Салман Рушди
Город Победы

Полная версия

4

Трое недостойных братьев Хукки и Букки прибыли немного раньше, чем их ждали, они организованно въехали в город и плечом к плечу продвигались по главной улице – бандиты, пытающиеся вести себя как аристократы. С жирными спутанными волосами, нестриженными бородами и закрученными вверх усами, они – в особенности запахами – больше напоминали бандитов, нежели царевичей, однако они изо всех сил напускали на себя столь важный вид, что люди взирали на них скорее со страхом, нежели с почтением. За спинами у них были закреплены щиты из литого железа. На щите Пукки Сангамы был изображен скалящийся тигр, щит Чукки Сангамы украшали бабочки и мотыльки, а щит Дева покрывал цветочный орнамент. Мечи и кинжалы в грязных кожаных ножнах болтались у них на поясе под щитами, но рукояти были обнажены, чтобы облегчить доступ к оружию. В общем, продвигавшиеся на лошадях по городу в направлении ворот дворца Пукка, Чукка и Дев выглядели так устрашающе, что сильнее и не представить, и люди разбегались по сторонам еще до их появления.

Новость о том, что Хукка и Букка установили свою власть над непостижимым образом появившимся на свет новым городом, разлеталась быстро, вместе со слухами о тамошних сокровищах и казне, ломящейся от золотых монет-пагод и, поговаривали, золотых варах разного веса. Пукка, Чукка и Дев были решительно настроены не остаться на задворках истории, когда им с легкостью могут принадлежать такие богатства. Подъехав к дворцовым воротам, они, не спешиваясь, потребовали пропустить их внутрь.

– Где там эти канальи, наши братья? – проревел Чукка Сангама. – Они что, думают, что смогут захапать все богатства себе?

Но тут ему и его братьям явилось зрелище столь непривычное – никогда в своей жизни не встречали они ничего подобного, – что окружавший их пузырь воинственности надорвался, и они вытянули головы. Перед ними, выстроившись в фалангу, предстали охранники дворца с копьями в руках, облаченные в золотые нагрудные щиты и доспехи на голенях и руках; с их поясов свисали мечи в золотых ножнах, а длинные волосы были собраны на макушках красивыми галунами. У них были золотые щиты и мрачные лица. И все они были женщины. Все до единой. Высокие мускулистые женщины-солдаты, настроенные исключительно серьезно. Чукка, Пукка и Дев никогда не видели ничего подобного.

– И это то, чем эти идиоты сейчас занимаются? – вопрошал Чукка. – Заставляют женщин делать неженскую работу?

– В этом нет ничего нового, – ответила ему капитан стражей, великанша со свирепым лицом и большими глазами с нависшими веками. Ее звали Улупи, в честь дочери Царя Змей. – В этом городе женщины поколениями охраняют Императорский Дворец.

– Интересненько, – заметил Пукка Сангама, – я вот уверен, что, когда мы последний раз были в этих местах, этого города здесь не было.

– Видимо, вы были слепы, – отвечала ему капитан Улупи, – ведь мощь этой империи и пышность ее столицы известны всем столько времени, что и не сосчитать.

– Так Хукка и Букка здесь, внутри, они часть этого бреда с фантомами? – поинтересовался Дев. – Чем бы ни была эта иллюзия, она им вполне подходит? И вы тоже им подходите? – Царь и Наследник Престола во всем поддерживают отлично подготовленных и высоко профессиональных офицеров дворцовой охраны, – заявила капитан, – и, если вы нам не подчинитесь, сами узнаете, что рука у нас вовсе не женская.

По правде говоря, трое братьев Сангама уже довольно давно зарабатывали себе на далеко не честную жизнь разбоем на больших дорогах да воровством скота, а в последнее время они еще расширили этот репертуар за счет конокрадства в надежде основать в порту Гоа международную корпорацию по торговле лошадьми. Португальские дельцы уже возили морем арабских жеребцов для нескольких местных князей. Грабить их из засады и перепродавать прекрасных животных на черном рынке оказалось отличным бизнесом, который, однако, становился опасным из-за жестоких тамильских банд мараваров и калларов, прибывших в эти места вместе с дурной славой о своих смертельных зверствах; сейчас братья Сангама, которые боялись за свою жизнь и совершенно не были склонны к героизму, подыскивали себе какое-нибудь менее опасное для жизни занятие. Новый золотой город их братьев представлялся им блестящей возможностью получить то, что они хотели.

