Самсон Прокофьевич Гелхвидзе
Потерянный Рай
– Привет, очкарики, – поприветствовал их Вано молча, – встаньте же, суд идет.
Все больше и больше юморных волн накрывали душу Вано.
– Пожалуйста, присаживайтесь вон там, – указал в ответ главный – председатель комиссии, сидящий в центре, на английском языке.
Вся беседа между обеими сторонами проходила на английском языке и только для Вано переводилась на русском.
– Вот и русский мой тоже пригодился, – с гордостью заметил про себя Вано. – Любой язык любого народа мира бессмертен, а тем более уж и такие распространенные, как русский, английский и другие языки.
– Итак, мистер Вано, – обратился к нему председательствующий член комиссии, – мы сегодня рассматриваем ваше прошение о праве проживания в нашей стране.
– Ес оф кос! – съехидничал Вано в ответ, все чаще прибегая к себе на подмогу чувство юмора.
– Тсс, – попросила его Агнета быть более сдержанным и приложила указательный палец к губам.
– Хорошо, мистер Вано, не могли бы вы прежде коротко рассказать о себе, – попросил его второй член комиссии.
– Базара нет, в чем вопрос, сейчас же, – не замедлил с ответом Вано, в отличие от Агнеты, которая не сразу поняла, к чему тут было произнесено им слово – базар, но вскоре с честью и достоинством справилась и с этим казусом.
Вано на мгновение закрыл глаза, и перед ним за считанные секунды пролетела вся его жизнь, чуть ли не с самого рождения и до этих минут.
Он вспомнил вдруг рассказ одного своего друга, вернувшегося с ранением с войны, о том, что будучи серьезно раненым и на грани смерти, вся его жизнь мысленно, за считанные минуты пролетела перед его глазами. Минуты борьбы между жизнью и смертью.
Словно и для Вано, как он представил сейчас, этот его своеобразный экзамен был войной между жизнью и смертью.
– Родился в семье служащих, родители мои трудились всю свою жизнь и сейчас получают в моей стране нищенскую пенсию.
– Начало впечатляющее, – заметил третий член комиссии, снимая свои очки и аккуратно укладывая их на бархатную скатерть зеленого цвета своего рабочего стола.
– Дальше еще хлеще, – продолжил Вано, взбодренный похвалой члена комиссии.
– Мы и не сомневаемся в этом, – подтвердил тот же голос члена комиссии.
Председательствующий взглядом попросил о корректности проведения заседания, на что последовало моргание глаз в знак согласия от его коллеги.
– Признаюсь, что в школе меня учеба не особенно-то радовала, – продолжил Вано, – но то, что мне нравилось, я этим овладевал лучше всех.
– Например, что вам нравилось в школе? – поинтересовался второй член комиссии.
– Игра в футбол, – без обдумывая бросил Вано в ответ и, заметив удивленные взгляды друг на друга членов комиссии, добавил скоро в ответ, – конечно же, на переменах, между уроками.
– И какого же вы успеха добились на этом своем спортивном поприще? – поинтересовался председательствующий.
– Стал чемпионом страны вместе с моей командой, среди юниоров, – с гордостью произнес Вано.
– И как долго вы продолжали играть?
– До серьезной травмы колена, полученной сразу после первого же моего чемпионского матча, – пояснил Вано.
В его сознании всплыла параллельная линия его прошлой жизни, наряду с той, эпизоды из которой он представлял сейчас членам комиссии.
– Имею жену и двух детей. Ныне работаю в одной из ведущих компьютерных фирм моего города, начальником службы безопасности, – продолжил Вано.
– Насколько успешно, мистер Вано? – поинтересовался один из сопредседательствующий комиссии.
– Достаточно успешно, – подтвердил Вано, – иначе меня не держали бы там почти двадцать лет на этой должности.
– Так почему же сегодня вы оставили свою успешную и любимую, как вы пишите в своем «си-ви», работу и страну, и стоите сейчас здесь, перед нами, с вашей просьбой.
–Господин председательствующий, как я указывал и в своем прошении, которое лежит сейчас перед вами, меня вынудило пойти на этот шаг нестабильное положение в моей стране и острый экономический кризис, не позволяющие нормального содержания своей семьи и полноценного проживания у меня на родине.
