Руслан Шаров
Император 2025. Изначальные. Книга вторая
Я совсем по-другому посмотрел на девушку.
– Что, теперь я вас заинтересовала?
– Да. А вы не вспомните, где вы встречали шамана и как его звали?
– Скажу. Но для этого вы должны кое-что сделать.
– Что? – насторожился я.
– Ничего страшного. Не переживайте. Пойдемте.
Мы снова пошли на второй этаж и вышли на увитый какими-то растениями балкон. Исабель подошла к стене и, раздвинув растения, вошла в закрытое со всех сторон живым ковром пространство.
– Входите. Это моя секретная комната. В детстве я хранила здесь все свои секреты. Да и сейчас тоже. Но позвала я вас сюда, чтобы попросить об одной услуге. Я хочу, чтобы вы посмотрели на это и сказали, видели вы такое раньше или нет.
«Вот зараза! – подумал я, отводя взгляд. – Попал».
Исабель быстрым движением скинула с себя домашнее платье и шаль, и стояла теперь передо мной совершенно обнаженная.
– Что вы делаете, Исабель?
– Я хочу, чтобы вы осмотрели этот знак на моем теле…
И тут мне по-настоящему стало плохо. По-настоящему. Такого не может быть… Она как узнала и нарисовала этот знак, вот же ж. Я опустился на корточки и теранул пальцем мой знак, четко просматривающийся под пупком девушки.
– Вы потрите, потрите еще. Вдруг получится? – усмехнулась она. – Я уже чем только не терла. Бесполезно. Этот знак на мне появился две недели назад. Вечером не было, а утром в душе появился. Мне всю ночь снились греховные сны. Раньше они мне тоже снились – да такие, что все лоно и простыни были влажные. Но в тот раз мне снилось все то, что произошло сегодня, и то, что произойдет сейчас.
– И что же должно произойти сейчас? – злясь, жестко спросил я.
– Вы закроете глаза и не будете подглядывать, а я сделаю то, что видела во сне.
– По-моему, это я сплю, Исабель. Вам не кажется, что все, что происходит сейчас, находится за рамками хорошего воспитания и достоинства?
– Вы сделаете это, а я вам все расскажу вечером про шамана и про Изначальных. Все, что мне известно. Не переживайте вы так. Я не сделаю с вашей рукой ничего плохого.
Про Изначальных мне хотелось знать. Да и игру было пора заканчивать. А со знаком как-нибудь потом решил разбираться.
– Хорошо. Мы договорились. Но не больше одной минуты. Меня ждут.
– Договорились, милый Расти, – ответила она грудным голосом, как будто у нее перехватило дыхание.
Я закрыл глаза и протянул руку, тут же уткнувшись в грудь, прямо в твердый стоячий сосок. Мою руку взяли, развернули и стали водить по всему телу. Когда рука коснулась низа живота, послышался длинный вздох. Я стоял не дыша, слыша только стук наших сердец. Сколько это продолжалось, не понял, но ощутил такой водопад энергии, свалившийся на меня лавой, какого не было даже после Яны с Юлей вместе. Меня пошатнуло. Исабель, стояла напротив меня с торжествующим видом.
– У меня получилось. Мне шаман об этом сказал. Как только появится знак, придет и его хозяин. И на ухо рассказал, как надо будет сделать. Вот я и сделала. А до этого – во сне. И вас всех видела в этом сне. Я, когда увидела тебя в ресторане, только и ждала момента, когда можно будет подойти.
– Ну что ж. Я условие выполнил. Надеюсь, что ты выполнишь свое…
– Я все выполню, господин, – как-то по-особенному сказала Исабель. И сама испугалась. – Я тебе нравлюсь хоть чуть-чуть? – совсем не в тему спросила она.
– Да. Ты красива, – не соврал я.
– Хорошо, – удовлетворенно заявила она. – Тебе нужно уехать и успеть вернуться из Мачо-Пикчу и Куско к ужину, а я тебя буду ждать.
Задумавшись, я шел к выходу и чуть не столкнулся с Алонсо.
– Расти. Я подумал, что ты уехал. Вечером будет неудобно, это тебе, – он передал мне лист с водяными знаками, голограммой и печатями в непромокаемой и полностью прозрачной папке.