– Немедленно отведите нас к братьям, – велел Чукка Сангама самым приказным тоном, на какой был способен, – мы должны объяснить им, почему между ворами и царями нет никакой разницы.

В тронном зале Хукка Райя I и наследный принц Букка привыкали к своим огромным седалищам, тронам-гадди, столь обильно усыпанным драгоценными камнями, что на них было бы трудно сидеть, если бы не толстые украшенные шелковой вышивкой подушки на сиденьях. Хукка быстро обнаружил, что, если он сидит на своем гадди прямо, его ноги не касаются земли и он похож на ребенка. Поэтому будет лучше, если он будет полулежать на нем, а если будет решительно необходимо сесть, нужно будет пользоваться скамеечкой для ног. Эту и подобные уловки придумали, чтобы подчеркнуть в царском наследнике наследника и царя в царе. Чукка, Пукка и Дев вступили в царские покои и застали царственное лицо – собственного брата – погруженным в эксперименты со скамеечками для ног разной высоты. Гадди Букки был немного ниже. Он тоже учился царственно полулежать, а когда садился, касался ногами пола, так что проблемы с висящими ногами были ему чужды.

– Так вот что значит быть царем, – ядовито заявил брату Чукка Сангама, – все дело в правильно подобранной мебели.

– Мы разочарованы нашими братьями, – проговорил Хукка Райя I, впервые царственно использовав уважительное множественное число и обращаясь вглубь тронного зала, словно не адресуя эти слова ни к кому конкретно.

– Наши братья не способны дорасти до той роли, которую определила нам история. Они темные принцы, повелители теней, фантомы крови. Они – черствые хлеба. Они – сгнившие фрукты. Они – луна в затмении.

– Поскольку это наши братья, – подхватил Букка, также разговаривая с пустотой, – варианты у нас простые, и их мало. Либо мы без промедления казним их как потенциальных изменников и будущих захватчиков власти, либо предложим им работу.

– Сейчас слишком раннее утро, чтобы проливать родную кровь, – сказал Хукка Райя I, – давай подумаем, чем они могли бы заниматься.

– Давай предложим им работу где-нибудь очень далеко, – внес предложение Букка.

– Очень далеко, – согласился Хукка Райя I.

– Неллор, – посоветовал Букка, – это на восточном побережье, примерно в трехстах милях отсюда.

– Его еще надо завоевать, – добавил он, – так что эти трое не доставят нам там больших хлопот.

Хукка обладал более масштабным видением.

– Сначала Неллор на востоке, – сказал он, – потом Мулбагал на юге и Чандрагутти на западе. Когда ты захватишь Неллор, брат Чукка, можешь остаться там и собирать дань. А ты, брат Пукка, можешь забрать себе Мулбагал, когда он падет, тебе же, брат Дев, в одиночку предстоит завоевать Чандрагутти и обосноваться там. Таким образом, в результате у каждого будет свой курси, трон, и я надеюсь, вы все будете довольны. Мы же с Буккой тем временем завоюем все, что между.

Трое недостойных братьев заерзали и нахмурились. Чем это было: выгодной сделкой или чашей с ядом? Они не понимали.

– У вас сокровищница ломится от пагод, – возразил Чукка, – так нечестно.

– Я поясню, – продолжил Хукка Райя I, – каждому из вас я дам огромное войско. Непобедимую армию. Но только при одном условии: отвечать за военные действия будут мои генералы. Вы можете сидеть верхом на коне под флагом империи, и после сражения мои генералы возведут вас на трон, но во время боя вы будете делать в точности то, что они велят вам. После того как с этим будет покончено, у вас у каждого будет территория, на которой вы будете править, а это намного лучше, чем красть лошадей и бояться, что вас убьют бандиты из касты калларов или мараваров. Брат Чукка, тебе будет предоставлена честь проводить богослужения в храме Джаганнатха в Пури. Пукка, брат мой, храм великого героя Арджуны будет твоим. Дев, твой храм будет находиться в пещере, это правда, но в качестве компенсации тебе достанется лучший из трех фортов, фантастическая крепость на вершине горы, откуда открывается прекрасный вид во все стороны. К тому же я обеспечу каждого из вас отрядом личной охраны из женщин, состоящих в Имперской Обороне. С ними вы будете в безопасности, но, если вздумаете каким-то образом подло взбунтоваться против империи – против нас, – у них будет приказ уничтожить вас на месте.

