Ростислав Алиев
Штурм Брестской крепости
Часть I
«Королевский тигр»
Глава 1
«Господа! Наша цель – Брест-Литовск»
…Весенние ветры над Сент-Квентином несли перемены.
Хотя, наверное, для пятидесяти тысяч жителей этого миловидного французского городка в верхней Сомме наступивший апрель – лишь один из тех, многих, что были и будут. Пусть на дворе и сорок первый год, а в прошлом, сороковом – отгрохотали большие изменения, а все равно – впереди лето и его обычные бытовые заботы…Однако у 17 тысяч солдат 45-й пехотной дивизии генерал-майора Герхарда Кернера, что то и дело группами и поодиночке виднеются на улицах, предчувствие, что быт мирной жизни, так и не успев надоесть, похоже, завершен. Об этом говорит вся дивизия – конечно, солдатские суждения основаны лишь на том, что лето – традиционно горячая пора для вермахта, да и в частях с приходом весны заметно оживление – зачем-то идет проверка надувных лодок… «Пойдем через Ла-Манш?» Но тогда зачем упор на обучение ночным маршам?.. Солдаты теряются в догадках, но уверены в главном – летом они вряд ли останутся в Сент-Квентине. А жаль – к городу привыкли. За исключением нескольких пьяных побоищ (впрочем, ничего «идеологического» – просто перебрали спиртного и (как, впрочем, и мужчинам Сент-Квентина) захотелось немного размяться) отношения с «местными» – относительно неплохие. Хотя кто-то пару раз и перерезал телефонный провод…
У офицеров штаба дивизии, разместившегося в Дворце Правосудия, предчувствия надвигающихся событий более определенные – с 1 апреля гауптман Герхард Эткен[6] вновь начал вести журнал боевых действий дивизии (КТВ) – пока в нем четко, по дням, отмеряющие жизнь дивизии лишь записи об учениях… Но будут и другие: похоже, не случайно в конце марта в Берлине в ходе инструктажа Ic, проходившего около недели, где участвовали Ic[7] дивизии (барон Герман фон Рюлинг) и 03 (д-р Фриц Баубин), значительное внимание уделялось армии и военной характеристике Советского Союза.
Впрочем, все же многие проводимые мероприятия указывают и на подготовку какой-то высадки. «Вероятно, в Англии»… – предполагает большинство в дивизии. «Лондон брать будем…» – шутят на улицах Сент-Квентина.
Прошлый год, казалось бы, дал надежду на окончание войны – и солдаты «сорок пятой», уроженцы Верхней Австрии, собирали урожай на окружающих Сент-Квентин полях, восстановили мельницы и пару молочных ферм… Мир близок?
…Им так хотелось верить в это – австрийским солдатам немецкой 45-й пехотной дивизии. Еще недавно они не имели никакого отношения к Третьему рейху – 45 I.D родилась лишь 1 апреля 1938 г., на базе 4-й верхнеавстрийской, когда вскоре после аншлюса та официально прекратила существование. А все ее части, вслед за самим соединением, получили новые наименования – 8-й верхнеавстрийский полк альпийских стрелков имени императрицы Марии Терезии (Oberösterreichischen Alpenjäger-Regiment 8 «Kaiserin Maria Theresia») превратился в 130-й пехотный полк (I.R.130), 14-й верхнеавстрийский пехотный полк – в 133-й пехотный полк (I.R.133), 17-й верхнеавстрийский пехотный полк – в 135-й пехотный полк (I.R.135). Артиллерия: 4-й дивизион пехотных орудий (Infanterie-Kanonen-Abteihmg 4) стал 45-й противотанковым дивизионом (Panzer-Abwehr-Abteilung 45)[8], 4-й легкий артиллерийский полк (leichtes Artillerie-Regiment 4) – 98-м артиллерийским полком (A.R.98). Батальоны связистов и саперов практически сменили только номера (соответственно – с 4-го на 65-й и с 4-го на 81-й).
