Ростислав Паров
Бирюльки
В последний день моего пребывания в иллюзорном мире Весдемонии я снова навестил Рэйку. Она уже сидела на нашем обрыве, с кружкой в руке и улыбкой на губах.
– Я ждала тебя, Люка.
Вместо приветствия я просто сел рядом.
– Давай, делись своим реликтовым вином! – я протянул руку, и тут же в ней оказалась полная кружка.
На этот раз вино было сладким и резким, с каким-то цветочным привкусом, оно сразу нагоняло в рассудок туману. Не понравилось.
– На реликтовое не тянет, – пожаловался я.
– Какой капризный!
Вдоволь наглядевшись на серо-зеленые камни окрестных гор, я не выдержал и таки поделился с Рэйкой своими опасениями.
«Вири? Ее не заменить… Но секс у тебя будет. Откуда знаю? Если что, обратишься ко мне… Да, обещаю!»
«Если не похож на Розенрота, то все в порядке… Слаб телом? Не важно! Действуй головой, с ней у тебя все замечательно».
«Головой и заработаешь… На еду, на дом, на секс и на все остальное… Как именно? Сориентируемся на месте!»
«Одежда? Что-то принесет Рэдрик. Дальше купим то, что у них есть… Лучшее из того, что там есть».
«Не знаю про болезни… Надеюсь, мы справимся… Мы не первые, кто сбегает отсюда. Значит, выживем».
«Никогда не задумывалась об этом… Да, музыка мне нравится… Уверена будет, только другая».
«Скучно?! Ты шутишь, Люка!.. Разве тебе не интересно, какова настоящая реальность?!.. Нет, скучно не будет, это я тебе обещаю!»
«Твое оружие – твоя голова… Просто будь со мной рядом… Как? Не беспокойся за это!»
«У каждого своя цель, Люка… Выберешь, когда окажешься там».
– Все будет хорошо, – она обняла меня за плечи. – Очень рада, что ты идешь вместе со мной!
Ох, как я сомневался, что все будет хорошо! Отступать, правда, было уже поздно. Запрещенные ставки на мир Рэдрика выросли до небес, и отменить их было невозможно. Даны дружеские обещания, отступить от которых нет ничего хуже.
«Будь что будет!» – сказал я себе и снова нырнул за Рэйкой в неизвестность.
Глава восьмая. Побег
С самого утра я не находил себе места. От волнения сердце стремилось вырваться наружу. Что дальше? Какова на самом деле Рэйка? Как все пройдет? Фантазируя по этому поводу, я все время ходил по комнате, много ел и еще больше пил.
Выдавив из пищепровода максимальные пятнадцать брикетов, я завернул их в снятую со своей кровати простыню. На ближайшие три дня нам с Рэйкой этого должно было хватить. Больше ничего решил не брать, да особо ничего у меня и не было.
Когда дверь в квартиру приотворилась, я чуть не подпрыгнул от неожиданности. В щели показалось лицо Рэдрика – щетинистое, вытянутое, с тонкими губами и маленькими глубоко посаженными глазами.
– Давай сюда, быстро! – встретившись со мной взглядом, прохрипел он. – Да двигайся же ты!
Я выскочил за дверь, которая тут же захлопнулась, зашуршала внутри механизмом замка. Вместе с этой дверью захлопнулось и мое славное весдемонийское прошлое.
К моему удивлению, Рэйки за дверью не оказалось.
– Что у тебя там? – кивнул на мой самодельный мешок Рэдрик, оказавшийся заметно выше меня.
– Брикеты с питанием… Ты один, что ли?
– Брикеты? Мозги у тебя варят, Люка, – похвалил он, скривив лицо. – Внизу она, не дергайся.
Рэдрик скинул на пол заплечную сумку, достал из нее ботинки и бросил передо мной.
– Обувайся! И побыстрее, мы торопимся.
Кое-как я нацепил ботинки, однако, дойдя до торчащих из них веревок, растерялся.
– Эй, а с этим чего делать?! – спросил я.
– Блять! – разозлился он. – Какие ж вы, на хер, беспомощные!
Рэдрик присел передо мной и несколькими ловкими движениями затянул и завязал веревки на обоих ботинках.