Последовала продолжительная пауза, был слышен шорох листов лежащих в папке бумаг председательствующего члена комиссии.
– Мистер Вано, мы имеем достоверные сведения от вышестоящих членов правительства вашей страны и в том числе и от вышестоящего руководителя, о благополучии в вашей стране, и в том числе его экономического положения, – заключил председательствующий, зачитывая одну из бумаг, – а также их просьбу о том, чтобы принудительно высылать обратно эмигрантов из вашей страны на родину, и у нас нет никаких оснований не доверять заявлениям руководства вашей страны, с которой нас связывают общие договоренности, в том числе и по линии ЕС. Печатная версия этих заявлений имеется у нас сейчас под рукой.
Вано изумленно взглянул на Агнету. У него расширились зрачки глаз и исказилось выражение лица.
– У нас нет оснований, подвергать сомнениям их заявления, – продолжил пояснять другой председательствующий.
А вы уверены в правоте их заявлений? – возразил Вано, – на самом деле, положение дел совершенно иное.
Проверьте, пожалуйста, и другие каналы информаций, и вы убедитесь в правоте моих доводов о сегодняшнем положении дел в нашей стране. Просить о нашей депортации они мастера, лишь бы сохранить имидж страны, но тогда пусть дают возможность нормального проживания в ней, а то, что по-ихнему получается – ни жизни нормальной в стране не дам, и ни возможности эмиграции? Хм, ничего себе, воистину народное правительство, ничего не скажешь, подыхайте в нищете и голоде, – вот их предлагаемый нам совет.
– Мистер Вано, вы имеете право на проживание в нашей стране без права работы в течение трех месяцев. На какие средства вы собираетесь это осуществлять? – поинтересовался один из членов комиссии.
– Мир не без добрых людей, как известно, – господин сопредседательствующий. – заметил Вано, – а тем более их не мало и в вашей стране из числа моих друзей, готовых к оказанию любой помощи мне и моей семье, – пошел в наступление Вано, прибегая к лести и похвалам сограждан членов комиссии.
Более часа продолжавшееся рассмотрение дела Вано завершилось неожиданным заявлением и обещанием председательствующего члена комиссии о более детальном рассмотрении его вопроса с обещанием сообщить окончательное решение по его вопросу попозже, через каналы связи, указанные в его заявлении.
Выходящего из здания заседания государственной эмиграционной комиссии страны Вано поспешили встретить болеющие за него родители и Керол.
– Ну, что, как дела, сынок? – поспешил поинтересоваться отец Вано.
– Срезался, – оборвал Вано.
– Почему? – поинтересовался он.
– Сложный вопрос попался.
– Какой?
– Квадратный трехчлен!
– Да ну тебя, сынок, – махнул рукой отец, – не давая ему возможности договорить известный и ему анекдот про Петьку и Василия Ивановича Чапаева, готовившего Петьку к вступительному экзамену по математике.
– Окончательный ответ обещали сообщить позже, отец, что будет, то будет, а что теперь делать, – попробовал его утешить Вано, – не вешаться же теперь мне из-за них?
– Ладно, – уныло произнес отец, – пошли, мать, вечером уточню все у наших друзей, – попробовал утешить свою жену отец Вано, уводя ее за собой в автомашину, – оставим молодых наедине.
Еще некоторое время Вано и Керол прогуливались по столичным улицам заморского европейского города, обсуждая возможные варианты развития событий в связи с Вано, возможность продления его проживания на родине Керол.
Но вскоре им пришлось разойтись по своим делам. Керол вернулась домой, к семье, а Вано отправился на свою работу, к своим новоявленным друзьям.
Х
Голубой «Феррари» ловко петлял по серпантинной дороге одной из немногих, оставшихся в городе зеленой, экологически чистой зоне, въезд в которую дополнительно был ограничен с еще одним патрульным постом службы безопасности.
– Можете проезжать, батоно Бежан, – выдал разрешение молодой сотрудник службы, подняв перед автомобилем шлагбаум.
