Роман Романович
Алхимик. Том 5. Собиратель
Глава 5. Первое сентября
Роман Коршунов переместился вместе с Канисом. Перед этим ему выдали инструкции: имя своё не называть, в разговор не лезть, поручения исполнять.
«И как я только докатился до роли слуги».
Именно слугой Роман и стал. Секреты отца ему пришлось передать. Заплатить за то, чтобы сестра могла начать новую жизнь. Сам же он, чтобы «завоевать» доверие, должен был поработать ходоком на побегушках.
Ценность ходока в любой войне трудно было переоценить. Каждый из них – как ферзь на доске. Фигура ценная, способная натворить дел, если грамотно с ней обращаться.
В этой ситуации единственное, на что надеялся Роман, – это на то, что Канис не догадывается о метке, поставленной на сестру. Если дело зайдёт куда-то не туда, всегда будет шанс выкрасть её и исчезнуть, затеряться где-нибудь на задворках мира. А в том, что это вполне реальный сценарий, Коршунов почему-то не сомневался.
Когда Канис взял его с собой и перенёс в чей-то особняк, Роман подтвердил свои опасения. Их встречал Белогрудов-старший собственной персоной. Главный представитель оппозиции князя. По совместительству главный заговорщик.
– Сергей, – поздоровался Канис. – Я очень хочу услышать от тебя хорошие новости.
По тому, как это было сказано, Роман сделал вывод, что Белогрудов принадлежит этому человеку с потрохами.
«И когда моя родина успела продаться иностранцам?»
Вопрос, который задавал себе мужчина, был риторическим. Ему уже рассказали, что даже его отца финансировали иностранцы. Роман в качестве доказательств получил протоколы встреч и подписанные договоры. Были и такие, несмотря на секретность темы.
– Кого ты привёл, Канис?
Сергей Вячеславович Белогрудов, крепкого вида мужчина, с мощной грудью и руками, выглядел как тот медведь, у которого он забрал фамилию. Опасно, свирепо, как кусок скалы с клыками.
– Это мой помощник. Не обращай внимания, – легко отмахнулся Канис.
Роман не удивился, что его не узнали. Всем было плевать на Коршуновых ровно с того момента, когда они проиграли в войне. Роман не ходил на светские мероприятия, ни с кем из аристократов не поддерживал связи, вёл скрытный образ жизни. Вот так и получалось, что глава Белогрудовых не знает его в лицо.
– Ему можно доверять?
– Я же сказал, – в голосе появилось осуждение, – не обращай на него внимания. И не надо уходить от темы, Сергей.
Говорили они на русском. Канис неплохо владел языком, но ужасно коверкал слово «Сергей».
– Мне нечего тебе ответить. Действуем по плану.
– Надо поспешить.
– Кому надо? – нахмурился Белогрудов. В его голосе так и читался вызов.
«Не нравится подчиняться, но всё равно это делает. Да кто такой этот Канис?»
– Тебе надо, Сергей, – заверил Канис. – Иначе шанс будет упущен.
– Я подумаю, что можно сделать…
– Ты не понял, – перебил мужчина. – Ты не подумаешь. Ты сделаешь. Время на раздумья кончились. Приводи план в действие.
Повеяло напряжением, которое было разорвано появлением нового лица. Вбежал слуга, склонился над ухом Белогрудова и что-то прошептал.
Тот сначала полыхнул гневом, потом напрягся, а следом побледнел.
– Чтоб вас всех… – прошипел он. – Я вынужден откланяться.
– Что случилось? – участливо поинтересовался Канис.
Сергей Вячеславович не проигнорировал вопрос, не исчез, несмотря на важность ситуации. Нет, он замер и дал ответ.
– Кто-то провернул диверсию на моих владениях. Я должен разобраться с последствиями.
«Готов поспорить на миллион, что этот кто-то – князь».
– Интересные дела творятся, мальчик, – обратился к Роману Канис, когда Белогрудов переместился. – Пойдём. Здесь нам пока делать нечего.
***
– Ты какой-то сам не свой, – заметил Матвей, когда надевал костюм.
