Самуил Бабин
Нос Чехова
– Можно выделить, – грустно согласился министр финансов, – Только ведь разворуют, вы же знаете.
– Значит надо выделить с запасом, – строго взглянул на него премьер, – А я сегодня еще позвоню министру госбезопасности, чтобы они там усилили контроль в этом направлении, со своей стороны.
– Прекрасная идея, – вдруг обрадовался министр Рвачев. Он явно куда-то торопился, – Тогда закрыли тему с этим Васьково?
– Нет. Что-то еще было, – стал перебирать бумаги на столе премьер, – А вот. Памятнику у них там был какому-то носу. И его, того, сломали или украли, – и он дружелюбно посмотрел на министра культуры, – Господин Мерзлинский, это вообще по вашей части, памятники.
– Сделаем памятник. Не проблема, – согласно покивал Мерзлинский.
–Но только не затягивайте, – важно добавил премьер. – Тогда по Васькову все вопросы сняты. Свободны товарищи. Работаем.
Дождавшись, когда министры разойдутся, премьер посмотрел на продолжающего тихо сидеть на стуле пресс-секретаря.
– Ну, а ты чего сидишь? Иди, собери пресс-конференцию. Донеси, что мы в курсе проблем, решаем и пусть по телеку в новостях покажут, обнадежат населения,
– Соберем. Покажем, – приподнимаясь, ответил пресс-секретарь и растворился в воздухе.
Премьер, посидел немного, перелистывая бумаги, дожидаясь, когда, развеется дымок от испарившегося пресс-секретаря. Потом подтянул к себе планшет, щелкнув на сайт Костика, и быстро прокрутив ролик господина N, стал досматривать вчерашний порно фильм.
***
Витя, накопал червей и устроился с удочкой на том самом мостике, где три дня назад задержали Толика. Клевало плохо. Часа за два ему удалось поймать штук пять небольших карасиков. Сетки, куда сложить рыбу у него не было, и он побросал ее в обычный целлофановый пакет, зачерпнув в него немного воды. Поняв, что клева больше не будет, он вернулся к фордику, спрятанному в кустах и закрутив пакет куском проволоки, поставил его в багажник и выехал на дорогу. Но проехав метров триста, его остановил дорожный рабочий в оранжевом жилете и каске.
– Дальше, не проедите, – рабочий помахал Вите флажком.
– Что случилось. – Витя вышел из фордика и вытянувшись посмотрел вперед
– Ремонт дороги. На сегодня проезд закрыт, – ответил рабочий.
– Какой еще ремонт, ты чего. Это же лучшая дорога во всем районе, – возмутился Витя.
– Лучшая, – согласился рабочий. – Но поступил приказ разбить ее и сделать как везде в городе.
– От кого?
– Сверху, – указал флажком в небо рабочий, – Сами Айженписы приезжали и распорядились. Так, что ты точно не проедешь. Там впереди метров триста разбили уже.
– И что же теперь делать, – озадаченно спросил Витя.
– Говорят, дня через три, по-новому асфальт уложат, – с сочувствием посмотрел на него рабочий, – Тогда и поедешь.
– А как мне в город сегодня добраться?
– Пешком. Тут если по полю, напрямую, километров восемь будет, – и рабочий указал флажком в направление видневшиеся вдалеке домики, частного сектора Васьково.
– Ну, вы даете, – с раздражением сплюнул на землю Витя.
– А мы-то причем. Нам сказали ломать, мы ломаем. Скажут строить, будем строить, – пожал плечами рабочий.
Витя сел в фордик, завел его и, развернувшись, вернулся назад в Красный Путь. Он загнал фордик в кусты лесопосадки. Забрал бутылку водки в бардачке и мешок с карасями из багажника, и перейдя дорогу, спустившись с насыпи, зашагал через поле в направлении города.
Туча, накрывшая его над пионерским лагерем, сначала вроде ушла, но как только Витя прошел километра два, появилась снова и поползла в его сторону. Оглянувшись по сторонам, он увидел чуть впереди развесистую ракиту и быстро пошел в ее сторону. Не успел он дойти, как полил достаточно сильный дождь. Он забрался под иву к самому ствол, куда долетали только отдельные капли. Поставив на землю пакет с карасями, он сел на землю, опершись спиной на ствол, и почувствовав вдруг сильную усталость, закрыл глаза и скоро заснул.