– Что это? – поинтересовался я.
– Это разрешение для тебя и твоих сопровождающих попадать туда, куда никого не пускают, и получать помощь от всех, даже от тех, кто ее никому не предоставляет.
– Спасибо, Алонсо. Не думаю, что успею ею воспользоваться, но на память сохраню. Я поехал, подскажите, где будет лучше приземлиться вертолету? Мне придется добраться до вас к ужину на вертолете, а мои друзья останутся ночевать в Куско.
– За домом прекрасная площадка. Я сам несколько раз приземлялся там. Тогда до встречи вечером. Да, будьте осторожны. У нас снова расшалились всякие революционные банды. Видимо, деньги снова подошли к концу у этих негодяев.
– Спасибо. Будем максимально осторожны.
5.
В гостинице все были в сборе. Я быстро переоделся и вышел на улицу к ожидающим машинам. Подошел Бо с сеньором Сотелло. Мы пожали друг другу руки, обменялись мнениями о погоде.
– Расть, как фамилия людей, с которыми вы столкнулись? – озабоченно спросил Бо.
– Энрикес. Точнее, столкнулись мы с младшим из них, с Хуаном Карлосом. А в ресторане познакомились со всей семьей. Я сейчас от них. И вечером придется лететь к ним на ужин.
– Растислав, – взволнованно заговорил Хосе Антонио, – это страшный человек. Наверное, нет более могущественного человека в Перу, чем он. Он совмещает множество должностей, но важно не это. Он никого не считает себе ровней, даже на уровне высших чинов, и поэтому спокойно давит всех, не замечая. Люди для него менее важны, чем свинки или картофель.
– Да. Спасибо, Хосе Антонио. Я буду осторожен. Мне, кстати, выдали вот такую бумагу, – я достал из кармана документ, переданный мне Алонсо.
– Эта бумага, – удивленно воскликнул кровный брат Бо, – в разы мощнее ядерной бомбы! Это полная индульгенция на территории Перу и почти всех стран Южной Америки при правильном ее использовании. Если вы натворите страшных дел где-нибудь в Боливии, Аргентине, Бразилии и так далее, вам не сделают ничего, все претензии будут выставлены стране. Я ни разу не видел такой за всю свою жизнь, а повидал я много, спросите у Бо.
– Ну что же – сказал я, убирая бумагу во внутренний карман, – сохраним, чтобы потом внукам показывать, спасибо вам за гостеприимство. Всего доброго и до встречи. Бо говорил, что на озере Титикака мы снова увидимся?
– Да, Растислав, обязательно.
– У меня к вам просьба. В госпитале лежат два члена моего экипажа, мне бы хотелось, чтобы за ними хорошо ухаживали. И, чтобы у них было все необходимое для скорейшего выздоровления, любые расходы я возмещу сразу по предоставлению счетов.
– Конечно, я займусь вашими людьми сейчас же. Мы с Бо условились о постоянной связи. В каждом сеансе я буду рассказывать об их состоянии.
В аэропорту нас ждали два вертолета. Взлетели. Под нами неторопливо плыли поля разных цветов и оттенков, а вдалеке виднелись горы Западной Кордильеры. Летели долго. Я успел рассказать, что со мной случилось после того, как мы разошлись, не утаив и события с дочерью Алонсо.
– Ты уверен в знаке, Расть? – задумчиво спросила Велька. Я утвердительно кивнул. – Этим нужно серьезно заняться и пообщаться с Исабель – так ведь ее зовут? Давай ты слетаешь на ужин, и определимся, когда мы с Агнием сможем с ней повстречаться наедине.
Я согласился и начал расспрашивать о том, что произошло с ними. Оказывается, ребята добрались в гостиницу быстро, их подвез водитель остановленного грузовика.
Куско встретил сильным горным ветром. Температура была около 16 градусов со знаком плюс. Нас встречал человек, который мог бы сравниться с шарпеем по количеству морщин и складок. Невысокий, худой и лысый, причем волос не было вообще, даже бровей. До Мачо-Пикчу добирались часа три. Город был мертвый. Проводник подтвердил мнение Агния и Вельки. Силы и энергии в городе не было. Мы погуляли среди идеально сложенных стен. Удивительно, как на такой высоте они могли строить такие города и как культура, которая не знала колеса, смогла так преуспеть в строительстве? Колоссальные гранитные блоки лежали друг на друге без единого зазора. Не верилось мне в это и все тут.