– Звучит как неудачное предложение, – сказал Пукка, – мы просто станем твоими марионетками. Вот что ты на самом деле нам предлагаешь. Возможно, нам стоит отказаться от твоего предложения и самим попытать счастья.

– Вы можете отказаться, никаких сомнений, – ответил – далеко не враждебно – Хукка Райя I, – но тогда вы не сможете выйти отсюда живыми. Сами понимаете почему. Тут ничего личного. Семейный бизнес.

– Хотите соглашайтесь, хотите – нет, – заявил братьям Букка.

– Я согласен, – тут же отозвался Дев Сангама, а двое остальных братьев медленно и задумчиво кивнули.

– Так отправляйтесь, – распорядился Хукка Райя I. – Вам предстоит захватывать империи и делать историю.

Капитан стражей Улупи, так же похожая на змею, как и ее имя, прошипела Чукке, Пукке и Деву, что аудиенция закончена. Ее язык проглядывал между зубов до и после произнесенных слов.

– И еще одно, – остановил их Хукка Райя I. – Уж не знаю, увидимся ли мы вновь и когда, а потому вам нужно кое-что знать.

– Ну и что это? – проворчал Чукка, самый обиженный из всех уходящих братьев.

– Мы любим вас, – сказал Хукка, – вы – наши братья, и мы будем любить вас до самой вашей смерти.

У троих братьев Сангама не было возможности уехать без проволочек. Нужно время, чтобы армия могла двинуться в путь. Походные паланкины армейских чинов необходимо было утеплить и отполировать, чтобы эти уважаемые люди могли с комфортом добраться к месту назначения, на спинах боевых слонов нужно было закрепить островерхие башни, чтобы эти высокие офицеры могли двигаться к полю боя, развалившись на подушках и подушечках, тысячи слонов – как ездовых, так и боевых – нужно было кормить, ведь слоны принимают пищу не переставая, так что их надо было навьючивать и собственным кормом, и грузами, необходимыми для военных целей – например, массивными частями осадного орудия, которое потом, после сборки, будет метать каменные ядра в стены вражеских крепостей. Палатки нужно было разобрать и погрузить на запряженные волами повозки вместе со скамьями, сиденьями, соломой для походных матрасов и нужниками; за транспортировку отвечало особое военное подразделение – нужно было, чтобы оружие содержалось в порядке, мечи нужно было наточить, стрелы отбалансировать, а луки подтянуть; остроту копий проверяли ежедневно, чтобы убедиться, что они остры, как нож, а щиты выправлены после тяжелых боев; нужно было мобилизовать целый кухонный городок, печи и поваров, огромные возы с овощами, рисом и бобовыми, а также курами в клетках и связанными козами, поскольку среди военных всех рангов много тех, кто ест куриц и коз, несмотря на то что формально велят религиозные предписания; еще нужны были дрова для костров и котелки, чтобы готовить супы и жаркое; помимо военных, в поход отправлялось множество тех, кому предстояло трудиться в лагерях, включая куртизанок, еженощно готовых удовлетворять потребности наиболее нуждающихся солдат. Медицинское оборудование, хирурги и медсестры, ужасающие пилы для отделения ног, канистры с мазью для ослепленных глаз, пиявки, целебные травы – все это должно было разместиться ближе к хвосту колонны. Ни один солдат, идущий на войну, не захочет видеть подобных вещей. Было необходимо, чтобы они чувствовали себя бессмертными или хотя бы убедили себя в том, что делающие из человека инвалида увечья, причиняющие адскую боль раны и смерть – это то, что бывает с другими. Было важно, чтобы каждый пехотинец и каждый кавалерист верил, что лично он выйдет из битвы невредимым.