Сон Вити под ракитой.
Через сон он унюхал горьковатый запах папиросного дыма и приоткрыл глаза. Напротив, него, на земле сидел Дзержинский с портрета в кабинете капитана Жеребенкова и курил, выпуская струю дыма прямо в Витю. Он был одет в темно зеленую гимнастерку и такого же цвета галифе, а на голове криво сидела солдатская фуражка с порванным козырьком.
– Здравствуйте, – поздоровался на всякий случай Витя, – А почему вы здесь?
– Решил узнать, как у тебя идут дела. Ты же сегодня ночью забыл, отчитаться.
– Нормально вроде все, – ответил Витя, – Волна пошла, как требовал генерал Канцелапов.
– Это меня меньше всего интересует. Это все не имеет никакого отношения к главному.
– А что главное, – насторожился Витя.
– Нос. Ты, что забыл, на чем я просил тебя сделать главный акцент?
– А, это, – успокоился Витя и даже засмеялся. – Если честно, то он никого тут не интересует. Это все господин N выдумал. Как театральный эффект.
– Я о тебе был лучшего мнения Витя. Ты ведь слышал, я уверен, эту фразу великого Вильяма Шекспира, что весь мир театр, а люди в нем актеры. А он просто так фразами не разбрасывался.
– Ну, слышал вроде, – неуверенно ответил Витя.
– Слышал, но, похоже, ничего не понял, – передразнил его главный чекист.
– Ну, что вы пристали ко мне со своим носом, – с вызовом ответил Витя,
– Это не мой нос, а Чехова, – критически произнес Дзержинский.
– Какая разница чей. Ну, закажу я завтра Рабиновичу сделать такой нос. И он мне сделает из эпоксидки один в один, а я поставлю его на место. И все. Нет проблемы.
– Ты же уже раз ставил, – усмехнулся Дзержинский,
– Тот гипсовый оказался. «Надул меня Рабинович, – раздраженно произнес Витя, – Теперь не надует».
– Ошибся я, похоже, в тебе Витя, – осуждающе посмотрел на него Дзержинский, – Не получится из тебя настоящего чекиста.
– Почему это не получится, – снова ожесточился Витя, – Я выполнил поручение генерала Канцелапова? Выполнил. Он меня даже хотел с собой в Кваскву на совещание взять.
– А, что же не взял?
–Наверное, решил, что я здесь больше нужен.
– Нет, Витя, никому ты здесь больше не нужен. Потому как нечего тебе людям предъявить.
– А, что, если бы я нос нашел? Его можно было предъявить, – вызывающе засмеялся Витя.
– Нос можно было, – с сожалением, вставая, произнес Дзержинский, собираясь уходить.
– И что же мне теперь делать, – с сомнением в голосе спросил Витя.
– Не знаю. Что хочешь. Хочешь, гусей разводи. У тебя это хорошо получается, – взгляд Дзержинского упал на стоящий пакет, с плавающими в нем карасями, и он спросил, посмотрев на Витю, – А рыб, зачем ты мучаешь?
– Я не мучаю, – надулся Витя, – Я их пожарить хотел для Толика.
– Выпусти. Там внизу ручей протекает. Они по нему обратно в пруд попаду, – предложил Дзержинский и, бросив папироску на землю, придавил ее носком сапога и скрылся в кустах.
Витя открыл глаза. Он не заметил, сколько времени проспал. Тучи уже не было, а неяркое, осеннее солнце почти склонилось к горизонту. Он приподнялся. Из стоящего пакета на него, оловянными глазами, молча, смотрели караси. Он нагнулся было, чтобы поднять пакет и отпрянул. Рядом с пакетом четко просматривался след сапога с втоптанной папироской. Дальше следы уходили в кусты, из-за которых вытекал небольшой ручей. Витя замер в нерешительности, потом взял пакет с карасями, подошел к ручью и, развязав его, выпустил их в воду. Караси постояли немного в воде, осваиваясь, и поплыли вниз по течению, в сторону Красного Пути. Когда последний карась исчез, Витя сунул пустой пакет в карман и пошел в направлении города.