Нашего гида звали Марко. Он много и увлекательно рассказывал, но когда начинали говорить про места силы, переводил разговор на историю или традиции инков.
Мы осмотрели соляные террасы, где соль добывалась древним методом. Вода текла по множеству террас, а соль оставалась на камнях. А вот круги шорайя вызвали неподдельный интерес и у меня, и у Агния с Велькой. Они ходили по центру нижней площадки, как коты, наевшиеся сметаны. Я улегся в центр круга на дне этого сооружения, и мне показалось, что земля подо мной начала нагреваться. Закрыл глаза, а передо мной, как в тумане, шли разноцветные круги, расширяясь от центра.
– Расть, вставай. Под тобой энергетический приемник, собирающий энергию. Он так настроен, что человеку с большим энергетическим потенциалом становится тепло и хорошо, а в это время из него качают и качают энергию.
– Если есть приемник, значит, где-то есть накопитель – сказал я. – Бо, нам нужно понять, где находится хранилище энергии.
– Мы ночью займемся этим, Расть. В прошлое посещение я был неспособен это сделать, а в этот раз – обязательно. Но без проводника. Ему об этом знать не нужно. Поехали в Куско, посмотрим там достопримечательности, все-таки, этот город был столицей Империи. У богатых и знатных инков даже стены были покрыты золотой фольгой. Когда испанцы обманом заманили к себе императора инков, его хотели выкупить, предложив одну большую комнату, наполненную золотом, а вторую – серебром. Испанцы согласились, выкуп забрали, но императора казнили, как всегда, из-за грешности души, не приемлющей свет Божий, а если просто, из-за того, что не захотел креститься и Библию выкинул.
Мы погуляли по развалинам бывшей столицы инков. Снова удивило, что они были абсолютно мертвы. Не осталось даже следа, что в этом городе вообще что-то происходило. Каждый город несет свою энергетику, злую или добрую, агрессивную, властную, тщеславную… Именно поэтому, приезжая в любой город, человек интуитивно чувствует, хорошо ему там или плохо, нравится город или нет, а в этих развалинах было просто пусто. Не было никаких эмоций, как будто из города собрали всю энергетику всех поколений, живших в нем.
Когда говорят, что дома и стены помогают, то имеют в виду как раз это. Вернувшись домой, где вы жили в детстве с родителями, вы всегда ощутите подъем. Все дело в энергии, которую дом копил все время, и в том, что он ею с вами делится.
Этим развалинам нечем было делиться…
Ребята все вместе пошли в гостиницу. Благо, она была в пятнадцати минутах от древнего города, а я поехал в аэропорт, чтобы вернуться в Лиму. Не хотел трястись в вертолете, поэтому вызвал бизнес-самолет. Перелет на нем был комфортнее.
На столичном аэродроме нашел свой борт. Он уже был полностью восстановлен и готов к вылету в любой момент, как доложил счастливо улыбающийся Акбар. Привел себя в порядок, помылся и переоделся. Здесь в официальных кругах любили черные костюмы, и вчера в ресторане практически все были одеты именно так. У меня с собой был только смокинг. Ну не надевать же смокинг, тем более – с кремовой жилеткой. Кушака я не нашел, а без него носить смокинг считалось моветоном в приличном обществе. Поэтому я надел серый шерстяной костюм с белой рубашкой, запонки-совы из белого золота, черные туфли, которые мне Яна заказывала в Лондоне.
В местной конторе по найму бизнес-авиации, куда я заскочил по дороге от стоянки моего борта к зданию аэропорта, удалось нанять местный «Робинсон», практически новый, как сообщила менеджер компании.