– Все, пошел! – он толкнул меня вниз по лестнице, так что я чуть не упал. Непривычная тяжесть на ногах сковывала движения.
Спускаясь вниз, нельзя было не заметить, что тут давно и никто не ходил. Ступени покрылись толстым слоем пыли, отражая лишь следы от ботинок Рэдрика, который до этого поднимался наверх. Поверхность стен вздулась и местами облупилась, тут и там тянулась паутина, приходилось отодвигать ее руками в стороны, а она в отместку прилипала к ладоням, рубашке, к простынке с брикетами… На каждой следующей череде ступеней загорались лампы, освещая нам новый участок пути.
– А что с моей одежкой? – спросил я на ходу.
– Позже, позже отдам, – успокоил Рэдрик, подгоняя меня сзади. – Подсуетись давай!
Приближаясь к выходу, я увидел полосу света и ее руку, придерживающую дверь от закрытия. Толкнув дверь вперед, я оказался на улице – улице моего дома, на которой я никогда до этого не был. Повернувшись вправо, я сразу же увидел ее…
В обычной серой рубашке и широких испачканных брюках, она улыбалась, прислонившись к коричневой стене дома. Длиннющие растрепанные волосы свисали до пояса, развевались порывами ветра и лезли ей в глаза. В ней почти ничего не было от той Рэйки, которую я знал. Бледное лицо, невыразительные черты, средний рост. Разве что толстые брови и надменный взгляд слегка напоминали мне великую весдемонийскую воительницу.
– Привет, Люка! – ее голос, наоборот, оказался таким же звонким, как в Весдемонии.
– Прив… – не успел я ответить, как Рэдрик перебил меня.
– Быстро за угол! Держитесь ближе стены! Бегом, блять, бегом!
Бегать в Реалме у меня выходило неважно. Ноги не слушались, норовили подкоситься, и когда мы преодолели эти двадцать или тридцать метров, они уже гудели от усталости. И дыхание тоже сбилось.
– Хумирах! – выругался я. – Оказывается, я не умею бегать!
Рэйка хихикнула, а напряженный недовольный Рэдрик бесцеремонно закрыл мне рот рукой.
– Научишься еще! – прошептал он. – Если выживешь.
Я начал махать руками, возмущаясь относительно своего безголосого рта, но он лишь прижал ладонь сильнее. При всем желании я не мог соперничать с ним по силе – если я все еще был в Бедных Землях, то он как будто обитал уже в Средних или Верхних.
– Тсс! – зашипел Рэдрик. – Всем молчать и не двигаться!
Вскоре подоспело и объяснение – стремительно приближающийся гулкий свист, который был не чем иным, как боеробом. Стоя около окна своей квартиры, ранее я нередко наблюдал, как они с шумом пролетают вдоль улицы, высвечивают что-то тонкими красными лучами.
– Слышь, Рэдрик, – спросил я, как только шум боероба окончательно стих, – они чего, теперь будут искать нас, что ли?
– Да ну, скажешь тоже! – усмехнулся он. – Ты уж поверь, если бы этот робот искал вас, вы бы уже тут не сидели.
– Ну а чего он тогда там делал? – не понимал я.
– Да просто прилетел по сигналу. Мне пришлось взломать два замка – в твой дом и в твою квартиру, вот он и примчал. Проверил, все ли спокойно, и улетел. Усек?
– То есть нам нечего их бояться? – спросил я с надеждой.
– Ну, я бы так не сказал, – он хитро улыбнулся, демонстрируя десятки складок на своем лице. – Пошли потихоньку, идем вдоль домов, не дальше чем на полтора метра.
– Так почему ты бы так не сказал? – не унимался я.
– Понимаешь ли, без разрешения бродить по улицам нельзя, – ответил он, выдвигаясь первым. – Запрещено. Попадешься боеробу – сотрет в порошок! – увидев мой напуганный взгляд, Рэдрик издевательски подмигнул. – Вперед! И молчок всем!
Только много позже я узнал, что все эти строгости применялись в Реалме для защиты. Да, для защиты мирно лежащих в своих креслах воронежских обитателей – от грабежей, от бунтарей, от сошедших с ума роботов. Происходило такое редко, настолько редко, что никто даже не мог вспомнить о подобном. Но любое замеченное нарушение порядка жестко каралось. Может, потому и желающих не находилось.
