Ростислав Паров
Бирюльки
– Слышь, Рэд, – после трех глотков мой язык уже не совсем хорошо слушается и начинает слегка заплетаться, – а чего ты называешь ее чокнутой, а?
– Да дело не в том, Люк, что она двинутая, а только больной на голову человек сольет все свои богатства в обмен на песика и никчемный Реалм… А дело в том, Люк, что она же все время идет напролом! Прет, как танк, пока не добивается того, чего хочет!
Я не представлял, что такое танк, но в целом все это очень точно характеризовало мою раду. Иногда, конечно, она проявляла определенную осторожность…
– Только вот Реалм – совсем другая штука, Люк. Тут чем сильнее будешь переть, тем быстрее тебя сломают! Так что, брат, неплохо бы тебе собственную стратегию иметь. Иначе тоже не протянешь долго!
Рэдрик поставил стакан на стол и, довольный собой, откинулся на спинку стула. Покачивая головой из стороны в сторону, начал напевать себе под нос какую-то мелодию.
«Алиса, ровнее! Придерживаю тебя… Пробуй еще! Сначала с левой… Не беспокойся, это нормально, что не слушается. Это называется усталость… Хорошо, пять минут отдыха и с самого начала!» – слышался из-за двери звонкий голос Рэйки.
Я призадумался. И точно, она никогда не сдается, всегда идет до последнего. Даже с Алисой, этим песиком, который и ходить-то не умеет… Хумирах, а с другой стороны, каких трофеев ради она так выкладывается?! Зачем ей эта девчонка-полупесик, разве не получит она от нее одни сложности? А зачем ей я?! Она же постоянно приходит мне на помощь… «Своих бросать нельзя!» – всплыли в памяти слова Рэйки. Точно. Пусть заносчивая, пусть неразумная, пусть завела меня туда, куда я, может, и не хотел вовсе, но она своя, она единственная, кто у меня есть. И этот лысый симурах предлагает мне от нее отказаться?!
Захотелось нагрубить ему. Сдержался. Все же мне с ним топать еще не один десяток километров. Пусть лучше думает, что мы с ним типа рады. Так будет безопаснее и проще.
Надо было сменить тему разговора. Первое, что пришло на ум, – это рассуждения Рэйки о том, что скоро люди перестанут осознавать, что настоящая реальность и есть Реалм. Видимо, вспомнился сегодняшний случай с Алисой, когда ей пришлось сказать, что это всего лишь специальная местность. И тут я подумал:
– Слышь, Рэдрик, эй! – пришлось пихнуть его, чтобы он обратил на меня внимание.
– Прости, Люк, задумался малость.
– Скажи, если с Реалмом что-нибудь случится, все остальные миры тоже схлопнутся, да ведь?
– Не смеши меня, Люк. Ну подумай сам, что с ним может случиться?
– Хумирах, да откуда я знаю! Может, прилетят твари какие с других планет и разнесут тут все!
– Нет, Люк, это вряд ли! Еще будешь?
Я необдуманно кивнул, и он разлил еще по трети стакана.
– Хотя знаешь, – продолжил он, посмеиваясь, – ВсемПрав считал подобную угрозу возможной! Только они предполагали, что в нашу планету рано или поздно метеорит должен врезаться.
– Ну, и чего они делали?
– У-у-у, планы были великие! – присвистнул он. – Они собирались создать поселения на соседней планете, чтобы в случае чего туда можно было свалить. Даже построили специальный лифт в космос – чтобы проще было строительные материалы туда доставлять.
– Ну, и чего дальше?
– Да ничего, Люк! Так все и бросили. Теперь они сомневаются, что все это вообще было нужно! – недовольно воскликнул он.
– Эт почему это?
– Понимаешь ли, эти умники полагают, что человек стал примитивным неразумным существом, которое всю жизнь только и делает, что играет в бирюльки. Считают, что такое человечество не заслуживает того, чтобы думать о том, как повысить его выживаемость!
– Бирюльки? – переспросил я. – Что ты имел в виду?
– Бирюльки – детские игрушки, значит, игры ради игр, для развлечения. Усек?
– Да, Рэд, я понял. И ты знаешь, в этом ведь что-то есть, разве нет?