Автомобиль, проехав несколько метров, остановился перед железными автоматически управляемыми воротами, открывшимися перед ним сразу же после подачи звукового сигнала.
– Приветствую, Малхаз, – выплыло из салона автомобиля, в адрес одного из трех сотрудников нижней охраны офиса, молодого мужчины средних лет.
– Здравствуйте, батоно Бежан, – последовал вежливый ответ.
– Как дела у нас, все в порядке?
– Да, батоно Бежан, несем службу примерно.
– Молодцы! Кто ночью дежурил в офисе?
– Миша.
– Хорошо.
Припарковав машину в переднем дворике здания многоэтажного офиса и выйдя из нее, водитель некоторое время пристально смотрел в одну сторону, по которой из дерева на дерево, по ветвям, ловко и быстро перебегало удивительной красоты маленькое, шустрое и пушистое живое существо.
– Здесь, оказывается, у нас сохранились и белки?
– Да, батоно Бежан, тут у них с утра ранние перебежки по стволам деревьев начинаются.
– Надо же, все как у людей.
– У животных тоже своя жизнь, свои заботы, своя суета. А ночью, например, время от времени слышен вой зверей из ниже расположенного зоопарка.
– Здорово! Весело живем, значит.
– Да уж.
Дальше было прохождение через стеклянные широкие автоматические открывающиеся входные двери в здание офиса, обмен приветствиями с новой молодой сотрудницей офиса и путешествие на одном из двух недавно замененных новых лифтов турецкой фирмы через автоматический турникет до своего кабинета на одном из верхних этажей здания.
– Здравствуй, Дали, – бросил вошедший в прихожую молодой секретарше здоровый и рослый мужчина пятидесяти лет, шагами Гулливера направляющийся в свой кабинет.
– Здравствуйте, батоно Бежан, – ответила она нежным голосом, чуть приспуская голову вниз.
– Как всегда, занеси мне кофе, пожалуйста.
– Хорошо, батоно Бежан.
Включив оба своих рабочих компьютера, вновь назначенный администратор компании начал просматривать документы и в первую очередь рапорты от сотрудников внутренней охраны офиса.
Потом были письма внутренней переписки компании – от руководителей и других сотрудников разных отделов, о текущем положении дел на работе.
Приходилось постоянно держать «руку на пульсе», дабы не пропустить какой-нибудь важной информации о положении дел в компании, которой на данный момент управлял его давний друг Ираклий Георгиевич – главный финансист компании, в отсутствии ее президента Гоги Владимировича.
Кофе, заносимый по утрам Дали, каждый раз отличался своим особым запахом и вкусом, интригуя этим ежедневно своего дегустатора.
Начало работы в новой должности и на новой работе всегда оказывается бурным и энергичным для любого человека, а для руководящих лиц вдвойне.
Поэтому не удивительна была встряска всех отделов компании в связи с приходом на новую должность администратора нового человека, который ошарашивал сотрудников массой нововведений.
– Новая метла хорошо и по-новому метет, – поговаривали про него в закулисных сплетнях некоторые сотрудники.
Не уживающиеся с его странными, на их взгляд, нововведениями сотрудники, один из которых был начальник департамента охраны компании Вано, покидали офис в поисках другой работы, которую, в связи с нынешней пандемией коронавируса, да и, пожалуй, без нее тоже, не так то и легко можно было найти в столице, да и по всей стране тоже.
– Ираклий, привет, – послышалось приветствие по внутреннему телефону компании, – ты у себя?
– Да, Бежан, но сейчас мне некогда, я рассматриваю важные финансовые документы и договора, встретимся попозже.
– Хорошо, когда можно будет подняться к тебе?
– Я позвоню тебе, как освобожусь.
– Хорошо, договорились, у меня просто уйма вопросов, нужно с тобой переговорить.
– Окей, договорились.
После изнурительных и напряженных часов работы в компании было решено устроить перерыв в одном из ресторанов города.
– У тебя, очень приличный ресторан, Бежан, и меню тоже отменное.
– Спасибо, Ираклий, он у меня всего лишь пару лет, и надо сказать, что в начале у меня тут шли дела не очень-то уж плохо, но потом, в связи с этой короной, сам понимаешь.