Во время короткого перелета из аэропорта к особняку Алонсо и его семьи я витал в своих мыслях в поиске ответа, кто же такие постоянно всплывающие Изначальные? Полгода розыска упоминаний в официальных источниках не дали никакого результата. Как будто данные о них целенаправленно изъяли и продолжали изымать. Все попытки проникнуть в хранилище библиотеки, которое находилось в глубоких подземельях Ватикана, не дали положительного результата. Александр и Бо, которые наизусть знали тексты книг, хранящихся на Мальте, отмалчивались, говоря, что смысла мне в этих знаниях нет. Все в свое время. Пришлось отстать от них с расспросами. Сейчас Бо снова заговорил об этом.
Несколько ученых, имеющих доступы ко всем или практически всем ярусам хранилища в Ватикане, после нашего с ними разговора лишились пропусков без объяснения причин.
И вот обычный гид, которого нам посоветовал Хосе Антонио Сотелло, спокойно упоминает об Изначальных так, как будто для него этой тайны нет и вовсе.
«Ладно, – решил я для себя, – смотрим быстро все здесь, максимально получая информацию. Потом обратно, в джунгли, к забытым городам, к шаману, о котором говорила Исабель».
В последний момент перед вылетом из аэропорта вспомнил, что не купил цветы и хоть маломальские подарки для женщин семейства Алонсо.
Посетил цветочный и ювелирный магазины. Купил по букету и набору для волос – с жемчугом для хозяйки и золотой с черепаховыми гребнями – для Исабель. На ценник по привычке посмотрел только на кассе. Подарки оказались эксклюзивными и стоили по пять тысяч долларов.
«Ладно, не жмоться – сказал я своей захныкавшей жабе, которая сидела внутри и исполняла роль скупердяя и рачительного хозяина богатств. – Надеюсь, эта семья поможет еще немного приоткрыть завесу тайн Изначальных, информацию о которых тщательно скрывают на всех континентах».
Мы зависли над большой лужайкой позади дома Алонсо и Марии Хуаниты. Как стало известно из рассказа Бо, она из рода, который принес независимость Перу в начале девятнадцатого века.
Какой-то слуга вышел из дома и замахал светящимися оранжевыми палочками.
Я выскочил из вертолета. Пилот собирался поспать, так как по окончании ужина должен был везти меня обратно, причем в Куско, а не в аэропорт. Встречала меня вся семья в полном составе, включая Хуана Карлоса. Уж я думал, что этот урод будет отправлен куда-нибудь в запирающееся заведение и посидит там на хлебе и воде хотя бы месяцок под ежедневную молитву и исповедь у святых отцов, но нет… Видимо, Алонсо посчитал, что ему это не нужно. Пусть мальчик беснуется дальше.
Пока дошел до этого странного семейства, разозлился на сам факт моего здесь нахождения.
«Польстился на внимание – теперь получай, – укорил себя и кинул взгляд на часы. – 18:00. Точность – вежливость королей».
– Добрый вечер, Расти, рады приветствовать тебя снова, – чопорно обратился ко мне Алонсо.
– Вы как будто до секунд рассчитали свое время, удивительно! – вежливо и приветливо обратилась сеньора Мария Хуанита и подала мне руку для поцелуя. – В нашем крайне традиционном и консервативном обществе не принято дамам целовать руку. Но я думаю, что пора изменить некоторые традиции, – улыбнулась она.
– Здравствуйте, сеньор Гаврилевский, – хмуро и глухо произнес Хуан Карлос. – Я не знаю, что следует сказать вам в своем извинении. Понимаю, что простить мой поступок вы не сможете, но я сожалею о содеянном и был не прав, – он посмотрел на меня и повторил. – Я был не прав. Меня как будто подменили, и я очнулся только утром. Это правда.
Что-то меня толкнуло, но я поверил.
– Уважаемый сеньор Алонсо, вашему сыну сколько лет?
– Скоро исполнится шестнадцать, Расти. Он окончил школу и думает о колледже. Вот только у нас с ним и с его матерью разные мнения на эту тему. Но после вчерашних событий я больше никого слушать не буду.
– А не хотите направить его в Россию? В мой военный колледж. У вас же учатся в военной школе с восьми лет?
– Да, учатся с восьми лет, потом идут учиться дальше в колледжи, а потом в университеты. Я подумаю над вашим предложением. Он ведь не знает языка. Да и слишком далеко находится ваша страна.