Нам пора было выходить, чтобы успеть на линейку по поводу начала учебного года.
– Да и ты тоже, – парировал я.
– Лето прошло не так радужно, как хотелось бы, – признался парень.
– Вот и у меня также.
– Ясно, – хохотнул сосед.
На этом мы тему и закрыли.
Был один существенный минус в том, чтобы вернуться на учёбу. И нет, это не риски, связанные с раскрытием моего инкогнито. Костюмы – вот настоящая беда. За лето я привык ходить в свободной одежде, какой захочется, а сейчас нужно опять возвращаться к более официальному стилю.
Весь свой прошлый гардероб пришлось отдать на перешивку. Быстро это сделать не могли, поэтому я купил новые костюмы, так как старые оказались малы. За лето я вытянулся на три сантиметра, прибавил килограмм десять, раздался в плечах, да и в целом стал мощнее. Ничего не имею против этого. Повезло, что одежду заранее примерил и узнал о проблеме, а то вышел бы конфуз.
– Идём? – спросил Матвей.
– Идём.
Мы вышли и пешком направились в сторону института. Можно было бы доехать на машине, но тут идти всего ничего.
Дошли молча, а там началось… Я отвык от такого количества студентов в одном месте. Собирали нас в большом конференц-зале, но до этого мы встретили всех знакомых. Матвей откинул свои думы о прошедшем лете где-то по пути и быстро включился в общение. У меня так не получилось. Мысли нет-нет да и крутились вокруг насущных проблем и угроз.
– Эдгард! – на меня буквально напали сзади.
Я и так был напряжен, поэтому было чуть не дёрнулся, но удержался. Нападающим оказался всего лишь Виктор Моржов. Его широкие ладони упали сзади мне на плечи, а имя он выкрикнул прямо в ухо. Шутник, блин.
– Привет, привет, – ответил я.
– Ты чего такой дёрганый? – оглядел он меня. – Зная тебя, это повод волноваться нам всем?
– Просто отвык от общества, – нашёл я отмазку.
Кажется, у меня и так закрепилась репутация нелюдимого человека, поэтому можно к ней и обратиться. Хуже не будет. Куда уж хуже…
В следующие полчаса моя нелюдимость пошла трещинами. Я не удивился, когда подошёл Моржов. Мы с ним более-менее общались. Не удивился, когда подошла Настя Софо. Точнее, я сам к ней подошёл, и мы мило пообщались пару минут. Но вот когда многие другие начали здороваться сами и завязывать беседу…
Без шуток, путь от входа в институт до места в конференц-зале был наполнен таким количествам общения, которое раньше и за неделю не происходило. А может, и за все две.
«Что за дела?» – удивился я, а потом дошло.
Последствия… Они бывают не только плохие, но и хорошие. Я побывал на празднике Кати, проявил там себя, засветился, как в хорошем, так и подозрительном смысле, ну и получал то, что сейчас наблюдаю. Мой статус с отметки «Никому неизвестный и не нужный аристократ» сместился на «Он может быть интересен».
– Ты стал популярнее, – ткнул меня в плечо Матвей, с которым мы снова встретились, когда усаживались по местам.
– Видимо, так, – не отрицать же очевидное.
– Такими темпами к концу года совсем большим человеком станешь. Аж завидно.
В каждой шутке есть доля шутки. Вот и Матвей завидовал, пусть и по-дружески, но всё же завидовал. Он пахал всё лето, но по обмолвкам получилось не так хорошо, как парень ожидал. Если бы не отношения с князем, я бы оказался в таком же положении. А может, и хуже. Не зная никого в городе, пришлось бы крутиться. Или нет, я ведь с ювелирами задружился, так бы реализовал себя и заработал.
На сцене появилась Ольга Владимировна, и разговоры сразу стихли. Опустилась такая тишина, что я слышал, как бьются сердца тех, кто рядом. Ещё одна «побочка». Сильнее всего у меня зрение изменилось, но слух и обоняние – тоже.
– Поздравляю всех с началом учебного года, – начала женщина. – Нам с вами предстоит много работы, поэтому надеюсь, настрой у вас соответствующий. Сейчас выйдет ректор, а в конце появится князь.
