Роман Горбунов
Восхождение
Спасательный круг
Как легко убеждают нас те, кого мы любим.
Жан-Батист Поклен Мольер
Наступила промозглая зима. Он снова стал бегать по собеседованиям, и снова ему приходилось ставить себя ниже никчемных людей, как ему кажется. Однако, даже пресмыкаясь, и говоря со всеми шоколадно-банановым баритоном, его все равно везде отвергают. Его раздражают даже не их отказы, а то, как они это делают: то недоверчиво хмурились, когда он рассказывал о себе, то, мотали головой, когда он отвечал на их вопросы. Но никто из них не пытался понять его внутренние возможности, одних интересовал только его опыт, а другие наоборот, жаловались, что опытные им не нужны, поскольку их приходится переобучать. За его спиной звучали закрывающиеся двери, и не верящие самим себе голоса: «Мы вам перезвоним». Нет ничего хуже, чем чувствовать себя ненужных, это намного противнее чем чувствовать себя нищим. Те, хотя бы понимают причины своей бедности, а он не мог понять, ведь все было при нем: и молодость, и энергия, и ум, и смекалка, но как оказалось это никому не нужно было. Совсем.
Он не привык ни у кого ничего просить, особенно уговаривать взять его на работу. Конечно, это были просто тактичные причины для субъективного отказа. Никто не решался сказать ему прямо: «Извините, Вы нам не подходите», что было бы еще хуже, ведь он до последнего ждал и надеялся, что кто-нибудь все-таки перезвонит. Постепенно его самооценка падает, и он соглашается даже на те собеседования, которые изначально не рассматривал как приемлемые, но и там его ждал одни только обещания. Он уже не понимал, кого они ищут, и ищут ли вообще кого-то. Он не мог себе объяснить, что происходило, почему все его отвергают, будто сговорились заранее. В чем была действительная причина, неужели им нужны просто бездумные исполнители. Он полный сил и энтузиазма, готовый работать сейчас по 25 часов в сутки, никому попросту был не нужен. И с этой мыслью он не мог смириться, она душила его и резала ночами, когда никто не видел его глаз. Перспектива жизни кажется ему туманной. По ночам он не спит, и пытается представить себя через пять или семь лет, но каждый раз видит себя плачущим, оплеванным и одиноким.
К этому времени старший брат уже возвращается из армии, и устраивается на завод к своему сослуживцу. Там они вместе работают посменно по ночами обычными разнорабочими, но однажды они вместе с напарником, совершенно случайно, как он сам потом рассказывал всем, придумывают новый способ производства материалов, значительно удешевляющий и ускоряющий старый метод. После этого его резко повышают по карьерной лестнице, и назначают начальником сразу целого отдела. Конечно это не самый высокий пост в компании, но по крайне мере, самый высокий из тех, что занимали все их родственники за всю свою историю. Родители безумно гордятся старшим сыном, а младшего начинают планомерно на его фоне стыдить, сравнивая с успехами брата. От этого он еще сильнее начинает переживать свои неудачи. У него начинается чесотка и отдышка, каждый день, который приходит без успеха, кажется ему удушливым. Не проходящая слякоть на улице дополняет его внутреннюю нестабильность и расхлябанность.
Тем временем старший брат удачно женится, и у него рождается сын, родители в восторге, и хотят чтобы младший пошел по его пути. Они упрашивают старшего взять младшего в помощники, иначе тот без него совсем пропадет. Он долго думает, все взвешивает, долго уклоняется от прямого ответа, потому что не хочет за него краснеть как и прежде, но теперь уже перед людьми, которые его уважают. «Не его это уровень!» – отвечает он. «Тут работать надо, а не выпендриваться!». Но все-таки сдается и приглашает его в крестные отцы. На крестинах он предлагает ему работу уже официально, и младший нехотя соглашается. Нехотя, потому что он не хотел быть вторым номером, где бы то ни было. Он хотел бы сам первый устроиться в приличное место, ну или одновременно с братом, тогда бы это было не так обидно. В детстве, он всегда хотел быть только первым, но безнадежность и давление родителей снова вынудили его сдаться.
