом. Стали решать, кто туда посмотрит:
– Не, вы чего мужкики, – начал Сухарь, – у меня и зрение такое себе, ничего всё – равно не увижу.
– А мне, если честно, просто не охото туда смотреть, – признался Степной.
– Ага, мне тоже, – согласился Дальнобойщик.
– И мне, – подхватил Шмель.
В итоге, промолчали лишь Валера и Малахит. Первый был в слишком подавленом состоянии, чтобы говорить, а второму просто было всё – равно. Переглянувшись с пацанами, Зелёный подошёл к глазку, и заглянул туда.
– Что там? – взволнованно спросил Степной.
– Да, опять накалякано что – то.
– Читай вслух, друх.
Малахит довольно долго пытался всмотреться, что именно там было написано. Видимо, мастерство художника и тут сильно подводило. Спустя минуты две, Зелёный выдал:
– Так, пацаны, я разобрался.
– Ну так что? – торопил его Шмель.
– Тут написано – << любовь бывает разной, от бабочек до ножей – бабочек в животе…>>.
Малахит отошёл от глазка, с потухшим взглядом. Другие же, облегченно выдохнули.
– Ну и в чем тут испытание!? – хохотнул Дальнобойщик, – Есть те, кого услышанное тяготит.
– Да всем плевать! – развёл руками Шмель.
– Согласен, – произнес Степной.
Сухарь и Валера согласились с тем, что пока – что, испытание моралью довольно просто. Один лишь Малахит промолчал про обыденность прочитанного, будто, эта надпись сильно его чем – то задела.
Сброд двинулся дальше, что – бы исследовать правый отдел комнаты. Они были на подъёме, и уже явно недооценивали то, что им готовит старый гнилой дом. А этот дом, как выяснилось позже, был гораздо коварнее, чем сброду изначально казалось.
Правый отдел очень сильно отличался от всего, что индивиды видели раньше. Отдел оканчивался не тупиком, как это было в левом, а шестью дверями, расположенными довольно близко друг к другу.
Дальнобойщик, рассмотрев всё это, кое – что предположил:
– Дверей столько же, сколько и нас. Это не спроста.
– Только не говори, что нам нужно разделиться, – оборвал его Шмель.
– Я не говорю, нет. Я ВЫНУЖДЕН сказать, что нам придётся разделиться.
Дыхание Валеры участилось. Ему даже думать не хотелось, что нужно будет отделиться от группы. А что если дальше его ждёт какая – нибудь тварь? Что он будет делать?
– Ладно, – подумал Валера, – нужно быть смелым, всё – равно всё будет хорошо.
Пацаны равномерно распределились по своим дверям. Студент был левее всех.
-Насчёт три, одновременно заходим внутрь, – объявил Дальнобой.
1…2…3!!!
Все распахнули свои двери, и залетели внутрь. Валера не был исключением. Внутри же, всё было просто шикарно. Гнилое дерево сменилось на фиолетовые пластмассовые стены. На стенах были изображены разные атрибуты женских одежд, от платьев до джинсов. Комната была метра три в ширину, и столько же в длину. По середине стояло зеркало, накрытое каким – то покрывалом. Валеру что – то сильно смущало, и он не мог понять что. Осмотревшись ещё раз, студент осознал в чём заключалась нереальность происходящего. Дело в том, что расстояние между дверьми было максимум полметра, а ширина комнаты метра три. Остальные двери, чисто физически, не могут никуда вести, так как им банально не хватит места.
– Пацаны-ы-ы! – позвал друзей Валера, – пацаны, как у вас там дела?
Никто не отозвался. Полная тишь. Студент попытался вернуться обратно, но дверь, каким – то образом, была закрыта.
На студента накатила паника. Он остался один, в закрытом помещении, в непонятном прогнившем доме, в странном и хаотичном мире. Мне кажется, вы бы тоже испугались.
– Ладно, – подумал Валера, – нужно успокоиться, просто успокоиться.
