bannerbannerbanner
Дитя четверга

Сандра Браун
Дитя четверга

Полная версия

Глава 4

Эллисон невольно сделала шаг назад. Ее спина уперлась в мраморную плиту стола и словно прилипла к ней. Она была не в силах ни пошевелиться, ни что-либо произнести.

Дружелюбно улыбаясь, он двинулся в глубь комнаты. Остановившись в нескольких футах, с ног до головы окинул ее взглядом.

– Невероятно! – шепотом произнес Спенсер. – Вы абсолютно одинаковы! – Слегка тряхнув головой, он еще шире улыбнулся и добавил:

– Простите, что так невежливо разглядывал вас. Как я уже сказал, меня зовут Спенсер Рафт.

Должно быть, он ожидал, что Эллисон протянет ему для пожатия руку, однако она не могла пошевелиться. Тем более дотрагиваться до него ладонью, на которой еще были заметны следы незаживших царапин. Да и после поцелуев разве не выглядело бы их рукопожатие несколько смешным.

– Эллисон Лемон. – произнесла она, при этом голос у нее стал, как у подростка.

– Я недавно познакомился с вашей сестрой. Сходство потрясающее. Если бы не очки, вас бы не отличить.

Сколько же она будет тут стоять, словно статуя? Нужно что-то сказать.

– Энн говорила мне о вас. Вы друг Дэвиса, если не ошибаюсь?

– Да. – Некоторое время Спенсер изучал ее лицо, затем окинул взглядом лабораторию. Чувствуя себя вполне непринужденно, он стал перемещаться от клетки к клетке, в которых обитали крысы и мыши, семейство обезьянок и несколько генераций кроликов… – Энн говорила о вашей работе. Это очень интересно.

Был ли он всего лишь снисходительно вежлив или в самом деле так думал?

– Да, вы правы.

Он резко обернулся, уловив в ее голосе натянутость, граничащую с враждебностью.

– Может быть, я помешал вам, столь неожиданно ворвавшись?

– Нет. – Устыдившись собственной грубости, она заставила себя оторваться от стола. – Пока что я выполняю подготовительную работу для опыта, который собираюсь скоро проводить.

Эллисон облизала губы и сделала попытку расслабиться. Но это было совсем непросто. Меньше всего она предполагала, что Спенсер появится в лаборатории. И сейчас испытывала самые противоречивые чувства. С одной стороны, она боялась, что он обнаружит обман. С другой – была слегка разочарована тем, что он не подошел к ней поближе, не всмотрелся в нее повнимательнее и не узнал ее.

В мелодраматическом сценарии, который Эллисон проигрывала в своем уме, Спенсер должен был броситься к ней со словами: «Дорогая и любимая, неужели ты думаешь, что я не узнаю тебя?» Затем выдернуть шпильки из ее волос, чтобы они водопадом упали ей на плечи. Он обнимет ее и поцелует. Его нетерпеливые руки расстегнут пуговицы платья, и он прикоснется губами к груди, бормоча о любви и страсти.

«Господи, какая я дурочка», – подумала Эллисон. Да разве она когда-нибудь позволит, чтобы мужчина так обращался с ней. – В чем смысл вашего следующего эксперимента? – спросил Спенсер.

Эллисон поправила на переносице очки.

– Я хочу определить, как влияет диета на умственное развитие.

– А она может влиять?

– Опыты это подтверждают. Я хочу определить, в какой степени.

– Понятно. Продолжайте.

Пожалуй, из него получился бы хороший актер. Можно было подумать, что он и в самом деле заинтересован проблемой.

Она подошла к клеткам, возле которых стоял Спенсер, в двух словах объяснила суть предстоящего опыта и взглянула на него: не потерял ли он интерес к проблеме? Нет, не потерял. Его глаза внимательно смотрели на нее.

– А что потом? – спросил Спенсер.

– Потом я проведу аналогичный эксперимент с приматами.

Она сунула палец в клетку к обезьянам. Самая маленькая из обезьянок с радостью ухватилась за него.