Вот таким коротким вступлением Ольга Владимировна подготовила почву. Предстоит много работы… Как много смысла я видел в этой короткой фразе.
Что дальше происходило, я не особо слушал. Другим занимался. Днём ранее я размышлял над тем, как решить вопрос перемещений сквозь пространство. Ну и какие ещё устройства придумать, чтобы выжить и помочь княжеской семье победить.
Идей много, но к некоторым из них без исследований я не знал, как подступиться. Область для меня полностью новая и неизученная. В этом случае был лишь один путь, как продвинуться. Надо выдвигать гипотезы, проверять их и постепенно нащупывать рабочую модель. Для начала я собрал «анализатор ходоков и остаточных проявлений после перемещений».
Те ходоки, которые сидели среди студентов, в институт попали с помощью перехода. Анализатор я настроил так, чтобы он собирал сразу большой поток данных. Радиус у него пока метров тридцать, но это только кажется, что мало. Сейчас-то здесь пара тысяч человек собралось, плотность большая.
– Что ты всё время записываешь? – шепнул Матвей, наклонившись ко мне.
– Поверь, тебе лучше не знать, – так же шёпотом ответил я.
Сосед заглянул в блокнот, но, естественно, ничего не понял.
– Что за язык?
– Шифр.
– У тебя секреты такого уровня, что их надо шифровать? – улыбнулся он.
Я промолчал. Слишком много ушей вокруг с прекрасным слухом, чтобы вдаваться в подробности.
***
После общего собрания нас ждала вводная первая лекция. Никакого обучения, лишь рассказ про план учебного года и прочие вопросы. Настоящая учёба начнётся завтра.
Но не это стало самой интересной новостью дня.
Утром, как говорится, ничто не предвещало. А между общим собранием и первой лекций, пока студенты разбредались по корпусам, кто-то узнал и сообщил новость, которая разнеслась, как лесной пожар.
Об это я узнал не сразу. Услышал, как люди обсуждают, а подробности выяснил, когда встретился с Матвеем на пути домой.
– Нет, ты слышал? Ну ты слышал? – поражался он. – Ох, чую, запахло жареным.
– Да что случилось? Ты можешь нормально рассказать?
– На землях Белогрудовых случилась большая драка. Помнишь того паука, которого мы видели? На них такой же напал. Да не один, а несколько.
– И что?
– А то, что пауки разнесли целый промышленный район. Ещё и до города добраться успели, пока Белогрудовы с ними разбирались.
– Много пострадавших?
– Я не знаю. Но они наверняка есть. Константин Белогрудов, кстати, сегодня отсутствовал. Как и самые приближенные к его семье роды.
– Из-за происшествия?
– Может. А может, и нет. Знаешь, что я думаю? Один раз – это случайность…
– А два – закономерность, – закончил я фразу за него.
Снова пауки.
***
Когда зашли домой, Матвей отправился к себе в комнату, а я к себе, где и застал гостью. София сидела на моей кровати и приложила палец к губам, когда я вошёл.
– Тссс, – шикнула она.
– Спасибо, что не с ногами, – глянул я на её ботинки.
– Ты бы тоже обулся. Да пойдём.
– Куда?
– Сам просил выдать тебе ходока для изучения.
– И ты выступишь подопытным кроликом?
– Всегда знала, что ты догадливый парнишка, – подмигнула девушка.
Или молодая женщина? Сейчас София была одета в кожанку и джинсы, с черной подводкой глаз, что добавляло ей дерзости и пару лет возраста.
– Мне бы переодеться, – намекнул я.
На что она развела руками. Вздохнув, взял вещи, вышел в ванную, быстро переоделся, подхватил из прихожей кроссовки и вернулся. Оставил костюм на вешалке, протянул руку, и София нас перенесла в мастерскую.
– Прости за то, что вломилась, но времени сейчас и правда мало.
– Не сомневаюсь. Ты, случаем, не в курсе, что там у Белогрудовых случилось?
– Случаем в курсе. Но мы будем делом заниматься?
– Будем.