Шли долго, нудно. Унылый безжизненный пейзаж – пустые пыльные улицы, грязные серые здания, разбитые окна первых этажей. Несколько раз встречались дома с обвалившимися стенами, не выдержавшими давления времени. Обрушившийся строительный материал горами лежал около таких домов, порой наполовину засыпая дорогу. Да и сами дороги были совсем далеки от совершенства, изобилуя ямами, провалами, все время изгибаясь непредсказуемыми волнами. Казалось, Воронеж был не умирающим, он был уже мертвым. Только яркое полуденное солнце высвечивало всю эту унылость своим желтым теплом, да стихийно прорастающая тут и там зелень напоминала нам, что жизнь тут все еще теплится.
Рэдрик постоянно поглядывал в какое-то устройство, закрепленное у него на предплечье. С его помощью он заранее, секунд за двадцать до того, как становился слышен характерный свист, определял приближение боероба. Тогда мы спешно прятались, ломясь в первую попавшуюся дверь или разбитое окно того, что раньше было трактиром, магазином или чем-то еще.
Через час я уже еле волочил ноги. Никогда я в Реалме еще не ходил так долго! Да еще в этих тяжелых ботинках, которые за пройденное время уже изрядно натерли мне пятки. Поэтому я несказанно обрадовался, когда мы в очередной раз нырнули внутрь ветхого дома, а Рэдрик объявил о двадцатиминутном привале.
На мою удачу там оказался мягкий диван, обтянутый кожей, а потому неплохо сохранившийся за сотню, а может, и другую лет. Вытащив из шкафа наименее ветхую одежку, я бросил ее на пыльный диван и плюхнулся сверху. Вытянул ноги, закрыл глаза и облегченно вздохнул.
– Ты как вообще? – открыв глаза, я увидел Рэйку, присевшую около меня на корточки. Путешествие совсем не утомило ее.
– Бывало и лучше, – пожаловался я. – Не думал, что в Реалме так тяжело ходить, – я попытался улыбнуться.
– Крепись, Люка. К сожалению, это только начало.
– И ведь как в точку сказано, а?! – вмешался вдруг хриплый Рэдрик. – Такое дело, но ходьба, Люк, это, пожалуй, самое несложное из всего, что тебе предлагает Реалм, – довольный сказанным, он широко улыбнулся, захихикал.
– О чем ты?! – возмутилась Рэйка.
– О Реалме, солнце мое, об этом мире, в котором ты, я и он сейчас находимся, – он обвел руками вокруг. – Об этой чудной реальности, где тяжело ходить, где после выпивки с утра раскалывается голова и где каждая рана или болячка может стать для тебя последней!
Рэйка поднялась, вплотную подошла к нашему проводнику, так что тот даже растерялся, начав пятиться назад.
– Рассуждаешь как законченный слабак, Рэдрик, – с полным решительной суровости лицом сказала она. – Всегда есть цена, которую надо платить.
– Согласен, радость моя, согласен, – прохрипел он, делая еще шаг назад и выставляя вперед руки, как будто желая успокоить Рэйку. – Но ты вот скажи мне, что именно ты получаешь за эту цену? А?
– Правду, Рэдрик, свободу действия и еще, – она провела по столу пальцем и сдула скопившуюся на нем пыль, тут же заблестевшую в солнечных лучах, – самый проработанный мир из всех существующих!
– Хо-хо-хо, девочка моя! – развеселился Рэдрик, положил свои руки на ее плечи. – Какая же ты еще юная! Да не обижайся ты на старика!
Рэйка брезгливо отбросила его руки. Все-таки в этой огромной серой рубашке она выглядела бесформенно смешно.
– Поищу унитаз, – раздраженно сказала она и направилась к проходу.
Рэдрик начал неспешно ходить по комнате, осматривая ее сильно постаревшее убранство. Подошел к необычному креслу сайдекса, отодвинул паутину, открывая солнцу высохший скелет его былого хозяина, улыбнулся. Меня аж передернуло.
– Вот чего я никак не пойму, Люк, – обернулся ко мне Рэдрик. – Ну ладно, эта замороченная девчонка, с ней все ясно. Но ты же – разумный, здравомыслящий человек! Ну чего ради ты-то сюда полез, а?
