Рут Уэйр
В темном-темном лесу
Фло тяжело грохнула чемодан Нины на пол. Встретив мой взгляд, она широко улыбнулась, и улыбка вдруг сделала ее почти такой же хорошенькой, как Клэр.
– Есть вопросы?
– Есть, – кивнула Нина. – Курить можно?
Фло помрачнела.
– К сожалению, тетя не разрешает курить в доме. Но у вас есть балкон. – После небольшой борьбы с замком она открыла раздвижные стеклянные двери. – Вот, можешь курить там.
– Супер, – заключила Нина. – Спасибо.
Фло не без труда закрыла вход на балкон, повернулась к нам, раскрасневшись от напряжения, и отряхнула руки о юбку.
– Ну, теперь можете спокойно распаковаться. Буду ждать вас внизу, ах-ха?
– Ах-ха! – с энтузиазмом подтвердила Нина.
Пытаясь отвлечь внимание на себя, пока Фло не заметила в ее голосе издевку, я выпалила «спасибо» так громко, что получилось почти агрессивно.
– Вот и хорошо! – неуверенно проговорила Фло, попятилась к выходу и исчезла.
– Нина… – угрожающе начала я.
– Ну что? – рассеянно бросила она через плечо и подошла к стеклу посмотреть на лес. – Кстати, Том все-таки мужик, судя по отчаянному стремлению Фло оградить наши женские прелести от его неистовых игрек-хромосом.
Вопреки своей воле я прыснула. Такова Нина. Ей прощается то, что другим никогда не сойдет с рук.
– Наверняка он гей. Иначе зачем приглашать его на девичник?
– Знаешь, возможно, для тебя это будет новостью, но если кто-то в этом деле играет за другую команду, это вовсе не влечет за собой смену пола. Вроде бы. Хотя погоди-ка… – Она заглянула в свой вырез. – А нет, на месте, четвертый размер, все по инвентарной описи.
– Ты прекрасно знаешь, что я не об этом.
Я шмякнула свой чемодан на кровать, потом вспомнила, что там косметичка, и стала обращаться с ним побережней. Первым делом я достала кроссовки и аккуратно поставила их у двери – пусть служат мне знаком «аварийный выход».
– Суть девичника перед свадьбой отчасти в том, чтобы отдать дань восхищения мужскому началу. А кто разделяет это восхищение? Женщины и геи.
– Почему ты мне раньше не сказала?! У меня же была такая хорошая отмазка! В следующий раз, когда получу приглашение на девичник, нажму «ответить всем» и напишу: «Извините, не приеду, поскольку не разделяю восхищения мужским началом!»
– Я говорю отчасти. Отчасти!
– Ничего, ничего, – трагически проговорила Нина, отвернувшись к окну. – Я привыкла быть изгоем в гетеронормативном обществе.
– Иди ты! – огрызнулась я и тут обнаружила, что Нина смеется.
– Что мы вообще здесь делаем? – Она завалилась спиной на кровать и скинула сапоги. – Не знаю, как ты, а я с Клэр не общалась года три.
Я промолчала. Не знала, что сказать.
Зачем я приехала? Зачем Клэр меня позвала?
– Нина… – начала я с комком в горле и учащенным сердцебиением. – А кто ее…
Закончить я не успела, потому что на весь дом раздался оглушительный стук.
Кто-то долбил кулаком в наружную дверь.
Внезапно я почувствовала, что совсем не готова узнать ответы на свои вопросы.
Глава 4
Мы с Ниной переглянулись. Сердце у меня стучало, как эхо ударов в дверь, но я пыталась сохранить хотя бы внешнее спокойствие.
Десять лет… Изменилась ли она? А я изме-нилась?
Я проглотила ком в горле.
В высоком атриуме коридора послышались шаги Фло, лязгнул замок на тяжелой двери, зазвучали голоса.