Я вспомнил свои долгие годы в Весдемонии, которые вполне можно было назвать играми ради игр. Ну а кроме того, мне все еще хотелось сказать ему что-то гадкое, что ему не понравится.
– Да ничего в этом нет, Люк! – возмущенно заорал он, стукнув кулаком по хлипкому столику.
Реакция Рэйки не заставила себя ждать. Дверь распахнулась, кинжал мигом оказался в ее руке, зазвенел раздраженный голос:
– Еще раз заорешь, я отрежу тебе язык!
Тут же дверь громко захлопнулась.
– Да ничего в этом нет, Люк! – повторил Рэдрик вполголоса. – Люди всю жизнь только и делали, что занимались своими бирюльками и продолжали при этом оставаться людьми. Испокон веков!
– Тебе-то откуда знать? – усмехнулся я.
– Ты как ребенок, Люк, ей-богу! Воистину, люди виртуального века стали как дети. Прямо божественное провидение!
– Говори нормально, хорош сибцу нести!
– Книги, Люк! В книгах пишут о людях довирутальной эры – чем они жили, что делали. И я тебе скажу, они тоже всегда занимались своими бирюльками!
– Ага?! – думаю, я специально подзуживал его.
– Именно, Люк! Готовили себе жрачку повкуснее, строили дома покрасивее, гонялись за трахом, выпивкой, играли в уважение, признание и статусы. А еще полжизни пахали, чтобы заработать на эту самую жрачку, трах и выпивку. И плюнь мне в лицо, если все это не бирюльки!
– Чего за статусы?
По словам Рэдрика, статусы – это что-то типа весдемонийских рейтингов или продвижения по местностям. Чем выше рейтинг или дальше местность, тем больше тебе уважения и тем выше твой статус.
– Вот я и говорю, Люк, ничего не изменилось! – продолжал напирать он, наливая себе третий стакан. – Только делать это стало невообразимо легче! Жрачка копеечная, все трахают своих совершенных вири, никто не болеет, – тут он, конечно, перегнул, – каждый день можно путешествовать по разным мирам и их закоулкам!
– Тсс! Не шуми! Так почему они в Правительстве этого не понимают? – спросил я, продолжая провоцировать его, но при этом уже сомневаясь, не говорит ли Рэдрик дело.
– Потому что эти суки зажрались, блять! Мозговой разжижь у них начался! Никак им без трудностей, реальных трудностей, понимаешь?! А как только уберешь эти трудности – все, блять, пиздец человечеству! Застой и бирюльки! Они не понимают, насколько безграничными стали возможности человека, каждый сам может создать или выбрать себе мир. Люк, никогда еще человек не был так свободен!
– В смысле?
– Ну смотри, раньше если ты родился уродом, то на всю жизнь ты отброс и неудачник – люди косятся, женщины отворачиваются, дети боятся. А сейчас не важно – урод ты или красавец, черная у тебя кожа или белая, мужчина ты или женщина, слабак или силач, старый или юный. Виртуальный мир дал всем равные возможности! – он рубанул рукой с плеча, демонстрируя, насколько равными стали эти возможности. – Именно равные, Люк, ведь даже наследовать и дарить свои богатства теперь невозможно!
– Да, Рэд, рубли и одежку отдавать нельзя, все через биржу.
Рэдрик перед моими глазами начинал расплываться, и я понимал, что продержусь еще минуту, от силы две.
– Но всякие секреты и хитрости – это дарить можно.
– О, Люк, да ты уже наклюкался, я посмотрю! – захихикал. – Язык у тебя еле ворочается! Секреты, хитрости – это все мелочи, Люк. И вот что я тебе еще скажу: настоящий мир от всего этого стал много лучше – нет войн, нет глупых жертв и смертей, нет искалеченных судеб. Природа снова очухалась, а ведь еще двести лет назад говорили о том, что планета не выдерживает человеческой нагрузки!
– Погодь, если так все хорошо, Рэд, почему же Правительство думает иначе?
– Хер их знает, Люк! Но знаешь, не так давно они резко снизили воспроизводство людей. Да-да, ты не ослышался! Сейчас население Реалма составляет около семи миллиардов человек, а знаешь, сколько было тридцать лет назад?
Я отрицательно помотал головой.