– Да, сейчас с этой короной нигде не сладко, в том числе и в нашей компании тоже, но это не должно для нас явиться преградой для успешной работы.
– Конечно же, о чем я и говорю.
– Президент нашей компании, очень часто со мной на связи и справляется о наших делах постоянно.
Можно сказать даже, что он управляет нашей компанией из Америки дистанционно, через интернет.
– Да, безусловно, я понимаю, надеюсь, ты и обо мне с ним говоришь, о моих и о наших нововведениях.
– Да, несомненно, Гоги Владимирович в курсе всех дел.
– Насчет моей зарплаты тоже был разговор?
– Да, в начале он высказал свое возражение по этому поводу, говорил, что двенадцати кусков нет ни у кого у нас на работе, но потом, когда я ему объяснил, что они идут из твоих же принесенных денег, тогда он немного успокоился.
– Ну почему же, некоторые руководители отделов получают ведь не многим меньше меня.
– Я тебе говорю о его соображениях, высказанных мне.
– Да, я понимаю, что он смирился с этим. К тому же, я многое делаю для компании и, в первую очередь, в вопросах экономии ее средств, улучшения качества ее работы.
– Да, но не за счет увольнения из нее старых и проверенных многими годами работы сотрудников, Бежан.
– А я никого не увольнял.
– Многие уже в кулуарах говорят, что первой твоей жертвой стал именно Вано, а за ним и другие.
– Вано уехал за границу, как я знаю, потому что у него и его семьи были долги.
– Бежан, я хочу, чтобы ты правильно понял меня.
– Я это и пытаюсь делать и поэтому согласовываю с тобой все важные вопросы.
– Ты устранил верхний пост, и три наших сотрудника лишились работы.
– Ой, подумаешь, молодые и здоровые ребята всегда найдут работу сторожа, это ведь не какая-нибудь должность, Ираклий. Да и потом, зачем нужен был верхний пост, когда есть эти великолепные ребята Миша и Александр, которые отвечают за внутреннюю безопасность в компании.
– Это вечером и ночью, а днем был ведь Вано?
– А днем пусть девочки из рецепции связываются с нижней охраной если что, как-никак одна из лучших служб охраны и ее сотрудники охраняют нас. А зато вот тебе и лишние деньги в компании.
– Да, но когда там, на нижнем посту, были наши трое сотрудников, то их содержание нам обходилось дешевле, чем сейчас, когда мы оплачиваем сотрудников другой городской службы безопасности.
– Зато больше гарантий надежности.
– С тобой трудно спорить, Бежан.
– А ты не спорь, лучше отведай горячий чахохбили5, пока он не остыл. И потом, Ираклий, наша компания ведь фактически общество ограниченной ответственности, и кому какое дело, кроме нас самих, что мы в ней будем творить.
– Но мы ведь еще подотчетное министерствам финансов и экономики компания, налоговые отчисления которой напрямую зависят от нашей работы и финансовых оборотов.
– Вот именно, я и в этой области мог бы принести пользу нашей компании.
– Эээ, нет уж, дружище, держись от нашей бухгалтерии и всех финансовых дел подальше и запомни, это твоя красная линия, которую тебе пересекать нельзя, иначе…
– Хорошо, хорошо, понимаю тебя.
– Тебе доверена должность администратора, вот и займись этим своим делом. Поверь мне, тут тебе работы и забот хоть отбавляй.
– Конечно же, конечно, а я о чем говорю, – согласился Бежан, откусывая приличный кусок от горячего куска хачапури6 с вытекающим из него расплавленным сулугуни.
– Пробуй вот и хачапури, Ираклий, пока он горячий и давай чокнемся с тобой бокалами с нашим священным белым национальным вином.
– Вино тоже у тебя отменное, – согласился Ираклий Георгиевич, отпивая жемчужный напиток из своего бокала.
– Эх, наша родина – это настоящий рай, и такого райского уголка, как наша страна, я второго не знаю, – отметил Бежан.
– Для нас да, но теперь спроси жителей другой страны.
– Да, и это верно, недаром ведь сказано, что каждая кукушка хвалит свое гнездо.