Эта армия совершенно не была обыкновенной. Это была воинская сила в момент своего рождения. Как и остальные жители города, просыпаясь каждое утро, солдаты слышали у себя в ушах шепот, каждый из них слушал – в первый раз в жизни, но с чувством, что знал это всегда, – историю собственной жизни. (Или слушала. Солдат-женщин было меньше, но они были. И у них тоже были нашептанные воспоминания.) В тот волшебный час, находясь между сном и бодрствованием, каждый их них услышал придуманный рассказ о жизни поколений своих несуществующих предков, узнал, как давно решил вступить в ряды вооруженных сил новой империи, в каких дальних походах участвовал, через какие реки переправлялся, с кем подружился во время переходов, какие препятствия преодолел, каких врагов победил. Они узнали свои имена, а также как звали их родителей, названия своих деревень и племен, и то, как нежно называют их жены – жены, которые ждут их в родных деревнях, вынянчивая их детей! – узнали, что они сами за люди; через уши пришло к ним, кто был весельчак, а кто бука, кто и как говорил – некоторые не закрывали рта, другие же были людьми пары слов; некоторые грязно бранились, как это часто бывает у солдат, а другие не любили брани; некоторые открыто выражали свои чувства, в то время как другие предпочитали их прятать. Благодаря этим историям они, как и остальные жители города, сделались живыми людьми, даже несмотря на то, что истории эти были вымышленными. Вымысел может иметь ту же власть, что и реальная история, он раскрывает новых людей в них самих, позволяет им понять собственную природу и природу других людей, делает их реальными. В этом состоял парадокс нашептанных историй: они больше не были вымыслом, в который нужно поверить, они породили правду, даровали жизнь городу и армии с самой богатой палитрой совсем не выдуманных людей, чьи корни глубоко уходят в существующий на самом деле мир.

Всех солдат, рассказал им шепот, объединяет сила духа и мастерство на поле боя. Они – братство (или сестринство) воинов, которых невозможно одолеть, и они всегда будут непобедимы. С каждым днем они просыпались с еще более окрепшим чувством собственной неуязвимости. Еще немного времени, и они будут готовы беспрекословно исполнять приказы, уничтожать врагов и безжалостным маршем двигаться к победе.

В тени золотых городских стен, которые с каждым днем становились еще выше и краше, установили устланную коврами палатку, предназначавшуюся для трех марионеточных предводителей предстоящей экспедиции. Внутри, в роскошном пространстве, в окружении множества вышитых подушек, в свете свечей в изысканных латунных подсвечниках Чукка, Букка и Дев Сангама – номинальные, но не истинные командующие грандиозной кампании – пытались осмыслить новый мир вокруг себя. Для всех троих братьев было очевидно, что они имеют дело с величайшим колдовством, и страх в их душах боролся с амбициями.

– У меня такое чувство, – сказал Чукка Сангама, – что, хотя наши Хукка и Букка напустили на себя царственную важность, они находятся во власти какого-то волшебника, который умеет делать неживое живым.

Чукка был наиболее самоуверенным и агрессивным из их троицы, но в этот момент его голос звучал тихо и неуверенно.

Его брат Пукка, менее жестокий, но более расчетливый, пытался взвесить все за и против.

– Итак, мы сможем стать царями, – заключил он, – если готовы возглавить армию призраков.

Дев, младший из братьев, был менее всех склонен к героизму и более – к романтике.

– Призраки они или нет, – заявил он, – но наши ангельские стражи – женщины самого высшего качества. Если мы одержим над ними победу и убедим их стать нашими супругами, мне, черт возьми, будет глубоко плевать, люди они или ночные чудища. До того как за мной не явится смерть, я хочу узнать, что значит любить.

– А пока смерть не явится за мной, – подхватил Пукка, – я хочу править царством Неллор. Или хотя бы взять над ним контроль. Для начала.

– Если за нами явится смерть, – рассудил Пукка Сангама, – она будет подослана нашими братьями, Хуккой и Буккой. И я хочу отправить к ним ангела смерти до того, как они отправят его к нам. Только после этого для нас наступит время переживать из-за призраков.