***
До города он дошел, когда уже когда совсем стемнело. У него еще оставалось бутылка водки, и он все-таки решил навестить Толика. Уличное освещение в Васьково было развито не очень, в основном вокруг главной площади и близлежащим улицам, а чуть дальше, освещалось в основном светом из окон и поэтому Васьковцы, постоянно носили с собой фонарики. У Вити фонарика не было, и чтобы не разбить бутылку водки, при возможном падении в дорожную яму, он шел, держа ее в вытянутой руке над головой. Редкие прохожие оглядывались на него с удивлением, а некоторые даже подходили и предлагали купить. Подходя к центру, он вдруг увидел на другой стороне улицы, какое-то странное существо, стоящее возле входа в аптеку, освещенное неярким светом витрины. Существо было не понятной формы, похожее на пирамиду, но с человеческими руками и ногами, обутое в резиновые сапоги оно расхаживало перед ступеньками. Витя, остановился, пытаясь рассмотреть существо лучше, и тут дверь аптеки распахнулась и в упавшем на улицу свете, он отчетливо увидел, что это был большой нос. Нос, протянул вышедшему из аптеки мужчине, какую-то бумажку и продолжил ходить, туда-сюда, притопывая и хлопая руками, пытаясь согреться. Витя, спрятался за телеграфный столб и стал наблюдать за ним. Нос чувствовал себя абсолютно уверенно и даже пару раз заговорил с прохожими. У тех это он почему-то не вызывал никакого удивления. Через некоторое время, на порог аптеки вышла женщина и сказала, обращаясь к носу: «Все закрываемся. Получи расчет». Нос, тут же взбежав вверх по ступенькам, и взяв у женщины, судя по всему деньги, насвистывая, прошел мимо Вити, вжавшегося в столб, в сторону микрорайона.
–Вот ты где оказывается голубчик обитаешь, – спрятав бутылку в карман и потирая руки, самодовольно произнес Витя, – Так, что не прав вы, товарищ Дзержинский, Витя Задворкин, настоящий чекист, – и он крадучись вдоль стены, побежал вслед за удаляющимся носом.
Тот дошел до автобусной остановки и достав сигаретку закурил. Витя огляделся по сторонам. Улица была пуста. В это время из-за поворота выехал автобус. «Надо брать», – решил Витя и быстро подойдя к остановке спросил миролюбиво: «Товарищ, а закурить не найдется»? Нос, сунул руку в отверстие сбоку и достав пачку Примы, протянул Вити.
– Спасибо. Давно Приму не курил, – Витя вытащил и стал разминать сигаретку, – Простите, – Еще бы огоньку?
Нос протянул ему свою сигаретку и тут Витя отработанным движением перехватил его руку и заломив ее за спину строго произнес: «Вы арестованы, гражданин».
–Что это значит? – застонал от боли Нос и в это время к остановке подошел автобус и из него вышли несколько человек. – Помогите. Убивают, – увидев людей закричал Нос.
Люди стали останавливаться, а огромны детина в картузе, хлопнул Витю по плечу и грозно приказал: «А, ну отпусти его».
– Вы, что с ума сошли, – закричал Витя, – Это же не человек, это же нос. Он находится в розыске. Я его задержал.
– Пьяный похоже. Надо бы милицию вызвать, – предложила бабуля с корзинкой, последней вышедшая из автобуса.
– Не надо. Сами справимся, – усмехнулся детина и отвесил Вите затрещину, отчего тот отлетел метра на три и приземлился в лужу на асфальт, а нос в это время запрыгнул в автобус и тот закрыв двери покатил дальше по улице.
Люди постояв немного, весело посматривая на сидящего в луже Витю и стали расходиться.
– Вставая сынок, простудишься, – подошла к нему старуха.
– Что же вы наделали, -с отчаянием произнес Витя, – Это же был нос Чехова. Его в федеральный розыск объявили.
– Какого еще Чехова? Это Петька с улицы Пушкина. Он здесь в аптеке капли от насморка рекламирует кажный день. А это костюм на нем, такой в виде Носа. Иди лучше соколик домой, да проспись. Пока в милицию не забрали, – покачала головой старуха и медленно пошла в сторону переулка.