Я нерешительно пожал плечами.
– За ней, что ли?! – он вскинул брови и хитро улыбнулся. – Но ты ведь, наверное, уже заметил, что здесь она не такая классная, как в твоем прежнем мире, да? – начал ехидно покачивать головой. – Не такая ловкая, не такая сильная, не особо-то и красивая, верно? И еще она потеет и у нее пахнет изо рта, – прошептал он, в конце подмигнув.
Этот гнусный симурах как будто видел меня насквозь, читал мои мысли. Был бы у меня мой верный топор, засадил бы его в эту ехидную симурашную рожу. Сволочь, издевался надо мной! Он сказал то, что я чувствовал, ощущал, но не хотел проговаривать, в чем не хотел признаваться себе. Действительно, Рэйка здесь была лишь бледной тенью Рэйки настоящей, весдемонийской, к которой я так привязался, за которой без оглядки, ну или почти без оглядки, последовал сюда. Внутренне я определенно чувствовал разочарование.
– И знаешь что, Люк? – не унимался он. – Скоро она тоже поймет, что совершила глупость. Поверь, вся эта романтика про свободу и правду быстро закиснет, когда начнутся настоящие трудности, реальные проблемы, – на слове «реальные» он сделал особый акцент.
Мы уже собирались выходить на улицу, когда услышали быстро приближающийся к нам свист. Думали выждать, пока свист пролетит мимо, но тот остановился точно напротив нашей комнаты.
Рэдрик замахал руками, сигнализируя о том, что мы должны спрятаться, заткнуть свои рты и вообще не издавать ни звука. Рэйка заняла место позади ковша сайдекса, того самого, где валялся скелет, а я не нашел ничего лучшего, как сесть за массивным столом.
Боероб медленно курсировал около разбитых окон. Из своего убежища я видел, как его красные лучики шныряют по комнате.
«Находящимся в помещении немедленно выйти!» – прогремел железным голосом робот.
– Да иду, иду я! – отреагировал Рэдрик.
Украдкой выглядывая из-за тумбы стола, я пытался рассмотреть, что там происходит. Широко открыв дверь, он занял место в проходе. Про себя я уже начал думать, что не иначе как мы лишимся своего проводника.
«Не двигаться! Поднять руки вверх! Смотреть на красную лампу!» – бушевал боероб.
Рэдрик подчинился.
«Проверка завершена. Спасибо за понимание, Рэдрик-17», – заявил боероб, спрятал пушки и устремился прочь.
– Хумирах, будь добр, объясни, чего это сейчас вообще было… Рэдрик-17?! – полюбопытствовал я, с трудом вылезая из-за стола.
Отвечал он неохотно, уклончиво. Суть истории Рэдрика сводилась к тому, что в маске сайдекса через десять-пятнадцать минут у него начинала невыносимо болеть голова. Иными словами, к этому делу он был совершенно неприспособлен. Его родители вложили десятки тысяч ев в разработку подходящего оборудования, но безуспешно. Зато благодаря этому его заметил городской регент, выдавший ему допуск на блуждание по городу и возможность подрабатывать без использования сайдекса, по старинке.
– Регент? Кто это? – заинтересовалась Рэйка, до этого слушавшая вполуха.
– Регент? – прищурился Рэдрик, пережевывая пищу из моего брикета. Мне пришлось поделиться с ним едой, чтобы задержаться здесь и получить от него информацию. – В общем, город, даже такой старый и убогий, как этот, все равно надо обслуживать – чтобы в квартирах было тепло, поступала вот эта дрянная жратва, вода, энергия для сайдексов. Пока понятно?
– Вполне, – согласился я. – Две евы в день, примерно столько вся эта сибца мне стоила.
– Ну вот, а регент – это человек, который все это организует. Этот боероб, что прилетал сюда, и те униробы, что на улице стоят, – тоже его забота. Или, скажем, ветер сильный поломает деревья или, чего хуже, пожар там какой случится – тоже он. Поняли?
Чего тут было не понять? Я собирался кивнуть головой и перейти к следующему вопросу, но тут снова вмешалась Рэйка.
– Как становятся регентами? – полная сосредоточенности, спросила она.