– Жаль только, что можно было сделать большее, в нашей стране, если бы не эта пандемия коронавируса всеобщий застой. Только, пожалуй, одна из наших крупных компаний в стране держится на плаву и продолжает плыть по течению востребованности и успеха.
– Ну почему же, Ираклий, много хорошего и нового делается и нашим новым правительством.
– Лучшее из лучшего неиссякаемого, за нашу страну, – чокнулся бокалом вина Ираклий Георгиевич с бокалом своего нового администратора.
Перерывная ресторанная посиделка друзей – руководителей компании продлилась почти до конца рабочего дня.
В конце застолья Ираклий Георгиевич по инерции кинулся к своему бумажнику, пытаясь оплатить расходы, но его друг тут же приостановил его рукой.
– Ираклий, ты что? – обидчиво произнес Бежан, – ты ведь у меня в гостях, в моем собственном ресторане, забыл что-ли?
– Ну, хорошо, спасибо, тогда в следующий раз ресторан будет за мной, – согласился Ираклий Георгиевич.
– Нет, Ираклий, и следующий раз будет опять у меня.
– Ну ты ведь тогда разоришься, и всю свою зарплату будешь тратить здесь, – улыбнулся друг в ответ.
– Компания платит! – последовал ответ с ответной улыбкой.
Садись на мой Феррари, довезу до работы.
– Ты что, Бежан, выпившим собирашься сесть за руль?
– Ай, подумаешь, выпил пару бокалов белого.
– Да, но, если остановит патруль?
– У меня и там свои люди, Ираклий, и к тому же у меня нарушиловка.
– Но этот документ не предусматривает такого рода нарушений.
– Садись, садись, смело, не то не успеем к концу рабочего дня. Ираклий, еще немало вопросов по работе, которые я хотел бы обсудить с тобой, – предложил друг, выходя из своей машины, остановившись на парковке, двора, перед зданием своей компании.
– Только не сегодня, Бежан, не все сразу, – ответил его начальник. – Я сегодня изрядно устал, и к тому же у меня осталась еще куча не разобранных дел. Еще раз тебе спасибо за все, будем на связи.
– Обязательно, – пожал руку своему другу Бежан и направился, покачиваясь по сторонам, в свой кабинет.
Едва справившись с оставшими на вечер служебными делами, Бежан успел окончательно протрезветь и поздним вечером возвратился домой.
Не успев еще достать из кармана ключи от дома, за металлической дверью ему послышалось ускоренное дыхание четвероного друга, потом визги и, наконец, лай.
– Что, моя хорошая Ева, что, моя родная, – поглаживал хозяин дома годовалого спаниеля коричневой окраски, от радости крутившегося возле его ног, приподымаясь время от времени на задних лапках и безостановочно виляя хвостом.
– Ты и только ты любишь меня на свете так, как никто другой.
– Привет, па, – поспешила на встречу, восемнадцатилетняя дочь, повиснув на его шее и обняв его, что было сил.
– Привет, доченька, привет, моя родная Натия, – ответил взаимностью отец, прижимая дочь к сердцу.
– О! Слава богу, – взмолилась вышедшая навстречу блондинка, женщина среднего роста лет сорока пяти, – явился наконец, не запылился?
– Ты хоть скалку оставила бы на кухне, Лела, а то мало что обмазалась целиком мукой, еще и угрожаешь, – заметил, улыбаясь, муж.
– А как тебя еще встречать, целыми днями пропадаешь на работе и бог еще знает где, а до семьи у тебя и дел нет.
– Подойди, хоть покажи деткам, что любишь меня, – посоветовал муж, – хотя со скалкой в руке не надо.
– Опять гулял со своими дружками?
– У меня нет дружков и подруг тоже, в отличие от тебя, у меня есть только настоящие друзья, а потом, с чего ты это взяла?
– От тебя опять несет, Бежан.
– От тебя, кстати, тоже, сколько раз просил тебя не курить дома, да еще и при детях, ну какой ты им пример подаешь, Лела?
– Ну уж куда лучше, чем ты.
– Ладно, хватит тебе ссориться, не то я передумаю преподнести тебе свой сюрприз.