Я прислушивалась изо всех сил. Это не Клэр. Голос, который я различила за смехом Фло, был отчетливо… мужским?
Нина перекатилась на живот и приподнялась на локте.
– Так, так, так. А вот и наша игрек-хромосома пожаловала.
– Нина…
– Ну что? Что ты на меня так смотришь? Идем, познакомимся с единственным кобелем на этом сучьем сборище.
– Нина! Хватит!
– Хватит что? – Она встала.
– Хватит говорить пошлости.
– Какие пошлости? Я использовала метафору в чисто зоологическом смысле!
– Нина!
Но она уже поскакала вниз прямо в носках, и через мгновенье я услышала ее голос: «Привет, мы вроде незнакомы».
Вроде незнакомы. Точно не Клэр. Я сделала глубокий вдох и пошла вниз.
Сначала я увидела их сверху, с лестницы. У девушки – очевидно, Мелани – были гладкие черные волосы, собранные в узел на затылке. Она улыбалась и кивала, слушая щебет Фло, и при этом не переставала рассеянно тыкать в экран телефона.
Рядом стоял парень с чемоданом «Берберри». У него были блестящие каштановые волосы, безукоризненно белая рубашка – явно после прачечной, ни один нормальный человек так хорошо бы ее сам не отгладил – и серые шерстяные брюки, идеально посаженные, наверное какой-нибудь «Пол Смит». Услышав мои шаги, он посмотрел наверх и улыб-нулся.
– Привет. Меня зовут Том.
– Привет, я Нора.
Я заставила себя спуститься до конца и протянуть ему руку. Его лицо казалось смутно знакомым, но я никак не могла вспомнить, где его видела.
– А ты, наверное, Мелани?
Девушка оторвалась от телефона и подняла на меня глаза со смущенной улыбкой.
– Э-э, да, привет. Извините, я просто в первый раз уехала от ребенка. Ему полгода, оставила дома с папой. Очень волнуюсь, а телефон что-то совсем не ловит…
– Да, тут проблемы с сотовой связью, – сказала Фло виноватым голосом; она раскраснелась, то ли от нервов, то ли от восторга. – Ловится только в саду на холме и с балконов – в зависимости от того, какой у тебя оператор. Но в гостиной есть местный телефон, пойдем, я тебе покажу.
Они ушли, а мы с Ниной остались в компании Тома. Я все не могла отделаться от ощущения, что где-то его видела.
– Вы с Клэр вместе учились или работаете? – неловко спросила я.
– Ну, в театральных кругах все друг друга знают. На самом деле нас с ней мой муж познакомил – он режиссер.
Нина лукаво подмигнула мне у него за спиной. Я сделала ей страшные глаза, чем несколько озадачила Тома.
– В общем, мы с ней познакомились на благо-творительном вечере «Королевской театральной компании». У Брюса там была постановка, а мы с Клэр разговорились о работе.
– А ты актер? – спросила Нина.
– Нет, драматург.
Писателю всегда удивительно встречать кого-то из своего цеха. Сразу возникает некое чувство товарищества, тайная связь, как у масонов. Интересно, так у всех? Может, сантехники чувствуют то же самое при встрече с другими сантехниками и бухгалтеры тайком кивают друг другу?.. Хотя, наверное, дело в том, что у писателей не так много шансов встретиться. Все-таки большую часть времени мы проводим за работой в уединении.
– А Нора книги пишет, – ввернула Нина, цепко глядя на нас с таким видом, словно выпустила на ринг двух бойцов в легком весе.
– Правда? – Том посмотрел на меня совсем другим взглядом, будто только что увидел. – Какие?
Ненавижу этот вопрос. Никогда не любила обсуждать то, что пишу: так и не смогла перебороть в себе ощущение, что чужие люди копаются в моих личных мыслях и чувствах.
– Э… романы, – туманно ответила я.
Вообще говоря, детективные романы, но стоит об этом сболтнуть, как люди начинают предлагать криминальные схемы собственного сочинения.
