Роман Злотников
Вселенная неудачников
Пролог
Убивать легко.
Не знаю, смог бы я с такой же легкостью стрелять в людей. Вполне возможно, что не смог бы, несмотря на все эти курсы усиленной боевой подготовки. А впрочем, кто знает…
В любом случае Чужие не похожи на людей. Они больше смахивают на персонажей компьютерной игры, поэтому меня не покидает чувство нереальности всего происходящего.
Да и футуристическое оружие, которое я сжимаю в своих руках, не придает событиям реалистичности. Плюс джунгли с растениями, которые никогда не росли на моей родной планете…
Полное ощущение какого-нибудь «Анриала». Или «Крайзиса» вперемешку с «Думом».
А уж в шутерах от первого лица я всегда был настоящим профи…
Десантники Чужих не таятся. Они уже считают эту планету своей. Имеют право – местное подобие орбитальной обороны им удалось уничтожить меньше чем за пять часов. Рекордный срок для населенных планет земного типа.
Единственный космопорт был захвачен еще через час.
По большому счету туземную армию и армией-то сложно назвать. Народное ополчение, вооруженное по образцу позапрошлого века и действующее исключительно на голом энтузиазме. Нам говорили, что взвод пехоты Альянса способен выбить до нескольких батальонов местных вояк, при этом даже особенно не напрягаясь. Хотя я не особенно верю. Американцы в Афганистане имели едва не большее техническое превосходство, но малограмотные афганские крестьяне жарили их там вовсю. Как, впрочем, и советских солдат десятилетием-двумя раньше. Но для моих соратников, детей улицы гиперурбанизированного мира, мысль, что техническое превосходство определяет все, – единственно верная. И даже единственно возможная. Мол, с технологическим превосходством не поспоришь. Крестьяне с вилами против закованных в панцирную броню рыцарей много не навоюют. Ну да пусть себе тешатся…
Я занимаю позицию на вершине холма. Дюк находится на соседнем, таким образом мы контролируем две доминирующие над местностью высоты. Все как по учебнику. Впрочем, на самом деле мы только по учебнику пока и умеем. Собственного опыта у всех с гулькин нос или вообще – абсолютный ноль. Минус 273,15 по Цельсию. Но, судя по всему, в этот раз это вполне сработает. Ибо Чужие, похоже, даже учебник читали плохо. Они просто тупо прут по открытому пространству, беспечно крутя головами и скалясь. Наверное, их тоже пичкали какими-то сказочками про подавляющее превосходство – технологическое, расовое или видовое…
Мы позволяем Чужим подойти поближе. Мы знаем, за чем они охотятся и что ищут в этих лесах. И для того чтобы получить желаемое, Чужим придется пройти мимо нас.
Их пятнадцать, стандартный штурмовой отряд. Пятнадцать взрослых особей, прирожденных бойцов. В рукопашной схватке у человека нет ни единого шанса справиться с взрослым воином скаари. Они слишком сильны, и рефлексы у них процентов на пятьдесят быстрее человеческих. А это значит, что нам надо стрелять очень быстро. И очень точно.
Если бы нас было хотя бы трое… Увы, на весь отряд нашлось всего две снайперских винтовки, поэтому и пошли мы с Дюком. Как два лучших стрелка. Хотя Азим утверждал, что он стреляет лучше любого из нас… Но он не пехотинец и вообще не имеет к Альянсу никакого отношения, поэтому никто из наших парней не рискнул бы пойти с ним в паре. Азим – профессионал не хуже нас, а может быть, в чем-то и лучше. Но он служит в другой армии. И просто поэтому ни одному из нас не достичь с ним даже минимально необходимого для успеха уровня взаимодействия. Мы отрабатывали разные схемы боя. У нас разный язык жестов, разные привычки, разные схемы поддержки и целеуказания…
Скаари приближаются. Я не думал, что название расы из когда-то популярной компьютерной игры доживет до этих дней. Тем более не думал, что это название может обрести свое реальное воплощение. Но ведь они действительно похожи…
Визор выдает пятьсот двенадцать метров до цели, когда я слышу голос Дюка, доносящийся из имплантированного в мой череп динамика:
– Работаем.