Лелу словно приструнило высказанное из уст мужа обещание.
– Хорошо, но у нас тоже есть сюрприз для тебя, – согласилась она и покорно вернулась на кухню.
– Папа, мама, идите скорее ко мне в комнату, Лия звонит по скайпу из Парижа, – послышался голос двадцатипятилетнего сына из соседней комнаты.
Вскоре вся семья была на связи с двадцатидвухлетней дочерью хозяина.
– Па, ма, знакомьтесь, – предложила Лия, – это моя вторая семья уже, – представила девушка с помощью видеоглаза членов своей новой семьи.
– Это Оливье – мой жених, а это его родители Филип и Элиза, или Элис как мы ее называем.
– Бонжур, – почти в один голос, прозвучали приветствия по скайпу из далекой страны.
– Бонжур, – радостным голосом ответили все дружно, кроме хозяина комнаты.
У Бежана замерло сердце.
– Что с тобой, па? – послышался голос дочери, – ты не рад нас видеть и слышать?
Молчание продолжилось еще некоторое время, пока Лела не подтолкнула локтем мужа, призвав его к ответной реакции от второй для нее семьи.
– Здравствуй, доченька, конечно же, рад, приветствую вас, дорогие мои – заикаясь еле выговорил муж Лелы, – но просто все это для меня, настолько неожиданно, что…
– Почему неожиданно, па, я ведь говорила вам с мамой про Оливье? – припомнила дочь.
– Да, но я знал, что вы друзья, но то, что дело так быстро примет такой оборот, я не ожидал. Мало ли, у меня тоже в твои годы было много подруг и не меньше поклонниц, но к своему великому сожалению, я клюнул на многолетние отказы от твоей матери и на этом в конечном итоге и попался. Если бы я знал тогда, чем это обернется? – попытался перевести на юмористический лад свою растерянность Бежан, за что и получил в последствии сильного пинка в бок от своей жены.
– Не слушай его, доченька. Не воспринимай всерьез.
– Да, но как же так получается, доченька, без свадьбы и без согласия родителей?
– А мы решили соединить наши судьбы навсегда, сошлись вместе и живем с родителями Оливье, а свадьбу сыграем позже, это ведь все формальности, па, – попыталась объяснить Лия.
– У нас в стране такой поступок называется по-другому, доченька, ты ведь знаешь?
– Так это у вас, а у нас это почти принятая норма.
– С каких пор чужая тебе страна стала своей, а своя только нашей?
– С тех пор, как я познакомилась с Оливье и когда у меня завязались с ним отношения. Но ведь это все произошло не сразу, а постепенно.
– На что ты променяла свою родину, Лия, доченька?
– Да не меняла я ничего, что, второй родины не может быть у человека, па? Я очень люблю Оливье и жить не могу без него, хоть убейте меня. Он единственный сын у свои родителей, тоже врачей, и они безумно его любят и полюбили уже и меня. Наши отношения ведь продолжаются вот уже целых пять лет.
– Понимаю тебя, доченька, твоя мама тоже точно так же мне признавалась в любви, как же не понять.
Бежан получил второй сильный пинок в бок от своей жены.
– Очень хорошо, доченька, гуд солушен, – на ломаном английском приветствовала Лела решение своей дочери и, помахивая приветливо членам французской семьи, продолжала с ними милые разговоры, узнавая интересующиеся ее подробности.
– Ну хорошо, доченька, раз вы так решили без моего на то согласия, в таком случае я оказываюсь в вашей беседе лишним и удалюсь, не мешая вам в общении.
– Ну вот и очень хорошо, Бежан, иди отдыхай, а мы тут поболтаем еще о многом без тебя, – предложила Лела, – если захочешь поужинать, то найдешь все необходимое на кухне, на столе, плите и в холодильнике.
– Огонь и лед, и плаха, весь арсенал для удовольствий и контрастных экзотических ощущений, – подумал вдруг Бежан, и, помахав рукой за наблюдающими за ними через экран монитора компьютера своей дочери зятю и его сородичам, удалился в свою комнату.