Витя с трудом приподнялся, отряхиваясь. Левая сторона лица горела после полученной пощечины. Он сунул руку в карман, бутылка водки оказалась цела, но в таком виде, конечно, в гостиницу было идти уже нельзя и Витя, выбирая улицы потемнее, пошел в отделение.
***
Со стороны рыночной площади раздавалась ритмичные звуки музыки и небо периодически расцвечивалось фейерверками. Вроде никаких торжеств в городе не намечалось, и Витя, заинтересовавшись свернул к рынку. Кафе «У Ашота» было расцвечено иллюминаций, из динамиков на открытой террасе неслась музыка и выстреливали фейерверки, а рядом стояло несколько дорогих авто.
«Свадьба у кого-то, наверное, из отцов города или день рождения отмечают», – подумал Витя и собрался было идти дальше, но увидел с другой стороны площади милицейский Уазик, рядом с которым курил прапорщик Козлов. Он обошел площадь темной стороной и подошел к Уазику.
– Привет, – поздоровался Витя, – Что тут у вас за мероприятие?
– Да вот, дочка городничего с твоим квасквичем гуляют. Начальство приказали приглядывать, чтобы никто не мешал, – недовольно ответил Козлов, – Снова всю ночь дежурить придется.
– С каким квасквичем, с Толиком что ли, – удивился Витя, – и в это время на веранду высыпала и стала танцевать компания молодых людей, среди которых Витя увидел хохочущего Толика с бутылкой шампанского в руке.
– А что у тебя с лицом то, – прищурившись посмотрел на него Козлов, – Подрался что ли с кем-то?
– С лицом, – переспросил Витя и наклонился к боковому зеркалу Уазика, увидел большой синяк на весь левый глаз. – Ничего себе. Да, нет. Шел по улице, темень сплошная, ни одного фонаря и врезался в телеграфный столб.
– Бывает, – равнодушно ответил Козлов, – Эх, выпить бы сейчас.
– А у меня есть, – Витя вытащил из кармана бутылку. Ему одновременно с Козловым тоже пришла эта мысль. Три года совместной службы в органах откладывают общий отпечаток.
– Это совсем другое дело, – обрадовался Козлов и открыв дверь Уазика вытащил из бардачка два пластиковых стаканчика и яблоко, – Наливай.
Витя отвинтил пробку разлил по половине стакана.
– Наливай по полной, – махнул рукой Козлов, и Витя долил до краев. Они беззвучно чокнулись стаканчиками и выпили. Козлов, понюхав яблоко, протянул его Вите, – Закусывай.
Витя тоже не стал есть, а понюхал и попросил сигаретку. Козлов вытащил Приму, и они с удовольствием закурили.
– Я вот думаю, может тоже в Кваскву податься, – выпуская вверх дым, произнес Козлов.
– Зачем?
– В ОМОН устроюсь. Нам от них запрос пришел, – ответил Козлов, – У них там протесты постоянно происходят. Зажрались квасквичи. Вот и требуются квалифицированные кадры для поддержания порядка.
– А чем там лучше то? То же без проходных и выходных, будешь горбатиться – возразил Витя.
– Но зато, там платят по семьдесят тысяч. Есть смысл горбатиться, – возразил Козлов, – И заодно Красную площадь посмотреть можно и Большой театр. И вообще, там культурный уровень другой.
– Ну, если только Большой театр, – согласился Витя и снова достал бутылку.
– По половинке теперь, – приложил палец к стаканчику Козлов.
Витя разлил. Они выпили, даже не занюхивая. В это время музыка вдруг стихла и молодежь с веселыми криками побежала к машинам и под сигналы клаксона стала уезжать с площади.
– Наверное в сауну поехали, – предположил Козлов и у него на груди заработала рация. «Шестой, шестой. Ответьте первому», – раздался из динамика шипящий звук.
– Да, первый. Прапорщик Козлов слушает.
– Объект направился в городскую сауну. Перемещайтесь следом и обеспечивайте порядок и безопасность, – приказала рация и отключилась.
– Я же тебе говорил, что всю ночь теперь за ними буду мотаться. Точно, уеду в Кваскву, – бросив окурок, со злостью произнес Козлов открывая дверь Уазика. – А ты куда сейчас, Витя?