– Это Оскар. Ужасно испорченный парень! – Сунув руку в карман, она достала земляной орех и дала малышу. Тот жадно набросился на него.

Спенсер засмеялся, и Эллисон почувствовала, что все внутри оборвалось и проваливается в некую бездну.

– У вас очень интересное дело, – проговорил он.

– Временами. Большей частью это рутинная, кропотливая работа, которая требует выдержки и терпения. Природа проявляет себя не так-то скоро.

Оскар расправился с орехом и теперь тянул за палец Спенсера.

– Лабораторные животные дорого стоят.

– Да. Но поскольку мы не занимаемся изучением болезней, продолжительность жизни у наших подопечных побольше. Мы разводим их для проведения опытов. Так что используем с двойной целью.

– Вы еще и сваха.

Сказано это было шутливым тоном, и она решилась снова взглянуть на собеседника. Создав Спенсера, Господь разбил форму. Повторить этот образец невозможно.

– Обычно спаривание производится в клинике.

– Искусственное осеменение?

– Да.

Спенсер бросил взгляд на родителей Оскара и сочувственно улыбнулся самцу.

– Это не очень-то справедливо. Когда он обратил взгляд на Эллисон, в глазах его сверкнули озорные искорки. Она с трудом сглотнула, отвела глаза и спросила:

– Не хотите ли кофе, мистер Рафт? И, не дожидаясь ответа, направилась в дальний конец комнаты, где на столике можно было заметить кофеварку, набор чашек, сахар и сливки.

– Да, благодарю вас. Черного, – сказал он, устремляясь за ней. – И пожалуйста, зовите меня Спенсер. – Он уселся на высокий стул и уперся каблуком в перекладину. Серые брюки плотно обтянули бедра.

Эллисон снова проглотила комок в горле. Руки ее тряслись до такой степени, что она едва не пролила кофе. Чтобы как-то скрыть волнение, она сказала:

– Я всегда рада показать людям лабораторию, но, полагаю, вы не за этим пришли сюда с визитом.

Она передала ему чашку с кофе, и взгляды их встретились, – Вы правы, Эллисон. Я пришел для того, чтобы поговорить об Энн.

Беря свою чашку, она прислонилась ко второму высокому столику.

– Об Энн? Что вас интересует?

– Я хочу затащить ее в постель. Эллисон поперхнулась, залив свой халат и его сто долларовую рубашку горячим кофе.

Она кашляла целую вечность, слезы ручьем текли из глаз, и ей никак не удавалось глотнуть воздуха.

Положив одну руку Эллисон на плечо, второй рукой Спенсер похлопал ее по спине.

– Ну как, получше? – спросил он, когда она перестала кашлять.

– Да, получше, – прохрипела Эллисон.

– Дать воды?

– Да, пожалуйста.

Он взял пустую чашку, наполнил ее из крана и подал Эллисон. Она вначале сделала один неуверенный глоток, затем выпила всю воду и скосила глаза на испачканный край халата. Спенсер подал ей носовой платок – уже второй за последние сорок восемь часов. Правда, он не знал об этом.

– Благодарю вас, – сказала Эллисон, возвращая платок. – Простите, что испачкала вам рубашку.

Он бросил взгляд на пятна, которые уже подсыхали:

– Это отстирается. С вами все в порядке?

– Да… Только… То, что вы сказали… вы…

– Я должен извиниться. Мне не следовало быть столь прямолинейным. Я полагал, что поскольку вы близнецы, то должны быть откровенны друг с другом.

– О да, мы очень близки… Просто я не ожидала, что вы вот так появитесь и скажете… то, что сказали.

Спенсер обворожительно улыбнулся.

– Боюсь, откровенность – один из моих недостатков. Я не трачу времени на то, чтобы ходить вокруг да около.

– Да, я знаю, – пробормотала она.

– Простите? – наклонившись к ней, спросил он.

Эллисон спохватилась:

– Да нет, ничего. Просто я хочу сказать, что вас ждет разочарование. Энн собирается выйти за Дэвиса через несколько недель. Она от него без ума.

– В самом деле?

– Да.

– Это непреложный факт? Эллисон знала, что это так. Энн любила Дэвиса.