Я навожу прицел на предпоследнего в группе бойца. Виртуальный прицел – это небольшой красный крестик, видимый исключительно в моем визоре. Чистый «Дум». Только функции «сохранение» и «загрузка» не работают.
Дюк стреляет первым.
СВК-90, входящая в комплект стандартного вооружения штурмовых отрядов Альянса, работает бесшумно, и выстрела никто не слышит. Даже скаари с их обостренным слухом.
Замыкающий отряд воин падает, получив пулю в голову.
Зря эти ребята полную броню решили не надевать. Все-таки не на пикник собирались.
Я стреляю секунды на две позже Дюка и снимаю бойца, ставшего замыкающим после выстрела моего сержанта. Быстро перевожу прицел, валю следующего. Мой третий выстрел совпадает со вторым выстрелом Дюка.
Только теперь скаари начинают суетиться.
Похоже, ребята действительно расслабились. В тех фильмах, которые нам крутили в учебке, Чужие реагировали на угрозу гораздо быстрее. Или нас специально запугивали, или мы сейчас просто не на тот клан нарвались…
В общем, засуетиться-то они засуетились, только деваться от нас им некуда.
Из всех естественных укрытий в наличии только деревья, и обеспечивающей маломальское прикрытие толщиной ствола может похвастаться едва лишь одно из пяти.
В принципе деревья и высокая, местами доходящая до пояса трава могли бы их спасти. Если бы снайпер был один. Но мы с Дюком били с двух сторон.
Я сделал шесть выстрелов по формуле, которую нам вдалбливали инструкторы по боевой подготовке. Один выстрел – одна смерть.
За это время Дюк свалил четверых. Он очень хорош для своего времени и рода войск, но ему не хватает моего геймерского опыта. Некоторые компьютерные персонажи двигаются с гораздо большей скоростью, чем существующие в реальности враги.
Остается пятеро.
Они пытаются укрыться в траве, выбирая места, где она растет повыше. Встроенный в визор датчик движения показывает мне три цели.
Эффективность огня снижается. Для того чтобы убрать следующую пару Чужих, мне приходится потратить целых три выстрела.
Дюк достает еще одного.
– Двое, – выдыхает сержант.
Такое ощущение, что он висит у меня над плечом. На самом деле до него почти километр.
Двое. Это он верно заметил. Умеет считать, зараза. Только я вот ни одного не вижу. И датчик движения ничего не фиксирует. То ли эти двое самые умные, то ли самые везучие…
– Инфракрасный режим. – Дюк соображает на доли секунды раньше меня.
Только все это без толку. Температура тела скаари подстраивается под температуру окружающей среды. Конечно, если речь не идет об отрицательных или запредельно высоких температурах. Но здесь, на фоне тропических джунглей…
– Без мазы, – сообщает Дюк то, что я уже и так вижу.
Пытаюсь представить, что я бы сделал на месте этих двух скаари. Отступать бессмысленно, пространство позади них отлично простреливается. Прорываться вперед глупо. Затаиться на месте – без толку, двое опытных снайперов рано или поздно найдут такую мишень.
Я бы постарался вычислить стрелка и ликвидировать угрозу. Даже если стрелков двое. Уничтожь одного, и ты окажешься в более выгодном тактическом положении, чем был до этого. Ибо займешь господствующую высоту.
Допустим, они знают, что стрелков двое. Не могут не знать, хоть чему-то же их учили. Стали бы они в такой ситуации разделяться или попытались бы навалиться вдвоем на одного?
