Рё Ишида
Нимфоманка
Утром, не успел я продрать глаза и выползти в коридор, первое что я увидел, было несчастное лицо страдающей Имамуры.
– Голова болит! – жалобно проговорила она. Я принёс ей воды и попив она немного ожила.
– Я вчера что-то сделала? – спросила она, очаровательно смущаясь.
– В смысле? – на всякий случай я решил прикинуться дурачком.
– Я вчера…, – проговорила Имамура стискивая пальцы, – была не в себе. Я не помню, что я делала ночью.
– Ничего такого! Просто глупо шутили! – отвечал я. Имамура бросила на меня благодарный взгляд.
– Слава богу! – вырвалось у неё, – я так тебе благодарна Такаши-кун! Можешь никому не рассказывать о том, что случилось?
– Конечно! – милостиво отвечал я, – давайте сварю Вам рисовой кашки, Имамура-сама!
Акира скривилась, что должно было, по всей видимости, означать улыбку. Когда я пришёл на кухню, Мари уже стояла у плиты. На ней были коротенькие синие джинсы, обнимавшие стройные, как у школьницы икры, и светлая рубашка навыпуск с закатанными рукавами. Эта рубашка была ей довольно сильно велика.
– Нашла в шкафу. Она твоего отца, – сказала мне Мари.
Она была такой милой, что я не удержался и обнял её, прижавшись к ней сзади. Мои руки проникли под рубашку и стали гладить округлившийся животик сенсея.
– Что ты делаешь? – горячо зашептала Мари, прижимаясь попой к моей промежности, – Имамура-сан здесь! К тому же твой отец может приехать в любой момент!
– Имамуре-сан плохо! Она вчера первый раз попробовала алкоголь! – сказал я отпуская Мари, – приготовь ей кашу, пожалуйста!
– Боже мой! Мне так стыдно! – щёки Мари вспыхнули, – я просто хотела провести время с тобой!
– Всё с ней будет нормально! Никто не заставлял её пить! – отвечал я, – пойду футоны развешу! Сегодня нас будет в два раза больше.
Развесив проветриваться матрасы, я вернулся в дом. Имамура лежала на татами накрыв лицо платком. Под футболкой выступали её острые рёбра. Всё-таки она была очень худой и почти совсем плоской. Но я не считаю, что это плохо, некоторым мужчинам нравится такое. Так-то она была умная, начитанная и мордашка у неё довольно симпатичная.
– Это ты Такаши-кун? – спросила она, не открывая глаз.
– Ага, – отвечал я, усаживаясь рядом с ней. Сквозь раздвинутые перегородки открывался чудесный вид на залитый солнечным светом лес. Краски были такими яркими, что резали глаза.
– Такаши-кун, ты думаешь после окончания школы поехать учиться в другой город? – спросила Имамура, убрав платок с лица она села рядом со мной, и мы стали любоваться пейзажем вместе. Мне пришло в голову, что это очень по-японски.
– Да. Думаю, в Осаку поехать, – отвечал я.
– Я тебе завидую! – грустно проговорила Акира, – хотела бы я тоже уехать из дома!
– Так поезжай! – предложил я.
Она покачала головой.
– Отец ни за что не разрешит! Мои родители хотят контролировать каждый мой шаг! – пояснила она.
– Мне так стыдно перед всеми вами! Я заварила эту кашу, но ничем не смогла помочь!
– Да ладно тебе! Ты очень помогла! – возразил я.
– Нет! Мой отец врач! Мы каждый год ездим на дорогущие курорты и тратим там кучу денег, но стоило мне заикнуться о том, чтобы оплатить летний лагерь, как отец прямо-таки взбесился! Я знаю эти деньги для него просто мелочь! Дело в том, что его разозлило то, что я чего-то захотела сама!
– Да ладно тебе! Он же всё-таки отпустил тебя! – неуверенно возразил я.
Имамура невесело усмехнулась.
– Я сказала ему, что поездка в лагерь может повлиять на мои рекомендации и он сразу же дал добро! – она хихикнула.
– Я говорила тебе, что это первый раз, когда я поехала куда-то сама?
– Но ведь в средней школе у нас были поездки! – сказал я.
– Я ни разу никуда не ездила! – отрезала Имамура.