Взяв вторую версию анализатора, которые приготовил специально для изучения ходоков, если вдруг кто согласится на эксперименты, протянул девушке амулет.
– Что это? – спросила она.
– Анализатор, – честно ответил я.
– А что он делает?
– Анализирует.
– Продолжаешь секретничать?
– Продолжаю практиковать искусство лаконичных ответов.
– Зануда… – протянула она, но амулет взяла. – И как только тебя Катя терпит.
С девушкой я сегодня не виделся, но переписывался. Мать, то есть Ольга Владимировка, припрягла дочку на организацию мероприятия, и та, пока мы спокойно просиживали задницы на удобных креслах, бегала за кулисами.
– Перед тем как начнём, – предупредила София, – отец просил обозначить один момент.
– Какой же?
– Надеюсь, ты понимаешь, что изучение ходока из правящей семьи – это вот такая, – развела она руки в стороны для наглядности, – уступка?
– Я бы поспорил, но допустим.
– Что значит поспорил?! – возмутилась София. – Ты изучаешь княжну! Это, между прочим, очень интимный процесс!
– Ага, – показательно зевнул я. – Что там ещё обсудить надо?
– Да ничего. Просто знай, что это большой вклад с нашей стороны.
– И?
– И это будет заложено в цену.
– Ясно. А я-то думал, что мы как бы совместно воюем и вкладываемся в общее дело. Но раз торговые отношения продолжаются, то я не против.
То, что озвучила София, в принципе, нормально. Я бы и без этого как-то продвинулся в своих исследованиях, но так однозначно проще будет. Вариант действовать путём обмана, вкладывая в свои устройства недокументированные функции, мне не нравился. Одно дело изучать ходоков со стороны, пусть и без их ведома, с этим я ещё готов смириться, а другое – обмануть тех, с кем работаешь. В первом случае нет никакого предательства доверия, а во втором есть.
– Эм… – на секундочку замешкалась София. – Ладно, замяли. Что мне делать?
По ней было видно, что она смутилась. Кажется, Медведевы сами не определились до конца, как нам дела вести. Или князь не донёс свою позицию до дочери. А может, она что-то не так поняла.
С точки зрения торговых отношений нормально учитывать вклады двух сторон. И действительно, предоставить мне Софию для изучения – это большая уступка со стороны княжеской семьи. Очень большая. Потому что мало ли, что я смогу придумать, изучая её. Не другого ходока, а именно её. Аналогию можно провести с семейным врачом. Тот тоже имеет доступ к самому интимному, поэтому постороннего человека не допустят. Только того, кому доверяют. Поэтому здесь ещё и этот пассаж – князь показал, что мне доверяет. Но тогда тем более непонятно, к чему была ремарка Софии.
С князем мы оговаривали, что кризисные ситуации, а война – это как раз такая, идут по отдельной графе. Мне хватает ума понять, что этот пункт открывает простор для манипуляций, но что-то происходящее не похоже на обман. Трудно не верить в угрозу, когда на тебя нападает подготовленный отряд. Да и Коршунов… Нет, я не сомневаюсь, что информация обо мне ушла иностранцам. Они знают если не всё, то достаточно многое, чтобы я для них стал большой проблемой. Костью в горле, с которой надо что-то делать. С князем они воюют, Анастас Владимирович получает новые разработки от меня, а значит… Ну да, не так много вариантов. Либо захватить и поставить на службу себе, либо уничтожить. Не стоит забывать и про вариант вербовки. Захватят в плен гвоздевых и прикажут убить князя. Так себе перспектива.
Поэтому я, как никто, заинтересован в том, чтобы одолеть врага. Что проще всего сделать через усиление князя. И пытаться нажиться в этой ситуации просто глупо. Я уже понял, что алхимик в этом мире может зарабатывать легко. Так что ударно поработать, чтобы решить проблему и жить спокойно – логичное решение. Но непонятно, что тогда в голове у княжеской семьи.
– Перемещаться. Для начала встань сюда, – указал я на отметку.
Отметки тоже были заранее подготовлены.
– Перемещайся вот сюда, – показал я вторую отметку. – Для начала один раз.