– Да. Она только о нем и говорит. – Эллисон изобразила доверительную улыбку, но поняла, насколько она вышла неубедительной.

Спенсер легко соскочил со стула и зашагал по комнате. Стоя спиной к ней, он сунул руки в карманы брюк, которые натянулись, обозначив зад и крепкие бедра. Что с ней случилось? Уж не дьявольские ли это проделки? Она не помнит, чтобы раньше с таким интересом смотрела на ягодицы мужчины. Что с ней происходит? Ведь сейчас даже не его лицо, а его брюки, его спина приводят ее в трепет.

– Я с вами не согласен, Эллисон, – резко поворачиваясь, сказал Спенсер. Его глаза впились ей в лицо. – Энн не столь сильно любит Дэвиса, как заявляет об этом.

– Поч… почему?

– Потому что я поцеловал ее. Я считаю, что, если женщина собирается выйти замуж за любимого мужчину, она не будет целоваться с другим.

– Ах, вы целовали ее, – тихо сказала Эллисон.

– Пожалуйста, поймите меня. Я не отношусь к тем, кто целуется, а потом болтает об этом. Я никому не рассказываю о своей интимной жизни. Сейчас – исключительный случай. – Он провел ладонью по волосам.

Эллисон сняла очки, чувствуя, что начинает задыхаться. Но тут же надела их, потому что у нее все поплыло перед глазами.

– Исключительный? Как это понимать?

Он поднял бирюзовые глаза на Эллисон, и ей показалось, что сейчас у нее подогнутся колени.

– Попытаюсь объяснить. Я хочу ее так, как не хотел ни одну женщину. Это не просто похоть. Ее я мог бы удовлетворить с любой другой женщиной. Это, черт побери… ну, не знаю, что это. Я похож сейчас на идиота, который несет вздор. Но вы ведь знаете, какое пленительное создание ваша сестра!

Пленительное создание? Ее сестра? В конце концов понимает ли он, кто она? Или просто смеется над ней?

– Энн рассказывала мне о вашей встрече. Она считает, что опозорилась перед вами.

Спенсер тихонько засмеялся и снова сел на стул. Он слегка расслабился и, подавшись вперед, вытянул длинные ноги.

– Да, начало было довольно обескураживающее.

Эллисон взяла бумажную салфетку и стала промокать следы кофе на халате. Это должно было придать ей беззаботный, непринужденный вид.

– Если она вела себя столь неуклюже, то как вас, городского, привлекательного и умудренного опытом человека, повидавшего женщин по всему миру, могла привлечь женщина, подобная мне… хочу сказать, подобная Энн?

 

Он поднял бровь и посмотрел на нее сквозь частокол черных ресниц. Уголок рта его растянулся в ленивой улыбке.

– Кто вам сказал, что я городской, привлекательный и умудренный опытом? Энн? Она говорила вам обо мне?

– Кое-что, – уклончиво сказала Эллисон, бросая на стол салфетку, которая превратилась в бесформенный влажный комок бумаги в ее потной руке.

– А не очень неприлично будет спросить вас о том, что именно она говорила? – запустил он пробный шар.

– Я не могу распространяться о том, что сестра по секрету рассказала мне. Он откинул назад голову и вздохнул.

– Да, конечно, все правильно… Но, отвечая на ваш вопрос, скажу: Энн привлекла меня прежде всего своей красотой. – Он мягко улыбнулся. – Она так героически вела себя после того досадного падения, которое расстроило бы до слез многих дам. Я никогда не видел женщину с таким решительным характером. Ради Дэвиса она готова на все. Я понял, что для нее очень важно порадовать Дэвиса и произвести хорошее впечатление на меня. Она взяла себя в руки и была просто неотразима в тот вечер. Мне захотелось получше узнать женщину с такой силой воли.

Эллисон порадовалась бы комплиментам в свой адрес, но не могла себе этого позволить. Он был сражен внешностью Энн, а не Эллисон. Она ухватилась за одно утверждение Спенсера, чтобы попытаться убедить его в преданности сестры Дэвису.