– Девять! Слышал, они хотят довести эту цифру до миллиарда. Но знаешь, Люк, я не удивлюсь, если потом они скажут, что новые люди вообще больше не заслуживают появляться на свет!
Глава десятая. В поселении крестоносцев
– Ну вот и дотопали наконец! – объявил Рэдрик, когда мы приблизились к воротам, означающим начало Крестограда, одного из бунтарских поселений Реалма.
Шли мы дотуда долго, больше двух дней.
Началось все с того, что после разговора с Рэдриком наутро моя голова жутко болела, внутри мутило так, что о еде даже не хотелось думать. Глотка пересохла, а сердце учащенно колотило в ребра. По словам нашего проводника, это было всего лишь похмелье после выпитого вчера векового виски. Он, однако, излучал бодрость, веселился и с удовольствием подшучивал надо мной, предлагая выпить еще пятьдесят грамм, чтобы мне полегчало.
В итоге мы потеряли полдня, прежде чем покинули двухэтажный дом с камином. Только причиной было вовсе не мое «всего лишь похмелье», а Рэйка, которая изволила проснуться только к полудню. Всю ночь она возилась с Алисой, а утром спала так крепко, что ее даже не разбудили наши с Рэдриком крики, а когда он попытался ее поднять, получил несколько ругательств и указание ждать, пока она не выспится.
Делать нечего, ждали. Упорство моей подруги принесло определенные результаты – Алиса теперь шла сама. Правда, делала она это ну очень медленно! Даже при такой ходьбе ее мышцы быстро уставали, и нам приходилось делать один привал за другим. Меня вообще удивляло, что ее мышцы были способны на ходьбу, – кому понадобилось, чтобы сайдекс поддерживал песикам работоспособность мышц?! Склонен объяснять это тем, что более-менее здоровое тело все же необходимо для нормальной работы их мозга.
На столь затянувшееся путешествие нам едва хватило питания. Мои запасы тут не имели большого значения, их мы съели в первый же день. В доме Рэдрика уже была собрана наплечная сумка брикетов, которую он успел приготовить задолго до нашего появления там. Но и их нам хватило едва-едва – в Крестоград мы пришли уже сильно голодными.
На каждом привале и каждый вечер перед сном Рэйка постоянно занималась с Алисой. В целом ей неплохо удавалось научить ее «управлять своим телом», говорить она стала громче и внятнее, хотя кучу звуков произносила неправильно. Когда же речь заходила о том, что «это тело и есть ты сама», что «Алиса такой же человек, как Рэйка или Люка», вот тут начинались «допущения». И это была правда, человек из нее выходил никудышный. Без указаний Рэйки она практически ничего не делала, только смотрела по сторонам и иногда просилась пописать. Последнее – и то лишь потому, что после промоченных насквозь брюк ей было приказано незамедлительно сообщать о «поступлении сигналов, предшествовавших промокшим штанам».
Я же все больше болтал с Рэдриком. Нет, уже не о слепоте ВсемПрава и даже не о глупости нашего побега в Реалм. Теперь я был более собран и пытался вытащить из него максимум информации о том поселении, в которое мы направлялись.
Итак, что же мне удалось узнать о Крестограде.
Направлялись мы в небольшое поселение размером в две тысячи домов, что, по словам Рэдрика, равнялось примерно десяти тысячам человек обитателей. Расположение Крестограда было по-своему уникальным: справа – огромные плодородные поля, слева – речушка и группа разной высоты холмов, а снизу поселение подпирал обширный лес. Благодаря этому обитатели Крестограда могли выращивать хлеб и картошку, разводить коров и овец, охотиться на диких животных и рубить древесины столько, сколько им нужно.
Обитатели преимущественно проживали в деревянных домах, типа того, в котором мы провели ночь в день побега из Воронежа. Только поменьше и победнее. В наследство от довиртуальной эпохи поселению достался лишь храм, где люди молили о помощи неведомые силы, а также двухэтажный каменный дом, служивший резиденцией их «короля» – Игоря, за глаза называемого Мудрым Соколом. Соколом – за суровость и хищный исподлобья взгляд, а Мудрым – за обширные знания и неординарные решения.
