bannerbannerbanner
Опекун. Вне закона

Ронни Траумер
Опекун. Вне закона

Полная версия

Пролог

Прихожу домой под утро, уставший как собака. Я уже не в том возрасте, когда можно бухать днями напролёт, а на утро просыпаться, словно вчера пил одну воду. Но Агафонов после заключённых сделок всегда устраивает пир на весь мир. Мне изрядно надоели эти сборища зажиточных мужиков, но отказаться не могу, чтобы не терять связи. Слава богу, что на этот раз обошлись игрой в карты, дорогим виски и охотой. Агафонов старше меня, но энергии и сил в нём на зависть другим.

Квартира встречает меня темнотой и тишиной, лишь огни всё ещё спящего города сверкают вдалеке через панорамные окна. Подхожу ближе и, засунув руки в карманы брюк, вглядываюсь вдаль.

Всё чаще стали посещать мысли, что возвращаться в пустой дом не совсем то, что нужно человеку. Даже такому как я – грешнику с руками по локоть в крови. Может, я и давно перестал решать дела таким способом, точнее, реже это делаю, но отмываться мне придётся даже после смерти. Сам ведь выбрал этот путь – молодой был, амбиций выше крыши, желание выбраться из нищеты и возможность, которая так удачно попалась мне на пути.

Ладно, былое не вернуть и тем более не исправить. Устроил жизнь, купаюсь в бабле, от нищеты осталось одно только слово, добился уважения в городе, всё, как и хотел двадцать пять лет назад. Грех жаловаться на свою жизнь, но иногда всё же лезут в голову подобные мысли, в частности, когда во мне бочка алкоголя, как, собственно, и сейчас.

– Выспаться тебе надо, Марат, – с выдохом говорю своему отражению и, развернувшись, направляюсь к витой лестнице, собираясь наверх, в свою спальню, но застываю на месте, когда замечаю на широком диване девичий силуэт.

Как интересно!

Вопрос первый: откуда в моём доме посторонние? И вопрос второй: куда смотрит охрана?

Однако в голове всплывают слова Агафонова о том, что он приготовил для меня подарок, и вопросы отпадают. Вполне в духе Валеры – отблагодарить за помощь какой-нибудь девицей из элитного эскорта. Обычно они обслуживают нас на вечеринках, которые Агафонов устраивает в своем охотничьем доме, но не в эти выходные.

Ну что ж, отказываться от подарка будет невежливо, да я и сам не против снять напряжение.

Подхожу к бару и, плеснув себе двойную порцию виски, делаю глоток, чувствуя, как он обжигает горло. Осматриваю девку, и пьяный мозг пытается сказать, что выглядит она не совсем так, как другие шлюхи, но я не особо обращаю внимание на это. Может, фишка новая – не одеваться так, чтобы всё было на виду. Когда женское тело прикрыто, интереса становится больше.

А эта девица и вовсе действует необычно на меня. Длинные ножки в чёрных чулках, что так маняще выглядывают из-под подола платья. Длинные волосы прикрывают лицо, но оно меня, собственно, и не интересует. Больше привлекает то, что у неё между ног.

Член в штанах быстро приходит в боевую готовность, как только перед глазами всплывает картинка, как я ставлю девушку раком, наматываю эти волосы на кулак и выбиваю из неё крики, долбясь сзади.

Выпив залпом остатки виски, ставлю стакан на барную стойку намеренно громко. Сняв пиджак, бросаю его на кресло и шаг за шагом приближаюсь к спящей проститутке, которая, простонав, начинает шевелиться.

– Давай-давай, просыпайся, пришло время работать, – проговариваю я, попутно расстёгивая пуговицы белой рубашки.

– Что? – сонный голос приятный, но более приятными будут её губы, наверняка накаченные всякой химией, на моём члене.

Девка явно не понимает, что происходит, а у меня терпения нет: член стоит, а я устал и хочу отдохнуть, значит, сосать будет утром, а сейчас избавимся от стояка.

Сняв рубашку, я бросаю её на диван, рядом со шлюхой, одним рывком ставлю девицу раком, поднимаю платье, оголяя округлую задницу в кружевном белье. Шлёпнув пару раз, заставляю девку крикнуть и какого-то чёрта дёргаться в попытке отстраниться.

– Вы кто? Что вы делаете? – испуганным тоном спрашивает, на что я только усмехаюсь.

