Роман Кузьма
Точка "Э"
– Ещё и мастер рукопашного боя. Говорят, пропавший талант. Выиграл первенство страны по национальному единоборству после всего полугода занятий.
– …И после этого заговорил по-русски? – Юля-продавец оживилась – у неё это всегда случалось после того, как прозвучит слово «национальный».
– Да, говорят, что-то не понравилось. – Миша развёл руками. – Едва ли всё из этого правда, но он даже написал научную работу о вреде этого единоборства для здоровья.
Юля это и без научных статей знала: там, где бьют руками и ногами по голове, здоровья больше не станет.
– В статье вроде как доказывалось, что единоборство это создано для подготовки смертников-камикадзе.
Конечно. Зачем диссертации? Понятно, что потом они ещё и пулю в лоб захотят.
– Его одногруппника убили – ну, 20 февраля, когда снайпера…
О снайперах милиции особого назначения, наваливших в тот день десятки трупов, только и говорили. Их долго судили, потом обменяли в сепаратистские республики как политзаключённых и военнопленных.
– Он печалится по поводу смерти одногруппника? – Юля-продавец наливалась ядом. ККК уже казался ей демоном из преисподней.
– Нет. – Юля-кассир сделала наивному Мише знак, но тот не заметил и продолжал, словно история казалась ему ужасно забавной. – ККК говорит, что гроб с телом этого одногруппника приехал через две недели после написания статьи.
– Прямо пророк! – саркастически выдохнула Юля-продавец. Тут Юля-кассир была с ней согласна: о том, что трупов будут десятки и сотни, знали едва ли не все в стране.
– Там целое расследование…
– …И криминалист! – Юля-кассир сардонически улыбнулась, чувствуя женскую солидарность. – И мы его должны…
– Можно попробовать перевоспитать… – Миша будто говорил: «Интересный для вас вариант».
– Посмертно, надеюсь? – Юля-продавец яростно, не без похоти, сверкнула глазами.
…ККК, чьё выражение лица, казалось, говорило о полной осведомлённости о содержании подобных разговоров, приблизился к кассе.
– Вы умеете читать? – Юля сразу поняла, что это сексизм. Читать она не любила, не любила ни математику, ни геометрию – особенно же ненавидела не только тех, кто умнее, а тех, кто ей на её необразованность пеняет. Впрочем, она читала и Лермонтова, и Толстого, так что сразу её разоблачить мог не всякий профессор. – Я умею и писать, и считать. Ещё лучше это делает кассовый аппарат.
Холодный тон кассирши отнюдь не ошеломил ККК, он, видимо, этого и добивался. Кивнув самому себе, он ухмыльнулся и прошествовал на второй этаж. Юля сразу заподозрила, что покупать посетитель ничего не собирается – и действительно, пять минут спустя, всё так же нагло улыбаясь, ККК покинул заведение.