Тогда, в 1938 г., штаб дивизии размещался в Линце. I.R. 130: штаб[9] и второй батальон полка – Круммау, первый – Каплитц, третий – Фрайштадт. I.R. 133: штаб, первый и второй батальоны – Линц, третий – Вельс. I.R. 135: штаб и первый батальон в Риде, второй – Браунау, третий – Гмунден. A.R. 98: штаб и первый дивизион – Штайр, второй – Энс (третий еще не сформирован), входящий в состав артиллерии дивизии первый дивизион 99-го артполка (I./A.R. 99)[10] – в Линце, там же – батальон связи и саперный батальон (NachrAbt. 65 и PiBtl.81), PzAbwAbt. 45 – Фрайштадте, AufklAbt. 45 (разведывательный батальон дивизии) – в Штокерау, в расположении кавалерийского полка[11].
Но эти старые австро-венгерские казармы уже давно позабыты – с 1939 г. дивизия из Верхней Австрии сражается за Германию. Чехословакия… Затем – Польша: рекордные марши, солдаты «сорок пятой», удивлявшие своей выносливостью, и первые могилы – у Олешице дивизия предотвратила попытку поляков вырваться из окружения. Франция – форсирование Эны, отнявшее многих «камрадов» – вон они, неподалеку, в земле, под крестами, в леске, справа от дороги на Корбени.
Да, на Эне было нелегко – несмотря на артподготовку, воду обильно разбавили немецкой кровью. Затем – бои за прорыв линии укреплений вдоль Эны, да и деревушка Нефшатель запомнится…
Итак, к сорок первому году можно было смело утверждать – «сорок пятая» маршировать умеет. С ее частями можно затевать блицкриг. Может и форсировать под огнем водные преграды, и смело идти дальше, прорывая прибрежную оборону, все глубже и глубже вонзаясь в территорию противника. Учитывая, что зимой 1940/1941 гг. вермахт разглядывал в хорошую погоду побережье Англии, это могло бы здорово пригодиться…
Однако с июня 1940 г. утекло слишком много воды в Эне – в командном составе дивизии произошли слишком большие перемены. Из командиров полков из «стариков», бившихся на Эне, остался только Гельмут Гипп – командир I.R.130, назначенный на эту должность (в звании оберст-лейтенанта) 4 июня 1940 г.
Он родился 10 июля 1895 г. в Тюбингене. В вооруженных силах – с 25.7.1915 г., 5 сентября 1916 г., проходя службу в 127-м пехотном полку, получил офицерское звание (лейтенант). С 10 ноября 1938 г. по 30 сентября 1939 г. оберст-лейтенант Гипп (звание присвоено 1.3.1938), командир 46-го пулеметного батальона. Перед назначением на должность командира полка в «сорок пятую» Гипп с 10 мая 1940 г. был командиром резервного батальона дивизии[12] (?) в 251-м пехотном полку.
На Эне Гипп командовал одним из двух ударных полков, проведя его через самую серьезную операцию дивизии во французской кампании.
1 февраля 1941 г. Гельмуту Гиппу было присвоено звание полковника.
Сменились командиры и в двух других полках: 25 октября I.R. 133 принял полковник Фриц Кюлвайн, aI.R.135 (15 ноября) полковник Фридрих Вильгельм Йон.
Кюлвайн
Фриц Кюлвайн родился 29 ноября 1892 г. в Гаттене (у города Вейсенбург). Поступив на службу 17.7.1912 г., находясь в рядах 97-го пехотного полка, он (18 февраля 1914 г.) получает звание лейтенанта. 12 октября 1937 г. оберст-лейтенант Кюлвайн (звание присвоено 1.8.1936) стал командиром второго батальона I. R. 5 5 (17 – я пехотная дивизия).
1 апреля 1939 г. Кюлвайн становится полковником.
В начале Второй мировой войны 17 I.D. входит в состав XIII А.К. (8-я армия генерала Бласковица). Кюлвайн принимает участие в польской кампании. В октябре он назначен командиром 73-го запасного пехотного полка.
Но уже 15 января 1940 г. он возвращается в свой родной I.R.55, став его командиром. В июне 1940-го полк (в составе 171.D.) сражается во Франции. И причем (что немаловажно) – на Эне!