– Вы сказали, что Энн ради Дэвиса готова была на все в тот вечер. Разве это не означает, что она любит его?

Спенсер встал и снова сунул руки в карманы брюк. Проклятие! Лучше бы он этого не делал!

– Она притворяется, что любит его. Я думаю, Энн относится к нему как к другу.

– Она любит его, – заявила Эллисон. Он сурово взглянул на нее:

– Тогда почему отстраняется, когда Дэвис обнимает ее?

– Она не отстраняется.

– Нет, отстраняется! Последите за ними в следующий раз. Все происходит бессознательно. Ее тело не льнет к его телу, как бывает у любовников. Разве это нормально? Нет, конечно… Я думаю, она руководствуется чувством долга. Дэвис заказал ей обед, но он ей не понравился. Она только делала вид, что в восторге… Ради него. Притворялась, что ей нравится дом, который Дэвис облюбовал, но на самом деле дом ей тоже не понравился.

Эллисон вскочила.

– Энн понравился дом! Она мне сказала об этом.

– В таком случае она лжет и вам, и себе. Если бы вы были там, вы бы меня поняли.

Эллисон сжала ладони и закусила нижнюю губу. Сейчас у нее была возможность убедить Спенсера, что Энн безумно любит жениха, однако ничего не получилось. Потому что он общался не с Энн, а с ней. И все его наблюдения были исключительно точными.

– Энн позволяет ему заказывать еду, чтобы Дэвис вырос в собственных глазах, почувствовал, насколько она уважает его.

Спенсер удивленно уставился на нее:

– Чтобы он вырос в собственных глазах? Вы исповедуете эту вышедшую из моды теорию о роли полов? Когда мужчина командует, а женщина подчиняется и никогда не принимает решение самостоятельно?

Эллисон нервно передернула плечами:

– Ну, что-то вроде того.

Он хлопнул ладонью себя по лбу.

– Никогда не поверю в это! Энн гораздо умнее. Вы хотите сказать, что она готова обречь себя на жизнь в таком доме, лишь бы не ущемить его чувства, его самолюбие?

– Это их дело, а не мое и не ваше.

– Это и мое дело тоже! – почти выкрикнул Спенсер. – Это же сплошное лицемерие. Неужели вы верите в эту чепуху?

Их взгляды встретились. Его глаза требовали ответа, и она сказала правду – не от имени Энн, а от имени Эллисон.

– Нет, не верю.

– Думаю, Энн тоже не верит. Просто она попала в колею, из которой не знает, как выбраться.

– А может, ей нравятся такие отношения. Вы не думали об этом?

– Возможно, нравились, но только до последнего времени.

– Пока она не встретила вас? – с вызовом спросила Эллисон.

– Ну что ж, скажем «да». Пусть это покажется самодовольством с моей стороны, однако скорее всего ей стал претить мужской шовинизм.

– А разве не мужской шовинизм, когда вы заявляете, что хотите затащить ее в постель? – сердито возразила Эллисон.

Спенсер засмеялся.

– Признаю себя виновным. Но, – он вытянул руку, – она хочет заняться любовью со мной не меньше, чем я.

Раздражение Эллисон сменилось замешательством. Ей вдруг стало жарко.

– Почему вы так считаете?

– Я чувствовал это всякий раз, когда обнимал ее. Не мне объяснять вам, биологу, физические признаки возбуждения. Я, мужчина, распознаю их в женщине.

Она прокашлялась, ибо в горле у нее появилась какая-то пробка.

– Вам не надо этого объяснять. – Она взяла чашку с кофе и, не поднимая глаз, спросила:

– Если вдруг Энн разорвет помолвку с Дэвисом и… придет к вам… что вы станете делать?

– Что стану делать?

Это было очень трудно, тем не менее Эллисон подняла глаза и встретилась с его взглядом. Но тут же отвернулась, чтобы он не догадался, что любопытство ее было отнюдь не праздным.