– Ну по поводу языка не переживайте. В прошлом году в наше училище приехали учиться арабы из одной королевской фамилии, а уже в этом году они сдавали переводные экзамены на отличном русском. Подумайте. Может, захотите перенять наши методики воспитания. Ну а может, вы подумаете и пошлете вашего сына не одного, а с другими ребятами, чтобы поначалу ему не было скучно и одиноко.
– А что для этого необходимо? Это интересное предложение. Как раз сейчас приедет министр иностранных дел нашей Республики, можем с ним это обсудить. Хотя нашим друзьям из США это не понравится, – задумался он.
– Папа, я хочу учиться там, где готовят таких бойцов, как сеньор Гаврилевский, – серьезно заявил Хуан Карлос.
– Ну ладно, вы подумайте. Я хотел бы в знак благодарности за столь большую честь – быть приглашенным в ваш дом – вручить вашим дамам небольшие презенты.
Я подарил цветы и подарки. Дамы удалились их посмотреть. Цветы передали слуге, чтобы он отнес их к столу. Исабель все это время стояла молча и внимательно наблюдала за моими жестами.
– Расти, я позволил себе узнать о вас побольше. Вы уж извините. Это привычка, которую уже вряд ли изменишь. Я руковожу МВД и службой безопасности Республики давно, а это накладывает свой отпечаток.
– И что же такого вы обо мне узнали? Удивительно. Обычный парень из военной семьи, – пожеманничал я: пусть расскажет, что обо мне можно узнать.
– Ну не совсем и обычный. Например, вы награждены высшими военными наградами России, США и Франции. Вы хозяин множества предприятий, в том числе и тех, что занимаются выпуском вооружения. У вас много недвижимого имущества. Личный самолет, вертолеты, яхты… Оборот ваших компаний в этом году – более тридцати пяти миллиардов долларов, и он продолжает расти. Причем сколько бы ни предлагали вашим менеджерам выйти на биржи, они категорически не хотят этого делать, отвечая, что это политика основного бенефициара, то есть ваша, а это для понимающего человека говорит о многом. Кроме того, вас окружают четыре личные телохранительницы, находящиеся с вами в интимных отношениях, а также некий боевой эскорт, состоящий только из девушек, и их более двухсот. Зачем вам столько? Не могу понять. По виду вы совсем не похожи на маньяка.
– Алонсо, вам собрали далеко не всю информацию. И ошибка кроется в акцентах, которые сделал собирающий. Видимо, он латентно не удовлетворен собой и в любом событии склонен видеть сексуальную подоплеку. Эскортом у нас называется одно из подразделений охраны – моей и моего бизнеса. Действительно, в него набирают только женщин. Мой дед настоял на чисто женском подразделении моей личной охраны, так как, по его мнению, женщины более верные и преданные, нежели мужчины. В этом я ему полностью доверяю, поэтому спорить не стал. Давайте так: вы зададите мне интересующие вас вопросы, а я клянусь честью ответить на них правдиво, если ответ на них не будет касаться государственных или коммерческих тайн.
– Да собственно, вопрос один и звучит просто: зачем вы в Перу, Расти?
– Ответ еще проще, Алонсо. Я ищу артефакты древних цивилизаций, в частности тех, кого называют Изначальными.
– Ну этих сказок у нас в стране множество. Ваш друг, сеньор Сотелло, всю жизнь занимается этим. Давайте пройдем в дом, там уже собираются гости – сказал он разочарованно-спокойным тоном.
За столом собралось человек тридцать – все они были либо высокого ранга чиновниками, либо предпринимателями, близкими к правительству. Мне со всеми удалось поговорить, а с начальником Генерального штаба даже обсудить вопросы будущих взаимоотношений. Я пригласил его на выставку вооружений и снаряжения в Москве в ноябре этого года. Наш стенд на ней должен был занимать больше трети всей площади.
Исабель и сеньора Энрикес вышли к столу с новыми уборами в волосах. Судя по всему, мне удалось угодить – комплименты буквально сыпались на обеих. Весь вечер меня пытались втянуть в обсуждение каких-то внутриполитических событий, но я отговаривался своим незнанием темы.