Да уж, у каждого есть какие-то проблемы, незаметные на первый взгляд. По сравнению с Имамурой мне жилось гораздо легче. Во всяком случае, до недавнего времени!
– Такая у меня жизнь! – криво усмехнулась Имамура, – больше всего на свете я мечтаю повзрослеть! Тогда я смогу делать то, что хочу!
Акира сказала это с такой злостью, что у меня холодок по спине пробежал. Глядя на неё, я подумал, что обязательно постараюсь не стать таким отцом, как её старик.
– Во всей моей школьной жизни было только одно светлое пятно – наш литературный клуб! – продолжала она изменившимся тоном.
– Когда ты только пришёл к нам, ты меня здорово раздражал! Прости меня за это!
– Да ладно чего там, – отвечал я. Она меня немного смутила своей проникновенной речью.
– Но сейчас я очень рада, тому, что ты вступил к нам! За эти полгода ты полностью изменил наш клуб!
– Ничего я не сделал! – отвечал я, с плохо скрываемым раздражением. Все эти оды в мой адрес порядком раздражали. Ни один из этих хваливших меня людей ничего обо мне не знал. Меня знала только Мари, ну и отчасти Рина, больше никто. Во дворе послышались весёлые голоса.
– Они приехали! – сказал я поднимаясь.
– Спасибо, Такаши-кун! – произнесла Акира.
– Не за что! – я вышел на улицу и увидел отца в дурацкой панамке рыбака и с огромным рюкзаком за спиной. Мой старик был настоящий любитель походов, к хорошему или дурному эта страсть мне совершенно не передалась! Рядом с отцом я увидел стройную, подтянутую и совершенно не выглядевшую уставшей Рину, кажется, она даже не вспотела и за её спиной вымотанную, мокрую, с красным лицом Эндо-сан. По всей видимости, подъём дался ей также нелегко, как и Имамуре.
– Привет! – улыбнулся отец. Мари вышла на веранду, и он поспешил к ней словно собачка, увидевшая хозяина.
– Как ты себя чувствуешь? – донёсся до меня его встревоженный голос.
– Ты как? – спросил я Рину. Я знал, что автомобильная дорога наверх давным-давно пришла в негодность и отец при всём желании не сможет подъехать к дому на нашей машине. Он обычно оставлял её у дороги, там был как будто специально для этих целей устроен парковочный карман. То есть Эндо-сан, Рине и моему отцу пришлось одолеть тот же подъём, что и нашей компании вчера. Рина пожала плечами.
– Я нормально, а вот Эндо-сан нелегко пришлось! – заметила она без издёвки, скорее даже с сочувствием.
– Неплохо ты так подготовилась в своём прошлом литературном клубе! – решил пошутить я.
– Я разве тебе не говорила, что в средней школе занималась баскетболом? – отвечала Рина.
– Нет вроде.
– Не важно! Покажи нам наши комнаты, братик!
Я повёл их в дом. Отец всё ещё держал руку Мари в своей руке, а сенсей что-то говорила ему, приподнимаясь на цыпочки, напоминая сейчас дочку, которая отчитывается своему отцу о том, как провела предыдущий день. На меня она даже не взглянула. После того, как вновь прибывшие разместились, мы всей толпой пошли на завтрак. Едва Эндо увидела свою драгоценную Имамуру, как ожила словно по мановению волшебной палочки. «Интересно замечает ли Акира это отношение Эндо-сан к себе?» – подумал я.
Так начался первый летний лагерь литературного клуба нашей чёртовой школы. Имамура уже к середине дня развернула бурную деятельность. По её плану мы должны были поставить спектакль. Это должно было стать, так сказать, кульминацией нашего мероприятия. Я вообще не въехал каким боком театральная постановка относится к деятельности литературного клуба, но Акира была настроена решительно и у меня возникло нехорошее предчувствие, что меня здорово припашут к этой херне. Пока мой старик вместе с Мари отправился на рыбалку, Имамура решила устроить обсуждение будущего спектакля. То-есть по своей привычке организовала собрание. Пока девчонки спорили, я витал в облаках, слушая краем уха, чтобы совсем не упустить нить разговора.
– А ты что думаешь, Такаши-кун? – обратилась ко мне Имамура.