– В отделение, на дежурство. Никого же нет теперь, – заплетаясь языком, и слегка покачиваясь ответил Витя. – Один я остался. Совсем один.
– Что-то выглядишь ты не очень, – критически оглядел его Козлов. – Давай садись, подвезу
Они сели в Уазик, и Козлов включив проблесковый маячок без звука, поехал по городу.
Возле арки Козлов остановился и открыл Витину дверь, скомандовал: «Приехали, выходи».
– А может и правильно, – задумчиво покивал головой Витя с трудом выбираясь из Уазика.
– Что правильно, – не понял Козлов.
– Уезжать отсюда надо. «В смысле пора валить», —тяжело вздохнув, произнес Витя и отдав честь, развернулся и пытаясь идти строевым шагом, слегка качаясь, направился к арке.
– Ты надпись то закрасил, – крикнул ему вслед Козлов.
– Нет, – не останавливаясь ответил Витя, – Пусть останется для будущих поколений – И скрылся в темноте двора.
Он с трудом открыл дверь и держась руками за стены, прошел по коридору к кабинету капитана Жеребенкова. Войдя внутрь, включил настольную лампу и внимательно оглядевшись по сторонам, остановился на портрете Дзержинского и приложив руку к голове, произнес, заплетающимся языком:
– Разрешите доложить. Ваш приказ выполнен и нос вашего Чехова найден. Он, действительно сбежал от памятника и в настоящее время проживает в нашем городе, на улице Пушкина, устроившись работает в аптеке по специальности, то есть носом. – Тут Витя сморщился от боли и потрогал сильно припухшую левую сторону лица, и продолжил, -Его полностью устраивает такая жизнь и возвращаться обратно он не собирается. И еще, – Тут Витя, замолчав, пытаясь поймать постоянно ускользающую мысль, – Да, вот. Самое главное. Да пошли вы все в жопу, – и он обессиленно рухнул на стул и мгновенно заснул. Уже без всяких снов.
***
Разбудил его рев моторов, доносившихся с улицы. Часы на стене показывали десять. Он схватил графин с водой, стоящий на столе и прямо из горлышка стал жадно пить. Потом побрызгал на лицо, выбежал во двор и через арку вышел на улицу. По улице, оставляя большое, синие облака вонючего дыма, шли военные грузовики, в кузовах которых сидели солдаты, одетые по полной выкладке, в каски, бронежилеты с автоматами в руках. Следом ехали бэтээры, на броне которых тоже сидели вооруженные солдаты.
– Что, случилась, – крикнул проезжающему бэтээру Витя, – Война что ли?
– Телевизор надо смотреть дядя, – ответил с брони из солдат, и добавил, – Ну и рожа. – И все остальные дружно рассмеялись, рассматривая Витю.
А он тут же вспомнил про синяк и прикрыв лицо рукой вернулся в отделение и зайдя в туалет, посмотрел на висевшее над раковиной зеркало. Синяк за ночь налился до фиолетового цвета и сполз немного вниз. Витя сходил в каморку, где хранились их не богатые шпионские средства и, взяв макияжный набор, вернулся к зеркалу. Он долго пудрил и подкрашивал лицо и в конце концов синева исчезла, но левая половина лица все равно отличалась от правой. Сделать с этим Витя уже ничего не мог и махнув рукой вернулся в кабинет капитана Жеребенкова, включил телевизор, как советовал ему солдат на бэтээре, взяв пульт сел на кресло. Пощелкав каналы, он наконец то нашел тот, где передавали новости. Строгая дама с высокой грудью, смотря с экрана, с недовольным видом сообщила:
– Возвратимся снова к ситуации в городе Васьково, о чем было уже в сюжетах, показанных вчера в вечерних новостях. Посмотрим их еще раз.
И тут вдруг, на экране всплыли кадры про протест дальнобойщиков на главной площади, снятые Костиком с геликоптера. Потом возникла картинка фасада торгового цента Вась-Вась, с нарисованным символом, буквой N, которую из брандспойта пытались стереть пожарники. Это уже снимали телеоператоры, которых Витя видел вчера на площади. Потом на экране появился прапорщик Козлов с мегафоном в руке, предупреждающих граждан, чтобы расходились и замелькали идущие по тротуары люди, весело поглядывающих в сторону торгового центра. Здесь даже Витя узнал, себя со спины, сворачивающего в переулок. И закончили показ, отрывком, где господин N в маске Анонимуса вопрошал про нос Чехова.