– Как скажешь, начальник.
София сделала то, что просили. Я получил данные и записал их.
На месте отметок работали печати, целью которых было снять максимум показателей. Также печати работали на промежутке между двумя точками. Я как мог расчистил прямой путь в мастерской, получилось немного, всего метров шесть, но и это хоть что-то.
– Хм… Давай ещё раз в обратную сторону.
В местах, откуда перемещается ходок и где он появляются, возникают определенные колебания, которые я фиксировал. У меня была гипотеза, что на расстоянии между двумя точками тоже должно что-то возникать, но нет, ничего заметить не получилось. Либо мои инструменты слишком слабы для этого, либо пространство между двумя точками никак не искажается.
Что в целом логично. Будь иначе, от перемещений постоянно возникали бы «лучи» или «хвосты» по всему миру.
– Что заметил? – спросила девушка.
– Скажи мне вот что… А какие есть проблемы у ходоков?
– Я вот новое украшение хочу. Не представляешь, насколько.
Какие толстые намёки.
– Может, я тебе когда-нибудь и сделаю что-то особенное. Если ты расскажешь, какие есть проблемы у ходоков, шансы на это повысятся.
– Умеешь ты уговаривать. Проблемы общеизвестны… Среди аристократов, в чьих семьях есть ходоки, – уточнила она, увидев мой взгляд. – У тех, кто прыгает, это дальность перемещения, запас сил, возможность чувствовать, что по ту сторону, скорость восстановления, способность преодолевать защиту.
– Так, погоди, – остановил я поток откровенностей. – С дальностью понятно. На сколько в среднем ходоки умеют перемещаться?
Эта информация не нужна для исследования, но интересно же.
– Слабые на несколько метров. Средние по силе – на сотни. Сильные в этом плане – на километры. Есть те, кто способен прыгать между странами. Таких называют высшими.
– А ты?
– Вообще-то, это стратегически важная информация.
– Серьёзно? – хмыкнул я и приподнял бровь. – София, давай сразу обозначим. Можешь отцу и остальным передать. Я и так знаю сильно больше, чем следует. Как и вы про меня, кстати. Поэтому хранить секреты – это лишь замедлять работы.
– Тогда расскажи, как ты творишь… ну то, что творишь.
– Вот так, – я выставил руку, создал печать и заставил брусок металла на столе изменить форму.
– О-о-о, – выдала княжна.
Печать она не увидела, но результат – да.
– Секретность и правда отброшена, – сказала она задумчиво. – Но я бы на твоём месте всё равно была аккуратнее. И ты не ответил на вопрос – как ты это делаешь?
– Я не знаю, как тебе объяснить.
Как объяснить так, чтобы не пришлось упоминать то, что я из другого мира. Других объяснений, откуда у меня взялось целое искусство, не было.
– Жаль. Это самое удивительное, что я видела. Ты так можешь с любым материалом?
– Так на сколько ты, говоришь, можешь перемещаться?
София смотрела на меня несколько секунд напряженно, а потом рассмеялась.
– Ну хорошо, – кивнула она. – Я высший ходок. Сам знаешь. Могу и между странами перемещаться. Правда, это отнимает много сил.
– Ага… А попробуй здесь переместиться столько раз, чтобы почувствовать лёгкую усталость.
– На таком расстоянии это займёт время.
– Мы никуда не спешим.
– Как знаешь, – пожала она плечами и начала прыгать.
Глава 6. Тонкости в жизни ходоков
Софии потребовалось меньше часа, чтобы вымотать себя. Я всё это время подмечал детали. Перемещалась она не непрерывным потоком, а спринтами. Раз десять подряд легко прыгала, а потом на пару секунд передышку делала.
– У тебя голова от мельтешения не болит?
– Я училась, чтобы не болела, – остановилась она для ответа и продолжила прыгать.
Если сравнивать два ближайших прыжка, то они ничем не отличались. А если сравнить первый и десятый, то изменения, пусть и микроскопические, появлялись. Причём как в том, какая энергия исходила от девушки, так и в том, что происходило с пространством в местах перемещений.