Таким образом, как и Гипп, Кюлвайн был опытным, испытанным в боях Второй мировой войны командиром полка[13].
Этого нельзя было сказать о прибывшем в дивизию в середине ноября 1940-го 46-летнем (род.19.9.1895) уроженце Саар-брюккена Фридрихе Вильгельме Йоне. Поступив на службу в армию 18 марта 1914 г., Йон 30 января 1915 г. получает звание лейтенанта, находясь в 15-м саперном батальоне.
Его дальнейшая карьера неизвестна, однако 21 февраля 1937 года он (получивший 1.10.36 звание оберст-лейтенанта) назначается на должность начальника отдела в управлении усовершенствований и испытаний главного управления вооружений командования сухопутных войск (Abt.Chef in OKH/WaPruf)[14].
1 апреля 1939-го он одновременно с Кюлвайном получает звание полковника.
На этой должности Йон и находился вплоть до своего назначения командиром I.R.135. Возможно, он был талантливым штабным работником – но опыта командования частями в боевой обстановке не имел.
Йону только предстояло этому научиться – возможно, на своих ошибках…
3 ноября 1940-го в «сорок пятую» прибыл ее новый командир – уроженец Северной Германии генерал-майор Герхард Кернер, ранее Ib[15] при командовании 9-й армией.
Наконец, почти треть личного состава дивизии была выделена на формирование нового соединения. Впрочем, постоянной и энергичной подготовкой надеялись дорастить новичков до уровня ветеранов Эны и Олешице – хотя даже самые интенсивные тренировки на полигоне в Сисонне вряд ли заменят свист пуль в выковывании настоящих солдат.
Менялся и состав штаба – лишь 1 апреля 1941-го в штабе дивизии появился новый Ia[16] – майор[17] i.G[18]. Армии Деттмер.
Помимо Гиппа из «стариков» в дивизии: командиры саперного (PiBtl81) – оберст-лейтенант Масух и разведывательного (А.А.45) – фон Паннвиц батальонов, прошедшие с «сорок пятой» и польский, и французский походы. Дивизионом истребителей танков (PzJgAbt 45) также командовал один из старейших офицеров дивизии – оберст-лейтенант Цан.
Достаточно опытный командир и у A.R.98 – полковник Велькер успешно смог провести его через французскую кампанию. Замаскировать орудия в ожидании решающего момента, терпеливо ждать, а потом огневым шквалом сокрушить укрепления противника – это было ему знакомо.
Однако пока путь 45-й дивизии, несмотря на могилы Корбени и Олешице – был скорее опасным, но все же путешествием. Солдат «сорок пятой» закидывали цветами судетские немцы, давали бутерброды и соки польские фольксдойче. Сбитые ноги маршей, могилы Первой мировой, лани польских лесов и ущелья французских гор, архитектура Реймса и рокот Атлантики… Они прошли через разрушения Франции, горе беженцев Польши и отправили первые извещения о смерти в Австрию. Но пока – железных крестов в дивизии гораздо больше, чем могильных, пока – можно вспомнить, как в Польше их ждало пиво, а во Франции – шампанское. Победы «укрепляют позвоночник» – но путешествие уже закончилось.
Масух
19 апреля майор Деттмер и полковник Велькер вызваны в Гнесен, на совещание в XII А. К., Деттмер выезжает в этот же день, Велькер – на следующий.
Польша?
Гадания закончились – в Гнесене объявлено о предстоящей отправке дивизии на Восток[19]. Период песчаных дюн и полигонов Франции заканчивался. Господа офицеры пакуют вещи: марш – дело привычное для солдат, но похоже, что пива и шампанского в уютных погребках больше не будет – где-то там, на Востоке, их ожидает кое-что покрепче – спирт на складах советского Брест-Литовска: «сорок пятую» включат в состав XII А.К. между 34 и 31-й дивизиями. Ее цель – Брест-Литовск и его цитадель. К штурму привлекаются реактивные установки[20].