Старший брат был рок-звездой на этом заводе: все, даже респектабельные дяди, гораздо старше его возраста, приходили к нему советоваться и подписывать какие-то бумаги. А он отвечал им медленно и с подчеркнутой важностью, точно так как он сам мечтал вести себя с окружающими людьми. Но это была не зависть к брату, нет, он не мог ему завидовать, ведь это был же не чужой ему человек, а можно сказать единственный кого он по-настоящему уважал. Это было искреннее восхищение своим близким родственником. Он с наслаждением наблюдал, как перед ним лебезили красиво одетые люди, и как он им в резкой форме давал свои лаконичные указания, или высказывал свое несдержанное мнение. И в этот момент ему показалось, вот именно это чувство важнее всего остального на свете: власть, ради нее стоит всем пренебречь, чтобы упиваться заискивающими взглядами ведомых. Он знал, что когда-нибудь и он станет первой персоной, с которым будут так же считаться и просить совета самые важные люди. Но пока работая в тени своего старшего брата, об этом и мечтать не мог. Здесь он навсегда останется его тенью.
Он решил, что всему здесь научиться, а потом уйдет в другую компанию и станет там такой же звездой, как брат здесь. Поэтому он стал стараться брать на себя как можно больше ответственности, чтобы по-больше узнать о том, чем занимаются другие сотрудники. А те ни о чем не подозревая, с радостью передавали ему свою работу. Очень скоро он уже прекрасно разбирался во всех производственных и документальных вопросах целого предприятия, и знал кто за что отвечает. Что позволило ему однажды ответить грубо одному старейшему сотруднику: «Да, что вы там вообще делаете?! Такой ерундой может заниматься каждый!?». И это очень сильно задело этого старейшего сотрудника завода: «как посмел этот выскочка, которого взяли на работу по знакомству, разговаривать с ним в таком тоне?». После этого он еще долго топал ногами, ходя по своему кабинету из угла в угол, а потом рассказал всем коллегам. И все старейшие сотрудники решили его тогда проучить, они написали коллективную жалобу директору, из-за чего тому пришлось созвать совещание в конце дня, куда непременно пригласили и виновника. Это были 30 минут очередного позора, эти сплетники один за другим жаловались на его дерзкое и наглое поведение. От их противных голосов, стекла в окнах скрипели, и дребезжали на холодном ветру. Быстро темнело.
– Так, я вот вас всех послушал и хочу сказать вот что. – Начал медленно и как бы совсем из далека директор, развалившись. – Вот вы говорите, что он слишком резко общается с вами, а мне кажется, он просто старается быстро делать свою работу качественно. Вы говорите он дерзкий в работе, но так у нас на предприятие требует этого. Я могу сказать только то, что мне нравится его молодая энергия, а то, что она выходит за рамки вашего традиционного понимания, то это скорее ваша проблема, а не его. Я вижу, как он постоянно мимо меня проносится по коридору по несколько раз в день, я слышу о его работе из разных отделов, а вот многих из вас я не встречаю на предприятии по целым месяцам. И вот у меня вопрос, а может он прав, и нам стоит проверить, чем вы вообще занимаетесь и как проводите свое рабочее время.
Пока он говорил, все внимательно слушали, но когда он закончил, то молчание стало просто каким-то кричащим. Такого поворота инициаторы совещания не ожидали, ведь все обернулось против них. Зато он ожидая самого худшего, вплоть до выговора и увольнения, получил неофициальное признание самого главного человека на заводе. Внутри у него все ликовало, там раздавались долгожданные аплодисменты, там уже создавалась его новая империя. Впервые в жизни его способности так высоко оценил столь высокопоставленный человек. Значит, его избранность, это не просто плод его воображения, а объективней и уже признанный кем-то факт. Ему это не просто льстило, его это будоражило, и внутри тут же возникал следующий вопрос: «А что дальше?». А дальше он станет его замом, если будет так же упорно стараться, как прежде. Он уже видел себя сидящим в директорском кресле, ну или хотя бы в зам-директорском, его это тоже устраивало. И уже мысли о том, что он навсегда останется в тени брата больше не казались ему такими непоколебимыми. Он снова почувствовал как в детстве, что рожден для чего-то большего.
Когда все стали расходиться, директор попросил его указательным пальцем: «А ты останься! Мне нужно с тобой поговорить». Голос его был хоть не угрожающим, но все еще слишком властным, для простого разговора. «Садись, не переживай. Я вижу ты шустрый малый. И твои глаза горят желанием. Мне такие ребята нравятся. Потому, что когда-то я сам был таким. Так вот что я хочу тебе предложить. Будешь моим курьером что ли, будешь выполнять для меня мелкие поручения. Ненормированный график, но двойная зарплата по сравнению с той, которую ты сейчас получаешь». Гость сидел ошеломленный таким неожиданным предложением, еще совсем недавно он был безработным, а сейчас ему предлагают стать «правой рукой» самого директора, да еще кто, сам директор. Он не мог поверить своему счастью, во рту у него пересохло, и он почувствовал, как в нем сильно першило. «Ну что молчишь? Согласен?». – «Да!», – резко выплюнул он и стал тихо откашливаться. Директор посмотрел на него настороженно, потом сказал: «Отлично. Можешь идти. Не переживай, ни о чем безумном не буду тебя просить. Только по работе».