Он обернулся, и решил по подробнее рассмотреть комнату, в которой оказался. Напротив него, стояло накрытое покрывалом зеркало, а чуть дальше зеркала – железная дверь. Студент попытался открыть и её, но всё было безуспешно. Ещё примерно неделю назад, Валера бы умер от страха, так как не знал бы что делать. Сейчас же, студент был всё ещё очень напуган, но он уже немного привык к подобным ситуациям.
Постояв минуты две в растерянности, Валеру заинтересовало то зеркало. Подойдя поближе, ему сильно захотелось сбросить это покрывало, и увидеть своё отражение. Это желание было очень странным, так как появилось внезапно, будто кто – то его подкинул. Студент потянулся рукой к краю покрывала, и начал медленно стягивать его. Валера готовился увидеть там грязного и уставшего парнягу, которому не помешал бы сеанс в СПА – салоне. Но, оголив зеркало, перед ним предстал красивый, притягательный молодой человек в модном одеянии, и с голливудской улыбкой. Волосы были зачёсаны набок, а белоснежные зубы поблескивали на свету.
– Хрена се, – подумал студент, – а я и не знал что я такой красавчик!
Покрасовавшись в зеркале, Валера начал замечать некоторые странности. Отражение перестало синхронно двигаться с самим студентом. Сначала оно просто замедлилось, а потом и вовсе начало жить своей жизнью. Как бы это не было странно, но студента это никак не напугало. Валера из зеркала достал крупную пачку денег, и начал разбрасываться зелёными купюрами во все стороны.
– Да, да, да, вот это я понимаю! – подумал студент.
Затем, к Валере из зеркала присоединились две привлекательные девушки, начали обнимать и целовать его.
– Да-а-а, – шептал студент, – да, да, да.
Девушки начали танцевать, затем разулись, и сняли со студента майку.
– Ох, да-а-а! – чуть ли не стонал он, – это то что я хочу…
Стоп… это не совсем то что я хочу. Что – то здесь не так…
Зеркало оглушительно лопнуло. Отражения пропало. Оказалось, что стены этой комнаты были ещё более гнилыми, чем стены в коридоре. Фиолетовая краска – всего лишь иллюзия. Металлическая дверь отворилась сама по себе, и студент пулей выскочил из странной комнаты. На выходе его ждали остальные члены сброда, все они тоже были сильно взволнованны. Степной чесал затылок. Дальнобойщик ходил взад – вперёд. Шмель прижался лбом к металлической двери. Сухарь с Малахитом стояли чуть позади всех, они просто стояли и молчали, угрюмо смотря вдаль.
– Так, погодите – ка, Степной, повтори чё ты увидел в зеркале, – напряженно произнёс Дальнобой.
– Ну, я увидел красивые, золотые поля пшеницы, – говорил Степной, немного улыбаясь, – там вдали был какой – то аккуратный домик, из трубы которого валил дым. Над домиком было спокойное, голубое небо, по которому мирно плыли пушистые облака. Как только пшеничное поле заканчивалось, начинался красивый зеленый лес, а немного дальше него – медленная и ленивая река, в которой купаются местные жители. За рекой, расположилась в меру маленькая деревушка, жители которой очень доверяют друг другу. Вернемся же к дому посреди поля. Возле домика бегали детки, играясь между собой. Рядом с детками стояла какая –то очень красивая белокурая женщина, а рядом с ней… рядом с ней был я…
Степной вроде немного улыбался, когда описывал то, что он увидел в зеркале. Но, рассказав всё до конца, в его голосе почувствовались нотки грусти. Тяжёлой грусти.
Дальнобойщик немного помолчал, затем спросил другого члена сброда:
– Шмель, тебе чего причудилось?
Шмель, услышав обращение к себе, перестал опираться об металлическую дверь. Он помолчал буквально полминуты, а затем начал говорить:
– Я увидел в зеркале звёздную пустоту. Метеориты и астероиды, бродящие по нескончаемому космосу. А затем, показался макет нашей планеты. Макет охрененно точный, было видно и тайгу, и города – мегаполисы, и горы, и низменности.