…Итак, Брест-Литовск. Город, в 1918 г. уже ставший символом побед немецкого оружия. В то же время это не просто приграничный город, а комплекс фортификационных сооружений, обороняемых противником, чья непредсказуемость и ожесточенность, кстати, во многом и стали причиной Брестского мира 1918 г. Благодаря тому, что Брест лежал достаточно далеко от германских границ, в предвоенное время он мало интересовал вермахт. Сейчас, учитывая стратегию «Барбароссы», о которой, впрочем, командирам частей 45-й дивизии немного было известно, город и его цитадель становились ключевыми пунктами на будущем Восточном фронте.
Расположение фортов в Брестской крепости
К сожалению, пока неясно – кто, как и когда там, в штабах армии и группы армий или еще выше – командовании Сухопутных войск планировал взятие Брест-Литовска и его цитадели. Ясно одно – город, уже с момента принятия принципиальных решений по «Барбароссе», оказался на направлении главного удара. Это диктовало, с одной стороны – повышенное внимание к его взятию, с другой – наиболее заблаговременное начало проработки всех аспектов штурма.
… Состав действующих лиц брестских боев начал подбираться еще во второй половине 1940 г. К этому времени на оккупированной Германией территории Польши находилось лишь несколько дивизий, расположенных в крупных городах, и подразделения охраны границ. Однако вскоре после завершения французской кампании в Познань был переведен штаб группы армий «Б» (генерал-фельдмаршала Федора фон Бока). В конце декабря в Варшаве расположился штаб 4-й армии (А.О.К.4) генерал-фельдмаршала Гюнтера фон Клюге.
До января 1941 г. ни фон Клюге, ни его штаб не получали никаких указаний о подготовке войны с Советским Союзом. Затем из штаба группы армий «Б» был получен приказ, как свидетельствует начальник штаба 4-й армии Гюнтер Блюментритт, «с весьма осторожными формулировками, намекавшими на возможность восточной кампании, и с большим числом туманных фраз и общих положений»[21].
Неясно, что имел в виду Блюмментритт под «осторожными формулировками» в январе 1941 г., если еще в декабре 1940 г. в директиве командования[22] группы армий «Б» по стратегическому развертыванию (план «Барбаросса») было четко сказано, что задача группы армий – наступая к северу от Припятских болот, используя крупные подвижные соединения, ударами из районов Варшава и Сувалки прорвать фронт русских и развивать наступление в общем направлении на Смоленск.
Задача 4-й армии (7,9,12[23], 13 и 43-й армейские корпуса), сосредоточив главные силы по обе стороны Бреста и действуя совместно с 2-й танковой группой, временно подчиненной ей, овладеть переправой через р. Западный Буг[24].
Затем в директиве ОКХ от 31 января 1941 г. задача армии была уточнена – нанести главный удар по обе стороны Брест-Литовска, форсировать Буг и открыть дорогу на Минск PzGr2[25].
С этого момента подготовку, вернее пока – выяснение возможностей операции на отдельных направлениях, уже нужно было начинать. 10 февраля 1941 г. Гюнтер Блюментритт попросил начальника штаба XXXXIV А. К. полковника Сикста для разработки тактического задания дать короткое, подобное наброску, предложение по теме: «Штурм Брест-Литовска»[26].
Штабу Сикста предстояло решить задачу скорейшего взятия крепости для открытия важного шоссе на Кобрин.
Привлекаемые к операции силы – штаб корпуса с 3 пехотными дивизиями. Зона охвата – Центральное укрепление.
К 25 февраля Сикст должен был подготовить карту XXXXIV А. К., содержащую:
a) Предложенные границы корпуса (южная граница уже установлена!);
b) Исходное положение 3 пехотных дивизий при нападении;
c) Наброски плана действий (подвода на исходные, направления ударов и проч.).
Кроме того, необходимо было рассчитать минимально необходимую дополнительную артиллерию и саперные части, а также применение авиации. «Какие-либо инициативы и повторная рекогносцировка местности – только приветствуются».