– Да мне как-то пофиг! – пожал я плечами, – вы решайте сами! Актёр из меня всё равно, как из Такэды скрипач, так что мне по барабану.
Эндо смерила меня презрительным взглядом, а Акира сказала с очаровательной улыбкой:
– Хорошо, Такаши-кун, я тебя услышала. Ты одобришь любое наше решение!
Ну, в принципе это я и сказал!
Наконец, собрание закончилось. Ставить решили, конечно, Ромео и Джульетту. Ромео вызвалась играть Имамура, Джульеттой стала Рина-тян, а мне досталась роль Тибальда. Хорошо хоть слов не очень много! После собрания я решил пройтись. Пока девчонки копались, мне удалось незаметно ускользнуть от них. Пройдя по тропинке, я спустился к реке и нашёл отца и Миуру-сенсей там, где и ожидал. Кажется, в последний раз, что я здесь был мы рыбачили как раз в этом месте. Вернее, отец рыбачил, в я сходил с ума от скуки. Отец расставил свои дорогущие удочки, надо сказать, что хоть он и был понторезом в отношении своего увлечения, рыбаком он стал действительно неплохим. Особенно по сравнению с тем, когда мы тут безуспешно рыбачили вместе много лет назад. Пока он весь погрузился в процесс, Мари закатав брюки прыгала с камня на камень у берега. Я подумал, что лодыжки у неё очень красивые. Заметив меня, она улыбнулась.
– Тетсуо, Такаши-кун здесь! – сказала она, обращаясь к отцу.
– Хочешь присоединиться? – тут же попытался запрячь меня мой старик. К его большому огорчению, я вежливо отказался. Вместе с Мари-сан мы устроились на большом тёплом камне недалеко от моего старика. Мари вытянула свои длинные, красивые ноги и пошевелила маленькими пальчиками с аккуратно накрашенными ноготками.
– Ну, что вы решили? – спросила она.
Я рассказал ей про спектакль.
– Что ж как ваш куратор и поддержу вас всем чем смогу! – гордо заявила Миура-сенсей.
– Тетсуо, ты мог бы сыграть монаха? – крикнула она отцу.
– Как скажешь, любимая, – отвечал мой старик, не отрываясь от своих удочек.
– Отлично!
Мы ещё немного погрелись на солнышке и Мари проговорила.
– Тетсуо, я немного устала. Я хотела бы вернуться домой!
– Мне проводить тебя? – встрепенулся отец, позабыв на секунду о своих снастях.
– Не стоит. Не хочу лишать тебя удовольствия. Такаши-кун проводит меня! – отвечала Мари с показной беззаботностью.
– Хорошо! – отец вернулся к своим удочкам, а мы с Мари надели обувь и стали подниматься вверх по тропинке к нашему дому.
– Возьми меня за руку! – попросила Мари.
Я сжал её руку, она была нежная и тёплая. Мы шли по тропинке, здесь склон был более пологий и идти было гораздо легче. Сквозь листву пробивались солнечные лучи, казалось, воздух стал осязаем, казалось, протяни руку и до него можно будет дотронуться.
– Знаешь Такаши, скоро я располнею и стану толстой, как корова! – грустно проговорила Мари.
– Ты всё равно будешь самая красивая в мире! – сказал я и я не лукавил, я и, правда, так думал.
– Ты такой милый Такаши-кун! – Мари остановилась и повернувшись ко мне обняла меня руками за шею.
– Поцелуй меня! – попросила она.