Шмель вновь замолчал, потупив взгляд. Собравшись с силами, он продолжил:
– Даже облака были видны! Облака!, – прикрикнул Шмель, – складывалось ощущение, что это не макет вовсе, а уменьшенный оригинал, либо же я слишком большой. Так вот, внезапно, планета загорелась. Поначалу пылали лишь города, но потом пламя перекинулось и на лес, и даже на океаны. Планета превратилась в пылающий ад! Кто – то выдал мне ведро с водой, и я попытался потушить мой дом. Я тушил его целую вечность, мимо пролетали астероиды, а Солнце уже в миллионный раз прокрутилось вокруг нашей планеты, хотя всё должно быть наоборот. И как только пламя начало гаснуть, кто – то дал мне сбоку, и я рухнул на пол. Я пытался встать, пытался со всех сил, но у меня подкашивались ноги, а голова кружилась, как будто я нахожусь в центрифуге. Тем временем, пламя вновь набрало сил, и планета превратилась в золу… Мой дом превратился в золу…
Рассказав всё, Шмель был совсем не в духе. Он поправил очки, и уставился вдаль коридора, в который они вышли.
Дальнобойщик был чем – то недоволен, даже рассержен. Немного помолчав, он обратился к Сухарю:
– Дед, что там у тебя?
Сухарь, стоящий рядом с Малахитом, подошёл поближе к Дальнобойщику. Старик мешкался, вздыхал, и долго не мог начать свой рассказ. Чувствовалось, что увиденное произвело на старика сильное впечатление. Переступая с ноги на ногу, Сухарь всё же заговорил:
– Значиться, вначале был какой – то необъятный пустырь. Только трава росла, да сорняки какие. И тут, едет << волга>>, красная такая, хорошая машина. Она едет, и пыль за собой поднимает, клубнями прям. Я хочу посмотреть, кто за рулем то, а не вижу – далековато. <<Волга>> приближается, а из неё музыка играет – << Новый поворот>>. И вот, машина уже приблизилась, и я разглядел кто за рулем. Присмотрелся, а там я, только молодой и красивый, не то что сейчас. Я подпеваю, и радуюсь, что не стар, что ещё вся жизнь впереди. Эх, было же время – когда вся жизнь впереди.
Сухарь тоже был расстроен, не меньше других. Выслушав его, Дальнобойщик обдумал происходящее, и обратился уже Малахиту:
– Зелёный, ну скажи что хоть у тебя всё нормально.
Малахит стоял в стороне, метрах в трёх от остальных. Устало смотря вдаль коридора, он соврал:
– Ничего мне не показалось…
– Фух, ёп твою, – выдохнул Дальнобой, – а то я думал что мне одному зеркало ничего не показало.
Осматривая сброд, Дальнобойщик остановился взглядом на Валере. Поняв, что он совсем забыл про студента, Дальнобой спросил:
– Валер, у тебя чего?
– Да, – начал Валера, – Баб каких – то показали, да и всё.
Дальнобойщик почесал затылок, и уставился в коридор. Двери вывели пацанов в очередное длинное помещение. Нескончаемые гнилые коридоры продолжились.
– Ладно, друзья, – прервал молчание Степной, – вот этот выпад я уже почувствовал.
– Ага, это ещё мягко сказать, – согласился Шмель.
– Так! – прервал упаднический настрой Дальнобойщик, – Я понимаю, что всем тяжело. Все мы хотели от жизни большего, чем в итоге получили. Все мы хотели иметь дом, какую – то цель, семью, и тех – кто любил бы и ждал бы нас. Но, вышло так, что ничего из этого нет! Возможно, в этом есть и наша вина, но факт остаётся фактом. Скажу честно, мне нравиться то что сейчас происходит. Я всю жизнь мечтал о тех друзьях, с которыми можно отправиться хоть на край света, и пережить невероятные приключения. Я получил это, и терять совсем не хочу. Назад возвращаться нельзя, нам там нечего ждать, поэтому вперёд, только вперёд…
Несмотря на то, что речь вышла довольно депрессивной, пацаны вышли из подавленного состояния, и двинулись дальше.