…Итак, принципиальные моменты армейским командованием (задачи, силы и средства) уже продуманы. Дело – в их детализации и подборе исполнителей. Последним предстояло форсировать Буг, прорвать линию дотов и, быстрым маршем следуя за противником, пресечь возможность его отхода, постаравшись окружить и уничтожить его войска вблизи границы. Следовательно, войска, привлекаемые к операции, должны были обладать опытом быстрого и успешного форсирования реки, прорыва линии долговременных укреплений и стремительного марша. Более того, именно им предстояло наступать в полосе главного удара, решающего как минимум судьбу приграничного сражения, но фактически – судьбу восточной кампании. Кто мог это сделать? И, вероятно, именно в марте был найден ответ – это дивизии генерал-майора Герхарда Кернера (45 I.D.) и генерал-лейтенанта Ганса Белендорфа (34 I.D.) как участники форсирования Эны (июнь 1940 г., Франция). 31. I.D.генерала артиллерии Рудольфа Кемпфа была хорошо знакома фон Клюге как отлично показавшая себя на Луаре, действуя в составе его 4-й армии. На тот момент дивизия Кемпфа[27] находилась в составе XII армейского корпуса… Именно выбор между последним и XXXXIV A.K. генерала от инфантерии Фрица Коха долго не могло сделать командование 4-й армии. Первоначально план наступления в полосе Бреста готовил именно штаб Коха, на некоторое время ему даже передали 31. I.D.[28] Однако в итоге выбор «брестского корпуса» остановился на XII А.К. генерала от инфантерии Вальтера Шрота, одного из опытнейших командиров корпусов. «Двенадцатым» Шрот командовал еще с 1 сентября 1939-го, провел его сквозь польскую кампанию, затем (9.04.1940), ненадолго передав его Готхарду Хейнрици, Шрот вернулся в корпус 17 июня 1940 г., завершив с XII А.К. и кампанию во Франции.
Почему именно «сорок пятая» была поставлена в центр?
Во-первых (как уже было сказано), как обладающая опытом последовательного форсирования нескольких водных преград, с прорывом расположенной между ними полосы долговременных укреплений. Во-вторых, можно предположить и пропагандистский момент – именно «земляки фюрера» наступали в центре главного удара[29]. Более того, забегая вперед, они чуть ли не первые на всем Восточном фронте должны были нанести удар еще до начала артподготовки (т. е. практически до начала войны) и захватить ключевой для группы армий «Центр» объект – железнодорожный мост у Тересполя. Пропагандистское значение действий «сорок пятой» подчеркивает и тот факт, что к ней на период штурма были прикомандированы корреспонденты всех основных журналов вермахта – «Die Wehrmacht» и «Signal», а также операторы хроникального киножурнала рейха «Deutsche Wochenschau».
Хотя для объективности, опять же забегая вперед, с точки зрения военной, а не пропагандистской, главные задачи группы армий решала 2-я танковая группа (PzGr2) Гейнца Гудериана…
Ее задача при начале наступления: форсировать Буг по обе стороны Бреста, прорвать оборону русских и без промедления продвигаться на Рославль – Ельню – Смоленск. Цель стремительного удара, закладывающего основу для победы уже в 1941-м – не дать противнику перегруппироваться и выстроить новый защитный рубеж.
По мнению командующего PzGr2, в интересах стремительности было необходимо, чтобы там, где намечается прорыв, танковые войска пропускались вперед. В секторах, решающих другие задачи – например, штурм крепости, – в наступление шла бы пехота. «Такая ситуация сложилась в секторе наступления PzGr2, – отмечает Гудериан. – Конечно, сами укрепления Брестской крепости устарели, но Буг, Мухавец и залитые водой рвы делали цитадель неприступной для танков. Захватить такую крепость силами танкового соединения можно было, только используя элемент неожиданности, как мы это попытались сделать в 1939-м. В 1941-м условий для такой попытки не было»[30].
Не совсем понятное утверждение. Какие условия имеет в виду Гудериан? Элемент неожиданности? Но внезапное нападение планировалось сделать стержнем операции против СССР. Рассчитывать на него можно было с большой долей уверенности. Свободных танков? Но их было не менее, и причем более мощных, чем в 1939-м. Нет, дело в другом. Гудериан понимал, что в крепости, чье быстрое взятие, в общем-то, непринципиально (главное – мосты Буга и Мухавца и магистрали № 1 и № 2), вполне можно застрять, затратить силы и время – те факторы, что окажутся решающими в России. Логично «скинуть» крепость пехоте – да, штурм может затянуться, но увязание пехотной дивизии для блицкрига не так опасно, как увязание танковой.