Капитан Шакти, капитан Ади и капитан Гаури, три бесстрашных офицера из числа дворцовой стражи, которых назначили охранять троих отбывающих Сангама – а еще шпионить за ними, – были известны как Горные Сестры (хотя на самом деле они сестрами не были) из-за того, что их имена были именами трех воплощений богини Парвати, дочери Хималая, Правителя Гор; они держались с такой соблазнительной значимостью, что любовь к ним со стороны лишь вчера переставших быть бандитами братьев была неизбежна.

Каждый из братьев в своих снах видел, как его персональная Сестра подзывает его, предлагает эротические загадки и сулит сладостное вознаграждение. Чукка Сангама, главный экстраверт среди трех братьев, склонный даже к агрессии, нашел себе равного по силе соперника в лице капитана Шакти, в самом имени которой были заключена динамическая энергия космоса.

– Чукка, Чукка, – шептала ему во снах Шакти, – я сгораю. Поймай меня, если можешь. Я – гром и я же дождевые струи, видоизменение и поток, разрушение и новое начало. Возможно, для тебя это слишком. Чукка, Чукка, приди ко мне.

Его парализовало от ее возбуждения, но, когда он просыпался, она стояла у выхода из палатки с копьем в руках, с каменным лицом, бесстрастная, и было совершенно не похоже, что ей снился тот же сон.

Тем временем Пукка Сангама, осторожный и рациональный, видел во снах капитана Ади, раскрывшуюся перед ним, как вечная правда Вселенной.

– Пукка, Пукка, – вздыхала она, – я вижу, ты искатель, ты всегда стремишься постичь суть вещей. Я – ответ на все твои вопросы. Я – как и почему, когда и где. Я – единственное объяснение, которое тебе нужно. Пукка, Пукка. Найди меня, и ты узнаешь.

Он просыпался с горящими глазами и сгорающим от желания, но она стояла у выхода из палатки рядом со своей названной Сестрой, с копьем в руках, бесстрастная, с лицом, словно вырезанным из самого твердого гранита.

А Дева Сангаму, самого красивого и менее решительного среди братьев, посещала капитан Гаури, самая красивая из всех; во снах она являла свою иную инкарнацию: ее четыре руки сжимали тамбурин и трезубец, а кожа была во сне белее снега – именно такое сравнение пришло на ум Деву Сангаме во сне, хотя снега он никогда в своей жаркой жизни не видел.

– Дев, Дев, – мурлыкала Гаури, точно сладкий яд, по каплям вливая свои слова в его спящие уши и позвякивая тамбурином, – твоя красота делает тебя достойным меня спутником, но ни один смертный не сможет пережить опустошающий акт любви с богиней. Дев, Дев, готов ли ты отдать свою жизнь за одну ночь неземного блаженства?

И он просыпался со словами согласия на губах, да, да, я готов, да, но она стояла с лицом, как из гранита, рядом со своими каменными Сестрами, такая же бесстрастная, как они, со всего одной парой рук, без тамбурина, но с копьем вместо трезубца в руках.

Когда Горные Сестры что-то обсуждали между собой, то склонялись друг к другу так, что их головы соприкасались, и разговаривали на своем тайном наречии. Некоторые слова в нем были обычными словами, которые братья Сангама понимали, вроде еда, или меч, или река, или убить. Но было и множество других слов, которые были совершенной загадкой. Дев Сангама, самый пугливый, был уверен, что они используют какой-то демонический язык. В этом барачном городке, где солдаты слушали неизвестно откуда берущийся тайный шепот, благодаря чему обретали свою индивидуальность, воспоминания и историю и постепенно превращались в полностью осознанных человеческих существ, было несложно поверить в то, что рождался и демонический мир и что их старшие братья Хукка и Букка находятся под его чарами. При ярком свете дня он пытался убедить Чукку и Пукку в том, что они рискуют лишиться своих бессмертных душ и что, воруя лошадей на большой дороге, они рисковали жизнью меньше, чем если станут марионеточными командующими этой оккультной военной силы. Но по ночам, когда его посещала Сестра Гаури, его страхи улетучивались, и он желал лишь ее любви. Его так рвало на части, что в результате он не мог принять никакого серьезного решения, но не отказывался от своего плана.