– Серьезно? Под каким именем?
Это такая вежливая форма вопроса: «А ты вообще известная?»
– Эл-Эн Шоу, – ответила я. – «Эн» там просто так, второго имени у меня нет, добавила лишний инициал, чтобы произносилось полегче. А ты, значит, пьесы сочиняешь?
– Да. И часто завидую романистам: вы-то можете все контролировать и актеры не пытаются зарезать лучшие реплики.
Он улыбнулся, сверкнув неестественно белыми зубами. Наверное, фарфоровые виниры.
– Разве не приятно – работать вместе с другими людьми? – осмелилась предположить я. – Разделять ответственность? Все-таки театральная постановка – дело большое.
– Да, в этом есть свои плюсы. Конечно, славу приходится делить с другими, но и тухлые помидоры тоже.
Я собиралась продолжить разговор, но тут в гостиной Мелани резко положила телефонную трубку на рычаг. Том инстинктивно повернулся на звук, и по наклону головы и выражению лица я вдруг узнала в нем парня с фотографии из «Фейсбука».
На картинке рядом с Клэр был Том. Выходит, ее жених – кто-то другой.
Я еще переваривала это открытие, когда к нам с улыбкой вышла Мелани.
– Фух, наконец дозвонилась до Билла. На домашнем фронте все спокойно. Извините, что я тут была вся в своих мыслях, просто ни разу еще не уезжала от малыша. Не то чтобы я не доверяю Биллу, вовсе нет! Я знаю, что он справится… Просто… Ну ладно, хватит мне уже болтать о своем! Ты Нора, правильно?
– Идите все в гостиную! – крикнула Фло из кухни. – Я чай делаю.
Мы послушно выполнили указание. Я с интересом наблюдала за реакцией вновь прибывших на стеклянную стену.
– Занятный вид, – проговорил наконец Том.
– Есть такое. – Я посмотрела на лес: в сгущающихся сумерках у меня возникла иллюзия, что деревья приближаются к дому и почти закрывают собой все небо. – Чувствуешь себя как на ладони. Все-таки тут не помешали бы занавески.
– Да, неуютно. Как будто юбка заправлена в трусы, – ни с того ни с сего ляпнула Мелани и засмеялась.
– А мне нравится, – сказал Том. – Похоже на сцену.
– А мы кто, зрители? – спросила Мелани. – Увы, постановка скучная. Актеры как деревянные! – Она обвела нас глазами и, не найдя одобрения, принялась неловко объяснять шутку: – Ну, в смысле, там же лес и…
– Мы поняли, – кисло перебила Нина. – Тим ведь что-то другое имел в виду, правда?
– Том, – поправил Том слегка раздраженно. – Да, мне это представляется иначе. Мы актеры. А вон там… – Он повернулся к стеклу. – Вон там наш зритель.
Что-то заставило меня поежиться – не то угрюмый лес, молча взирающий с той стороны стекла, не то холодок, который Том и Мелани принесли в дом снаружи. В Лондоне еще стояла осень, но здесь, на много миль к северу, мы в одночасье перенеслись в зиму. Густые кроны сосен заслоняли и без того скудный свет, и воздух уже дышал грядущими морозами. Приближалась ночь; дом стал похож на фонарик, сияющий во тьме. Я представила, как тысячи мотыльков и мошек кружат вокруг него, не в силах противостоять притяжению света, и разбиваются о холодное стекло.
– Я замерзла, – сказала я, чтобы сменить тему.
– Я тоже. – Нина потерла руки. – Может, печку раскочегарим? Она газовая?
– Не, дровяная. – Мелани встала на колени перед печкой и с трудом открыла дверцу. – У нас дома похожая. – Она повернулась в сторону кухни и крикнула: – Фло! Можно мы печку растопим?
– Можно! – донеслось в ответ. – Спички в горшке на каминной полке. Если не справитесь, я подойду через минутку.