– Играть любишь? – шепчу на ухо и наматываю её волосы на кулак. – Что же, поиграем, – киваю самому себе.

Пробираюсь свободной рукой под платье, нащупав грудь, освобождаю её от белья и сжимаю торчащий сосок. Девушка, вскрикнув, выгибается кошкой, упираясь задницей в мой пах. Грудь неплохая, настоящая двойка, упругая, с твёрдыми сосками. Опускаю руку к трусикам и, накрыв её промежность, довольно рычу, нащупав влажную ткань.

– Значит, тебе нравится пожёстче, – озвучиваю свои мысли. Выпустив стоящий колом член, отодвигаю кружевное бельё и одним толчком вхожу на удивление в тесное лоно.

– Нет! – кричит девица, начав брыкаться, но я, зафиксировав одной рукой её бёдра, второй сжимаю покрепче копну волос.

Она что-то там бормочет, но я уже не слышу, совершая толчок за толчком, что приближают меня к оргазму. Вскоре девка начинает громко стонать, сама подаваясь назад и насаживаясь на мой член. В крови столько алкоголя, что даже голова кружится, собственно, трахаю я её долго, словно не было секса месяц. А когда кончаю, падаю без сил на диван и почти мгновенно засыпаю, сделав себе пометку, что на этот раз Агафонов удивил меня своим подарком. Есть в этой девке что-то необычное, что раньше мне не встречалось.

– Утром попробуем твой рот, – последнее, что говорю перед тем, как уснуть мёртвым сном.

Только на утро эскортницы и след простыл, что меня не обрадовало. Кто от утреннего стояка избавлять будет?

Прихожу в себя медленно, чувствуя невыносимую сухость во рту. Встаю с дивана и плетусь к холодильнику за бутылочкой минералки, а когда возвращаюсь, замечаю на диване и на своей белой рубашке пятна крови.

– Что за хрень? – хриплым голосом спрашиваю в пустоту.

Но потом вспоминаю страсть Агафонова к девственницам, и пазл складывается. Я подобной страсти не разделяю, и хорошо, что был бухой, а то слушать эти нюни и быть аккуратным – не по мне.

Знал бы я тогда, кого на самом деле трахнул, сам бы себе пулю в башку пустил.

Глава 1

Год спустя

Лина

Сижу на стареньком диване в бабушкином доме и со слезами смотрю на фотографию всей когда-то счастливой семьи. Сейчас остались только я и мама, но и она борется за свою жизнь в реанимации. Врачи говорят, что состояние тяжелое, и они делают всё возможное. А я надеюсь, что мама справится, она у меня сильная и должна бороться за жизнь. Мне ещё предстоит огорчить её плохой новостью: сообщить, что она потеряла маму, а я бабушку. Лучше, конечно, повременить с этим, но зная маму, она первым делом спросит о бабушке.

– Лина, тётя Таня ушла, – говорит зашедшая в комнату Юля.

Я киваю, мысленно благодаря её в сотый раз за то, что она рядом, что помогает во всём. Вслух говорить не буду, а то она опять на меня станет рычать, мол, это её обязанность как лучшей подруги, что она ни за что не оставила бы меня одну. А я бы не справилась, спасибо соседям, что направили в нужную сторону, никогда не занималась похоронами и понятия не имела, как это делать.

Одно только начало волновать, и то после похорон – откуда взялся чек на более чем приличную сумму? На тот момент я была не в состоянии думать, но сейчас мне это не даёт покоя. Конечно, деньги были очень кстати, но мне не хотелось бы влезать в долги, и я очень сомневаюсь, что чек является жестом доброй воли.

– Напомни, пожалуйста, название какой фирмы было на том чеке? – смотрю на подругу, прищурившись.

– Мм…не помню, но что-то связанное с птицами, – задумчиво отвечает подруга.

– Птицы? – вопросительно выгибаю брови я. – Какие ещё птицы?

– Не знаю, Лин, может, это владелец фирмы, – говорит она, и я непонимающе хмурюсь. – Ну грузовик, который аварию устроил, – проясняет подруга.

– Точно, он принадлежал какой-то птичьей ферме, – соглашаюсь, вспомнив отчёт полиции.

– Видимо, компенсация, – разводит руками Юля и присаживается рядом со мной. – Ты похожа на своего отца, – проговаривает, смотря на фотографию в рамке, которую я держу в руках.