Директор показался ему внушительной фигурой даже по его меркам, ведь он всегда всех принижал. Но на этот раз он почувствовал силу, уверенность и властность в голосе, каждом движении и взгляде. Невольно он поклонялся его умению держать себя с подчиненными; всем чувствовалось, что он с ранних лет привык управлять, и делает это очень искусно и естественно. Да, именно вот таким человеком он сам хотел бы быть, именно такому человеку хотел он доверять и подчиняться беспрекословно, а не все те, кто его окружали до этого. Удивляло и то, что они не были даже родственниками, хотя все говорило об их сильной близости душ, будто бы директор говорил теми же словами, и с те ми же мыслями, которые прятались у него самого. Будто бы у них на двоих были одни и те еже ценности и устремления. На мгновение ему даже показалось, если бы тот попросил его выброситься из окна, то он бы не задумываясь выполнил его просьбу. Настолько сильно впечатлила его личность директора, первого властного человека, которого он встретил.
Пока он шел из его кабинета пошатываясь, голова его кружилась, словно он шел после победы из Колизея под завывания беснующейся толпы, хотя сам коридор был абсолютно пуст и нелюдим. Ему всего двадцать три года, а он уже добился так многого, вероятно он не случайно мнил себе королевскую судьбу. Ведь не зря директор заметил именно его, и приблизил к себе. Он прямо так ему и сказал, «похож на меня», то есть он сказал, что равен ему по способностям. Он прямо так и говорил ему: «Ты похож на меня молодого!». И это льстило ему больше всего, ни двойная зарплата, ни высокая должность, а признание его способностей. Такой быстрый стремительный рост не мог, конечно произойти без помощи его старшего брата, если бы тот не взял его на работу, и не дал ему проявить свои способности на людях, то никто бы о них и не узнал. Он был негласно благодарен ему, да он должен был ему чем-то отплатить соответствующим. Но когда старший брат узнал об этом назначении, то тут же стал его высмеивать и предостерегать об опасности.
– Отлично! Поздравляю! Чтобы понравиться этому снобу, нужно быть таким же снобом как и он! Ха-ха! Ладно, извини! Конечно, это большое дело! Теперь ты уважаемый человек на заводе! Но будь аккуратен! Многие завистники, которых ты сейчас потеснил, захотят тебя скинуть или подставить публично. Власть, она такая, все хотят ею обладать, а на всех ее не хватает. Так что никому не доверяй, особенно его замам. Уж поверь мне, они те еще змеи, пересекался с ними не раз. Столкнут в пропасть и не моргнут!
– Хорошо. Но я даже не знаю, в чем будет заключаться моя работа. И кстати, я хотел тебе сказать, спасибо, – он замялся, потому что никогда не говорил никому подобное, даже слово «спасибо» буквально прожгло его изнутри, как святая вода, – за то, что ты дал мне возможность себя здесь проявить, приняв на работу.
– Да, пустяки. Ты же мой брат! Не мог же я тебя бросить! Я уверен, что ты точно так же мне бы помог, если бы я испытывал трудности. Иди ко мне. Обнимемся. – Он громко хлопает его по спине, и уже другим тоном продолжает. – Слушай, раз уж ты теперь чаще меня будешь видеться с директором, у меня будет к тебе небольшая просьба. Я уже месяц не могу его убедить на покупку необходимого оборудования, может у тебя получиться. Это лучшее предложение сейчас на рынке, которое только может быть, но он цепляется за цену, мол высокая. Я ему обратное: высокая цена – признак высокого качества. А он – ни в какую!
– Хорошо. Я понял, попробую, думаю смогу убедить. Я понимаю. Хороших поставщиков нельзя терять.
– Вот-вот. Ну, попробуй. Вот их коммерческое предложение. Я ему уже давал, но вдруг он потерял.