…Знакомство Гудериана с Брестской крепостью началось 13 сентября 1939 г., когда разведка его XIX армейского корпуса[31], входящего в 4-ю армию Гюнтера фон Клюге, подошла к Бресту-над-Бугом[32].
К началу Второй мировой войны Брест-над-Бугом был одним из гарнизонных польских городов. Там размещался штаб IX округа, стояло несколько частей. Но в нем было и то, что, хотя сейчас и рассматривалось скорее как исторический памятник и складской комплекс, все же отличало его от остальных гарнизонных городов – старая русская крепость Брест-Литовска, называвшаяся при поляках «укрепленным лагерем Брест».
Брестская крепость. Аэрофотосъемка мая 1941 года.
Расположенная в слиянии рек Буга и Мухавца Брест-Литовская крепость была основана в 1833 году. Ее строительство развернулось на территории средневекового Бреста, снесенного для этих целей. Используя рукава Мухавца и прорыв рвы, соединенные с рекой, строители спланировали крепость так, что она состояла из четырех укреплений (Центрального, Северного, Южного и Западного островов), образуемых рвами и реками.
Итак, в центре, на Центральном острове[33], находилась Цитадель, построенная по всему его периметру двухэтажная кирпичная казарма (далее – кольцевая казарма) высотой примерно 11 м, протяженностью 1,8 км. Толщина наружных стен с бойницами достигала 2 метров, внутренних с окнами – до 1,5 м[34]. Кольцевая казарма состояла из 500 казематов – с амбразурами для орудий и стрелкового оружия.
План Центрального острова
Под всей кольцевой казармой (как и под всеми зданиями Цитадели) находились подвалы, использовавшиеся как склады. Важно отметить, что сквозного прохода через кольцевую казарму или ее подвалы не было. То есть противник, захватив какой-либо сектор казарм и, соответственно, подвал, не смог бы, двигаясь по нему, захватить всю кольцевую казарму. Ему пришлось бы выбежать во двор или на крышу и под обстрелом со всех сторон вновь штурмовать следующий сектор или подрывать внутренние стены, что, учитывая их толщину, было достаточно фантастично. Однако это же становилось проблемой и для защитников – отступать им было некуда, оставалось или погибнуть, или сдаться.
Наконец, что больше похоже на легенду, под подвалами шла сеть подземных ходов, соединяющих между собой здания крепости и уходящих за ее территорию.
Подходы к стенам прикрывали рукава Мухавца, а также четыре полубашни, ведущие фланговый обстрел. На территорию Цитадели можно было попасть через четверо ворот – Трехарочные и Бригидские (на Северный остров), Холмские (на Южный остров), Тереспольские (на Западный остров). К каждым из них через рукав Мухавца к соответствующему острову вел одноименный мост, кроме того, вдоль Тереспольского моста шла дамба[35].
В Цитадели находились и другие здания, некоторые из них (как и в других частях крепости) имели в своей основе сооружения средневекового Бреста. В западной ее части, торцевой стороной к Тереспольским воротам, находилось одно из самых мощных ее строений – двухэтажное здание арсенала, длиной 136, шириной 22 м.
Среди зданий Цитадели к 1939 г. – церковь Св. Николая, переоборудованная в костел Св. Казимира, рядом с ней – домик ксендза, старое здание инженерного управления – стало штабом IX округа, в здании офицерского собрания («Белом дворце») – офицерское казино, гостиница, бальный зал. На территории находились также уборные круглой формы, предназначавшиеся для многочисленного гарнизона русской крепости, всевозможные сараи и проч.
На Цитадели могло разместиться до 12–15 тыс.[36] солдат с боеприпасами и продовольствием.