Рэдрик тоже считал его человеком весьма и весьма неглупым, но больше отмечал другое его качество – жестокость. Именно благодаря сочетанию мудрости и жестокости на протяжении более двух десятков лет он мог удерживать «весь этот сброд» у себя под контролем.
Название поселения отражало главный символ божества – разумного и подобного человеку существа с неограниченной силой, в существование которого верили практически все обитатели Крестограда. Кресты были повсюду – на крышах, на одеждах и даже на щеках обитателей, за что я после стал называть их крестоносцами.
Рэдрик был убежден, что сам Сокол в этого бога не верит, а всего лишь позаимствовал одно из очень древних учений (представлений о мире), чтобы сплотить обитателей и более ловко ими руководить. Это учение говорило о необходимости смирения, добра, воздержанности и давало надежды на лучшую жизнь после смерти – превосходный, по словам Рэдрика, рецепт для управления толпой в условиях нищеты и постоянных страданий.
В качестве доказательства наш проводник приводил двенадцать «крестовых братьев» – сильнейших воинов поселения, которыми Игорь окружал себя и которые защищали его от покушений, пьяных и голодных бунтов. Несмотря на то, что учение ратовало за добро и воздержанность, эти двенадцать позволяли себе очень многое – брали силой женщин, избивали мужчин, забирали чужое. Мудрый Сокол старался пресечь такое поведение, вот только отказаться от помощи двенадцати тоже не мог. Как следствие, ему часто приходилось закрывать глаза на их проступки и «шалости».
В целом же Крестоград неплохо развивался и давно мог бы выйти на иной уровень благосостояния, если бы не его соседи, с которыми крестоносцы вели постоянные войны.
На западе обитали иваногородцы, которые в огромных количествах имели коров, овец и домашних птиц и могли бы неплохо жить и торговать с Крестоградом, обмениваясь с ними своим мясом, молоком и яйцами на хлеб и другие продукты. Однако лет пятнадцать назад они нарушили все договоры и совершили на Крестоград дерзкий набег, чтобы получить технологию изготовления тканей на специальных машинах. Игорь хотел продать им эти машины, но Иван, предводитель соседнего поселения, счел цену слишком высокой. С тех пор вражда не остывает, а только усиливается – то одни, то другие, накопив силы, стремятся уничтожить своих соседей. По словам Рэдрика, люди просто мстят за погибших отцов, братьев и сыновей, хотя и рациональный аспект тоже сохранился – захватить вражеских обитателей для тяжелых работ, разграбить богатства, получить возделанные земли и скот.
Однако восточные соседи были еще хуже. Стремляне сами ничего не производили, а выживали только набегами на другие поселения. Плохие работники, но очень опытные и умелые воины. Один раз они уже разоряли и сжигали Крестоград, еще два раза крестоносцам удалось отбиться. Тогда стремляне уходили, но лишь получив немалые откупные, которые Игорь втайне от остальных крестоносцев отвозил им.
С более далекими поселениями (если они вообще были) Крестоград связей не имел – небезопасно и слишком далеко. Даже торговцы, жаждущие наживы, и глупцы, жаждущие приключений, не рисковали уходить так далеко. Да и куда ты уйдешь на быках, ползущих со скоростью два километра в час?
Технологии прошлого в новые поселения проникали слабо. Живые поселения, типа Воронежа, охранялись боеробами, мертвые уже основательно вымерли, а кроме того, были населены жестокими бандами и злобными одиночками, которые гостей не любили и охотились на них, как на диких животных.
Можно подумать, что за два с лишним дня я узнал слишком мало. Наверное, так и есть, если не учитывать того, что попутно мне пришлось узнавать, что такое овцы, коровы, хлеб, нищета, грабеж и прочее, прочее, чего я тут даже не упомянул. Само собой, это давало Рэдрику уйму поводов для шуток и рассуждений о великих достижениях виртуального мира, позволяющего не знать столько никому не нужной сибцы.
Около ворот нас встретил часовой, выбежавший из маленького деревянного дома неподалеку – с копьем в руках, выставленным сначала прямо на нас, а затем благополучно брошенным в сторону.
– О, так это ж ты, Эдик! – радостно вскрикнул часовой. – Новое пополнение, значит… Какое-то хилое! – заключил он, внимательно нас осмотрев.