– Не переживай, я все сделаю. – Тогда это ему казалось пустяком. И слишком мелкой просьбой за то, что тот для него сделал. Ему хотелось отдать гораздо больше. – Спасибо тебе, брат, я стольким тебе обязан. – И чуть не пустил сентиментальную слезу, вспоминая как он был несчастен и жалок всего пару месяцев назад. Старший брат улыбнулся от удивления, и решил еще раз обнять его, чтобы тот успокоился, потом встал у окна спиной к нему, давая понять, что ему нужно кое-что обдумать, чтобы тот сам ушел без лишних слов.
Однако выполнить эту простую просьбу было не так-то просто. Каждый раз было то не удобное время завести подобающий разговор, то просто уже не было ни настроения, ни сил для убеждения. Но все-таки однажды он завел разговор об этой компании, директор долго внимательно слушал не перебивая, а потом воскликнул: «А! Опять эти мошенники! Нет! Я уже видел их предложение, и оно меня совсем не заинтересовало! Нет! И точка!». Последним словом он словно забил последний гвоздь в разговор, который продолжать больше не было психологической возможности. Когда он рассказал об этом брату, тот заорал:
– Ты должен был убедить его в этом! Любым способом! Включи все свои скрытые таланты! Скажи, что это самый подходящий для нас поставщик. Когда он будет снова говорить о высокой цене его товара, просто начни перечислять все их достоинства из коммерческого предложения – и он сдастся. Я его знаю.
– Хорошо. Попробую, но он уже смотрит на меня как-то странно, когда я только начинаю говорить об этом поставщике. Видимо ты его уже достал этим предложением. Может, попробуем другого поставщика.
– Да он на всех так смотрит. Не обращай внимания. Это просто блеф. В этот раз он точно сдастся. Ну! – Он подмигнул ему, давая понять, что это такой пустяк для него, и что он уверен, что тот все сделает скоро. Но младший посмел усомниться в простоте и перспективности данной затеи, став неразборчиво объяснять:
– Да, но… Он прямо стал неистово кричать на меня, когда я только назвал эту компанию… Он даже не хочет слышать… про..
– Что значит не хочет слышать?! Зачем я тебя вообще взял на работу?! За что ты тут зарплату получаешь?! Ты можешь хоть что-то сделать для меня?! Ты вообще можешь хоть что-нибудь сделать сам? Кроме как создавать проблемы другим?
– Но.. это.. я же.. – Младший был ошеломлен таким давлением, которое превышало даже эмоциональное сопротивление самого директора. Его поразило то, как резко изменилось настроение старшего брата.
– Ты просто не хочешь этого делать! Если бы хотел, то сделал бы! А я ради тебя в детстве головой еще рисковал! Еще сделал тебя крестным отцом своего сына! А ты? Даже такой пустяк не можешь сделать!
– Хорошо… хорошо.. я попробую.. еще раз.. я думаю, на этот раз у меня все получится..
– Уж постарайся! Я в тебя верю! Поставщик уже ждет, когда начать отгрузку! Точно! Скажи, что груз уже поступил на наши склады, и если мы не оплатим его товар, то на нас ляжет бремя его обратной транспортировки! Так и скажи! Он дико не любит лишние расходы.
– Хорошо.. попробую.. – Уже почти шепотом подтвердил свое обещание младший брат.
– Все давай уже, иди работай. У меня других дел полно еще. – Но он всегда так говорил, когда хотел закончить разговор, а на самом деле у него уже давно не было никаких особо важных дел, так как все за него делали его сотрудники. Он просто хотел закончить разговор на этой возвышенной и вдохновляющей для младшего брата ноте. А сам сел снова смотреть контент в интернете, который он мог разглядывать целыми днями напролет. Если раньше ему приходилось много работать самому, то сейчас он уже вообще забыл про базовые производственные задачи. Теперь он больше всего думал о том, чем порадовать жену в очередной праздник, в какую школу пойдет его ребенок, или какой курорт выбрать следующим летом.
Выйдя из его кабинета, младший только сейчас ясно почувствовал, что этот поставщик каким-то образом связан с братом, и вероятно там руководит его какой-нибудь армейский дружок, который обещал ему откат за столь высокую и неконкурентную цену своего товара. Но самое обидное для него было то, что тот, кем он пламенно восторгался еще не так давно, просто хочет его использовать в своих целях, и даже не собирался с ним делиться своими планами. Он думает, что младший все такой же маленький безмозглый сопляк, которого можно провести вокруг пальца, который даже не достоит знать правду. Который – просто мелкая пешка в его большой игре по хитрому незаконному обогащению. Такой же как сотни таких же серых и бесхребетных его коллег. А меньше всего он хотел быть как все: серым, бездарным и бестолковым.