На камине было несколько минималистичных горшков. Том принялся заглядывать в них в поисках спичек и вдруг замер, уставившись на то же, что прежде шокировало и меня.
– О-хре-неть… – проговорил он, глядя на ружье, висящее чуть выше уровня глаз. – А Чехова тут, типа, никто не читал?
– Чехова? – Фло протиснулась в дверь, удерживая на бедре поднос. – Это который русский? Не волнуйтесь, патроны в ружье холостые, кроликов пугать. А то они выкапывают луковицы и вообще разоряют весь сад. Если тетя их видит – стреляет из окна.
– Ну, прямо… по-техасски, – заметил Том, любезно взяв у нее поднос. – Не то чтобы мне не нравилась лихая эстетика американского Юга, но когда такая штуковина висит перед носом… слегка действует на нервы – особенно тем, у кого они слабые.
– Да, я понимаю, стоило бы держать ружье не на видном месте, – согласилась Фло. – Оно принадлежало моему дедушке и вроде как семейная реликвия.
Мелани затопила печку, Фло принялась разливать чай, угощая всех печеньем, и разговор потек сам собой: о ценах на прокат машин и аренду жилья, о том, как правильно – наливать молоко в чашку сразу или потом… Я сидела молча, погрузившись в свои мысли.
– Чаю?
Я не сообразила, что обращаются ко мне, и вздрогнула от неожиданности, когда Фло похлопала меня по плечу, не дождавшись ответа.
– Чаю хочешь, Ли?
– Нора, – поправила я, выжав из себя улыбку. – Э-э… прости, а кофе есть? Забыла предупредить, я не пью чай.
– Ой, извини, пожалуйста, – пролепетала Фло с самым расстроенным видом. – Мне стоило по-думать… Кофе нет. И купить негде – до ближайшей деревни сорок минут, магазин уже закроется. У меня в голове была одна Клэр, когда я закупала продукты, она так любит чай, что я даже не…
– Ничего, – перебила я с улыбкой. – Могу и чаю попить. Не расстраивайся.
Я взяла у нее из рук чашку и сделала глоток. Чай был обжигающе горячий и на вкус предсказуемо омерзительный – бурая жижа с молоком.
– Клэр скоро подъедет. – Фло посмотрела на часы. – Ну что, может, я пока изложу нашу программу?
Все закивали, Фло извлекла листочек со списком. Я скорее почуяла кожей, чем услышала, как Нина испустила тяжелый вздох.
– Так вот, Клэр приедет в шесть, потом мы немного выпьем – у меня тут шампусик в морозилке и всякие ингредиенты для мохито, маргариты и всего такого. И, думаю, полноценным ужином морочиться не будем. – (Тут у Нины вытянулось лицо.) – Есть пицца, есть разные крекеры, есть во что их макать – короче, выставим все на журнальный столик и устроим фуршет. А в процессе немного поиграем, чтобы познакомиться. Может, сейчас и начнем? Просто расскажем пару слов о себе, пока дожидаемся Клэр?
Мы переглянулись, оценивая друг друга, прикидывая, кому хватит смелости начать. Впервые я попыталась вообразить Тома, Мелани и Фло рядом с Клэр, и это оказалось довольно сложно.
Хотя нет, вот с Томом было как раз очевидно. Роскошная одежда, театральная среда – у них с Клэр много общего. Клэр всегда любила красивых людей – и женщин, и мужчин – и окружала себя ими, испытывая искреннюю, бесхитростную гордость за их привлекательность. В этом не было ни грамма фальши: Клэр не видела в чужой красоте никакой для себя угрозы; в конце концов, с ее внешними данными и вкусом она могла себе это позволить. И она очень любила помогать другим выглядеть лучше и подчеркивать свои достоинства, даже тем, у кого этих достоинств не так много, – например, мне. Помню, как перед вечеринками она таскала меня по магазинам, одно за другим прикладывала платья к моей тощей плоскогрудой фигурке и, поджимая губы, оценивала результат, пока не находила то, что сидело идеально. Она сразу видела, что кому пойдет. Всегда говорила, что мне стоит сделать короткую стрижку. В школе я ее не слушала, но вот теперь, десять лет спустя, я живу с короткими волосами и понимаю, что она была права.