– Выбирать не приходится, Паша, – рассудительно ответил Рэдрик, – кто платит, того и веду.
– Да, – затянул Паша, – а девки-то совсем тощие… Чего в мешке у тебя? Давай, продавай-ка мне быстрее!
Проспорив о цене не менее двадцати минут, Рэдрик продал ему синие брюки за горсть серых монет. Казалось бы, зачем они ему были? Все очень просто – в Крестограде хватало того, чего не было в умирающем Воронеже – разнообразная еда, выпивка и женщины.
Крестоград предстал перед нами одноэтажными деревянными домами из толстых неотесанных бревен, с торчащими сверху каменными трубами, из которых изредка струился дым горящих дров. Обитатели, которых нам удалось тогда увидеть, выглядели преимущественно бедно, некоторые носили трофеи прошлых времен, занесенные сюда Рэдриком. По ходу нашей небольшой прогулки его то и дело спрашивали о принесенных товарах, а он лишь отмахивался и говорил, что будет продавать все, что принес, на главной площади, примерно через час.
По мере нашего продвижения Рэдрик не без удовольствия пояснял нам названия окружавших нас вещей, высмеивая быт и уклад жизни крестоносцев.
«Вот эти маленькие домики – это туалеты, в них находится что-то типа унитазов. Ужасно вонючие! Они ходят туда, чтобы пописать и покакать… даже в лютые морозы, представляешь, Люк?!.. Вот это бабы, по полдня работают на огороде, чтобы вырастить себе немного жратвы. Представь, как у них спины должны болеть, махать столько мотыгами!.. А это дети! Маленькие безмозглые существа, которые вечно грязные и вечно попадают в разные переделки!» – с этими словами он ухватил одного из них за рубашку и одарил какой-то игрушкой из прежней эпохи.
Тогда я вдруг понял, что давно, очень давно не видел детей. Память о Детском Мире давно стерлась, а в Весдемонии детьми были лишь неодушевленные персонажи, иногда расхаживающие по поселениям, – редко торговцы, чаще же просто так, болтуны. Крестоградские дети с виду были милыми, но в общении – полнейшие наглецы. Смеялись надо мной, обзывались, требовали догнать и проучить их, если я не совсем «тюхля».
Так мы и дотопали до главной площади – выложенного из камня огромного круга, со всех сторон которого теснились дома, а в центре возвышался большой деревянный крест с распятым и на вид очень печальным, тоже деревянным человеком. Хотя уже смеркалось, с восточной стороны отчетливо виднелось высокое белое здание с большим колоколом на крыше. Рядом с ним располагался такой же ухоженный, но уже не белый двухэтажный дом с просторным балконом.
Если верить Рэдрику, именно туда мы и направлялись, поскольку первым делом нас нужно было показать Соколу. Главарь должен был решить, куда нас поселить и что вообще делать с нами дальше. «Наверняка заделает вам кресты на щеках и даст новые имена!» – посмеивался Рэдрик.
Несмотря на поздний час, на площади толпилось много народа – дети, мужчины, женщины. На женщин я обращал особое внимание – по прошествии трех дней в Реалме лица многих из них уже начинали казаться мне красивыми. Глазея на них, я даже забыл о голоде и чесотке, которая одолевала мою голову, накопившую многодневную грязь.
– Скоро вечернее богослужение, – пояснил Рэдрик. – Будут молиться своему богу, чтобы позаботился об их душах… ну и про урожай, конечно же, тоже не забудут!
Пробираясь сквозь толпу, мы постепенно приближались к бежевому дому с балконом. Нам оставалось не больше пятнадцати метров, когда на нашем пути вырос огромный верзила. Его мышцы поигрывали на толстенных руках, его борода подрагивала от пережевывания чего-то во рту, наверняка вкусного. На груди великана красовался большой металлический крест с номером «10».
– Стоять, нехристи! – скомандовал он. – Куда намылились?
– Ну куда ж еще? Конечно, к Соколу твоему ненаглядному, – начал по-приятельски Рэдрик. – Видишь, новобранцев привел?
– Да вижу, чай не слепой, – пробормотал десятый, изо рта которого воняло за километр.
– Ну так пусти тогда! Зачем держишь нас тут?