Мы целовались как школьники, потом Мари повернулась ко мне спиной и спустив брюки до колен нагнулась, подставляя мне свою прекрасную попку. Опустившись на корточки, я лизнул её чуть приоткрытые блестевшие от смазки губки и Мари шумно и глубоко вздохнула. Мне нравилось ласкать её киску, таким образом, и совершенно не важно до приёма ванны это было или после. Наоборот мне нравился её запах, он меня возбуждал, мне нравился вкус её киски, может быть, потому что я любил Мари и возжелал её каждую секунду, её соки казались мне сладкими и приятными на вкус. Когда я вошёл в неё, Мари вцепилась обеими руками в ствол дерева, её ноги подгибались, и чтобы она не упала, мне пришлось поддерживать её. Крошечное, розовое отверстие её попки дёргалось и сжималось, когда я прикоснулся к нему большим пальцем, Мари издала глухой стон. После нескольких фрикций в её влажном, податливом влагалище, анус Мари расслабился, и я ввёл туда большой палец и постепенно продвинулся глубже. Я знал, что Мари нравится, когда я так делаю, вот и сейчас она уронила голову на руки и дрожа всем телом принялась стонать так громко, что я испугался, что нас может кто-нибудь услышать. Мой член и палец двигались в ней синхронно, это и сама ситуация, в которой мы находились, привели к тому, что Мари кончила. Почувствовав, как задрожало всё её тело, верный предвестник оргазма, я ускорился и кончил вслед за сенсеем. Мари была совершенно без сил, я уселся прямо на землю у дерева и посадил её себе на колени, давая ей возможность придти в себя. Мари сидела на моих ногах, прижимаясь лицом к моей груди и время от времени вздрагивала. Брючки её всё также были спущены до колен, по нежной внутренней стороне её бедра пробежал ручеёк мой спермы, вытекавший из её киски. Я обнимал Мари, нежно прижимал её к своему сердцу и точно знал, что другой такой девушки у меня в жизни не будет. Через несколько минут, Мари пришла в себя, и мы смогли продолжить наш путь. Это было одно из лучших наших занятий любовью. Во всяком случае, одно из самых запомнившихся мне. И страх от того, что нас в любую секунду могут застукать, только усиливал наше удовольствие.
Когда мы вернулись домой, Мари всё ещё была раскрасневшаяся, как среднеклассница.
– Что это за задание? – спросила она, указывая на небольшой домик, находившейся в стороне от главного здания.
– Это гостевой дом. По-моему, им ни разу не пользовались, – отвечал я. На веранде мы увидели Рину. Встретившись с ней взглядом, Мари изменилась в лице и сразу ушла к себе. Едва мы подошли Рина уставилась на мать и на лице её появилось странное выражение, которое я не мог верно, истолковать. Когда Мари ушла в дом, я уселся рядом с Риной на ступеньках веранды. Рина-тян тоже облачилась в джинсы и футболку. Я отметил, что грудь у неё вполне немаленького размера, особенно для её возраста.
– Тебя к ней прямо магнитом тянет! – заметила Рина.
– Чушь. Я просто случайно на них наткнулся и отец попросил меня проводить сенсея домой! – отвечал я, щурясь на солнце, подбиравшееся к зениту.
– Мама выглядела очень довольной, – задумчиво проговорила Рина.
– А тебе здесь не нравится? – спросил я.
– Да нет. Здесь довольно шикарно! Лишний раз убеждаюсь, что вы богачи! Нам с мамой повезло, что мы стали частью семьи Миура!
– Не говори ерунды! И вообще нам пора начинать готовить! Сегодня наша с тобой очередь! – сказал я, поднимаясь и протягивая ей руку. Рина встала с моей помощью, лицо её немного разгладилось, она тряхнула головой, словно отгоняя неприятные мысли.
– Пойдём готовить, Такаши-кун, – сказала она.
Имамура, по всей видимости, распланировала каждый день нашего пребывания здесь. Вообще, ответственность, с которой она подошла к нашему мероприятию настроила всех на серьёзный лад. Я-то считал, что мы едем отдыхать, но Акира не давала нам ни одной минуты покоя. Мы играли в настольные игры, читали вслух книги, в том числе Имамура почитала нам отрывки из романа, который писала. Эндо расточала ей похвалы, но на меня её роман произвёл странное впечатление. Он был действительно неплохо написан, но в нём очень чувствовалось депрессивное отношение к окружающей действительности. С каждой страницы на меня выливалась чёрная безнадёга. В каком-то смысле это был типичный подростковый роман, готовясь к вступлению в литературный клуб, я на всякий случай прочитал несколько таких. Не то чтобы я сильно разбирался в литературе, но мне показалось, что писанина Имамуры ничем не лучше того, что когда-то прочитал я, но и не сильно хуже. Что же до мрачного настроения её манускрипта, то не расскажи мне Акира о своей жизни, я бы вполне возможно и не обратил на это внимания. А так мне казалось, что её личная история вылезает тут из каждого абзаца. Не знаю, хорошо ли это. Возможно, Имамура просто пыталась извергнуть на бумагу, накопившуюся в ней ярость. Мне кажется, с этим было связано её желание почитать нам своё произведение. Причина была не в том, что она хотела услышать похвалы, Эндо-сан восхищалась бы всем, чтобы не накалякала Акира, сколько тем, что для Имамуры это было своеобразным подобием психотерапии. Слушая то, что она написала, мне пришло в голову, что возможно она всерьёз задумывалась об убийстве отца. Так мне, во всяком, случае, показалось. Что касается Рины, то по тому, как она хмурила брови, я понял, что ей роман Имамуры не понравился. Однако она ничего не высказала, а на все просьбы Акиры почитать то, что пишет сама, ответила твёрдым отказом. С приездом отца, Мари уступила ему его законное место на кухне, и теперь всё время либо читала, либо спала в своей комнате, либо сидела на веранде в кресле-качалке с книгой в руках. Свои обязанности как куратора она полностью игнорировала, предоставив нам полную свободу действий.