– Да ничего сложного, регентов назначают из числа помощников, ну а помощников набирают на бирже. В любом случае, радость моя, тебе это уже не грозит! – на этот раз ехидное подмигивание досталось Рэйке.
– Зачем ему это?
– Зачем что? – не понял Рэдрик.
– Забота о целом поселении должна отнимать много времени. Какой для регента интерес?
– Это ж элементарно, Рэйка! – усмехнулся он. – Им хорошо платят!
– Не ясно, – уперлась она. – К чему им столько ев, если нет времени их тратить?
– Ха, вот это уже неплохой вопрос, солнце мое! – радостно прохрипел наш проводник. – Однако ты удивила меня, – надо понимать, это была похвала. – Смотри, если у тебя много ев, можно потратить их на собственный мир – можно купить, а можно с нуля сделать. Скажу так – из регентов прямой путь в короли! Или в Правительство, если молодцом себя покажешь.
– Слушай, а сам ты куда свои евы тратишь, а? – воспользовавшись задумчивостью моей подруги, я наконец вставил свой вопрос, который как раз пришелся к месту. – У тебя ж этих ев хумирашно много должно быть, верно? Ну а собственные миры тебе не особо нужны – у тебя ведь башка от сайдекса глючит!
Рэдрик в нерешительности помялся, сбросил напускную веселость, присел на край невообразимо пыльного стола.
– У меня, Люк, выбор небольшой… Все, блять, пытаюсь создать подходящий интерфейс связи с сайдексом, – грустно произнес он и с досадой плюнул в сторону. – Ладно, довольно уже трепаться, пора нам!
– Ладно, – согласилась с ним Рэйка, – поговорим о Правительстве позже.
Шли долго, не меньше часа. Сжав зубы, я терпел тупую боль в своих мышцах, старался не подавать моим попутчикам виду, что мне ну жуть как тяжело. Однако скрыть очевидное сложно. Они снисходительно сбавляли шаг, Рэдрик изредка гнусно подмигивал, давая мне осознать, что, мол, он все понимает и искренне сожалеет о моей глупости.
Что до Рэйки, она бодро шагала первой, без единого намека на усталость. Только окрики нашего проводника не давали уйти ей далеко вперед. Она останавливалась, дожидалась нас, пыталась идти медленно, но потом забывалась и снова отрывалась. В голове у меня не укладывалось, как обитатель кокона мог быть таким резвым и шустрым. Толика былого восхищения Рэйкой снова вернулась ко мне.
Новый этап нашей «прогулки» мало чем отличался от первого. Тот же умирающий пейзаж, те же пустынные улицы, та же напряженность при каждом намеке на свист боероба. Впечатление на меня произвела только улица, сплошь поросшая кустарником и деревьями, – деревья взломали толстое дорожное покрытие, а зелень плотно окутала дряхлеющие дома. Еще был унироб, который активировался прямо перед нами и тем напугал меня до смерти. Да, было еще кое-что забавное…
– Эй, Рэдрик, – я испуганно обернулся, тыча рукой вперед, – что это за тварь, а?
– Где?!
– Хумирах, ну вон там, на другой стороне улицы. Видишь? На четырех лапах, с ушами треугольными.
– Там? Там собака. Боишься ее?
– Что еще за собака? – напрягся я. – Злобная тварь?
– Ну, это смотря с кем сравнивать, – издевался Рэдрик, довольно посмеиваясь. – Если с людьми, то нет, не очень злобная!
– Не нравится она мне.
– Знаешь, Люк, в довиртуальную эру люди держали таких тварей у себя дома, для развлечения, – пояснил Рэдрик, вдоволь надо мной посмеявшись. – В городах их почти не осталось, жрать им здесь нечего. Найти их теперь можно только в бунтарских поселениях. Там им пытаются придать изначальную практичность! – последнее звучало как издевка.
Так неспешно мы достигли нашей промежуточной цели.
– Прибыли, хлопцы! – вдруг крикнул Рэдрик, останавливаясь около коричневой металлической двери. – Нам сюда, пятый этаж.
Сложно даже сказать, как ужасно прозвучали для меня эти слова! Пятый этаж! К тому моменту я уже не чувствовал под собой ног. Заставить их поднять мое тело на пять этажей было просто невообразимо.
– Эй, рады, – взмолился я при виде крутых ступеней, – если я поднимусь туда, то уже никогда не спущусь… по крайней мере сегодня!