– Неа, не выйдет, – собрав во рту слюну, он с презрением сплюнул ее прямо под ноги Рэдрику. – Сокол занят щас, понял? Ты это, вали на хер отсюда, я с новичками сам разберусь! Иди давай, барышничай!
– Ты же знаешь, – Рэдрик потерял уверенность, – я должен довести их до Игоря, таков уговор…
– Да мне по хер, какой у вас уговор! – перебил его верзила. – Вали отсюда, не то порублю на хер! – в качестве подтверждения угрозы он обнажил свои желтые зубы и сантиметров десять огромного меча.
Рэдрик отступил.
– Отведи нас к главному, болван безмозглый! – зазвенел голос Рэйки. – И быстро!
От такого обращения со стороны мелкой женщины «десятый» не сразу нашелся, что сказать. Зато Рэдрик оценил ситуацию быстро:
– Ну все, Люк, вот вам и пиздец! – прошептал он мне на ухо.
После секундного замешательства верзила пришел в себя, огляделся по сторонам, улыбнулся.
– Эй, народ! – крикнул он громко. – Мне показалось?! Или вы тоже слышали, как эта мелкая блядюшка на меня тявкает?!
Собравшаяся вокруг толпа одобрительно засмеялась. Женщины озабоченно уводили детей в сторону, подростки пробивались вперед, чтобы разглядеть все получше.
– Все еще хочешь к главному, сука?! – продолжал десятый. – Нет, к нему ты попадешь, только когда двадцать два раза отсосешь у меня!
– Давай проверим, толстяк! – Рэйка решительно сделала шаг навстречу, опуская руки к ножнам.
– Сидеть смирно, шлюха! – крикнул верзила, занося вверх руку для жесткой пощечины.
Судя по всему, он не принимал Рэйку всерьез, а зря! Сделав полшага в сторону, она ловко выхватила кинжал и, когда рука громилы уже полетела в ударе, распорола ее от ладони до самого плеча. Кровь брызнула, толпа ахнула.
Толстяк бешено орал от боли, хватаясь за руку, пытаясь прижать ее к телу, чтобы остановить кровотечение.
– Падла, блядище, сука ебаная, ты заплатишь за это! Я тебя буду заживо на куски резать и псам скармливать! – орал он сквозь слезы, загибаясь от боли.
Рэйке угрозы не понравились. Не говоря ни слова, она полоснула сначала по его правому колену, затем по левому, а когда он упал на эти самые колени, нанесла колющий удар в здоровое плечо, заставив того взреветь от боли. А после я увидел то, к чему уже успел так привыкнуть в Весдемонии, – небрежным движением она смахивает кровь с кинжалов и засовывает их в ножны. Да, меня она тоже тогда удивила, хотя я и списал ее победу на застигнутого врасплох великана.
– Симурах никчемный! – звонко проворчала Рэйка. – Рэдрик, веди уже нас!
– И-и-и-го-о-о-рь! – невероятно низким басом завопил истекающий кровью верзила.
Головы толпы тут же повернулись к балкону двухэтажного дома. Игорь не заставил себя ждать и появился почти сразу; острый нос, глубоко посаженные глаза, угловатый подбородок – своим обликом он чем-то напоминал птицу со шлема Мары. Вместе с ним на балкон высыпали еще человек пять, все с большими крестами на груди, как у десятого толстяка.
– Чего орешь, Михайло?! – сурово гаркнул он, осматривая поле битвы.
– Эта пизда! – Михайло кивнул на Рэйку. – Она порезала меня! – насколько мог, он развел руки, позволяя крови хлестать во все стороны.
Окружавшие Сокола «братья» схватились за оружие.
– Спокойно, – остановил их Игорь. – Рэдрик, ты их привел? Хм, тащишь ко мне тех, кто портит моих лучших воинов? Ну что ж… Что ж, амазонка, скажи мне на милость, зачем ты сделала это? – сохраняя каменное лицо, он облокотился на перила.
– А что делаешь ты, когда тебя собираются бить?! – прозвучал ее задорный голос.
– М-да, смелости тебе не занимать! – на его лице показался намек на улыбку. – Как бы мне с вами поступить? – он перевел свой оценивающий взгляд на меня и Алису.