– Не знала, что она такая пофигистка! В школе она всегда такая строгая! – с удивлением сказала мне Имамура. Я подумал о том, что в следующем году, сенсей уйдёт в декрет и уже не будет вести у нас японскую литературу, да и нашим классным руководителем тоже уже не будет. Мне стало от этого почему-то грустно, хотя я отлично знал, что Мари-сан теперь всегда ожидает меня дома. Впрочем, в этом-то и была моя основная проблема. Я не мог думать о Мари как о своей маме, каждый раз, когда мои мысли возвращались к ней у меня, начинался стояк.
Вечером мы вынесли стол на веранду и ужинали на улице при свете фонаря. Это было довольно романтично, совсем рядом шумел лес, и мы невольно старались говорить потише. Я смотрел на Рину, честно говоря, она казалась мне самой нерадостной среди нас всех. Имамура, Мари и особенно мой отец выглядели вполне довольными. Глядя на своего старика, которого так легко прочитать, я был совершенно уверен, что он не догадывается о моих отношениях с его женой. Что до Эндо, то она выглядела настолько счастливой и радостной, что я даже иногда думал, что она незаметно добралась до забитого пивом холодильника моего старика. За ужином Рина угрюмо молчала, я подумал, что с момента её приезда сюда ещё ни разу с ней толком не разговаривал. После ужина, я помог отцу убрать со стола, и мы все уселись играть в "старую деву". Одна только Рина наотрез отказалась и ушла на другую сторону веранды, где сидела на ступеньках и смотрела во тьму, начинавшуюся сразу же за блеклым пятном жёлтого света, отбрасываемого фонарём. Мари несколько раз бросала на дочь встревоженный взгляд и я, отложив карты присоединился к своей сводной сестре. Рина и ухом не повела, когда я, осведомившись можно ли присесть устроился рядом с ней.
– Ты набрал у моей матери несколько бонусных очков сейчас, – криво улыбнулась Рина, – заметил, как она на меня зыркала?
– Да нет, – отвечал я, – просто подумал, что мы с тобой давно не разговаривали.
Это была почти правда. Один из исторических мерзавцев, имени которого я не помню, сказал, что для того, чтобы впарить людям явную ложь, её нужно искусно смешать с правдой. Кажется, как-то так там было. Если не ошибаюсь, это сказал какой-то знаменитый нацист.
– Ты говоришь как мой отец, – ухмыльнулась Рина. Она впервые за этот вечер взглянула на меня.
– Ты очень хорошенькая, моя маленькая сестрёнка! – сказал я ей и это была 100% правда.
– Я вижу, ты поклонник инцеста! – заметила Рина. В этих её словах мне почудился некий неприятный намёк. Вот в отношении Рины я совершенно не был уверен, что и насколько она в курсе о нас с Мари. Иногда мне казалось, что Рина-тян знает всё, а иногда что нет. Её было сложно понять, в отличие от моего старика.
– Тебе не понравился роман Имамуры-сан? – спросил я, решив сменить скользкую тему на что-то более безопасное. Чаще всего разговаривать с Риной было легко и приятно, но иногда моё общение с ней напоминало игру в пинг-понг, в которой у меня не было права на ошибку. Рина скривилась.