– А как вы относитесь к социалистическим партизанским движениям, сеньор Гаврилевский? – после этого вопроса за столом стало тихо.
– Я отношусь к тем людям, которые человеческую жизнь ставят превыше всего. А к людям, которые ради любых идей, будь то идея всеобщего равенства или религиозная идея, могут уничтожить хотя бы одного человека, я отношусь крайне плохо. Максимально плохо. Настолько, что эти люди или нелюди, встретившись со мной, убегают, либо, что происходит чаще, уничтожаются – сказал я жестко.
За столом висела тишина.
– Непривычно слышать такое от человека, приехавшего из бывшего СССР, – удивленно протянул кто-то из гостей. – А как бы вы с этим боролись?
– Есть два пути. Первый – дать народу достаток, чтобы забрать основной лозунг у этих революционеров. Не просто достаток, а систему государственной политики, направленную на улучшение жизни людей, начиная со школ и больниц и заканчивая институтами гражданского общества. Второй – физическое, жесткое уничтожение всех без исключения, и самое главное здесь – афиши. Уничтожили – и забыли. Никакой рекламы и возможности обыграть это событие, чтобы повернуть на пользу бандитам. А следующей волной – уничтожение всех, кто их спонсировал и поддерживал, во всех структурах власти и деловых кругах. С полной конфискацией всего, что у этих людей есть, – я обвел взглядом всех сидящих за столом.
– Браво! – вскрикнул Алонсо. – Браво, Расти! Разрешите мне пожать вашу руку.
Все почему-то разволновались не на шутку. Решили сделать перерыв и выкурить по сигаре. Основная масса пошла в специальный зал, а мы с Алонсо и Луисом Виктором, министром иностранных дел, поднялись в кабинет хозяина дома.
Как только я зашел, у картины, висящей над большим комодом, зашевелились волны. Комната наполнилась ощущением звуков скрипа шпангоута, а лица обрели краски жизни, все, кто плыл на этом корабле, были обречены. Совсем скоро он должен был налететь на риф и затонуть. Было тихо.
– Алонсо, ты это видишь? Или это у меня от арманьяка видения, – ошарашенно прошептал Луис Виктор Вако.
– Нет, Луис. Не у одного тебя. И, похоже, сбылось семейное предание, о котором говорили в нашей семье почти восемьсот лет. Расти, прошу прощения, монсеньор, это вы? Глазам не верю.
– Сеньоры, давайте успокоимся. Присядем, и вы, Алонсо, расскажете, что гласит предание вашего рода. Ведь ваш предок, плывший на этом корабле, утонул, не так ли? Как же он мог оставить послание своим потомкам? Я знаю такие случаи. У меня уже есть одна такая картина, она принадлежит сэру Дункану Монтгомери, который руководит моей и общей охраной, но как раз его предок остался жив и даже получил шпоры рыцаря в этом походе.
Алонсо ошарашенно посмотрел на меня.
– Вы единственный, кроме меня, знаете эту тайну фамилии, а я услышал ее от своего отца. Все так и было. Но откуда вы это знаете?
– Ничего таинственного в этом нет. Я чувствую события, описанные на этих картинах. Через несколько минут этот корабль натолкнется на риф, и все погибнут. Именно поэтому все воины на корабле молчат. Им нечего рассказывать.
– Вы маг? – Алонсо перекрестился. – Я не понимаю, что мне делать. В моем доме зло. Зло!
– Ничего не делать. Я не маг, к сожалению, очень бы хотелось, – ответил я. – Алонсо, думаю, мне пора откланяться. Положенное по этикету время я пробыл, мне завтра рано вставать, а до Куско еще долететь надо, – чуть зло озвучил.
«Нечего мне здесь, похоже, делать», – подумал я про себя.
Оба молчали. Я ритуально кивнул. Кинул взгляд на часы. 21:27. Отлично. Высплюсь еще. Вышел на балкон заднего двора, с которого шла широкая мраморная лестница к газону. Там стоял ожидающий меня вертолет. Пилот не спал и, увидев меня, покрутил над собой рукой – мол, взлетаем? Я кивнул. Выдохнул и начал спускаться по лестнице. Запустился двигатель. Я уже был внизу, когда на балкон выскочила Исабель, а за ней ее мать.