Рэдрик надул губы, издевательски покачивая головой и почесывая свой щетинистый подбородок. Моя слабость весьма забавляла его.
– Держись за меня, – Рэйка нырнула мне под левую руку, закидывая ее себе на плечо. – Ты тоже не стой, помогай давай!
К моему удивлению, Рэдрик подчинился. Опираясь на ее плечи и перебирая ногами вверх, я почувствовал себя неловко за свое недавнее разочарование в Рэйке. Кого я ожидал увидеть в Реалме? Блистательного героя или все-таки свою подругу?
Так меня и дотащили до квартиры Рэдрика, точнее одной из его квартир, коих, по его словам, у него было не меньше десяти. Внутреннее убранство тогда сильно поразило меня: на окнах шторы, которые казались мне лишь бордовыми тряпками, большой мягкий диван, шкафы, узорчатые стены, фигурная лампа на потолке и еще одна на металлической стойке, картинки с лицами людей на полке и еще куча непонятных и неизвестных мне предметов. «Остатки былой роскоши», по словам нашего хозяина.
Зайдя внутрь, я сразу же хотел грохнуться на кровать, но Рэдрик позволил мне это сделать только после того, как я вытряс все брикеты из своей простыни и постелил ее поверх. Ботинки были сняты, ноги вытянуты, впустив в мое тело великое облегчение. Закрыв от удовольствия глаза, я вдруг подумал, как бы здорово было надеть сейчас маску сайдекса и снова оказаться в Воздушной Обители, где ничего не будет болеть, где мне не будет за себя стыдно. Что за мысли!
Поскорее прогнал их, а когда открыл глаза, увидел в шкафу несчетное число надписей, в основном расположенных сверху вниз. Содержания надписей ни о чем мне не говорили и вообще были мало друг с другом связаны.
– Слышь, Рэдрик, – окрикнул я хозяина, – чего это такое у тебя в шкафу? Заклинания, что ли, какие? – шутка показалась мне удачной.
– В шкафу? Это?! – улыбка Рэдрика расплылась до ушей. – Не, ну, ей-богу, с вами забавно! – он подошел к шкафу, вытащил одну из «надписей», развернул пополам, продемонстрировав мне наличие желтых листов с мелким текстом, напоминавших сложенные вместе положения весдемонийских правил. – Это, понимаешь ли, Люка, книга, кни-га, – произнес он по слогам, сотрясаясь от смеха.
– Хумирах, да скажи уже нормально! – разозлился я. – Что это вообще?! И чего с ней делают?
– Да-а-а! – наигранно затянул Рэдрик. – О времена, о нравы! – он сделал паузу, чтобы облечь себя в серьезность. – Давно, Люк, очень давно, одни люди писали эти тексты, – он показал мне раскрытую книгу, – а другие люди читали их. Можешь себе такое представить?
– Каких трофеев ради они их писали? Заняться, что ли, им было нечем? – поморщился я.
– Ну, ну, – не согласился с таким подходом Рэдрик. – Писали, потому что хотели поделиться – своими переживаниями, мыслями, своей мудростью, наконец.
– Ха! Зачем бы мне переживания других, незнакомых мне людей, а, Рэдрик?! Глупо ж!
– Да, ты прав, Люк, в наше время это уже не очень разумно. Понимаешь, сейчас люди могут сами проживать интересные и полные приключений жизни. Рубить врагов, побеждать, завоевывать, исследовать – сегодня каждый может быть героем. А что раньше?! Раньше на всех был один Реалм… ну и, ясен пень, места для геройства в нем для всех не хватало, – он снова ехидно подмигнул Рэйке.
– И при чем тут книги?
– Да притом, Люк! Читая книги, люди воображали себя теми, о ком эти книги написаны, переживали за них! Проживали вместе с ними их приключения и подвиги, их чувства, эмоции. Понимаешь?
Я отрицательно помотал головой.
– Блять, с чем сравнить бы?.. А вот, это почти как Королевские Битвы, которые вам показывают! Ясно теперь?
– Да, вроде как ясно, – подтвердил я, припоминая, с каким восхищением смотрел на эти Битвы и Мару, переживая его победы, вместе с ним или за него.