Я перевожу взгляд выше и внимательно присматриваюсь к склону холма, на котором залег Дюк. Не сомневаюсь, что он в это время осматривает склон моего холма.
…Я выпускаю винтовку из рук, резко перекатываюсь влево, попутно выхватывая из кобуры игольник. Импульс штурмового лазера скаари бьет по тому месту, где я лежал мгновение назад, и превращает винтовку в лужу расплавленного пластика и металла.
– …мать! – орет в наушнике Дюк.
Скаари внезапно оказывается на вершине холма. До него всего около пяти метров – расстояние двух его прыжков. Он видит меня и срывается с места.
Черт подери, какой же он быстрый! Как в учебных фильмах.
Он отталкивается от земли второй раз и летит прямо на меня, когда я всаживаю три иголки ему в голову. Голова взрывается, как перезрелый арбуз, который расстреляли из дробовика.
Проблема скаари в том, что они слишком полагаются на свое физическое превосходство. И если у них есть выбор между стрельбой и рукопашной, предпочитают рукопашную.
Возможно, в девяти случаях из десяти такой подход сработал бы. Но не со мной.
Я всегда голосую за стрельбу.
Обезглавленный труп скаари падает в полуметре от меня. Остается только последний штурмовик. Или не остается?
– Я снял одного на склоне, – сообщает мне Дюк. – Ты жив, Алекс?
– Живее всех живых, – этой хохмы он все равно не знает.
– Тогда пошли собирать трофеи, – говорит Дюк. – Чувствую я, что наши приключения в этих лесах затянутся надолго…
Часть первая
Земля
Глава 1
Не помню, что мы праздновали: Мотологический новый год, сдачу кем-то какого-то экзамена или покупку машины. В общем, тема вечеринки не особенно важна. Повод для вечеринки – это только повод, и он забывается после первой осушенной бутылки.
Вечеринка была правильная.
Правильная вечеринка – это та, которая не укладывается в один вечер, требуя все нового и нового продолжения. Сменялись лица, сменялась обстановка, менялись напитки и посуда, а вечеринка продолжалась, потому что show must go on, как пел незабвенный спидоносец Фредди.
Мы пили. Кабаки, из которых нас выгоняли, сменялись ночными клубами, в которые нас не хотели пускать, были чьи-то квартиры с прокуренными кухнями и соседями, обещающими вызвать милицию, чьи-то машины, в которых мы куда-то ехали. А когда и просто сидели в салоне, говорили за жизнь или травили анекдоты и пили. Была какая-то дача, в которую мы вломились в отсутствие хозяина, но Вадик утверждал, что хозяин в курсе и в принципе не возражает. Были смазливые девицы, чьих лиц я не запоминал, а имен даже не пытался запомнить.
Кто-то жаловался мне на жизнь, кто-то клялся в вечной дружбе, кто-то порывался выяснять отношения, кто-то объяснял мне, как следует писать, кто-то учил меня жить. А я пил.
В первый день запоя человек пьет по какому-то поводу, будь то неразделенная любовь, удачная покупка или просто желание выпить. Все остальные дни он просто оттягивает похмелье.
Я вышел на кухню в незнакомой квартире. В глаза било солнце, никто не догадался приглушить его свет. Хотелось курить и умереть прямо сейчас. Не знаю, чего хотелось больше.
На кухне сидел Вадик. Взгляд его говорил красноречивее слов, но он решил все-таки озвучить терзавшую его мысль.
– В холодильнике можешь не смотреть, – сказал он. – Пива нет.
Сообщи мне сейчас кто-нибудь, что Страшный суд назначен на послезавтра, не думаю, что я расстроился бы сильнее.
– Денег тоже нет, – продолжал Вадик. – Ни копейки. А у тебя?
– Хрмпф, – сказал я глубокомысленно. – Какой сегодня день?
Вадик посмотрел на календарь, вмонтированный в его дорогие часы:
– Вторник.
– А месяц?