–Вот, так разворачивались события в Васькова, – снова появилась строгая дикторша, – Так их увидели камеры наших репортеров.
– Каких еще ваших, – возмущенно воскликнул Витя. – Это мои съемки. Я за них деньги заплатил и гусей отдал. Жулики вы, а не телевидение.
Телеведущая в это время сделала небольшую паузу, строго посмотрев на Витю и добавила, уже смягчившись:
– А сейчас мы покажем прошедшую вчера пресс-конференцию секретаря премьер-министра, по ситуации в Васьково и принятым правительство мерам по ее урегулированию.
На экране возникло прозрачное лицо того самого пресс-секретаря, похожего на аквариумного сомика:
– Сегодня на коллегии министерства были рассмотрены вопросы, касающиеся ситуации в Васьково. Никакой особой ситуации там вообще-то нет. Просто некоторые антисоциальные элементы, не местные, подчеркну, а приехавшие из Квасквы, попытались в очередной раз раскачать лодку, используя отдельные недостатки и трудностями роста. Но ничего у них из этого не получилось. Пенсии, как платились, так и будут платиться. Никакого увеличения коммунальных платежей до конца квартала не предвидится. По дорогам как ездили, так и будут ездить. Местные власти полностью контролируют обстановку, – как по написанному, произнес сомик, и пошевелив усиками, добавил, опустив глаза к листку бумаги, лежащего на столе, – Тем не менее, правительство изыскало дополнительные средства на благоустройство города и расквартирование в Васьково полка нацгвардии специального назначения, что несомненно придаст новый импульс в развитии не только города, но прилегающих районов. Кроме того, дано приказание усилить службу госбезопасности, а министерство культуры решит раз и навсегда этот вопрос с носом памятнику Чехова, который был использован для дестабилизации обстановки в городе. Так, что дорогие Васьковцы, вас теперь ждет новый, интересный этап в развитии города.
Тут сомик вдруг неожиданно исчез, а на его месте появилась веселая собака, рекламирующая сухой корма. Витя было собрался выключить телевизор, как снова возникла дикторша, на этот раз в каком-то игривом состоянии:
– Прежде чем перейти к прогнозу погоду, еще раз вернемся в Васьково, на этот раз с хорошими новостями. – И тут дикторша вдруг почему-то расстегнула верхнюю пуговицу на блузке и продолжила, чуть ли не смеясь. – Уже большинство вас, наверное, видело фото, которое облетело за день весь интернет. – Тут на экране возникла фотография Вити стоящего на постаменте памятника Чехова и приклеивающего нос, и голос дикторши добавил со смехом: «Это фото сделано как вы, наверное, догадались снято в Васьково, где неизвестный отрывает у Чехова нос. Теперь в этой истории с пропажей носа можно поставить точку, а если кто-то из телезрителей узнал этого человека, сообщите к нам редакцию. И небольшая реклама, перед прогнозом погоды»
– Я не отрывал, я, наоборот, приклеивал, – заорал Витя, бросив пульт в экран телевизора, отчего тот сразу выключился.
– Но это же не справедливо, – застонал Витя, падая на стул, и в это время на столе зазвонил, белый телефон с гербом на диске, по которому звонил генерал Канцелапов.
– Слушаю, товарищ генерал – срывающимся голосом произнес Витя, беря трубку и поправился, – Младший лейтенант Задворкин у телефона.
– Это хорошо, что это ты, – ответила трубка не знакомым, не генеральским голосом, – Ну, что узнал себя на памятнике?
– Это не я, – поперхнулся Витя и откашлявшись добавил, – В смысле я его не отрывал. Это дети все, школьники они там мимо проходили, а я, наоборот.
– Может ты все это сам и придумал, – вдруг строго прервала его трубка, – С носом с этим, с господином N. С протестами?
– Я – оторопел Витя, – Простите, а вы кто?
– Генерал Хоботов, новый начальник областного управления госбезопасности, – с легкой угрозой в голосе произнесла, трубка и у Вити от этого даже загорелось ухо.