– Мама точно так же говорит, после чего плакать начинает, – грустно улыбаюсь я.

Папу я смутно помню, мне было пять лет, когда его не стало, но мама многое о нём рассказывала. Она любит его до сих пор и предпочла жить одна, посвятить себя моему воспитанию и никогда больше не выходить замуж.

– Очень красивый мужчина был, – цокает языком подруга.

– Самый красивый… – внезапно наш тихий разговор нарушает шум снаружи, а именно звуки захлопнувшихся автомобильных дверей.

Мы с Юлей переглядываемся и только успеваем встать на ноги, как в дом заходят трое мужчин, но внимание привлекает тот, что в центре. Высокий, что мне приходится смотреть на него снизу вверх, широкоплечий, а под серым пальто прячется в меру массивное тело.

Поднимаю взгляд выше и смотрю на его серьёзное лицо, на прямоугольный подбородок, покрытый едва заметной щетиной, прямой и аккуратный нос, чувственные губы и глаза – в них столько уверенности и внимательности, словно он всегда начеку и ожидает подвоха.

– Здравствуйте! – открывает рот Юля, потому что я этого сделать не могу.

Прошёл целый год, но я всю жизнь буду помнить мужчину, что забрал мою девственность. Он был пьян, я чувствовала запах алкоголя, будто он пил целую неделю. Но я помню аромат его одеколона, никогда раньше не встречала такого вкусного запаха. Не знаю, что там намешано, но оттенки мускуса, кедра и ванили я почувствовала отчётливо.

Марата Самойлова знают все, и я в том числе. Знаю, чем занимается, но не думала, что встречусь с ним вновь. Даже больше – я делала всё возможное, чтобы не дай бог с ним не пересечься. Но с моей работой это очень даже возможно.

Сбежала я в то утро как трусливая мышка, лила слёзы до самого дома и молилась, чтобы он не узнал меня. Ещё месяц после случившегося я вздрагивала, когда мама упоминала свою работу, оглядывалась по сторонам, думая, что он вот-вот выскочит передо мной и… не знаю, что ему могло от меня понадобиться. Но я боялась за себя, за маму. Боялась опозорить её.

 

И теперь, спустя год, он появился в доме моей бабушки, заставив меня окаменеть от неожиданности.

– Здравствуйте! – сухо кивает мужчина подруге и переводит взгляд на меня.

Кровь схлынула с лица, ноги задрожали – я вот-вот грохнусь в обморок. Его глаза пугают до чёртиков, а воспоминания той ночи обрушиваются на меня, как поток ледяной воды. Я не могу сказать, что мужчина взял меня силой, спросонья я даже не поняла, что происходит, а когда поняла, возбуждение уже достигло максимума, и сопротивление сошло на нет. Не смогла совладать с собой, он был таким… таким… Боже, кровь начинает кипеть при одном лишь воспоминании.

– Собери свои вещи, – твёрдо говорит мужчина своим низким, пробирающим до мурашек голосом.

– Зачем? – подаётся вперед подруга, так как ко мне способность говорить всё ещё не вернулась.

Но Марат не обращает на неё внимания, продолжая смотреть на меня. В какой-то момент он хмурится, сморщив лоб, словно что-то вспоминает, и меня бросает в жар.

– Каролина? – мужчина делает шаг вперёд и щёлкает пальцами перед моим носом. – Ты в порядке? – спрашивает, и вроде нет скрытого смысла в этом вопросе.

– Д-да, – едва слышно отвечаю, кивнув.

– Ты едешь со мной! – заявляет тоном, не терпящим отказа.

Что значит «ты едешь со мной»? На каком основании и… какого чёрта происходит вообще? Я побаиваюсь его, но больше боюсь, что он вспомнит, с кем был в ту ночь. Вдохнув побольше воздуха и морально набравшись сил, я гордо вздёргиваю подбородок.

– Куда и зачем? – задаю вопрос, выдерживая взгляд пронзительных серых глаз.

– Куда скажу я, – ответ звучит грубо и резко, ему явно не по душе расспросы.

– Не собираюсь никуда ехать с незнакомыми людьми…

– С сегодняшнего дня я твой опекун, и ты делаешь то, что говорю я, – приблизившись, он шипит мне это в лицо, а я окончательно впадаю в шоковое состояние. – Либо своими двумя, либо с помощью моих людей, но ты сядешь в машину.