– Расти, вы куда? Уже улетаете? Почему так рано?
– Мне нужно лететь. Меня ждут, – жестко ответил я. Реакция Алонсо меня не на шутку обидела. Но убеждать людей, которым всю жизнь католические священники говорят, что все, что отличается от правил, зло, смысла не имеет.
– Расти, как же так, почему? Вы же собирались побыть дольше. Пожалуйста, не улетайте. Если вы улетите, со мной случится страшное.
– Исабель, прекратите. Ничего с вами не случится. И поменьше кому-либо рассказывайте о ваших видениях, а то посчитают ведьмой и сожгут. До свидания, Исабель. Рад был познакомиться с вами и с вами, сеньора. Честь имею, – я забрал из рук Исабель свою руку, которую она машинально взяла, и развернулся к вертолету.
– Вас обидел мой муж? – спросила Мария Хуанита.
– Нет. Мы просто не сошлись во мнениях о зле и добре. Я не хочу портить ваш хороший вечер. Правда, сеньора. Мне нужно откланяться.
Она не ответила. Исабель плакала в голос.
Я взял себя в руки. Поцеловал руку сначала сеньоре Энрикес, потом Исабель. И быстро дойдя до вертолета, прыгнул в салон.
– В Куско.
– Да, сеньор, – ответил пилот и защелкал тумблерами.
6.
Через два с половиной часа я был в гостинице Куско. Все обрадовались моему раннему возвращению. Кто собирался пойти погулять, кто отправиться на поиски энергохранилища. Я не стал менять планов, взял книгу и завалился на кровать в надежде почитать и уснуть под шум телевизора. Примерно через час на экране телевизора появилась картинка со знакомыми воротами, что-то горело внутри дома. Лежали тела на ступеньках. Я увидел лежащего слугу с разнесенной грудиной – видимо, стреляли из дробовика. Это был тот слуга, что махал палками оранжевого цвета, когда мы приземлялись. Интервью давал раненый Алонсо.
Я включил громкость: Алонсо рассказывал, как люди в масках ворвались в его дом, выкрали его семью и перестреляли всех, на кого натолкнулись. Он сам отстреливался из своего кабинета и уничтожил пятерых бандитов. Сейчас происходит процесс опознания. МВД, армия и спецслужбы подняты по тревоге. Далее пошли заставки из дома Энрикесов.
– Вот тебе и «не случится», – задумчиво проговорил я. – Девочка на самом деле с даром… Наверное, уже была, – грустно закончил. – Как же жаль это констатировать!
Запиликал мобильный. Амин.
– Слушаю, Амин.
– Расть, тут что-то происходит на улицах. Мы втроем и без оружия. Носятся люди с оружием и красными повязками на головах и на руках, разворовывают магазины. Стреляют в людей. Просто так. Убитых на улице уже много, раненых тоже. Их как видят – добивают.
– Вы далеко от гостиницы? Как одеты?
– Нет, в паре кварталов. Мы в полевой одежде.
– Спрячьтесь. Диктуй адрес, я посмотрю по карте и найду вас. Не двигайтесь с места.
Амин начал диктовать адрес, но тут что загремело, послышались звуки борьбы и телефон резко выключился. «Ира, Велька, Амин… вот же твою дивизию!» – подумал я, взлетая с кровати и впрыгивая в камуфляж.
На первом этаже гостиницы кто-то кричал. Слышались одиночные выстрелы. Из комнаты Лизы выскочил Дункан. Я прижал палец к губам. Кроме нас в гостинице должны были оставаться еще шестеро наших бойцов. Дункан с Лизой уже были рядом. В руках у них были АПС с навернутыми глушителями. С двух сторон коридора нас страховали вои и эскорт. Они держали М-16 и пистолеты – марку я не разобрал.
– Туши везде свет, через десять секунд начинаем спускаться. Я первый, вы меня страхуете. Возможно, Амина, Иру и Вельку украли или убили. Надо понять, что именно. Уничтожаем всех с красными повязками и с оружием. Отсчет.
– Пошли.
Все были в полной боевой готовности. Рюкзаки застегнуты на все поддержки. Откуда у них ночники?