Дальше, всё начинало меняться…
По мере продвижения вперёд по коридору, привычную тишину начал прерывать какой – то странный низкий свист. Не тот который мы слышим при кипении воды, нет. Этот свист сильно отличался.
– Я один слышу эту срань? – поинтересовался Шмель.
– Нет, друх, не один, – ответил Степной.
Складывалось ощущение, что этот свист издаёт животное, которое чисто физиологически не может свистеть – например морж. Пацаны выглядели не особо напряженно, в то время как Валеру пробирало до мурашек.
Коридор по которому индивиды и шли, начал преображаться. К гнили на деревянных досках добавились какие – то чёрные разводы. От них смердело мертвечиной. Потом, к свисту добавился ещё и гул. Эх, как бы его описать? Больше всего, этот гул походил на предвестник апокалипсиса. В общем, атмосферка хреновая. Дальше идти очень не хотелось, но Валера просто не мог повернуть назад, так как отбиться от группы индивидов равносильно смерти. Помимо гула и свиста, начали раздаваться чьи – то приглушённые стоны и всхлипы, а также бешенное, просто безумное дыхание. Индивиды шли уже примерно полчаса, как коридор оборвался…
И вот, наконец – то, переход на следующую ступень. В пол была колом вбита табличка, на которой было кровью намазана надпись:
<< Ладно, упыри, сами напросились>>
К стенам, по бокам таблички, были гвоздями прибиты внутренние органы различных организмов. Тут и человеческое сердце, и собачьи лёгкие, и птичий пищевод. Ох, здесь есть даже орган с помощью которого размножаются киты ( примерно метр в длину). Помимо внутренностей, к стенам были приколочены обычные куски мяса непонятного происхождения. И органы и куски кровоточили, и постоянно пульсировали, обвисая на гвоздях. Чуть дальше таблички расположилась дверь, она тоже была вся в крови. Громкость гула, свиста и стонов достигла своего апогея. Студента била дрожь, он хотел начать плакать, но остатки мужества мешали ему это сделать. Вонь, исходящая от органов, скрутила желудок Валеры в баранку.
Дальнобойщик подошёл к окровавленной двери. Повернувшись к пацанам, он взглядом искал одобрения.
– Парни, насчёт три, забегаем внутрь, – произнёс он.
– По – почему забегаем? – дрожащим голосом спросил студент.
– Да потому – что там рубка начнётся, – буднично ответил Шмель.
– Все готовы? – приготовился к отсчёту Дальнобойщик.
Дальнобой начал считать:
– Раз…
– Ну чё, – прошептал Степной, – понеслась жизнь молодая.
– Два…
– А то, – согласился Сухарь, уже привыкший к подобным ситуациям.
– Три, ёп твою!
– Подорвали пацаны! – кричал Шмель.
Сброд забежал в дверь, ведущую в сущий ад.
Глава 12. И опять тернии
– Странно, – произнес Шмель, – а где черти?
– Хрен его знает, – ответил Дальнобойщик.
Несмотря на все предпосылки, за дверью парней никто не ждал. Драться, пока что, не пришлось.
Интерьер сильно изменился. Если, предыдущая локация представляла собой гнилой деревянный домихо, то сейчас пацаны находятся в каких – то бетонных катакомбах. Света не было вообще, поэтому Степному пришлось достать и раздать фонари. Да, с ними было гораздо лучше. Катакомбы напоминали нескончаемый лабиринт, и было совсем непонятно, куда идти дальше.
– Так, и куда нам переть? – не понял Шмель.
– Давай пойдём вперед, попутно заглядывая в другие ответвления, – предложил Степной
– Это будет слишком долго, – справедливо заметил Дальнобойщик.
– Давай тогда так, раздлимся на три группы по два человека. Если группа находит что –то интересное, то зовёт других. Если же это тупик, или очередной нескончаемый коридор, то группа продолжает идти по прямой.
– Ай как лихо придумал! – воскликнул дед.