– Он просто плохой. Вычурный, плохо написанный и самое главное скучный! От её писанины за милю несёт подростковым нигилизмом!
Иногда Рина бывала до жути беспощадна и откровенна. Я невольно содрогнулся, представив себе, что могу попасть под огонь её бескомпромиссной критики. Я, конечно, ничего не писал, но у меня была куча других слабостей.
– Хочешь почитать, то, что пишу я? – спросила Рина повернувшись ко мне.
– Но ведь ты отказалась… – начал я.
– Я отказалась читать для всех. Мне просто глубоко насрать что они об этом подумают! Мне интересно только твоё мнение, братик!
Она сделала ударение на слове братик, наверняка не случайно.
– Ух, ты! Я польщён! С удовольствием прочитаю! – отвечал я.
– Ладно, – Рина опять уставилась во тьму.
– Вчера заходил Такэда-семпай, он искал тебя! – сказала она равнодушно.
– Что он хотел?
– Он не сказал. Но выглядел как-то странно, как будто был слегка не в себе.
Мне трудно было представить себе такого Такэду, о котором говорила Рина. Я знал своего друга детства, как спокойного, даже флегматичного человека. За все десять лет дружбы я ни разу не видел, чтобы он выходил из себя. Я терялся в догадках о том, что могло случиться.
– Он сказал, что не может до тебя дозвониться! – продолжала Рина.
– Здесь нет связи, – отвечал я.
– Ничего себе! Мы тут будто на необитаемом острове! – восхитилась Рина.
– Вроде того, – согласился я.
– Что, если среди нас есть убийца? И с сегодняшней ночи он начнёт убивать нас всех одного за другим! – с восторгом проговорила Рина, глаза её заблестели.
Я хотел ей сказать, что днём тут сорок минут до шоссе, но вместо этого спросил:
– Кто бы это мог быть, по-твоему?
– Кто? Ну, точно не моя мать! Сексуальную красотку обычно убивают первой!
– Очень смешно! – буркнул я.
Рина засмеялась.
– Имамура слишком подходит для роли убийцы, так что это точно не может быть она! Твой отец прост как монета в десять йен, ты слишком тупой, для того чтобы у тебя крыша поехала.
– Ну, спасибо!
– Не за что! И остаёмся только Эндо-сан и я! На кого бы ты поставил, Такаши-кун?
Я задумался.
– Ты, конечно, выглядишь перспективно, но я всё же поставил бы на Эндо-сан! – признался я.
– Почему?
– Потому что, возвращаясь к тому, что ты сказала об Имамуре, на неё никто не подумает!
Рина рассмеялась.
– В тебе пропадает талант автора детективов! А мотив?
– Ну, скажем, неразделённая любовь к Имамуре-сан!
– Ты тоже заметил? – удивилась Рина.
– Что заметил?
– Ну что Эндо-сан по уши влюблена в нашего президента?
– Хм. Ну, когда ты сказала…
– Кончай прикалываться! – Рина ткнула меня в плечо.
Кажется, она немного оттаяла. Мне стало казаться, что ей просто не хватает близких людей, и я очень хотел стать для неё этим близким человеком.
Тем временем настольные игры закончились, и наша компания стала разбредаться по своим комнатам. Мари ушла вместе с отцом, я успел перехватить её тревожный умоляющий взгляд, брошенный на меня. Не успел я улечься на свой футон, зашла Рина не удосужившись даже постучаться.