– Переход на боевой код. Прием.
Услышал щелчок. Меня приняли и поняли. Достал клинки. В шуме выстрелов звук разворачивающейся змеи клинков не слышен. Выглянул в холл с лестницы. Хозяин с кем-то еще лежит за стойкой, похоже, они ранены. Уже не стреляют. В холл заходит группа в полувоенной форме с автоматическим оружием. Девять человек. Главного, вихрастого, берем в плен. Остальные не нужны. Скользнул в вихревой поток. От силы и ярости меня аж занесло. Клинки работали восьмерку попеременно, не замечая преград из тел. Вихрастого обошел, только впечатал мае-гири в грудь, от которого он улетел и, встретившись со стеной, сполз на пол. «Только бы не убил», – подумал – и все закончилось. Глубоко выдохнул, выпуская энергию через правую ногу, а воздух через сцепленные зубы. Аж запокалывало. Долго учился компенсации потока. Пришло из земли через левую ногу, прошло волной по телу к мозгу и вернулось в землю через правую. Сколько пришло заряженной – столько ушло отработанной и грязной.
Вои блокировали вход и держали под контролем подходы. Лиза перевязывала хозяина гостиницы и еще одного мужчину, крепко ругавшегося.
– Тащи чубатого – сказал я Дункану – времени нет. Потрошим по-быстрому и вперед.
Чубатый заговорил быстро и много, когда я ему отрезал палец, правда, говорил не то и пришлось отрезать еще один. Тут он понял, что с ним не шутят, и стал отвечать на вопросы, все время глядя на то, как течет его кровь. Привык, что течет она у других, подонок.
Он рассказал, что нападение спланировано Фронтом свободы народа и проходит в трех больших городах и точечно – по всей стране. Готовили это наступление более двух лет. В Куско работает вторая бригада – под руководством товарища Мигеля. Фамилию он не знал. Он сейчас должен находиться в здании полиции, туда же свозят важных пленных и туристов, захваченных в гостиницах, и там будет революционный суд и казнь виновных в порабощении народа. На мой вопрос, кого они сейчас убивают, – он ответить не смог. Одна девушка из моего эскорта была с портативной камерой с заданием все снимать.
– А почему в полиции, а не в здании муниципалитета? – спросил я.
– Пришел какой-то священник и сказал, что это нужно сделать в здании полиции.
– Что за священник? – насторожился.
– Не наш. Нашего бригадного я знаю, а этот – начальник какой-то. Наш падре перед ним чуть ли не на коленях ходит. Лысый, худой, лицо как у крысы и серый какой-то весь, – ответил чубатый.
– Пленных всех в полицию везут?
– Нет. Там на входе священники стоят, и тех, кого они отбирают, увозят куда-то.
– Ладно, нам все равно в полицию. Заодно и узнаем, куда везут избранных, – подумал я.
Встал и скользнул на улицу. За спиной послышалось сипение. Так всегда бывает, когда разрезают горло. Мы этого чубатого не звали, он сам пришел нас убивать. Думать о том, что они что-нибудь сделают с сестрой, Велькой или Амином, я не мог, до содрогания. Как только появлялись такие мысли, меня накрывал красный колпак гнева, и я рычал от злобы. Прошли две улицы. Уничтожили восемнадцать партизан-бандитов. Отбили нескольких туристов. Один из них подошел и попросил взять с собой, сказал, что служил в морской пехоте США и будет полезен. Я посмотрел на его брюхо. Он улыбнулся и сказал, что снайпер и брюхо стрелять не помешает. Двинулись дальше. Снайпер шел позади группы и должен был страховать со стороны тыла и верхних этажей.
Вышли на площадь. Трупов тут было больше, видимо, людей выгоняли из домов и убивали. Здание полиции было монументальным. Сразу видно, что в его основании еще инкские постройки. Рядом со входом было много народа. «Эх, сейчас бы гранатометов штук пять, – подумал я, – но их нет». Да и вариантов других подойти ко входу у меня нет, кроме как серьезно проредить эту толпу в красных платках и повязках. На входе, действительно, стояли священники в серых сутанах. Вот эти мне и были нужны.