Насчет Тома все более или менее ясно, а вот дружба Клэр с Мелани и с Фло… Из переписки я сделала вывод, что Мелани то ли бухгалтер, то ли юрист, и она действительно выглядела как человек, которому привычнее носить костюмы. Обувь и сумка у нее были дорогие, а джинсы смотрелись очень вынужденно и явно подбирались без особой любви к предмету – самого простого синего цвета и неудачного мешковатого кроя. Десять лет назад Клэр бы едко окрестила такие «мамашкиными штанцами».
У Фло джинсы были явно дизайнерские, однако сидели на ней неожиданно плохо. Создавалось впечатление, что она просто купила комплект с манекена в «Олл Сэйнтс», не задумываясь, насколько эта одежда ей пойдет и ее ли это вообще размер. Она то и дело одергивала слишком короткий топ, прикрывая складки над врезающимися в бока узкими джинсами со слишком низкой посадкой. Все это прекрасно подошло бы для Клэр и было бы вполне в ее духе, но только кто-то очень жестокий мог нарядить так Фло.
И я никак не могла представить ни Фло, ни Мелани рядом с той Клэр, которую я знала. Неужели действительно как подружились в университете, так и продолжают общаться? Знаем мы эту студенческую дружбу… На заре первого курса заводишь толпу приятелей, потом со временем понимаешь, что между вами нет ничего общего, кроме необходимости посещать одни и те же лекции, но отчего-то год за годом продолжаешь посылать открытки по праздникам и ставить лайки в «Фейсбуке». Хотя… прошло десять лет. Клэр теперь может быть совсем другой. Возможно, это Фло и Мелани сейчас трудно представить ее дружбу со мной.
Обведя глазами остальных, я поняла, что они делают то же самое – оценивают новых знакомых, прикидывая, как они могли попасть в число ближайших друзей Клэр. Том разглядывал меня с неприкрытым любопытством, и я поспешно отвела глаза. Начинать не хотел никто. Молчание становилось неловким.
– Давайте я буду первой, – наконец вызвалась Мелани.
Она убрала волосы с лица и нервно потеребила цепочку на шее. Я заметила маленький, очень простой серебряный крестик.
– Я Мелани Чжоу, ну, то есть Блейн-Чжоу, но это слишком длинно, так что на работе я представляюсь девичьей фамилией. Хотя мы с Клэр и Фло учились на одном курсе, я поступила через два года после школы, так что я немного вас всех постарше… То есть не знаю, сколько тебе, Том. Мне двадцать восемь.
– Двадцать семь, – сказал Том.
– Значит, я среди вас самая старая. У меня недавно появился ребенок… ну, как недавно, полгода назад. Я еще кормлю, так что отнеситесь с пониманием, если я вдруг выбегу из комнаты в ни с того ни с сего промокшей майке.
– Сцеживаешься, да? – сочувственно спросила Фло.
За ее спиной Нина скосила глаза к переносице и изобразила, что вешается. Я отвернулась, чтобы ее не поощрять.
– Да. Сначала хотела замораживать, потом передумала. Наверняка же хоть немного, но выпью. Да и везти замороженное назад такой геморрой… Так, что еще… Живу в Шеффилде, работаю юристом, сейчас в отпуске по уходу за ребенком. С Беном остался муж. Бен – это наш сыночек. Он очень… ладно, не буду мучить вас болтовней. Он просто чудесный.