– Вот, – произнесла она, протягивая мне свою рукопись. Она сразу ушла, а я открыл первую страницу и начал читать. Я вообще-то не слишком в литературе подкован и не то, чтобы очень много хороших книг прочитал, манга не в счёт, но то, как писала Рина мне очень понравилось. Честно говоря, она была права назвав писанину Имамуры-сан мутью. Рина явно писала гораздо лучше. Но больше всего меня поразило то, о чём была эта история. Действие разворачивалось в Токио в конце эпохи Мэйдзи. Главный герой, некий юноша, возвращается домой после учёбы за границей. Его мать давно умерла, а отец недавно женился на вдове, у которой есть ребёнок от первого брака. Этот ребёнок, естественно, девушка на два года младше главного героя. Новая мачеха необычайно привлекательна, и юноша очень быстро влюбляется в неё. Его отец всё время занят на работе и между мачехой и её пасынком вспыхивает бурная страсть, перерастающая в романтическую связь. Дочка мачехи, ничем не примечательная, некрасивая девочка, влюблена в своего сводного брата, тот очень добр с ней, но совершенно не воспринимает её как женщину. Роман заканчивался тем, что о связи сына с мачехой становится известно отцу юноши. Влюблённым приходится бежать и, в конце концов, они совершают двойное самоубийство. Я отложил в сторону рукопись, сердце моё колотилось, как бешенное. Рина как будто заглянула в будущее, нарисовав наш с Мари трагический конец. Немного придя в себя, я подумал, что она, скорее всего, сделала это специально. Но больше всего меня поразила сводная сестра главного героя. Если принять за аксиому то, что Рина описала в романе нашу ситуацию, то по всему выходило, что именно так она видит саму себя. Но ведь она совсем не такая! Только теперь я обратил внимание, что из соседней комнаты доносятся какие-то приглушённые голоса, вздохи и странная возня. За стеной была комната Имамуры. Стены в доме были тонкие, но голоса были тихими, и я не мог разобрать ни слова. Кто-то шептал что-то очень горячо, сбивчиво, Имамура что-то отвечала, как будто извиняясь. Я взглянул на часы, была почти половина третьего утра. Разговор за стенкой затих, и я явственно различил звуки поцелуев, сменившиеся горячим шёпотом, Имамура застонала. Я уже догадался, что второй голос принадлежит Эндо-сан. Мне стало неудобно, я взял рукопись Рины и вышел на веранду. Моя сводная сестра сидела в кресле-качалке, в котором днём я видел её мать и медленно покачивались. Доски пола отзывались еле слышным скрипом на каждое её движение.
– Не спишь? – спросил я.
Рина покачала головой.
– Я прочитал, – продолжал я, – мне очень понравилось.
Я отдал ей рукопись и уселся рядом с её креслом на доски пола.
– Я только не понял, почему они в конце покончили с собой? Они же могли просто уехать и жить в другом месте!
– Ты ничего не понимаешь! Это же эпоха Мэйдзи! В это время все так делали! – авторитетно заявила Рина, положив свою рукопись на колени, она слегка покачивалась в своём кресле.
– Ну, раз ты так говоришь! Но я бы никогда так не поступил! – сказал я.
– Ты ни хрена не понимаешь в романтике! – заметила она.
– Наверное.
На улице посвежело, воздух стал серым, мутный, рыхлый туман пополз из подлеска по направлению к веранде, на которой мы сидели.
– Тебе не холодно? Принести тебе одеяло? – спросил я.
– Не нужно. Я пойду спать! – Рина демонстративно зевнула. Она встала с кресла и ушла в дом. Кресло покачалось, поскрипывая ещё немного и замерло. Я вдруг ощутил себя смертельно уставшим. Тяжело поднявшись, я поплёлся в свою комнату. Уже около своей двери я наткнулся на Эндо-сан выскользнувшей из комнаты Имамуры. Наткнувшись на меня, она вздрогнула, вначале побледнела, потом щёки её залила краска и она почти бегом поспешила к себе. Зайдя в свою комнату, я улёгся на свой футон и сразу уснул. Утром меня разбудил громкий голос отца собиравшей всех на рыбалку. Оказывается, пока мы вчера болтали с Риной, отец подбил Имамуру и Эндо-сан пойти рано утром на рыбную ловлю. Эти несчастные девушки сами не поняли на что подписались! Рано, для моего старика это половина шестого. Ну, они-то на это согласились, а я за какие грехи вынужден страдать?! Но мне, конечно, тоже пришлось вставать. Отец вцепился в меня словно клещ. Проспав всего два с половиной часа, я вынужден был подниматься и топать за понурыми Имамурой и Эндо-сан, которые как я знал, спали в эту ночь не больше меня. Я завидовал Рине, которую мой папаша постеснялся будить и Мари-сан, которую он сознательно оставил в кровати. И всё же на реке было хорошо! Вода сверкала, точно по её поверхности рассыпали золото, краски вокруг были такими яркими, что резали глаза. Наша полуживая троица заметно приободрилась. Что до моего старика, то он был просто-таки образцом энергичности. Он носился от одного своего подавана к другому, показывал, как закидывать удочку, объяснял зачем нужна блесна, хлопотал и суетился. Мне пришлось вспомнить детство и всерьёз напрячься. Мой старик оказался неплохим учителем и после инструктажа и первых робких попыток дело пошло на лад. Я даже умудрился поймать двух небольших рыбёшек! Впервые в своей жизни. Девчонки визжали от восторга! Вообще я где-то даже начал понимать своего старика. Похоже, рыбалка даже может быть довольно весёлым занятием! Не то что бы я стал её фанатом, но всё же. Мы вернулись к завтраку сильно пободревшие и возбуждённые. Ни Мари, ни Рина ещё не проснулись. Мы с отцом вытащили на улицу мангал. Мой старик решил зажарить пойманную нами рыбу на гриле. А Эндо-сан и Имамура побежали переодеваться. Я заметил, что Эндо боится встретиться со мной взглядом, каждый раз она смущённо отворачивалась, тогда, как Имамура вела себя как обычно.