– Есть разговор. Поболтаем?
Он ответил не сразу. Все так же сохранял молчание, уставив свой хищный неморгающий взгляд на Рэйку. Рэйка стала медленно выхаживать дуги около балкона, однако тоже не проронила и слова.
– Заходи, – сухо отрезал он и повернулся к двери.
– Игорь! – недовольно заорал Михайло. – Она же покромсала меня! Я, блять, ходить теперь не могу! – взмолился он.
Сокол резко повернулся.
– Так и должно было статься! – неожиданно заявил он. – Ты забыл про Бога, Михайло, и слишком уповал на свои мускулы. Эта женщина была воздаянием за грехи твои. Петр! – крикнул он в толпу. – Найди Марию, пусть заштопает его.
Торопя события, Рэйка оттолкнулась от подоконника первого этажа, ухватилась за балкон, махнула ногой и вмиг очутилась в паре метров от Сокола. Братья опять взялись за оружие, Игорю снова пришлось вступиться, чтобы успокоить их.
– Поговорим наедине, – объявила моя рада.
Крестовые братья, естественно, не согласились, высмеяв ее предложение.
– Заходи, – согласился Сокол, приглашая Рэйку войти первой. – А вы не трусьте, – успокоил он своих помощников, доставая из ножен пистолет.
Тогда я, конечно, не понял, на чем крепится его уверенность и что за странную штуку он вытащил.
«Крутая тетка! – Ага, видал как на балкон сиганула?! – Да ладно балкон, посмотри вон, как Михайло отделала! – Может, она от дьявола?! – Не, Сокол бы не пустил к себе дьявольское отродие! – Я тоже хочу себе два кинжала!» – судачили рядом со мной мальчишки, пораженные выходками моей подруги.
Удивился и Рэдрик, заявив мне, что эта женщина очень скоро приведет меня либо к власти, либо к смерти, причем второе более вероятно. А потом исчез, растворившись в толпе и оставив нас с Алисой среди всех этих крестомордых. Обитатели плотно окружили нас, наперебой задавая самые разные и чудные вопросы. Инстинктивно я нащупывал складной нож, прекрасно при этом понимая, насколько бестолково будет вытаскивать его из кармана. Зато Алиса являла собой верх спокойствия – стояла неподвижно и молча, как деактивированный унироб.
Какой-то старик, довольно бодрый на вид, схватил меня за руку:
– Сынок, скажи, как звать вас, да откуда вы прибыли? Не стесняйся, побалуй наше любопытство!
– Меня зовут Люка, ее Алиса. Из Воронежа мы.
– Вот как! Древний город, очень древний, – с видом знатока старик покачал головой. – Сынок, а зачем вы ушли оттуда? Не понравилось?
– Не важно, дед. Ушли, значит, надо было, – огрызнулся я.
– Да ладно, не кипятись ты! – старик потряс мою руку, взял за плечо. – Просто страсть как интересно узнать, почему люди уходят из больших городов. Ну а умеете вы чего? Тут лодырничать-то никак не получится!
Я объяснил, что раньше иногда работал врачом, но усомнился, что эти навыки в Реалме будут полезными.
– Врачом – это хорошо! – старик услышал только то, что хотел услышать. – Лекарей нам не хватает, ой как не хватает!
Тут к нам подошел один из соколиных братьев – крепкий, с таким же крестом на шее, как у Михайло, этот с номером «5». При его приближении толпа расступилась.
– Чахлый, как баба, – заключил «пятый» после беглого осмотра. – Даже поле пахать не сможет, не то что мечом махать.
– Лекарь он, Митя, лекарь, – вступился за меня старик.
– Позырим еще, Никола, что он за лекарь! Коли врачевать не сможет, отправим его к бабам – жратву готовить и белье стирать.
Этот тип меня жутко бесил, но что я мог против него сделать? Без Рэйки я чувствовал себя очень неуверенно, то и дело поглядывая на балкон в ожидании ее появления, с которым бы кончились все эти насмехательства и расспросы.
– А с этой что? – пальцем он задрал подбородок Алисы, взгляд которой остался таким же безэмоциональным. – Малая еще. Подрастим немного, а там можно и потешиться с ней!