– Простите, товарищ генерал. А-а-а где генерал, Ка-а-а…
– Генерал Канцелапов пошел на повышение в Кваску, – перебил его генерал.
– Теперь понятно, – с облегчением произнес Витя.
– Что тебе понятно, – уже по-генеральски строго, спросила трубка.
– Что все нормально. Волна пошла, – не найдя ничего другого, ответил Витя.
– Да, какая еще пошла волна, – усмехнулся генерал, – Вся страна. Да, что там страна, весь мир теперь твою физиономию знает.
– И что теперь, – похолодев, спросил Витя.
– Что, что. Пиши рапорт на увольнение и уезжай из города. Нам популярные люди в органах не нужны.
– Куда уезжать, – совсем растерялся Витя.
– В глушь куда-нибудь, в деревню, чтобы и духа там твоего не было, – ответил генерал и добавил, – Вообще по-хорошему, после такого провала, тебя ликвидировать надо было, – Но генерал Канцелапов за тебя вступился, – Так, что благодари его и пиши рапорт. Сегодня в Васькова приедет новый начальник подполковник Пукин. Передашь ему дела и рапорт.
– Целый подполковник, – удивился Витя.
–Да. Теперь у вас вместо отделения, управление создается, со штатом из десяти человек. Приказ из Квасквы пришел.
– Понятно, – выдохнул Витя.
– Это хорошо, что ты понятливый такой. Двадцать четыре часа даю тебе на сборы, – Ответил генерал и раздались длинные гудки.
Витя положил трубку и медленно откинулся на спинку стула прикрывая глаза.
«Я же тебя предупреждал. Не быть тебе капитаном Жеребковым», – вдруг отчетливо произнес чей-то голос, и Витя вскочил и осмотрелся. В кабинете никого не было и только от портрета Дзержинского как будто подул легкий ветерок. Витя быстро подошел к стене с портретом, но ветерка уже не было. Он провел рукой по нему рукой и на ней остался только слой пыли. Тут в кармане зазвонил мобильник.
– Але, Витя, это Петрович, – раздалось из динамика.
–Да, товарищ капитан, – по привычке ответил Витя.
–Да, брось ты Витя. «Не подкалывай, – с иронией произнес Петрович, – Я чего звоню». Сегодня там к вам должны приехать из области. По моим старым каналам сообщили. Ты не забудь мой рапорт передать и пистолет в сейфе. Я тебя ключ на шею повесил. Не потерял?
– Не потерял, – Витя нащупал ключ на груди.
– Вот и хорошо, – удовлетворенно произнес Петрович, – Да, еще чуть не забыл. Мой сосед по даче, «шестерку» к дому твоему перегнал. Ты, видно, забыл про нее. У подъезда поставил.
– Спасибо Петрович.
– Ну, все. «Да ты не расстраивайся», -произнес на прощание Петрович и отключился.
– Да, я и не расстраиваюсь особо, – согласился Витя, подходя к столу и снимая с шеи ключ.
Он присел на корточки и повернул ключ, открыл створку сейфа. Внутри, на полке, лежали два свертка обмотанные серой тканью. Витя взял верхний и размотав его, достал пистолет ТТ. Положив пистолет на стол он достал второй сверток, который был еще дополнительно завязан бечевкой. На весу развязать его не удалось и Витя, достал маленький перочинный ножик и разрезав бечёвку и стал медленно раскручивать ткань. И тут во двор въехал джип и остановился напротив входа в отдел, а за ним копейка с рогами лося на багажнике. Витя быстро выдвинул ящик стола и сгреб туда пистолет и второй сверток.
В коридоре раздались громкие шаги и на пороге появился полноватый человек с рыжими бакенбардами и блестящей лысиной, в синем пиджаке с коричневым галстуком.
– Как я понимаю, младший лейтенант Задворкин, – внимательно посмотрев на Витю, спросил вошедший.
– Так точно.
–Подполковник Пукин, – произнес рыжий, пристально смотря на Витю. – Прислан сюда начальником управления госбезопасности.
– Присаживайтесь товарищ подполковник, – встал и вышел из-за стола Витя.
– Нет, нет, – небрежно махнул рукой Пукин, – Здесь мало места. Поэтому для управления нам двухэтажное здание в центре отдают. Где общество охотников и рыболовом раньше было. А здесь, пожалуй, оставим бухгалтерию.