– Это что за концерт ты вытворял перед нашими новыми родственниками, Бежан? – пожаловалась позднее жена мужу.
– Лела, не начинай опять, прошу тебя. Просто для меня это явилось сногсшибательной неожиданностью, вот и все.
– Какой неожиданностью, я разве не говорила тебе об их отношениях. Не помнишь небось? Вот поэтому и говорю тебе, что ты абсолютно не в курсе дел, творящихся в твоей семье.
– А ты у меня на что?
– А вот на то, тогда не удивляйся и не возражай тем сюрпризам, которые тебя подстерегают, время от времени в твоем доме.
– Да уж, время от времени?
– Но тебя сегодня ждет еще один сюрприз.
– Что – еще один? О боже, какой же еще? – взмолился Бежан.
– Но прежде я ожидаю от тебя обещанного от тебя сюрприза.
– Смотри-ка а, помнит, – едва слышно пробубнил себе под нос муж Лелы.
– Еще бы, если и их бы от тебя не было, то какой толк был от тебя?
– Лела, прекрати сейчас же меня подстрекать, иначе никаких сюрпризов от меня не дождешься, – пригрозил муж.
– Ой, ты мой родной и любимый, ты ведь знаешь, насколько сильно и страстно я тебя люблю, – как всегда не подводившая интуиция выручила Лелу и на сей раз, она успела прибегнуть к ней и поцеловать своего Гулливера, приподнявшись на пальчиках своих ног.
Бежан немного растаял.
– Ты это всерьез? – переспросил он ее, пристально глядя ей в глаза.
– Ну, конечно же, мой Гулливер, – подтвердила Лела, добавляя ему еще в десерт, дополнительные поцелуи. Лучше скажи мне, в каком кармане у тебя этот сюрприз для меня? – поплыла улыбка по лицу Лелы.
– Обещаешь сегодня быть вежливой и любящей женой? – подстраховался Бежан.
– Ну, конечно же, а когда я бываю другой по отношению к тебе, мой слоненок? – продолжала липнуть к мужу Лела.
– В левом внутреннем кармане куртки, – вытянула Лела информацию у своего мужа.
Вскоре Бежан услышал радостный визг и крик своей жены из прихожей. Радостно удерживая в своих руках пять зеленых купюр высшего номинала она поспешила повиснуть на шее своего мужа.
– Вот те на, пожалуйста, женщина, – мелькнула у него мысль.
– Мама, что с тобой случилось, почему ты так кричишь, не упала или не ушиблась? – испуганным голосом поинтересовалась выбежавшая вместе со своей собачкой Евой ее совершеннолетняя дочь.
– Нет, дочь, посмотри, какой сюрприз нам твой папа преподнёс, – радостно визжала Лела, успев слезть с шеи мужа и показывая дочери причину своей радости.
– Ко дню победы, наверное? – заключила дочь, улыбаясь.
– Шнурки, да успокойтесь вы наконец-то хором кричать, – возмущенно бросил родителям вышедший из своей комнаты сын, – ваши крики слышны даже под моими наушниками. Так вы всех наших соседей распугаете, а еще не дай бог кто из них надумает патруль вызвать.
– Хорошо, сын, не будем больше, – пообещала Лела, все еще по инерции находясь под эмоциями, полученными от сюрприза мужа.
– У нас тоже есть для тебя сюрприз, пап, – попробовала перебить радостное настроение своих родителей их младшая дочь.
– Что, еще один сюрприз? – испугался Бежан, – может, хватит на сегодня?
– Пошли, па, – взяла за руку дочь отца и поволокла его в другую комнату.
– Это еще кто? – с расширенными зрачками возмутился Бежан, увидев черного щенка – дворняжку.
– А это Адам для нашей Евы, – пояснила Натия, – его хотели убить ребята во дворе, закидывая его камнями, а я пожалела его и решила спасти его от них, – посмотри какой он милый, па.
– Очень милый, просто слов нет, доча, мне двуногих животных и дома хватает, а теперь и четвероногих у себя разводить.
– Па, ну посмотри, какой он милый, – убеждала дочь отца, прижимая к груди ласково скулившего черного щенка.
– Вы что здесь, с ума все посходили в мое отсутствие, – завопил хозяин дома.