Ему было дико обидно, что он ставит его на один уровень с остальными. Что он с ним не советуется, не обсуждает с ним свои планы, не считает его достойным важных разговоров, в общем вообще нисколько не уважает его, как профессионала и дельца. Что он для него навсегда останется мелким забиякой, не умеющим ничего решать самостоятельно. И это обижало его больше всего, ведь самого себя он считал гораздо хитрее и умнее всех остальных, в том числе и своего старшего брата, который за физической силой не видел никогда очевидного. А то, что старший брат подставлял младшего, его уже совсем не смущало. Для него это казалось чем-то обыкновенным, чем-то само собой разумеющимся. Ведь он сам предупредил его о том, что его могут подставить незнакомые ему люди, но ничего не сказал о близких, которые захотят его использовать в своих целях. Да, именно об этом он умолчал, и судя по всему, как раз этот вариант произошел раньше всех остальных. Ведь как говорили еще древние греки: «Предать могут только свои».
В следующий раз, когда он разбирал бумаги в кабинете директора, то несколько раз думал, как бы по мягче начать разговор об этом поставщике, но каждый раз не находил нужного момента. Директор наклонившись над бумагами, разглядывал бухгалтерские отчеты, сминая листок за листком своими тугими пальцами.
– Я не пойму, почему у нас с продажами все так плохо?! Почему они падают уже третий квартал подряд!!!
– Мне кажется, у нас немного неверный подход к позиционированию продукта. Наша реклама – это бездонная бочка, потому что направлена не в ту сторону. Она рассчитана не на нашего потенциального покупателя, поэтому и продажи такие слабые. Мы просто обязаны изменить свою рекламную компанию.
– Не понимаю тебя. Поясни-ка, что ты имеешь в виду. Мы отдаем на рекламу львиную долю своих доходов.
– Ну вот, смотрите: кто наш покупатель, конечно, это человек с большими накоплениями, то есть в возрасте от 40 лет и выше, тогда почему наша реклама рассчитана на студентов, у которых ни гроша за душой.
– Хм.. Да… Пожалуй, в этом есть что-то. И почему я раньше об этом не думал? Слушай, а ведь верно!
– Чтобы не потерять деньги, я всегда стараюсь представлять до мельчайших деталей весь денежный поток: как и из каких каналов он к нам поступает, и то, как и через какие каналы покидает нас. Тогда все становится ясным и прозрачным. В этом суть малой экономики предприятия.
– Хм!. А ты не так глуп! – Он громко похлопал толстой ладонью по столу. – Слушай мне как раз нужен такой толковый парень, как ты. У меня есть одно дельце, и как раз место свободное месть – генеральным директором. Ну как согласен? Там экспортная компания ничего серьезно, одни финансовые операции.
– Эээ.. Вы хотите сказать, что я могу стать директором одной из ваших компаний??
– Почему нет. Я вижу ты толковый парень. Ты же видишь кто меня окружает. Мне не на кого положиться.
– Ну, тогда я согласен. Да, хорошо! – В тихом восторге он аж подпрыгнул, внутри взрывались салюты.
– Отлично. Я рад. Думаю, уже на следующей неделе мы подготовим все бумаги, и ты вступишь в должность. – Он снова громко ударил ладонью по столу, как бы завершая начатое. – Знаешь в тот день, когда тебя принимали на работу, я позвал к себе твоего брата, и попросил его охарактеризовать тебя в одном предложении. И он сказал, что ты довольно заносчивый, бестолковый и бесталатливый парень. – Он выдержал паузу, давай время, чтобы он услышал каждое его слово, которое он смаковал произнося. – Представляешь, как о тебе выражается твой родной брат у тебя за спиной. Это ужасно на мой взгляд! Что у вас за отношения с ним? Вы вообще родня? Мне кажется вы абсолютно разные, и внешне и по поведению.
– Да, как-то так. Не знаю даже что и ответить. А он прямо так и сказал?
– Да не переживай так. Наверное, зря я все тебе это рассказал. – Директор виновато нахмурился.
– Да.. нет, все нормально. Я в порядке. – Он переменил стоящую ногу. – Ну, я пойду тогда.