– Ты говорил что-то про мудрость, – вмешалась Рэйка, разглядывая надписи на стоящих в стройных рядах книгах, – может, продемонстрируешь?
– Боюсь, солнце мое, эта мудрость будет тебе не по зубам, – с показным сожалением Рэдрик закачал головой.
– Мне правда интересно, – она улыбнулась. – Прочти нам что-нибудь по-настоящему мудрое.
Оценивающим взглядом злобный хрипач оглядел Рэйку с ног до головы, хмыкнул.
– Ладно, – смягчился он, – пожалуй, прочту немного. Но если не поймете, то даже не спрашивайте… Без бутылки-другой хрен объяснить вам это!
Он подошел к шкафу, что-то долго высматривал, а после того как вытащил книгу, также долго искал нужное место.
– Слушайте ж… Видел я все дела, какие делаются под солнцем, и вот, все – суета и томление духа! – начал читать он серьезно, размеренно, почти без хрипа. – Кривое не может сделаться прямым, и чего нет, того нельзя считать. Говорил я с сердцем моим так: вот, я возвеличился и приобрел мудрости больше всех, которые были прежде меня… и сердце мое видело много мудрости и знания. И предал я сердце мое тому, чтобы познать мудрость и познать безумие и глупость: узнал, что и это – томление духа; потому что во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь, – закончив, он тут же захлопнул книгу.
Само собой, все это я не запомнил, особенно если учесть, что практически ничего тогда на слух и не понял. Но величественный стиль этого отрывка надолго отложился у меня в памяти. Пришлось потом изрядно покопаться, чтобы отыскать его.
– Слишком путанную ты выбрал для нас мудрость, Рэдрик, – нарушила затянувшееся молчание Рэйка.
– Да, радость моя, подобные мудрости свой век отжили, – снова оживился он. – В вашей, то есть бывшей вашей, Большой Библиотеке собраны, наверное, все книги, когда-либо написанные человечеством, но разве они кому-то нужны? Вот ты, Люк, прочел за свою жизнь хоть одну книгу? Нет?! И ничего страшного не случилось, жил себе счастливо! Книги остались уделом чокнутых интеллов… да «счастливчиков» вроде меня!
Заинтересовавшись, я потянулся к шкафу и вытащил книгу со странной нечитаемой надписью. Раскрыл, перевернул несколько страниц:
– Эй, Рэдрик! – неподдельно удивился я. – Чего это здесь за кракозябры такие? Ни слова понять не могу!
Он подошел, глянул на книгу в моих руках, снова развеселился.
– Эти, как ты, Люк, говоришь, кракозябры – это буквы и слова английского языка. Мертвый язык.
– Чего? При чем тут язык? Ты бы мог вообще попроще говорить, а?
– Знаешь, Люк, сильно просто тут не получится. Вот, смотри, например, эта вещь, – он поднял с пола мой ботинок. – Мы с тобой называем ее «ботинок», а говори мы по-английски, называли бы его по-другому, ну, скажем, «фрасик». И так со всеми остальными словами, понимаешь?
Я не понимал. Зачем называть ботинок «фрасиком», если это ботинок?
Пришлось Рэдрику начать издалека. В одной из книжек он показал мне карту Реалма, попросил меня представить, что давным-давно, когда еще сайдекса не было и в помине, люди появились в разных частях этого мира. Сначала никто из них говорить вообще не умел, но потом помаленьку они стали придумывать вещам названия. Ясное дело, в разных частях света одни и те же вещи были названы не одинаково. Так и получилось, что люди стали говорить по-разному: те, кто жил в королевстве Россия, – по-русски, те, кто в Англии, – по-английски, и, кроме этих двух, еще было много других способов разговаривать. Даже когда люди разных королевств стали активно общаться, они все равно продолжали говорить по-своему – потому что привыкли, потому что в каждом королевстве с детства учили своему способу, и отказываться от него никто уже не хотел.
– Сотни разных языков, Люк, продолжали существовать даже тогда, когда началась виртуальная эра, – закончил свой рассказ Рэдрик.
– И как же они понимали друг друга? – полюбопытствовал я, увлекшись этой древней историей.
– Тогда уже просто, за них все делал сайдекс. Представь, тебе в твоей Весдемонии кто-то говорит по-английски, а ты уже слышишь его по-русски. Понимаешь?