– Фиг знает. Июль, по-моему.
– От блин, – сказал я. – А число какое?
Еще один взгляд на часы.
– Шестое.
Вечеринка началась в районе двадцать девятого, это я помнил точно. Неплохо потусовались, как сказал Ильич, слезая с броневика.
– А мы где? – продолжил я допрос.
– Фиг знает, – пожал плечами Вадик. На этот раз взгляд на часы результатов не дал, картой местности они не обладали. – По-моему, это Москва.
– Уже хорошо, – сказал я.
На Вадике были только трусы и часы, о которых я уже неоднократно упоминал. На мне – джинсы, выглядевшие так, как будто их обладатель спал в них последнюю неделю. Самое поганое, что так оно, скорее всего, и было.
Я пошел в комнату. В комнате спали тела. На ком-то из них я увидел свою футболку. Тело под футболкой было женским и незнакомым. А поскольку футболка была единственным драпирующим его предметом, тело не хотело с ним расставаться. Но спросонья особо сопротивляться не могло.
Отвоевав предмет гардероба, я натянул его на себя, нашел в прихожей свои кроссовки и вернулся на кухню. Вадик по-прежнему восседал за столом с голым торсом и, судя по выражению его лица, думал о тварности окружающего мира.
– Пойдем? – спросил я.
– Не, – скривился он. – Я уже три дня дома не был. Ленка меня убьет.
– Убьет, – согласился я. – Но она все равно тебя убьет, так какая разница, сегодня или завтра?
– Желаю умереть похмеленным, – отрезал Вадик.
Как гласит русская народная мудрость, для того чтобы правильно похмелиться, требуется выпить чуть больше, чем было выпито вчера. Я прикинул, сколько я вчера выпил. М-да… Если я выпью сегодня еще больше…
Лучше умереть сейчас.
Я вышел из дома и только на улице вспомнил, какое сегодня число и что это означает. И пожалел, что не умер еще вчера.
Третьего числа истекал срок аренды квартиры, в которой я жил, и хозяин ни в какую не соглашался его продлить. Еще он обещал, что четвертого числа, если я сам не уберусь, он выбросит меня на улицу вместе со всеми моими шмотками. Поскольку я не доставил ему удовольствия выбросить лично меня, ему пришлось удовольствоваться выбрасыванием моих вещей. В мусорный контейнер, как он и обещал. Я тот контейнер видел, бомжи тоже.
Мало чего там осталось, да и то, что осталось, не вызывало желания достать его из мусорного бака и надеть на себя, даже после необходимой дезинфекции.
Естественно, ноутбук на помойку он выбрасывать не стал. Оставил себе в качестве компенсации за моральный вред.
Восьмого я сидел в кафе, курил сигареты из купленной на последние деньги пачки и пил кофе, который знакомый бармен налил мне в кредит. Одновременно со всем этим я прикидывал, к кому сегодня можно напроситься на ночлег.
Вариантов было не так много.
У женатых друзей лучше не ночевать. Их вторые половины имеют обыкновение смотреть на меня не очень добрыми глазами.
Холостые друзья делятся на две части – трудоголики и алкоголики. С трудоголиками скучно. С алкоголиками я долго не протяну. Был еще вариант завалиться к какой-нибудь подруге, но настроение совсем к этому не располагало.
И тут позвонил Стас.
Его звонок стал для меня манной небесной. Или оазисом посреди пустыни, в которой я умирал от жажды. Или чем-то там еще… Неважно. Но именно с этого звонка все и началось.
– Привет, Лёха, – сказал он. – Ты сейчас где? Если географически?
– В «Парусе».
– Шикарно. Ты пробудешь там еще минут сорок?
– Позволь полюбопытствовать, с какой целью?
– Есть тема. Тебе понравится.
– Жду, – сказал я.