Этим вечером отцу нужно было возвращаться домой.
– Может быть, мне стоит остаться и поехать уже утром? – спросил он у Мари хмурясь.
– Тебе тогда придётся выезжать ещё затемно, – проговорила Миура-сенсей, с трогательной заботой поправляя отцу воротничок рубашки.
– Я отлично себя чувствую! Тебе совершенно не о чем волноваться, дорогой! – продолжала она, улыбаясь, – кроме того, со мной девочки и Такаши-кун!
– Хорошо, раз ты так говоришь! – со вздохом согласился отец.
Этим же вечером он уехал в город. Все мы провожали его глядя вслед, пока он удалялся по тропинке в своей дурацкой панаме и с большим рюкзаком за спиной. Когда он скрылся за деревьями, я ощутил, как горячая рука Миуры-сан коснулась моей руки, наши пальцы сплелись сами собой.
– Вот книга, которую ты просил! – громко проговорила Мари подавая мне маленький томик Шекспира.
– Спасибо, Миура-сан! – отвечал я, забирая у неё книгу.
– Читаешь? Молодец! – умилилась Имамура.
– Ну, да. Надо же мне знать, о чём речь идёт! – нахально отвечал я.
Эндо рассмеялась, Мари улыбнулась смущённой растерянной улыбкой и лишь Рина не усмехнулась даже уголками рта, она пристально смотрела на меня и от этого взгляда, мне стало не по себе. Я опять подумал, что она всё знает о нас с Мари. Уйдя в свою комнату, я пролистал книгу, на пол выпал клочок бумаги, на котором рукой Мари было написано:
«В гостевом домике, после того как все уснут. Твоя Мари.»
Я смял бумажку и сунул её в карман. Встречаться вот так было унизительно и гнусно, но я знал, что не смогу отказаться от этого свидания. Мне пришло в голову, что Миура-сан специально спровадила моего отца отсюда, чтобы иметь возможность увидеться со мной. Это конечно повышало мою самооценку, хотя я и думал иногда о том, что вся эта её привязанность ко мне была сродни болезни и опиралась скорее на то, насколько извращённой и запретной представлялась Мари её связь с собственным пасынком. Я часто задумывался о том, как могло в ней одной уживаться столько светлого и столько тёмного одновременно. Но именно сочетание всех этих качеств и делало Мари такой желанной для меня. Я вышел в коридор и прислушался, на кухне звякала посуда, за окном быстро темнело. «Совсем скоро наступит ночь!» – подумал я. Как-то эта фраза прозвучала через чур театрально. Я прошёл мимо кухни, Имамура резала овощи, а Эндо возилась у плиты, время от времени она бросала на Акиру полные обожания взгляды. Обе они не заметили меня. Мне стало неудобно, как будто я подсматриваю, я вышел на веранду, уселся в кресло, открыл трагедии Шекспира и погрузился в чтение. Мне на самом деле было не понятно, какого хрена мы вообще решили это ставить? Честно говоря, меня всё это ни хрена не впечатлило! По моему мнению, лучше было бы ставить что-то не настолько древнее, но раз уж им хочется! Я закрыл книгу и стал смотреть на постепенно погружавшийся в сумрак лес.