Минут через десять перемещения замедлились. Опять же, едва заметно, счёт шёл на секунды, но тенденция оказалось выраженной.
– Насколько ты устала?
– Даже не вспотела, – с показной бравадой ответила она.
Либо она машина, либо ей это упражнение знакомо. Никак иначе я не мог объяснить, за счёт чего София так долго мельтешит. Даже у меня голова разболелась.
Для меня это было как забраться в сокровищницу. Да и ответы её наводили на разные мысли.
От чего зависела дальность перемещения? София говорила, что от силы ходока. Но сила в данном случае – лишь обозначение этой дальности, а не первопричина. За первопричину отвечает другая сила, неизвестно какая. Я пытался её нащупать, но не получалось.
Единственное, что пока смог определить: в момент перехода ходок выпускает энергию. Совсем немного, я смог её засечь, только когда доработал свои печати. Энергия, кстати, не совсем такая же, какую я использовал для алхимии, что несколько сбивало с толку.
Получается, ходоки впитывают универсальную энергию мира, перерабатывают её, получают новый вид энергии, за счёт которой перемещаются? Что ж… Ещё одна гипотеза в мою копилку. Которую легко проверить. Обдумав этот шаг, пришёл к выводу, что раз уж София помогает, то неплохо было бы ей отплатить.
– Остановись пока, – сказал я ей на двадцать второй минуте эксперимента.
Девушка не показала этого явно, но облегчение всё же мелькнуло на её лице. Если подумать, то у ходоков, получается, совсем иначе работает вестибулярный аппарат. А может, и вся нервная система. Но спрашивать об этом не буду. Это вопрос такой, мне для исследований не нужен. Тут и так догадаться можно, получив преимущество. По многим вопросам преимущество. Если я когда-то открою в себе способности ходоков, у меня уже будут наброски, что именно нужно развивать и перестраивать. Да и оружие на основе этих данных можно собрать… Ладно, оставим это пока.
Прямо при Софии я взялся за расчёты и набросал предварительную печать, суть которой в том, чтобы собирать энергию и конвертировать её в то, что ходоки тратят на перемещения. А нет, стоп, ложное утверждение. Конвертировать в ту энергию, которую София тратит, а не все ходоки. Как у других, я пока не знаю.
– Держи, – протянул я новую игрушку.
– И что это? – взяла изделие она сразу, но не забыла и про любопытство.
– В теории эта штука должна помочь тебе быстрее восстанавливаться.
– Ты шутишь?
– Конечно. Это розыгрыш. Уже можно смеяться, – сказал я без тени улыбки.
– Кажется, я уже говорила, что ты зануда? Пожалуюсь Кате на тебя, пусть взбучку устроит.
– Жалуйся, – посмеялся я. – Великая княжна жалуется на мелкого аристократа. Это новый анекдот, София.
– Ой, не начинай, – закатила она глаза.
– Прыгай теперь на дальние расстояния. Как можно дальше, чтобы расход ускорить.
Я засек время, сколько ей нужно на перемещение. Когда дистанция в пять метров, прыжок происходил мгновенно. За доли секунды. Хотя под конец, когда София устала, скорость упала где-то до секунды. Это только кажется, что мало. На деле же хватает, чтобы увидеть момент исчезновения и появления в другой точке.
На обратное возвращение ей потребовался десяток секунд. Вернулась она чуть бледная.
– Насколько переход тебя истощил? – поинтересовался я.
– Достаточно. Если очень надо, могу повторить, но лучше пару минут отдохнуть…
– Очень надо. Иначе как нам быстро проверить, работает ли амулет?
– Эх… – вздохнула она и исчезла.
В голове я держал, что София может показывать не всю картину, как есть, а скрывать или искажать какие-то детали. Поэтому на самом деле прыгать она может в десять раз больше и дальше. А может, и нет. Гадать не вижу смысла, поэтому исходим из того, что показывают.
На лицо тот факт, что дальние перемещения отнимают сил гораздо больше. Но почему? Если две точки пространства связывают, то, по идее, никакой разницы быть не должно. Откуда тогда расход? Если только силы уходят на поиск дальней точки и… Я вспомнил, когда меня перемещали на дальние расстояния. Словно в бесконечной темноте оказываешься.