Стас подъехал не через сорок минут, а через час. Но это нормально. Пробки и все такое…
Припарковав свой «Форд-Фокус» напротив кафешки, он вошел в зал с видом хозяина жизни, который так любят напускать на себя менеджеры среднего звена, недавно получившие повышение, и плюхнулся на стул напротив меня.
– По шкале «имидж на миллион долларов» ты смотришься цента на два, – заявил он, заказывая двойной эспрессо.
– Я их взял взаймы, – сказал я. – Что за тема?
– Ты ведь сейчас доблестный, российский безработный?
– Я предпочитаю формулировку «свободный художник».
– И как долго ты уже свободен?
– Примерно полгода.
– Денег хочешь?
– Кто ж их не хочет? Когда на сеновал приходить?
– Загранпаспорт у тебя есть? – спросил он, проигнорировав вопрос о сеновале.
– Где-то был.
– Испанский еще помнишь?
– Коррида, – хмыкнул я. – Мучас грациас, хихо де пута.
– Очень смешно, – сказал Стас. – Короче, тема такая: наш генеральный по делам в Латинскую Америку свалить должен. Типа деловая поездка. А сам он по-испански, как я – по-китайски. Примерно на том же уровне, может быть, даже чуть хуже. Он попросил меня подыскать ему переводчика, и я сразу о тебе вспомнил.
– А штатного переводчика у вас нет?
– Должность толмача штатным расписанием не предусмотрена, – сказал Стас. – Три штуки баксов за две недели. Плюс билеты и полный пансион. Две недели в тропическом раю, и тебе за это еще и заплатят. Как тебе такое предложение?
– Весьма. Сколько я должен тебе откатить?
– Нисколько, – оскорбился Стас. – Вылет через три дня, так что давай прямо сейчас за твоими документами подъедем.
– Все свое ношу с собой, – сказал я, извлекая паспорт из внутреннего кармана куртки.
– Предусмотрительно, – оценил Стас. – Тогда я погнал.
– Подожди, – остановил я. – У меня есть еще пара вопросов делового характера.
– Слушаю, – он опустился на стул, с сожалением заглядывая в пустую кофейную чашку. Вот что значит – деловая элита. Все очень быстро, все на бегу…
– Мне нужны деньги, – сказал я. – Аванс. Обновить гардероб, так сказать…
– Оплатить счет за кофе, – подхватил он. – Без проблем, пяти сотен хватит? С гардеробом, кстати, можешь особо не париться. Там, куда вы едете, довольно жарко, и деловой формой одежды считаются шорты.
– Собственно говоря, это второй вопрос, – сказал я. – А куда мы едем?
– То ли в Белиз, то ли в Бенин, я точно не помню, – отмахнулся Стас. – В общем, какая-то жуткая дыра.
– А что ваш генеральный забыл в жуткой дыре?
– Друга молодости, скрывающегося от российского правосудия, – ухмыльнулся Стас.
– Клево, – оценил я. – Надеюсь, на обратном пути меня не заставят глотать полиэтиленовый контейнер с наркотиками?
– Как говорил хирург, составляя список операций на день, Надежда умирает последней, – хохотнул Стас, выудил из бумажника пять сотенных купюр и протянул их мне. – Не волнуйся, наш генеральный уже давно криминалом не занимается. Солидная фирма у нас. Уж года три как.
– Зашибись, – сказал я удаляющейся спине Стаса.
– Обязательно, – пообещал он.
Уже через минуту его «Форд» покинул стоянку. В Москве вообще все происходит очень быстро.
Шесть лет назад мы все «понаехали» в столицу нашей Родины, чтобы покорить этот город. Собрались из разных концов страны, некоторые – даже из других стран. Эти шесть лет пролетели очень быстро. Казалось, буквально вчера я слез с поезда Владивосток – Москва и подал документы на поступление в институт.
Но город покорился немногим.