Ее встревоженное лицо осветилось улыбкой, на щеках появились ямочки, и у меня кольнуло сердце. Я не завидовала – у меня уж точно не было никаких мыслей о беременности, – но все же ощутила тоску по такому полному, безоговорочному счастью.
– Ладно, фоточку-то покажи! – сказал Том.
Мелани опять просияла и с готовностью достала телефон.
– Если настаиваете. Вот тут он только что родился…
На фото была Мелани, белая как простыня, с кое-как собранными волосами. Она устало улыбалась белому кульку, который прижимала к груди.
Мне пришлось отвести взгляд.
– А тут он улыбается. Это не первая улыбка, первую я не поймала, но Билл улетел в командировку в Дубай, так что я постаралась сфотографировать следующую и отправила ему. А вот такой он сейчас, тут личико хорошо видно. Надел на голову тарелку, милаха…
Здесь ребенок, конечно, разительно отличался от своей версии с первого фото. Там был насупленный синюшный комок, тут – хохочущий щекастый малыш с оранжевой пластиковой миской на голове, весь перемазанный в какой-то зеленой жиже.
– Милаха! – воскликнула Фло. – Наверное, на папу похож?
– О господи! – Том вытаращил глаза в полупритворном ужасе. – Вот оно, родительство, добро пожаловать, все, что не выдержит многократной машинной стирки, просим оставить у входа.
– Ну да, что-то вроде того. – Мелани с улыбкой убрала телефон. – Но привыкаешь на удивление быстро. Для меня уже в порядке вещей перед выходом из дома проверять, нет ли каши в волосах… Все, хватит, а то я уже скучаю! Давай теперь ты, Нина. – Она повернулась к Нине, которая устроилась поближе к печке, обхватив колени. – Мы с тобой вроде встречались в Дареме? Или я путаю?
– Нет, не путаешь. Я к вам раз заезжала по пути к приятелю в Ньюкасл. Фло не помню, а с тобой мы точно пили в баре. Пили же?
Мелани закивала.
– Ну, короче, для тех, кто не знает: я Нина, мы с Клэр и Норой вместе учились в школе. Я врач… то есть учусь на хирурга. Вот недавно вернулась, работала три месяца в организации «Врачи без границ» и узнала об огнестрельных ранениях гораздо больше, чем хотела о них знать… Не верьте таблоидам, в Хакни мы все-таки сталкиваемся с огнестрелом не так часто.
Она вдруг потерла лицо ладонями. Впервые я увидела в ее броне трещинку. Я, конечно, догадывалась, что Колумбия не прошла даром, но после ее возвращения оттуда мы виделись всего пару раз, и она ничего не рассказывала, разве что пошутила про ужасную местную еду. Теперь же я задумалась, каково ей пришлось – каждый день штопать людей… которым это не всегда помогает.
– Короче. – Нина выжала из себя улыбку. – Я все, теперь пусть Тимми отдувается. Давай, мальчик Тим, твоя очередь.
– Ну хорошо… – Том криво усмехнулся. – Начнем с того, что зовут меня Том. Том Френч. Как меня тут уже отрекомендовали, я драматург. Не то чтоб сильно известный, но кое-что авангардное написал и даже награды имею. Мой супруг – театральный режиссер Брюс Уэстерли, возможно, вы о нем слышали…
Возникла пауза. Нина помотала головой. Том обвел взглядом всех и наконец с надеждой посмотрел на меня. С неохотой я тоже ответила «нет». Мне было очень неловко, но смысла врать я не видела. Том вздохнул.
– Да, люди, далекие от театральной жизни, не особенно обращают внимание на фамилии режиссеров. А с Клэр мы познакомились как раз через театр. Она ведь работает в «Королевской театральной компании». Брюс много с ними сотрудничает, ставил у них «Кориолана», например.
– О, «Кориолана»! – повторила Фло, энергично кивая.
Желая оправдаться за свое невежество, я тоже закивала – пожалуй, слишком энергично, потому что сразу почувствовала, как с волос сползает заколка. Нина зевнула, поднялась и молча вышла.