В конце концов он спросил Гаури об этих незнакомых словах и узнал, что это тайный язык стражей, закодированная речь, которая защищена от самого старательного шпионского уха. В языке стражей обычные слова обозначали необычные вещи, к примеру, бегущий поток мог означать особый вид кавалерийского наступления, а пир – кровавую бойню, так что даже те слова, что Дев понимал, могли иметь неизвестные ему значения. А на самом высоком уровне безопасности были новые слова, слова, которые описывали людей как участников битвы, так что слово для человека, находящегося на передовой, отличалось от слова для человека на фланге; существовали еще и хронологические слова, которые описывали людей как существа, передвигающиеся во времени, слова, которые во время боя умели отличать живых от мертвых. – Не переживай из-за слов, – сказала Гаури Деву, – слова нужны для людей слова. Ты другой человек. Сосредоточься исключительно на делах.

Дев не был уверен, не содержит ли этот ее совет в себе своеобразного оскорбления. Он склонялся к тому, что содержит, но не обиделся, поскольку находился во власти любви.

По вечерам трое братьев Сангама ужинали в своей царской палатке в компании трех Сестер. Братья, огрубевшие в своей беззаконной жизни, поглощали жареную козлятину полными с горкой блюдами, не имея в виду вдаваться в какие-либо религиозные тонкости; от сдобренной чили козлятины у них на глазах выступали слезы, на лбах – пот, а густые волосы в конце концов вставали дыбом. Женщины же, напротив, с грацией и вниманием ели изысканно приправленные овощи и выглядели при этом людьми, которым нужно питаться, чтобы жить. И все же всем шестерым было понятно, что эти ангелы с изящными манерами куда опаснее, мужчины смотрели на них со странной смесью страха и желания, неспособные сказать о своем желании из-за своего страха, и следовательно, безо всяких манер впивались в свои козлиные ноги с еще более варварской свирепостью, в надежде, что это поможет им обрести хотя бы видимость мужественности. Они не понимали, производит ли это гастрономическое шоу желаемый эффект на дам, чьи лица оставались загадочными, даже угрюмыми.

Пукка Сангама – тот, кто искал ответов, – задавал вопросы.

– Когда вы трое вот так склоняете друг к другу головы, – решил выяснить он, – это что, еще более секретная форма коммуникации, бессловесная форма? Вы что, общаетесь друг с другом из мозга в мозг? Или вам просто удобно так отдыхать, когда вы стоите?

– Пукка, Пукка, – с укором отвечала ему капитан Ади, – не задавай вопросов, ответы на которые ты не в состоянии понять.

Чукка Сангама потерял терпение.

– Что здесь происходит? – потребовал он объяснений. – Мы сидим в этой палатке так давно, что дни уже сливаются в один, и я не знаю, который сейчас час. Кто-то должен объяснить нам, что мы должны делать и когда мы должны это делать. Мы так не привыкли, мы не те люди, что будут сидеть по команде, как дрессированные собачки, и ждать угощения.

– Благодарим вас за терпение, – ответила ему Сестра Гаури. – Вообще-то как раз сегодня вечером мы собирались сказать вам, что армия готова выступить в поход. Мы снимаемся на заре.

Она произнесла эти слова в тот же самый момент, когда Пампа Кампана сообщила Хукке Райя I и Наследнику Престола Букке, что город услышал все свои истории и его создание полностью завершено. Солдаты, как и гражданские жители, были полностью готовы к тому, что уготовила им история.

Чукка вскочил на ноги.

– Слава богу, – кричал он, – наконец-то что-то стоящее. Давайте отправимся на войну и принесем на эту землю мир.

– Делайте, что вам велят, – уточнила Гаури, – и все будет хорошо.

Город был наполнен музыкой, и трое братьев Сангама в своей военной палатке слышали праздник даже сквозь толстые городские стены. Слышали они и визги и стоны, которыми приветствовали первые в истории этой земли фейерверки, взмывшие в воздух над головами толп горожан. Но присоединиться к веселью они не смогли.

– Отправляйтесь спать, – скомандовала им Сестра Гаури, – не обращайте внимания на танцы. Только завтра империя начнет свое рождение.