– После… после…

– После того, как мы станем любовниками? – уточнил Спенсер. Эллисон снова посмотрела на него. Он опять дразнил ее. Однако, насладившись ее румянцем, напомнившим ему об Энн, Спенсер посерьезнел и озабоченно сдвинул брови. – Честно говоря, не знаю сам, Эллисон… Я никогда не раздаю женщинам обещаний, которые не собираюсь выполнять, но полагаю, это вовсе не преходящая фантазия… Ваша сестра заинтриговала меня. Думаю, понадобится немало времени, прежде чем я узнаю о ней все, что мне хочется узнать. – Он вздохнул. – Я постарался высказаться предельно честно.

– Ценю вашу искренность, – глухо произнесла Эллисон, разглядывая носки своих туфель. – Как сестра Энн, – поспешила она добавить. Эллисон почти забыла о том, что разговор идет об Энн, а не о ней. Возвращаясь к сказанному ранее, она добавила:

– Если вы испытываете сильные чувства к Энн, то не должны требовать от нее, чтобы она пожертвовала замужеством и домом ради романа, который неизвестно чем завершится.

– Я никогда не причиню ей боли.

– Причините! Если Энн покинет ради вас Дэвиса, позже она будет жестоко страдать.

– Вы так думаете?

– Да! Когда вы уплывете на своей яхте и оставите ее одну.

– Но она не свяжет свою судьбу с нелюбимым.

– Энн любит Дэвиса. Вы сами это сказали. – Она сделала паузу, чтобы набрать побольше воздуха. – Могу я высказаться? – Спенсер кивком выразил согласие. – Вы отличаетесь от всех тех мужчин, которых знала Энн. Возможно, вы потрясли ее и ослепили. – Эллисон быстро облизнула губы. – Но я клянусь, что она никогда не пожертвует Дэвисом ради какого-то романа с вами.

Спенсер дотронулся до ее пальцев.

– Вы очень умная молодая женщина, Эллисон.

Умная. Ну конечно. Она и одежду, и туфли, и прическу носит такие, как подсказывает ей разум. У нее хватает ума вести разговор на любую тему. Но не хватает женских чар столь похожей на нее сестры. И поэтому она всего лишь умная.

Однако можно ли говорить о здравомыслии, если от его прикосновений по телу пробегают токи; если глаза готовы утонуть в бездонной голубизне его глаз, если по зову этого хрипловатого властного голоса она способна отправиться на край света.

Однако Спенсер видел в ней умную Эллисон. Он не заметил женщину, которая пробудила в нем страсть. Она вдруг с удивлением отметила, насколько это ранит ее.

– Скажите откровенно, – продолжал Спенсер. – После всего, что я вам рассказал, считаете ли вы, что я испытываю к Энн тривиальное влечение? Думаете, я способен пожертвовать дружбой с Дэвисом ради мимолетного романа? Должно быть, вы уже сформировали мнение обо мне. Признаюсь, я знал женщин, но все же создан вовсе не для того, чтобы разрушить красивую любовь двух людей ради эгоистических целей, а после этого безмятежно удалиться восвояси.

Пальцами он касался тыльной стороны ее ладоней, и Эллисон злилась на себя, что она так реагирует на эти прикосновения.

– Вы искренне считаете, что Энн по уши влюблена в Дэвиса? – вполголоса спросил он.

– Да, – твердо ответила Эллисон. – Я это точно знаю.

Он вздохнул, отпустил ее руки и отступил на шаг. Довольно долго смотрел в окно на газон.

– Простите меня, Эллисон. Я знаю, что для Энн вы самый близкий человек на свете. И все же не могу согласиться с вами.

Наверное, вам надо побыть в шкуре мужчины, подержать ее в объятиях… Только тогда вы сможете понять то, о чем я говорю. Я, безусловно, доверяю своему чутью. Оно никогда меня не подводило. – Спенсер улыбнулся ей. – До свидания! Уверен, мы еще увидимся. И я предпочел бы, чтобы вы не рассказывали о моем визите своей сестре.

Он пошел к двери, но она бросилась за ним:

– Что вы собираетесь делать? Спенсер остановился:

– Не знаю. Но мне не по душе всякие уловки. Я предпочитаю играть в открытую, касается ли это деловых или личных отношений. – Увидев испуг на ее лице, он ободряюще улыбнулся. – Не беспокойтесь, Эллисон. Все разрешится наилучшим образом.