– Мы живем в Камдене. У нас пес по кличке Спартак. Если коротко, то Спарки. Порода – лабрадудель, помесь лабрадора с пуделем. Ему два года. Такой сладкий, но, конечно, не самая подходящая собака для пары трудоголиков, которые все время в разъездах. К счастью, мы нашли ему чудесную няню, она его выгуливает, когда нас нет. Так, что еще… Я вегетарианец. Господи, больше и сказать-то нечего. Хватило двух минут, чтобы перечислить все самое интересное. А, у меня есть татуировка. Сердце на левой лопатке. Вот, собственно, и все. Давай теперь ты, Нора.
По совершенно непонятным причинам я вдруг покраснела и уронила чашку, разлив чай на колени. Поспешно вытираясь краем шарфа, я заметила, что Нина вернулась. В одной руке у нее был табачный кисет, другой она ловко сооружала самокрутку, не сводя с меня темных глаз.
– Да мне и говорить особо нечего, – промямлила я. – Я, как и Нина… Клэр знаю со школы…
Мы не общались десять лет.
Я понятия не имею, зачем я здесь.
С трудом сглотнув, я продолжила:
– Мы с ней давно не виделись… как-то жизнь раскидала.
Лицо у меня горело. Еще и печка наконец раскочегарилась. Я машинально попыталась заправить волосы за уши, забыв, что у меня теперь короткая стрижка, так что пальцы скользнули по коротким взмокшим прядям, и жест вышел совсем беспо-мощным.
– Я писатель. Окончила Университетский колледж Лондона, какое-то время работала в одном журнале, без особых успехов, потому что всякую свободную минуту строчила роман – вместо того, чтобы набирать материал для статей и заводить полезные контакты. Короче, первую книгу я выпустила в двадцать два года и с тех пор только этим и занимаюсь.
– То есть ты реально зарабатываешь писательством на жизнь? – Том вскинул бровь. – Ого… Респект.
– Ну, не то чтобы прямо совсем одним писательством… Иногда даю онлайн-уроки, иногда колонки в журналы пишу. Ну, и еще мне повезло. – Тут я прикусила язык. – То есть, конечно, нельзя называть такое везением. Короче, умер дедушка и оставил мне небольшое наследство. Хватило на маленькую студию в Хакни. Она совсем крошечная, помещаюсь я и ноутбук, зато хотя бы о крыше над головой можно не беспокоиться.
– Здорово все-таки, что вы до сих пор подруги, – заметил Том. – Ну, в смысле, вы с Клэр и Ниной. Я после школы не общался ни с кем из одноклассников. Они в большинстве были мне совершенно чужими людьми. Да и вообще не скажу, что у меня остались приятные воспоминания о школе.
Говоря это, он не сводил с меня глаз, и я еще больше покраснела. Опять попыталась заправить волосы за ухо и уронила руку. Возможно, мне показалось, но в его взгляде сквозило какое-то ехидство. Он что-то знает? Он явно ждал от меня каких-то комментариев, однако обсуждать эту тему я не хотела. Пауза стала неловкой. Я мялась, изнывая от неправильности всего происходящего. Что я тут делаю? Десять лет прошло. Десять лет!
– Да у кого они остались-то, приятные воспоминания, – наконец пришла мне на помощь Нина. – Я лично помню только, что школа – отстой.
Я посмотрела на нее с благодарностью, а она едва заметно подмигнула мне в ответ.
– Так в чем тогда секрет долголетия вашей дружбы? – не унимался Том. – Как вам удается ее поддерживать?
Я смерила его откровенно неприязненным взглядом. Ну чего прицепился? И не одернуть его никак, не рискуя выставить себя полной идиоткой…
– Сама удивляюсь, – ответила я с вымученной улыбкой. – Просто нам везет, наверное.
– А муж или партнер у тебя есть? – спросила Мелани.