И вот пошло и понеслось, волны женского обаяния, просьбы и мольбы накрывали гнев Бежана один за другим.
И нужно сказать, что далеко не самая последняя роль отводилась в этом и Еве, явно привязавшейся к своему новому подопечному.
– Ну посмотри, как тебя просит об этом Ева, – предложила Натия, – хотя бы ее пожалей, ей ведь скучно одной у нас в доме, ей даже поговорить не с кем.
– Да, а вы? – возмутился сильный мужской голос.
– А что мы, па, человеку нужен человек, а собаке собака, – пояснила дочь, – подумаешь, пусть он поживет вместе с Евой некоторое время, а потом мы их обоих на дачу отвезем.
– Там есть у нас уже Рекс, и хватит, есть кому сторожить. Он вот с Евой еще никак общий язык не найдет, а тут теперь еще и Адам.
А где он будет жить у нас, хорошо?
– Временно, в комнате Лии, – пояснила Натия, – а потом отправим его к нам на дачу. Ведь если мы его сейчас выставим на улицу, его плохие ребята убьют, – разве тебе не жалко его.
По телевизору в это время шел известный художественный фильм «Отец солдата», и к этому моменту семейной разборки показывали фрагмент, когда отец солдата, указывая в сторону стоящего маленького мальчика, обратился к командиру танкового экипажа – Вот немецкий мальчик, иди, стреляй в него.
– Что я, фашист, что ли, – прозвучало в ответ.
– А ты фашист, Бежан? – с удивлением спросила Лела.
– Ай, делайте что и как вам угодно, – махнул хозяин дома рукой, – все равно мне не жить с вами, – и удалился в свою комнату.
Позже, погружаясь во владения царства сна, Бежан, почувствовал со спины, прижавшееся к нему легкое женское тело.
Обняв плечи мужа правой рукой, она едва слышно шепнула ему на ухо.
– А теперь, мой любимый, самый главный сюрприз, венец всему, если хочешь, можем перебраться в комнату примирения?
В ответ послышалось слабое едва слышное поскуливание, очень похожее на собачье.
Так, будучи видящим себя собакой во сне, он отказывал своей подруге собачке в ее трепетном желании сакрального общения.
XI
Казалось, длинная трель телефонных гудков превратилась в долгую песнь неведанных и неизвестных до селе птиц диких лесов.
Причем, словно отличающиеся друг от друга звонки, проголодавшиеся и соскучившиеся по ответам своих собеседников, начали словно переговариваться уже между собой.
– Ну, где же вы до сих пор, – ворчал мысленно негодующий протест мужским голосом, – попередохли все разом, или что?
– Ало, третий слушает вас, – послышался наконец нежный голос молодой девушки, словно в последнюю предсмертную секунду, отказавшийся от смертельного приговора.
– Здравствуйте, беспокою вас, из подконтрольного вами объекта, наш офис открывается.
– Какие номера объектов.
– Тридцать три ноль тридцать и двенадцать ноль двенадцать.
– Ваше имя.
– Малхаз.
– Мирного дня желаю вам, Малхаз.
– И вам также, – послышался ответ.
Хм, хороши пожелания, с делом разнящиеся, – мелькнула мысль, – ничего не скажешь. Ну хорошо, будем собираться, ничего не поделаешь, обстоятельства иногда властвуют над нами.
Прихватив с собой отобранную связку ключей, мобильный телефон и проксим карту, для прохождения через турникеты верхнего и нижнего этажей, не выспавшийся сторож офиса нехотя отправился в свое первое утреннее рабочее путешествие.
Предстояло открыть офис с нижнего его входа и с верхних этажей.
– Привет, Тамаз, – поприветствовал голос своего коллегу по нижнему офису, приглашенному со специальной одной из охранных компаний города.
– Привет, Миша, что угрюмый с утра? – поинтересовался коллега, улыбаясь.
– Ты такие вопросы задаешь, что просто неудобно отвечать, – вспомнил коллега известные слова одного из известнейших актеров небезызвестногокинофильма. – Будто бы не знаешь, от чего собака, в жизни бывает кусачей.