Я кивнул.
– А сейчас чего, все говорят как мы, по-русски?
– Почти. За последние лет пятьдесят другие языки, можно сказать, умерли. Я слышал, что всего пять или даже меньше процентов населения Реалма все еще говорят по-своему. Но что это?! Капля в море!
Еще раз я перевернул несколько листов с кракозябрами.
– Слышь, Рэдрик, а что их заставило отказаться от этих закорючек? Или они так уж хуже наших?
– Да нет, вполне достойные закорючки! – он хрипло рассмеялся. – Просто так вышло, стечение обстоятельств! Божественное проведение, можно сказать!
– То есть ты и сам толком не знаешь?
– Ну почему же! Все дело в том, что в начале столетия одновременно произошли сразу три важных события, – Рэдрик забрал у меня книгу с английскими буквами и поставил обратно в шкаф. – Во-первых, семеро двинутых русских создали просто бесподобный Детский Мир! Он был на порядок лучше всех подобных миров и, насколько я знаю, с тех пор мало изменился… Во-вторых, – он ушел в другую комнату, зазвенел посудой и кричал уже оттуда, – во-вторых, Всемирное Правительство наконец-то решило запустить централизованное воспроизводство людей.
– Чего-чего? Что значит воспроизводство людей? Хумирах, ты над нами издеваешься!
– Ну то и значит! – он вернулся в комнату, держа в руке стакан с чем-то светло-коричневым. – Раньше ведь как было – чтобы человек родился, мужчине, – он указал на меня, – и женщине, – указал на Рэйку, – надо было друг с другом трахаться, – Рэдрик продемонстрировал характерные движения. – Женщины беременели, рожали детей. Вот, а с появлением вири и сотен новых миров трахаться в Реалме стали редко. Дети не рождались, численность населения резко сокращалась.
– Круть поднебесная! – я приоткрыл рот от удивления. Связь секса и рождения детей стала для меня настоящим открытием.
– О! Потому там и решили, что детей надо делать централизованно, ну чтоб люди не вымерли вовсе.
С тех пор, по словам Рэдрика, все больше людей «появлялись на свет» не от своих родителей, а сами по себе. Таких искусственно рожденных сразу сохраняли в коконы, где за ними, как и рассказывала Рэйка, ухаживали униробы и сайдекс. Чем дальше, тем больший процент людей оказывался в коконах, изначально не имея шансов на рождение детей. Даже те, кто хотел воспитывать свое потомство самостоятельно, предпочитали делать это виртуально – через униробов и помощь в Детском Мире.
– Ну и третье, во главе ВсемПрава тогда как раз стоял русский, который в итоге и продавил решение о том, что всех искусственно рожденных будут обучать в том самом Детском Мире, – он допил свой стакан, посмотрел сквозь него на лампу. – На разные языки этот мир настраивать не стали – хлопотно, да и ни к чему! Даже удобно, не надо напрягать систему на перевод. Да и разговоры, надо думать, более живыми стали.
Сказанное глубоко поразило меня. Кое-что встало на свои места. Отсутствие родителей у Рэйки. Вымирающие поселения.
– Всемирное Правительство, теперь о нем расскажи, – подключилась к разговору Рэйка.
– Знаешь, радость моя, устал я уже болтать! – закапризничал Рэдрик. – Да и пора уже плюшки ваши раздать!
– У меня всего три вопроса.
– Ну хорошо, разве могу я тебе отказать?! – усмехнулся он. – Спрашивай, отвечу по ходу дела, темнеет уже.
Рэдрик встал с кресла, поставил пустой стакан на шкаф, открыл непрозрачную дверку, что-то выискивая внутри.
– Ну, что ж ты не спрашиваешь? – прохрипел он из-за дверцы. – Передумала, что ли?
– Нет, просто интересно, что ты оттуда достанешь.
– А, любопытство! Что ж, первым делом позаботимся о вашем здоровье! – он достал какой-то цилиндр в два пальца диаметром. – Дай руку, радость моя!
Когда Рэйка протянула руку, он задрал широкий рукав рубашки и с размаху шлепнул этим цилиндром ей в плечо. Затем достал еще один цилиндр и шлепнул по второму плечу.