– Ни того, ни другого, даже лабрадудля нет.
Это должно было прозвучать как шутка, и все действительно засмеялись, но без особого энтузиазма и с явной жалостью. Я передала эстафету Фло, желая поскорее выйти из центра внимания.
Фло же была счастлива поговорить о своей дружбе с Клэр.
– Мы познакомились в университете. Обе поступили на историю искусств и попали в одно общежитие. Я зашла в общую комнату и увидела ее. Она смотрела сериал «Жители Ист-Энда» и грызла прядь волос – ну, знаете, эта ее милая привычка намотать локон на палец и его покусывать. Такая прелесть!
Я попыталась вспомнить, водилась ли за Клэр в школе такая «милая привычка», но ничего на ум не шло. Хотя нет, в памяти возникла картинка: Клэр сидит в кафе возле школы и рассеянно наматывает на палец кончик косы. Может, она его и грызла, не помню уже…
– На ней было голубое платье – она и сейчас в него влезает, представляете? Я лично после универа поправилась килограмм на шесть! Ну, короче, я сказала «привет», а она мне: «Ух ты, красивый шарф». И с тех пор мы лучшие подруги. Я… В общем, она такая классная! Всегда меня вдохновляет, поддерживает… Немногие могут, как она… – Фло осеклась, и я с ужасом заметила, что у нее увлажнились глаза. – Ладно, проехали… Она моя каменная стена, и я для нее на все готова. Вот на все. И я очень хочу сделать для нее идеальный девичник. Чтобы прошло как по маслу. Для меня это безумно важно. Это как… короче, как последнее, что я могу для нее сделать, понимаете?
И все это со слезами и с таким искренним пылом… Я даже слегка испугалась и, покосившись на остальных, поняла, что не одна такая. На лице у Тома была оторопь, а Нина вскинула брови так высоко, что они скрылись под челкой. Одна Мелани сохранила безмятежный вид – словно такой накал эмоций по отношению к подружке был для нее в порядке вещей.
– Ну… она просто замуж выходит, не в тюрьму садится, – сухо заметила Нина.
Фло либо не услышала, либо намеренно пропустила слова мимо ушей. Она откашлялась и утерла глаза.
– Извините. Господи, вот я сентиментальная рохля…
– Э-э… а чем ты по жизни занимаешься? – вежливо спросил Том, и тут до меня дошло, что Фло говорила только про Клэр и почти ничего не рассказала о себе.
– Ой, ну я… – Фло потупилась. – То тем, то этим… После универа я не сразу начала работать. У меня был тяжелый период. Клэр такая милая, так меня тогда поддержала. Когда я… Ну, не важно. Я к тому, что она… она самая лучшая подруга на свете, о такой можно только мечтать. Господи, что-то я совсем нюни распустила! – Она высморкалась и встала. – Кому еще чаю?
Чаю больше никто не хотел. Фло забрала поднос и ушла на кухню. Мелани снова посмотрела на телефон, проверяя сигнал.
– Очень странно, – произнесла Нина без всякого выражения.
– Что? – рассеянно спросила Мелани, отрываясь от экрана.
– Я про Фло и этот ее в кавычках идеальный девичник. Вам не кажется, что это немного… че-ресчур?
– А… – Мелани бросила взгляд в сторону кухни и понизила голос. – Знаете, может, с моей стороны и нехорошо об этом распространяться, но я не вижу смысла скрывать. На третьем году в универе у Фло было что-то вроде нервного срыва. Она забрала документы до выпускных экзаменов и, насколько мне известно, так и не закончила учебу. В общем, поэтому ей немного сложно все это обсуждать.
– Э-э… ну ладно, – только и ответила Нина.
Но я знала, что она думает: странно вовсе не то, что Фло не захотела вдаваться в подробности своей жизни после универа – в этом как раз никто не увидел ничего особенного. Странно звучало все ос-тальное.