Директор ничего не ответил, чувствуя за собой вину, лишь проводил его своим тяжелым и извиняющимся взглядом до двери. Тот вышел, задев пассивно плечом край двери, и та покатившись на петле, ударилась со звоном о стенку. Вдали были слышны шорохи его шагов, похожие на хождение по снегу. За окном было тихо, лил дождь, стекая по карнизам и окнам. Ветра почти не было, листья на деревьях едва шевелились. Директор никогда не улыбался, зато всегда морщил брови и иногда щурил один глаз, будто бы разглядывал какую-то деталь на лбу говорящего, для того, чтобы внушить человеку свою мнимую прозорливость.
Директор, хоть и был уже в возрасте, но очень плохо разбирался в людях, поэтому часто использовал свою излюбленную и проверенную тактику – сталкивание врагов лбами. Чтобы они сами все рассказывали ему. Он говорил об одном сотруднике другому сотруднику всякие гадости, что якобы тот сказал ему об этом по секрету, и никогда в этом не признается, а тому о другом такие же гадости. Так два сотрудника обижались друг на друга и начинали искать справедливого суда у директора, и оба верили только ему, так как человек такого высокого положения, не будет им врать просто так. И этой наивностью он постоянно пользовался.
И всегда они прибегали к нему по очереди в кабинет с бешенными глазами, и раскрывали все тайны друг о друге, прошлые, настоящие и даже будущие. Все тайное становилось сразу явным, желание себя оправдать доводило людей до исступления и сквернословия. Но провокатор не понимал, что таким образом, он только подрывает мотивацию своих работников трудится честно и самоотверженно. Когда они в порыве гнева, зависти, обиды или позора, рассказывали друг о друге все, что ему нужно было знать, и даже лишнее, они становились после этого заклятыми врагами на долгие годы, оставаясь для него проверенными доносчиками. И если кто-то пытался выбраться из этой вечной вражды, то директор запускал новый слух, который нельзя было ни проверить, ни опровергнуть, так как опирался он только на личные предчувствия.
Сотрудники для него не были полноценными людьми, для него они всегда представали в качестве каких-то механизмов в общей микросхеме бизнеса, и не более. Казалось он не чувствовал ничего человеческого вокруг, ни слез, ни жалоб, ни боли, – один только запах денег, дурманящий его чувство все большего контроля и власти. Однажды он приказал усыпить всех бродячих собак, которые охраняли предприятие, за то что они испугали лаем его супругу. И когда сторож, который их несколько лет кормил и давно дал им всем имена, отказался этого делать, он тут же уволил его, и сам всех отравил ранним холодным утром.
Его бездушность и жестокость распространялись на всех, кто попадал в сферу его влияния. Подчиненные боялись его как огня, зная, что он не остановится ни перед чем, чтобы добиться своего. Поставщики дрожали от его звонков, опасаясь, что он найдет предлог, чтобы расторгнуть контракт и найти более выгодные условия. Однажды, в разгар экономического кризиса, директор принял решение сократить штат сотрудников. Он вызвал к себе руководителей отделов и приказал им уволить 20% персонала. Руководители были в шоке, поскольку понимали, что это приведет к серьезным проблемам, но директор был непреклонен. Он заявил, что компания должна стать более эффективной и что он не потерпит никаких возражений. В итоге, было уволено более ста человек, директор же остался собой доволен.
Для него не было ничего ценного вокруг, кроме него, его бизнеса, и его семьи, да и вероятно семью он тоже не особенно любил. Он был той старой закалки людей, которые были убеждены, что для личного счастья все средства хороши. Все вокруг должны были только исполнять его понимание правды, и признавать выстроенные им тотальные схемы контроля, как благо для них. Он был похож на старого колониального плантатора с тремя плетками и всего одним пряником. Он никогда не верил людям на слово, и всегда старался перепроверять их слова, и искренне верил в то, что провокации были для этого лучшим средством.
Он не стал гадать, кто же из братьев первым явится к нему, и выдаст все тайны своего самого близкого родственника. Ему было достаточно знать только то, что и в этот раз его провокация закончится успешно. Но при этих очень знакомых мыслях он почему-то почувствовал незнакомый холодок внутри. От усилившегося ветра вдали застучал карниз на улице. Заскрежетала ветка по окну, и вторя ему загавкала сначала одна собака, потом целая стая с разных сторон. Он оглянулся и еще долго сидел глядя в одну точку перед собой на столе, боясь обернуться и пытаясь унять эту нахлынувшую внезапно на него дрожь. И сидел еще так очень долго, пока прямо над его рабочими окнами не перегорел уличный фонарь, и все внезапно не потемнело. На ощупь спотыкаясь о беспорядочно расставленные стулья, он вышел из кабинета.