Замираю на месте, смотрю в серые глаза и понимаю, что мужчина не шутит. Но разве такое возможно? Я давно совершеннолетняя, какой к чёрту опекун? И во-вторых, у меня есть мама, зачем мне опекун? Или…?

– Что с мамой? – тут же спрашиваю, схватившись за локоть подруги.

– Её переводят в другую клинку, в Питер, – отвечает Марат, делая шаг назад и поправляя рукава пальто, а я облегчённо выдыхаю. – У тебя пять минут, – добавляет, коротко на меня взглянув.

– Я не поеду с вами никуда! – твёрдо заявляю.

Ну правда, это бред собачий! Да и не потащит же он меня силой? Просто напугать решил, думая, что его угроза возымеет на меня эффект.

– Поедешь, – сухо бросает и кивает своим охранникам.

Не успеваю додумать мысль, как меня хватают с двух сторон и, приподняв над полом, выносят на улицу. От шока я даже не кричу, просто, выпучив глаза, теряю всякую способность что-то делать, позволяя двум амбалам меня нести.

– Вы что себе позволяете? – слышу голос Юли. – Я полицию вызову!

На неё никто даже внимания не обращает, и когда мы выходим на улицу, она уже принимается кричать.

– Помогите! Помогите!

– Рот закрой, или тебя заставят, – рявкает на Юлю Марат именно в тот момент, когда во дворе появляется наш сосед дядя Витя.

– Эй, мужики, вы что творите? – впопыхах спрашивает, поправляя на голове шапку.

– Вернитесь на свою территорию, – заграждает ему путь ещё один охранник.

На улице их оказалось больше, собственно, и автомобилей у ворот целых три, и все одинаковые, как и мужчины в чёрных костюмах рядом.

– Ну чё вы к девчонкам пристали? – не сдаётся дядя Витя. – Отпустите их, не хотелось бы полицию вызывать, – после этих слов к нему подходит Марат и сует под нос какую-то бумажку.

– Вопросы есть? – спрашивает он дядю Витю, и тот, мотнув головой, бросает сочувствующий взгляд на меня, после чего, развернувшись, уходит к себе. – В машину! – приказывает Марат охранникам, и через несколько секунд я оказываюсь на заднем сиденье внедорожника.

– А что с ней? – спрашивает один из охранников своего босса, кивнув в сторону моей подруги.

– Не трогайте её! – тут же кричу, вернув себе способность говорить.

Порываюсь выпрыгнуть из машины на помощь Юльке, но Марат, быстро среагировав, садится рядом со мной, тем самым закрыв мне путь.

– Увезти домой, здесь всё на замки закрыть, – сухо отдав приказ, он захлопывает дверь. – Трогай, – обращается к водителю, и автомобиль плавно выруливает на дорогу.

Пока не выезжаем на асфальтированную трассу, я сижу на кожаном сиденье вполоборота и смотрю на Марата Самойлова. Всё, что я о нём знаю, – он алкогольный король, один из самых богатых людей нашей культурной столицы, и моя мама очень много лет работает домработницей в его доме.

Меня не особо интересовали городские богачи, кто и чем владеет, или что там происходит в других слоях общества.

Не знаю, может, не у всех так, но мы, те кто находится на несколько социальных ступеней ниже, живём другой жизнью. И я сейчас не в плане денег, а об интересах. Я, например, много и упорно училась, мама в буквальном смысле заставляла, чтобы у меня была хорошая жизнь и достойная работа. И я мечтала о поступлении в институт, о будущем, у меня был свой мир, планы и мечты, и интереса следить за теми, кто имеет толстый кошелёк, не возникало. Естественно, о подобных Марату Самойлову пишут в газетах, социальных сетях и новостных каналах, однако я не считала нужным собирать информацию. К тому же мама всегда говорила, что лучше следить за собой и не совать свой любопытный нос куда не надо.

Собственно, чем живёт Марат, я не знаю и тем более не могу понять, зачем я ему сдалась. Ох чёрт, как я сразу не поняла-то? Мама ведь в больнице, а значит работать некому, и я лучшая кандидатура. Это так логично и очевидно… нет, подождите, зачем тогда заявлять, что он мой опекун?

– Что происходит? – решаюсь спросить его, а не строить теории в голове.

Мужчина продолжает что-то печатать на планшете, не обращая внимания на меня. Медленно, но уверенно нервозность и страх отпускают, и теперь я начинаю злиться, особенно когда моё второе обращение остаётся незамеченным или, скорее всего, просто проигнорированным.