Стас свалил с третьего курса экономического факультета МГУ, мотивируя свое решение тем, что он хочет кушать чаще, чем три раза в неделю. Полученных знаний и врожденной наглости оказалось достаточно, чтобы устроиться на довольно неплохое место, потом он обзавелся нужными связями, и его карьера пошла в гору.
Я умудрился получить диплом. Хотя иногда сам факт моего бесплатного поступления в институт казался мне чудом. Наверное, просто повезло. Везет же дуракам. Или все-таки существует некоторый процент абитуриентов, превращающихся в студентов без использования волшебного слова «блат»?
Институтские годы… Прогулянные лекции, студенческое общежитие, пьяные загулы, длинные вечеринки, короткие романы… Все это было весело. Все это было так, как и должно было быть.
Но после получения диплома все оказалось совсем не так радужно.
Новоиспеченному журналисту без опыта работы, связей и рекомендаций совсем не просто устроиться по специальности. Через полтора месяца мытарств я получил место редактора в районной газетенке бесплатных объявлений. Скажу прямо, это было вовсе не то, о чем я мечтал.
Дело даже не в зарплате. Мне хотелось большего масштаба, большей аудитории, совсем другого уровня подачи материала. Да и самого материала хотелось другого. Не «дешевые пластиковые окна», «продам машину недорого» и «сантехник ЖСК-45 опять напился и оставил три дома без горячей воды», а что-нибудь глобальное. Какое-нибудь сенсационное расследование. С разоблачениями, судебными исками за клевету, телевизионными интервью и прочими прелестями журналистской жизни.
В связи с невозможностью получить все это у меня возник «синдром Паланика», достаточно подробно описанный им в «Бойцовском клубе». Я принадлежал к поколению, у которого нет ничего, кроме амбиций. А амбиции вовсе не гарантируют успеха.
Я был готов вкалывать, но это никому не было нужно. Если бы я был на двадцать лет старше, у меня был бы шанс выбиться в олигархи. Если бы я был на десять лет старше, я мог бы стать топ-менеджером корпорации, принадлежащей одному из олигархов. Но у моего поколения нет шанса прыгнуть выше места менеджера среднего звена. Мне никогда не стать звездой рок-н-ролла, знаменитым спортсменом или автором бестселлера. Таких, как я, миллионы. В лучшем случае нам светит только мещанство. Стандартный набор «квартира-машина-дача», восьмичасовой рабочий день пять дней в неделю, выходные с семьей, вечера у телевизора, кризис среднего возраста и тихое отчаяние человека, понимающего, что жизнь проходит мимо него.
В качестве альтернативы можно уехать в Гоа и валяться на песке, любуясь закатами и поплевывая в Индийский океан. И вообще ничего не делать.
Мне хотелось другого. Не большего, а просто – другого.
Обещанная Стасом поездка в Латинскую Америку сулила хоть какое-то приключение.
Государством в Центральной Америке оказался все-таки Белиз, а не Бенин. Бенин вообще в Африке находится, как подсказал мне географический справочник в ближайшем интернет-кафе. Белиз же граничит с Мексикой и Гватемалой, омывается Карибским морем… Шикарное, должно быть, местечко.
Справочник утверждал, что официальным языком Белиза является английский, а не испанский, который там широко распространен. Полагаю, что генеральный директор Стаса и английским не владеет.
Тем ценнее услуги переводчика, способного разговаривать и по-английски, и по-испански.
Я еще несколько часов просидел в интернет-кафе, получив максимум информации о стране, которую мне предстояло посетить с визитом. Потом просто пошарился по разным сайтам, встрял в две дискуссии на форумах, на одном из них был забанен и покинул кафе с чувством выполненного долга.
Проблема ночлега передо мной больше не стояла. Человек с пятью сотнями зеленых американских рублей и человек, не имеющий ни копейки, – это два совершенно разных человека.
Небольшой джентльменский набор, два телефонных звонка, и подруга бурной молодости была готова приютить меня на все время до отлета…