–У нас нет своей бухгалтерии, – скромно произнес Витя.
– У вас не было, а у нас будет. У нас списочный состав только десять человек, не считая водителей и уборщицу, – самодовольно произнес Пупкин, оглядывая кабинет. Кстати, вам там начислили зарплату и отпускные. Как сдадите дела, и что там за вами числится, получите расчет, – и он вытащил из портфеля толстый журнал и, полистав его, прочитал:
– Автомобиль Форд, с госномером. И пистолет ТТ. Все вроде. – Он, снова сунув журнал в портфель и выжидательно посмотрел на Витю.
– Вот пистолет, – Витя отодвинул полку, и взяв пистоле положил его на стол. – А Форд, я после обеда пригоню сюда. Он на стоянке.
–Хорошо, – пряча пистолет в портфель, согласился Пупкин, – А, что у вас с лицом?
– Ничего. Зуб болит немного, – прикрыл щеку Витя.
– Зуб, – переспросил подполковник и вспомнил, – И еще рапорты ваши на увольнение подготовьте.
– Это вот капитана Жеребенкова, – Витя вытащил из папки заявление Петровича и протянул Пупкину, – А свой я сейчас напишу.
– Не торопитесь. Машину пригоните и с ней рапорт привезете.
– Слушаюсь, – ответил Витя и в это время в кабинет вошел Рабинович неся на руках лосиные рога.
–Вот, по дороге тут купил у товарища, – заходил по кабинету Пупкин, – Настоящие. Я сам охотник. Разбираюсь в этом. Положите пока на стол. Сколько я вам должен напомните?
– Десять тысяч, – ответил Рабинович, – с опаской посмотрев на Витю.
– Хорошая цена, – Пупкин отсчитал и протянул Рабиновичу деньги. – Все голубчик, идите, мы потом сами повесил.
– До свидания, – попрощался Рабинович и быстро вышел.
– Ну, тогда. Давайте заканчивайте, а я поеду устраиваться в гостиницу. – И Пукин не прощаясь, развернулся и вышел из кабинета.
Витя дождался, когда его джип выедет со двора, сел за стол написал рапорт на увольнение. Он оставил его на столе вместе со служебным удостоверением, прогрузив дыроколом, и собрался было уже уходить, но вспомнил о втором свертке, и выдвину полку стола, вытащив его, размотал ткань и на стол выпал, грязновато – белый, местами с ржавыми подтеками, нос Чехова. Без всяких сомнений это был именно тот самый нос. Все совпадало, даже тыльная сторона была, как будто снята ложечкой из тортика.
– И зачем он тебе только понадобился, Петрович, – взяв в руки и разглядывая нос, вслух произнес Витя.
Он постоял немного. Потом завернул нос в ткань, взял его в руки и вышел из кабинета. Зайдя в каморку, снял со стены висевший там велосипед, который ему когда-то подарил тесть на день рождение, и привязал веревкой нос к багажнику, подкачал немного колеса, выкатив велосипед на улицу, и поехал в Красный Путь, забирать фордик.
***
Дорогу к Красному Пути уже заасфальтировали и Витя, без проблем доехал до шлагбаума, где в кустах был спрятан фордик. Открыв багажник, чтобы убрать туда велосипед, он увидел, туб с клеем. Тогда он снял с багажника сверток с носом, развернул его и, положив нос и туб с клеем на сидение и поехал обратно в город. Проехав АЗС, он свернул в сторону пионерского лагеря. На обочине дороге стояла колонна военных машин в сопровождении бэтээров, похожая на ту, что Витя с утра видел в городе. Витя объехал колонну и проехал немного вперед свернул к пионерскому лагерю. Остановив машину, он взял клей и нос, и знакомой уже дорогой пошел в парк к памятнику.
– Стоять, – неожиданно раздалась команда и из кустов вышли двое солдат в касках, бронежилетах с автоматами наперевес.
Витя остановился.
– Пароль знаешь, – спросил один из автоматчиков.
– Нет, – пожал плечами Витя.
– Тогда пошли в штаб. Ты арестован, – приказал солдат и указал дулом автомата в сторону армейской палатки, стоящей на бывшем футбольном поле пионерлагеря.