– Мне нужны ответы! – повышаю голос и нагло вырываю планшет из его рук.

Марат застывает каменной статуей на несколько долгих секунд. Вижу, как сжимается челюсть, как играют желваки на его лице, и как, закрыв глаза, он глубоко вдыхает. Отодвигаюсь назад, вжавшись в дверцу и нервно заламывая пальцы.

Ты ведь только что упомянула, что ничего о нём не знаешь и в тот же момент дразнишь зверя. Он ведь вылитый дикий хищник, только в дорогом костюме. Где твой инстинкт самосохранения, Лина?

– Никогда больше так не делай, – пугающе спокойно проговаривает и медленно поворачивает голову в мою сторону.

– А то что? – вопрос вырывается прежде, чем я успеваю подумать.

Это, к сожалению, у меня часто бывает. Сама по себе я человек импульсивный и эмоциональный: никогда не отличалась послушанием, в детстве была как мальчик, но со временем мне стало стыдно, что маме приходится краснеть перед соседями или учителями в школе. Она жизнь мне посвятила, а как я её благодарила?

Взрослела и менялась, но та бунтарка всегда со мной и то и дело вырывается наружу. За словом полезу не только в карман, но и в душу. Всегда стою на своём, даже когда не права, очень быстро вспыхиваю, если что-то не по-моему.

За последнюю неделю я пережила страшное – сообщение об аварии, о смерти бабушки, о тяжёлом состоянии мамы. Скисла, сдулась… как ещё сказать?! Потерялась немного, особенно когда мужчина из прошлого оказался передо мной. Но ещё никогда Каролина Аксёнова не позволяла подобного обращения с собой!

– Сбавь пыл! – требовательно проговаривает мужчина и, словно я пустое место, выхватывает у меня свой планшет и продолжает пялиться в экран.

И тут я делаю то, о чём очень сильно потом пожалею.

Наполнившись злостью и раздражением до краёв, я нажимаю на кнопку, открывающую окно, и тонированное стекло опускается.

– Немедленно закрой окно… – только и успевает сказать Марат, как я выхватываю планшет из его рук и выкидываю в окно, наблюдая за ошарашенным мужчиной.

Он сидит неподвижно, даже руки в той же позе, словно продолжает держать гаджет, лицо медленно меняет цвет на багровый, а в глазах Самойлова я вижу свою смерть. Они становятся тёмными, даже чёрными. Губы сжимаются в тонкую линию, грудь ходуном ходит, ноздри раздуваются, как у быка перед прыжком.

– Я задала вопрос, и мне нужен на него ответ, – проговариваю, делая вид, что не испытываю ни капли страха.

На деле едва дышать могу и мысленно ругаю себя за свою импульсивность. Когда я уже научусь сначала думать, потом делать? Но, чёрт возьми, он меня разозлил! Я не пустое место, чтобы себя так со мной вести! Мало того, что он приехал, силой и угрозами забрал меня из дома бабушки, бросив короткое «я твой опекун», так ещё не желает ответить на простой вопрос. Сложно вести себя по-человечески?

– Ты понимаешь, что ты только что сделала? – пугающе спокойным тоном спрашивает, устремив взгляд куда-то рядом со мной.

– Обратила на себя внимание, – гордо заявляю, расправив плечи.

– Валера, окна закрой и двери заблокируй, – переводит взгляд на меня и осматривает с ног до головы, остановив взгляд на моём лице. – На той вещице были важные документы, – тем же до жути спокойным голосом произносит, оставаясь расслабленно сидеть.

– Мне нет дела! Я спросила, что здесь происходит, и вы должны мне ответить! – требовательно заявляю, выдерживая его испепеляющий взгляд.

Если бы глазами можно было сжечь, от меня остался бы только пепел.

– Вся в отца, – мотает головой мужчина, на что я прищуриваюсь.

– Что вы сказали? – подаюсь вперед, нервно задышав.

– Я не терплю, когда меня не слушаются и не выполняют мои… просьбы, – на последнем слове он делает акцент, и я уверена, там точно не просьбы имелись в виду.

– Мне нужны ответы! – кричу на него, окончательно выходя из себя.

Бесят до зубовного скрежета это его спокойствие и тон, с котором он со мной разговаривает. Я не одна из его дрессированных обезьян, чтобы по команде прыгать!