С востока к Центральному примыкал Северный остров, где размещались дома семей офицеров и кадровых сержантов, почта, магазины, стадион, пороховые склады. В западной части две двухэтажные казармы.
План Северного острова
По Северному острову от Трехарочных ворот к его Северным воротам (выходу из Центрального укрепления) вела дорога, по обе стороны которой находились «Западный и Восточный казематные редюиты». Вошедшие в историю как «Западный» и «Восточный» форты, они представляли собой подковообразные земляные валы, внутри которых находилась внутренняя подкова – меньшая, но более высокая. Внутри земляных валов, как и практически везде в крепости, – кирпичные помещения[37], причем во внутренней подкове – двухъярусные.
Подход к Трехарочным воротам со стороны Северного острова также был защищен валами, со скрытыми в их толще кирпичными помещениями.
Не менее сильно были укреплены Западный и Южный острова, обращенные на запад, откуда и предполагалось нашествие врага.
Все четыре укрепления, общей площадью 4 км[38], были обнесены могучим 10-метровым валом (далее – главный вал), внутри которого находились кирпичные помещения. Перед валом проходил ров, заполненный водой (далее – передовой ров[38]).
В главном валу толщиной до 8,5 м[39] были прорезаны туннели ворот, а точнее проходов – Северо-Западных, Северных, Восточных, Южных. К ним через передовой ров вели узкие мостовые насыпи.
В конце 1860-х гг. севернее крепости проложили железную дорогу Москва – Варшава, чья насыпь затрудняла обстрел с Северного острова, создавая мертвую зону. В итоге по другую сторону насыпи, в 850 м от главного вала, был построен форт «Граф Берг» и перед ним – насыпь земляной батареи (на немецких картах обозначаемая как «пехотное укрепление»)[40].
В 1878–1887 гг. в радиусе 3–4 км вокруг Центрального укрепления были построены девять кирпично-земляных фортов, образовавших так называемое внутреннее дополнительное кольцо, в 1910 г. – форт X для защиты нового железнодорожного полотна.
План Западного острова
В 1913 г. начинается строительство внешнего дополнительного кольца, лежащего еще далее, в 4–5 км от внутренних фортов. В то время как Центральное укрепление вместе с внутренним дополнительным поясом почти полностью выполнены в кирпичной кладке, внешний дополнительный пояс выполнялся в трамбованном бетоне при вкладах проволочной сетки.
Внутренний дополнительный пояс был также усилен футляром из трамбованного бетона и вкладами проволочной сетки толщиной 1,5–2 м.
В войну 1914–1918 гг. обстрел крепости немецкими войсками причинил отдельным ее строениям сильные разрушения[41]. При оставлении ее в 1915 г. часть строений (некоторые форты внешнего дополнительного кольца) была взорвана.
Крепость не оправдала возложенных на нее надежд. Ко Второй мировой она была скорее военным лагерем, и то покинутым ушедшими на фронт частями.
…К моменту подхода к Бресту-над-Бугом передовых подразделений корпуса Гудериана в городе, преимущественно в крепости, размещались польские части группировки «Брест» под командой 49-летнего отставного генерала Константина Плисовского. Они насчитывали, по разным данным, от 2500 до 4000 тыс. человек, в основном солдат из маршевых и караульных частей и подразделений, имевших 18 полевых орудий, 8 зениток, 36 французских танков «Рено» БТ-17 (112 и 113-я отдельные танковые роты) и взвод танкеток TKS.
Шедший же на Брест XIX А.К. имел 529 танков, 57 бронетранспортеров. Наступление могло быть поддержано более чем 150 орудиями[42].
Генерал Плисовский, не имея сил для организации обороны по линии фортов, принял решение обороняться, опираясь на главный вал. Все подъезды к крепости, мосты, ведущие на Центральный остров, и подступы к Цитадели были заминированы.
Основные силы были размещены на Северном острове, прикрывая крепость с севера. На валах отрыты пулеметные гнезда и окопы полного профиля. Несколько танков вкопали в землю.
14 сентября части 10 PzDiv (разведбат и 8-й танковый полк) прошли линию внешних укреплений. Гудериан приказал всему корпусу как можно быстрее наступать на Брест, используя этот неожиданный успех.