– София, – спросил я, когда девушка вернулась. Я снял показатели, дал ей отдышаться и только потом спросил: – А ты знаешь, почему тяжелее перемещаться на дальние расстояния?
Если можно задать прямой вопрос и получить прямой ответ, то зачем усложнять?
– Ну, потому что они дальше? – задумалась она.
Мда… Или получить бессмысленный ответ.
– Тогда другой вопрос… Когда меня перемещали, я оказывался словно в темноте. Что это такое? Какое-то измерение? Или что?
– Это попытка твоего мозга интерпретировать переход, – улыбнулась она. – Я устала, перекусить бы.
Ещё один момент. Значит, у неё возникает чувство голода, когда силы расходуются? Знакомо.
– Чай и печенье? – предложил я.
– В следующий раз лучше предлагай мясо. Желательно мясо зверей.
– Ну у тебя и запросы.
Зверя ещё попробуй найди.
– Так и быть, согласна на печенье. И чай! С мёдом!
– Присаживайся пока, – отправился я в подсобку. – Так получается, это всего лишь обман восприятия?
– Никто не знает. Есть теория… Точнее, этих теорий десятки, а то и сотни. Кто-то считает, что это какое-то отдельное измерение, изнанка пространства или реальности. Другие считают, что ходоки распыляются на атомы и собираются в другом месте. Кто-то убеждён, что это всего лишь обман мозга. При перемещении не за что зацепиться органам чувств, поэтому мозг выдаёт нейтральную картину, чтобы с ума не сойти.
– А ты пробовала задержаться в этом пространстве чуть дольше?
– Зачем? Да и не считаю я, что это какое-то отдельное пространство.
– Затем, чтобы проверить.
– Хм… – свела она брови домиком. – Эдгард, а ты пробовал себе вспороть руку, чтобы проверить, как быстро она заживёт?
– Нет.
– А чего так?
– Да мне и так хватило… практического опыта.
– Вот и мне хватает. Я прыгаю, зачем усложнять?
Как… разочаровывающе. Значит, для ходоков, или конкретно для Софии, её способности – это что-то естественное и обыденное, не требующее изучения. То есть что-то она изучала, конечно же. Как далеко прыгать можно, как часто и так далее. Но без фанатизма и попыток принять природу этих способностей.
Если провести аналогию, то я тоже не особо задумываюсь, почему вообще алхимия работает. Пользуюсь и пользуюсь. Варианты ответа у меня есть, многие алхимики над этим размышляли, но, как и в случае ходоков, это теории, а не истина.
– Расскажешь, что там у Белогрудовых случилось? – перевёл я тему.
– А какие слухи ходят?
– Что где-то на их землях вырвался паук. Такой же, как тот, что атаковал столицу.
– Так и было. Только не один, а трое. Вырвались из того места, где Белогрудовы их удерживали.
– За нападением на столицу тоже они стояли?
– Да, но подробностей я не знаю.
Или не хочешь говорить. Когда две стороны враждуют и у одной из стороны их же оружие выходит из-под контроля, последнее, о чем думаешь, – это о случайностях. Не удивлюсь, если в этом деле и я замешан. Не лично, а косвенно, само собой. Как-никак, благодаря тем устройствам, которые я дал, следить за ходоками значительно проще, а значит, и выискивать их тайные базы.
Ответ князя на беспокоящий меня вопрос дал ту пищу для размышлений, которая помогла сформировать промежуточную точку мнения. Промежуточную в том смысле, что если какое-то мнение становится конечным, происходит смерть разума. Это не значит, что мнения, позиции и ценности должны быть ветряными, но значит, что в них должна присутствовать доля гибкости. Как говорили мудрецы, иногда надо пересматривать свою картину мира, чтобы она не засохла и не поросла сорняками.
Сейчас я остановился на том, что насилие и войны, как и любые конфликты, – неизбежная часть жизни. Нет смысла пытаться их пресечь. Тем более я не знаю способа это реализовать, так что глупо и наивно об этом слишком много думать. Не имея возможности контролировать весь мир, я могу контролировать себя, а значит, и ту степень насилия, которую порождают мои разработки.