– Ещё раз повторю – сбавь пыл и прояви уважение, – это заявление окончательно меня злит.

Сорвавшись, подаюсь вперёд и вцепляюсь в ворот его пиджака. Но едва успеваю открыть рот, как машина тормозит, дверь с моей стороны открывается, и кто-то за ноги тянет меня из машины. Схватив поперёк живота, один из охранников куда-то меня несёт. Осмотревшись по сторонам, при этом требовательно крича, чтобы меня отпустили, я понимаю, что мы находимся на подземной парковке. За нами не спеша идёт Марат, ни капли не волнуясь, что я ору на всю парковку, и что на нас смотрят несколько посторонних людей. Судя по размерам и количеству машин, это парковка жилого дома, и жильцам будет что обсудить сегодня вечером.

Меня отпускают только после того, как мы заходим в просторный лифт вместе с Маратом и ещё одним охранником. Краем глаза вижу, как второй мужчина в чёрном нажимает кнопку двадцать пятого этажа, и понимаю, что приехали мы к Самойлову домой.

– Ваши люди невоспитанные обезьяны, – бурчу, поправляя на себе чёрную и уже основательно помятую блузку.

Марат бросает на меня короткий и безэмоциональный взгляд, всем своим видом показывая, что ему глубоко плевать на моё мнение. Да, я и сама не особо красиво себя вела, но меня буквально похитили из дома бабушки, а он вроде приличный и уважаемый человек и вместо того, чтобы объяснить мне человеческим языком, что происходит, выбрал дикие методы. Словно я преступница, которая что-то у него украла и спряталась в глухой деревне, а он наконец-то меня нашёл и теперь заставит отработать. На деле это он тут преступник, который украл мою девственность и даже не вспомнил об этом!

Так, Лина, меньше часа назад ты молилась, чтобы он и не вспомнил, что изменилось?

Неприятно и даже немного обидно, что ты отдала человеку свою невинность, а он даже имя твоё не знает. Если бы я не уснула на том диване, ничего бы не было. А моя первая ночь была бы с любимом человеком в романтической обстановке, а не с дикарём, который и не позаботился о моих чувствах.

А вот врать не надо, Лина, – насмешливо проговаривает голос в голове.

Ладно, не буду лукавить, было безумно хорошо. Поначалу некомфортно, больно, но потом… Неосознанно перевожу взгляд на Марата и возвращаюсь в прошлое, где этот мужчина умело довёл меня до оргазма. Словно что-то почувствовав, Самойлов поворачивается ко мне, и, судя по тому, как горят мои щёки, я красная как спелый помидор. Испугавшись, что у меня всё написано на лбу, я отворачиваюсь к стене, и в тот же момент лифт останавливается, а створки разъезжаются.

 

– Я сама! – возражаю, когда охранник пытается схватить меня как мешок картошки.

Бросив взгляд на своего босса и получив едва заметный кивок, мужчина убирает от меня свои руки, но подталкивает в спину, чтобы я сдвинулась с места. Куда идти, я знаю: никогда не забуду этот коридор и чёрную массивную дверь квартиры, из которой я выбежала год назад. Но старательно делаю вид, что я здесь впервые и понятия не имею, в какую сторону идти. Естественно, заметив моё замешательство, охранник помогает, подтолкнув в нужную сторону. Чувствую себя, словно задержанный в полицейском участке, который убил несколько людей и не заслуживает уважения.

Подойдя к той самой двери, Марат сам её открывает ключом, и я неосознанно фыркаю: думала, что и это охранники сделают. Не удивилась бы, если так и было, они, наверное, и еду его пробуют перед тем, как он за стол садится.

– Заходи, – обращается ко мне Самойлов, включая джентльмена и пропуская меня вперёд.

Немного замявшись, осматриваю каждого по очереди и понимаю, что выбора у меня нет – либо я сама перешагну порог этой квартиры, либо меня туда занесут. Обречённо вздохнув и пытаясь унять бешено колотящееся сердце, делаю шаг и оказываюсь в знакомом доме.

Через секунду за моей спиной хлопает дверь, и, вздрогнув, я оборачиваюсь, но… никого. А когда раздаётся звук поворачивающегося ключа, я и вовсе понимаю, что меня заперли. Отлично просто, не видать тебе, Лина, ни ответов, ни приветов.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16 
Рейтинг@Mail.ru