Уже утром 3 PzDiv перерезала железные дороги на Кобрин и Барановичи, захватив Жабинку, 10 PzDiv – заняла Брест и железнодорожный вокзал. 20-я моторизованная шла к крепости вдоль правого берега Буга. К Бугу выдвигались и подразделения 3 PzDiv, обходя Брест с востока.
Разведбат и 8-й танковый полк при поддержке авиации и артиллерии с ходу атаковали Кобринское укрепление. Неудачно – поляки, действуя противотанковыми ружьями (их имелось примерно полтора десятка), артиллерией и «Рено» FT-17 (112-й танковой роты) отбили атаку. Однако, вероятно, главной преградой стало то, что поляки заблокировали ворота корпусами своих танков. Помимо танков, не только выступавших в роли бетонных блоков, но и ведших огонь, позади ворот находились и зенитные орудия. В довершение ко всему несколько немецких танков подорвались на минах.
Во второй половине дня 80 танков 8-го танкового полка вновь попытались пробиться на Северный остров. Они уничтожили танки 113-й танковой роты, но вынуждены были отступить, ничего не добившись. Стало ясно, что с налета крепость не взять.
…С вечера артиллерия XIX А.К. начала работать по Центральному укреплению. Обстрел продолжался всю ночь. Несмотря на него, две группы польских добровольцев совершили вылазки. Одной из них якобы удалось уничтожить несколько танков и бронеавтомобилей.
С утра подразделения 10-й танковой и 20-й моторизованной дивизий вновь начали атаку. Ожесточенные бои, временами переходящие в рукопашные схватки, продолжались весь день. Атака вновь захлебнулась – на гребне крепостных ворот.
Артиллерия и авиация, действующие достаточно активно, мало чем могли помочь штурмующим. Во время авианалетов и ударов артиллерии поляки уходили в казематы, затем вновь поднимались на вал.
Немецкому командованию необходимо было добиться, чтобы пехота атаковала сразу же за огневым валом артиллерии.
На следующий день эту задачу попытались решить два пехотных батальона 10-й танковой и 20-й моторизованной дивизий. С 10 утра при поддержке танков и артиллерии они вновь начали атаку на те же позиции – валы Северного острова (у Северных ворот).
Как и было оговорено, артиллерия открыла огонь, но наступление вновь приостановилось – из-за неспособности пехоты 10 PzDiv наступать непосредственно за огневым валом. Потеряв терпение, Гудериан вместе со своим адъютантом – оберст-лейтенантом Браубахом пошел в передовые подразделения. Однако когда те все-таки вновь поднялись, запоздало и уже без приказа, то, судя по всему, из-за окончательно спутавшегося графика, огонь задних рядов накрывал передние. Браубах отправился туда, чтобы прекратить беспорядок, но его с расстояния 100 метров тяжело ранил польский снайпер с бастиона. Несколько дней спустя адъютант Гудериана скончался от полученных ранений. Атака вновь была отбита, причем с еще более тяжелыми потерями для немцев.
Однако и поляки, к тому времени (с 14 по 16 сентября) отбившие 7 пехотных атак, поддерживаемых танками, артогнем и авиацией, потеряли около 40 % (убитыми и ранеными).
Учитывая потери, уменьшение количества боеприпасов, а также то, что на некоторых участках немцам все же удалось ворваться за главный вал и оттеснить поляков в Цитадель, в 17 часов генерал Плисовский принял решение покинуть Центральное укрепление. Этому решению способствовало и то, что Плисовский, к тому времени раненный осколком, утратил связь с командованием. Ситуацию (а к тому времени польское правительство уже готовилось выехать из страны) не знал никто. Немаловажным было и то, что немцы вот-вот перекроют единственный свободный путь – на Тересполь.
Под покровом темноты поляки покинули крепость. Отход прикрывал маршевый батальон 82-го пехотного полка и 2-я рота саперов, с задачей – заминировать дорогу и взорвать мосты. Затем они имели право покинуть крепость, присоединившись к идущим в Тересполь остальным частям.