Спенсер ушел. А она осталась стоять, нервно потирая руки и покусывая нижнюю губу.

Спенсер покинул фирму Митчелл-Бернса в подавленном настроении. Подобное ему было не свойственно, и он не знал, как с этим бороться.

Он сел в машину, опустил стекло и, откинувшись назад, задумался.

Что дальше? Он отыскал сестру Энн, надеясь, что та что-то прояснит, подарит ему хоть какую-то надежду. Вместо этого Эллисон убежденно заявляет, будто Энн любит Дэвиса.

Он был разочарован. Он был зол. Он был в отчаянии.

Больше всего его раздражала эта самоуверенность. С женщинами у него никогда не было проблем. Если дама ему нравилась, он брал ее. Если возникали какие-то сложности, то он отступал без всяких сожалений. Невелика потеря.

Сейчас все обстояло иначе. Нужно заполучить Энн во что бы то ни стало, иначе он будет ощущать эту потерю очень долго.

Несмотря на заверения Эллисон, интуитивно Спенсер чувствовал, что Энн тоже стремится к нему.

Эта борьба между желанием и чувством вины сводила его с ума. Если Энн любит Дэвиса, надо оставить ее в покое. В конце концов, Дэвис встретил и полюбил ее раньше. С другой стороны, если Энн тянет к нему, как и его к ней, они уже обманывают Дэвиса. Спенсер всегда был сторонником честной игры. Почему нельзя откровенно поговорить, ведь они взрослые люди?

Он готов принять как должное любой приговор.

Выбравшись из машины, он направился к телефонной будке. Отыскал нужный телефон в справочной книге и набрал номер.

– Мистера Лундстрема, пожалуйста… Это Спенсер Рафт… Да, я подожду. – В ожидании он постукивал пальцем по металлической полочке под телефоном и думал о том, какие на вкус губы у Энн.

– Привет, Дэвис. Не желаешь встретиться и выпить после обеда? Да, я знаю, что ты намерен увидеться с Энн, но я хотел бы вначале поговорить с тобой… Как освободишься… Я не отниму у тебя много времени, но это очень важно. В пять? Дай мне адрес. Отлично. До встречи.

Он повесил трубку и некоторое время стоял в задумчивости. Затем, опустив голову, направился к машине.

Эллисон пришла на квартиру сестры и облачилась в наряд Энн. Позвонил Дэвис и сообщил, что обед у них состоится попозже. Она собиралась навестить в клинике Энн, но когда позвонила, сестра попросила ее не беспокоиться.

– У меня все в порядке. Честное слово, отлично. Доктор смотрел и сказал, что бинты снимут завтра. Ты бы только посмотрела на меня, Эллисон! Сиськи теперь роскошные!

– Поздравляю, – механически сказала Эллисон. – Значит, завтра я могу снова стать собой?

– Да. Завтра к вечеру я выйду из клиники.

Эллисон вздохнула с облегчением:

– Хорошо. Ты уверена, что тебе ничего сегодня не понадобится?

– Уверена. Поцелуй за меня Дэвиса.

– Очень смешно.

Она повесила трубку, понимая, что последующие двадцать четыре часа чреваты многими неожиданностями. Тяжелые предчувствия так и не покинули ее.

В девять часов Дэвис не объявился. Эллисон вышагивала по комнате между окном и диваном. Наконец она увидела, как к дому подъехала его машина. Эллисон открыла входную дверь – и обомлела, увидев, как Дэвис заплетающимся шагом пересек тротуар, что-то при этом невнятно бормоча.

Когда Дэвис заметил ее на крыльце, лицо его сморщилось, он бросился и припал к ней с такой силой, что она едва удержалась на ногах. Обвил ее руками и положил качающуюся голову на грудь.

– Энни… Энни! – зарыдал он. – Как ты могла? Как ты могла отдать свою любовь этому дамскому угоднику Спенсеру?

Рейтинг@Mail.ru