Тонкая грань, где с одной стороны бездействие, а с другой – изобретение оружия судного дня, которое толкнёт мир на край гибели, – это та черта между двумя крайностями, по которой я собирался пройти. При этом отдавая себе отчёт в том, что в мире полно злых людей, которые захотят мне и моим близким причинить страдания.
И отдавая себе отчёт в том, что в какой-то мере я тоже злой человек, способный причинить другим страдания. Полностью я этого избежать не могу, но попытаться минимизировать – да.
– О том, что будет происходить дальше и к чему готовиться, тоже не расскажешь?
– Не совсем по адресу вопрос, Эдгард, – ответила София, с наслаждением жуя печенье. – Я дочь князя, и мне многое известно, но это многое – лишь песчинка на фоне того, чем оперирует мой отец.
– Как завернула, – покивал я с важным видом. – Риторика – обязательная дисциплина для княжны?
– Если запишешься в клуб дебатов, тоже это умение подтянешь, – пожала она плечами и взяла ещё одну печеньку.
– Давай вернёмся к нашей теме. Ты умеешь отслеживать свою скорость восстановления?
– Это субъективное ощущение. Не могу сказать, что ощущаю какой-то серьёзный прирост. Может, слишком мало времени прошло, – глянула она на меня скептически. – А у тебя бывают… осечки?
– Конечно.
– Насколько серьёзные? – забеспокоилась она.
– Один раз амулет взорвался…
– Взорвался? – захлопала она глазами и заёрзала в кресле.
– Да я шучу, расслабься. Безопасность – это первое, о чем я беспокоюсь.
В случае амулета восстановления сил у меня были наработки благодаря опыту работы с Ольгой. Целительница которая. Там ведь какое дело… Если воспринимать целителя, одарённого, ну, или ходока как сосуд с энергией, логично предположить, что для восстановления, коль этот сосуд опустел, надо внутрь залить новое «топливо». Но такой подход как раз с большой долей вероятности приведёт к печальным последствиям. Банально, потому что я не знаю всех тонкостей того, как именно организм вырабатывает и тянет энергию из окружающего мира, через какие фильтры пропускает.
Если бы фильтров не было, тогда бы местные могли творить свои дела бесконечно долго. Это как пытаться исчерпать ведро воды, которое утоплено пусть не в океане или море, но реке или озере. Черпай сколько хочешь, нальётся ещё.
Но этого не происходит. София, да и Ольга тоже, чувствуют усталость, когда применяют свои силы. Логично предположить, что у организма есть какой-то скрытый процесс восстановления и накопления сил. Возможно, я когда-то смогу этот цикл узнать и полностью изучить. Для чего нужно много опытов на живых людях провести. Тема сложная, потому что опыты на то и опыты, что могут давать осечки и приводить к непредсказуемым последствиям.
Да и после того, как я кое-что попробовал на пленном, стало понятно, что мои прошлые представления – полнейшее фуфло. Раньше я был убеждён, что нельзя напрямую насытить человека. Сейчас в этом так не уверен, но всё равно пока не готов экспериментировать. Это только кажется, что придумал, сделал, получил результат. А на самом деле придумал, долго думал, как сделать, сто раз ошибся, чуть не убился, переделал всё десять раз и только потом, если не убился, получил результат.
Сейчас я вообще думаю, что мне сильно повезло, оказавшись в новом мире, не убиться с помощью алхимии. Законы бытия схожие, но отличаются.
Поэтому в случае амулета, который я дал девушке, никаких насильственных вмешательств не было. Он притягивал энергию из окружающего мира, конвертировал и распылял вдоль тела. Если девушка способна поглощать энергию из окружающего пространства, то, в теории, это должно ускорить процесс восстановления. Как минимум за счёт того, что не нужно «переваривать». Но это в теории. На практике же я могу ошибаться. Механизм поглощения энергии сложнее, конвертирую не тот тип силы, ещё какие-то причины – мало ли что пойдёт не так.