– Погляжу, Дима, ты за Сокола стал распоряжаться! – съехидничал еще один крестовый брат, с номером «3». – Напугал девчушку совсем!
– Гришка, а тебе ж такие нравятся вроде, да?! Глянь, кожа да кости, как ты любишь!
– Да шел бы ты! – усмехнулся Гришка. – Она совсем еще ребенок. А вот одежка у нее славная, да и у этого хмыря тоже!
– И верно, – согласился «пятый», – шмотки знатные. Эй вы, – прикрикнул он на нас, – раздевайтесь давайте!
Алиса не шелохнулась, а я сцепился с ним взглядом.
– Че зыришь на меня, хуила?! Сейчас зенки тебе повыкалываю, нах! Сымай одежку давай!
– Давай вот как сделаем, – нашелся я, – подождем, что ваш Игорь скажет, а там уж мы и разденемся, если что. А то ведь получится, что ты своевольничаешь, нехорошо выйдет.
– Слышь, Гришка! – усмехнулся «пятый». – А у парня язык-то подвешен!
– Ага, а тебе не показалось, что он наехал на нас, а, Митя?
– Пожалуй, – согласился «пятый», кладя руку на плечо Алисы.
Наверное, нам все-таки пришлось бы худо, но тут наконец появились Рэйка и Игорь. Ее реакция не заставила себя ждать:
– Эй, мразь! Быстро руки убрал от нее!
– Че?! – возмутился крестовый брат.
– Всем молчать! – громко прокричал Игорь, и вся толпа послушно стихла, никто даже шептать не смел. – Братья мои и сестры, – продолжал говорить он громко. – Сегодня к нам попали три заблудшие души… Пока я не знаю, зачем Господь послал их нам. Сейчас я не вправе ни принять их в нашу семью, ни отвергнуть! Вы знаете, грядет битва с Ивангородом. Эти люди обещают помочь нам, а до тех пор не быть обузой! Видя навыки этой отважной женщины, Рэйки, – он резко развернулся и указал на нее пальцем, – я считаю, что мы должны дать им шанс. А после битвы уже решим, быть им под крестом, быть им нашими рабами или быть им мертвыми! Все зависит от их доблести! И все в руках Господа нашего! Аминь!
Крестоносцы встретили его речь восторженными криками и рукоплесканием. Хотя двое братьев рядом со мной не особенно обрадовались. «Слабину дал?! – Похоже. Или хочет попользовать их? Телка-то вроде Михайлу завалила. – Жирдяй сам доигрался. Как бы не подставила нас!»
– Никола!
– Слушаюсь! – достававший меня старик замер в полупоклоне.
– Найди им ночлег и еду! Все, теперь время отдать наши молитвы Господу! – крикнул он, поворачиваясь к храму.
Дом Николы был минутах в десяти от площади и с виду ничем не отличался от сотен остальных домов. Помимо деда, в маленьком жилище ютились средних лет женщина и ее трое детей, старшему из которых было двенадцать. Раньше с ними еще жил сын Николы, но его убили три года назад, при нападении стремлян. Без мужчины в доме жили бедно, даже по меркам своего поселения. Об их бедности кричало буквально все – ветхая одежда, отсутствие обуви у мальчишек, скудная еда и впалые щеки. В доме витало чувство обреченности, страданий и беспочвенной надежды на бога, изображения которого стояли в углу каждой комнаты.
Поначалу Настя и ее дети не обрадовались нашему появлению, встретив нас холодно и сварливо. Когда же мы дали им монеты за пять дней вперед, лицо Насти просияло, и она тут же убежала за покупками. Хитрый Никола пытался надуть меня с ценой, запрашивая втрое больше того, что назвал мне Рэдрик. Пришлось поругаться.
Даже так, две желтых монеты было слишком дорого для того, что мы получили. Спать в одной комнате с храпящим стариком, мыться вонючим мылом, обливая себя из таза, потреблять еду, которая казалась вкусной только с голоду, терпеть допоздна крики и вопли детей, а с утра вставать с первыми лучами солнца и криками петуха. С едой вообще была беда. Мало того, что не вкусная, она была слишком жесткой и непривычной. От первого болели наши непривыкшие к нагрузкам зубы, а от второго сильно страдал мой живот.
