Роман Глушков
Каратель богов
Глава 2
– Это самое, э-э-э… как там оно?.. У лукоморья дуб зеленый!.. Черт, не так! И днем и ночью кот ученый!.. Блин, опять не в тему! Да как же правильно-то? Я помню чудное мгновенье… О, Господи, что за ересь я несу? Это ведь вообще из другой оперы! Да чтоб вас! Э-э-э… Нет-нет, не вас, парни, не поймите меня неправильно! Сейчас, погодите, я все вспомню! Обещаю, клянусь!..
Смотреть на потуги спасенного нами заложника было и смешно, и жалко. Когда опасность миновала, я велел Астату сидеть наверху и следить, не привлекла ли наша пальба каких-нибудь любопытных сталкеров или биомехов, а сам покинул убежище и уже без опаски направился ко все еще валяющемуся на земле электронщику. Вектор также оставил позицию и спустился к нам на случай, если кому-то из нас потребуется его помощь. Мне она точно не требовалась. Нашему новому товарищу вроде бы тоже. Разве только мы могли помочь освежить ему память, но где это видано, чтобы один шпион подсказывал другому пароль, который тот должен был предъявить ему при конспиративной встрече?
И хоть никакой конспирацией здесь теперь не пахло, а я уже убедился, что коротышка пароль знает – или, вернее, знал, пока не забыл его с перепугу, – я не спешил признаваться ему, что мы – те самые парни, каких он разыскивает. Пускай еще чуток потерзается сомнениями и подрожит. Страх – прекрасный учитель и хорошее лекарство от излишней самоуверенности. Правда, лишь в том случае, если страх не убивает того, кого ему нужно научить и вылечить.
Не придумав ничего лучше, электронщик взялся просто-напросто читать нам вслух известную каждому школьнику первую песнь «Руслана и Людмилы». Это сдвинуло его забуксовавшую память с мертвой точки, благо нужные ему строки находились совсем недалеко от начала поэмы.
– …Там чудеса, там леший бродит! – продекламировал он дрожащим голосом, после чего ненадолго задумался, поймал верную мысль, и, кивнув, победоносно резюмировал: – Ага! Вот оно! Уверен на все сто!.. Эй, только не говорите мне, что вы тоже не понимаете, о чем я толкую!
– Прекрасно понимаем, – заговорил я, прекратив отмалчиваться. – И очень хотели бы знать, дорогой ты наш гений, парадоксов друг, за какие такие грехи нам тебя навязали? Разве мы в чем-то провинились? Так скажи, в чем именно, мы прямо тут, не сходя с места, покаемся и с чистой совестью спровадим тебя обратно.
– Обратно?
– Ну да! Пока ты еще способен уйти отсюда сам, на своих двоих, а не в запаянном пластиковом контейнере. И хорошо, если в одном большом контейнере, потому что обычно таких, как ты, вывозят отсюда по частям в маленьких ящичках.
– Что-то я не врубаюсь, к чему вы клоните, – нахмурился коротышка, отряхиваясь от прилипших к его комбезу ошметков мокрой грязи. – Вы попросили подкрепление – я к вам прибыл. И другого подкрепления, насколько я знаю, не пришлют. Так в чем проблема?
– В тебе! – буркнул Вектор, сверля его ледяным, пронизывающим до костей взором. – Ты теперь наша проблема. Одна большая, и, похоже, неразрешимая проблема. Поэтому ты нам не нравишься. В особенности мне.
– Ну извините, коли так вышло! – развел руками электронщик. – Только я-то здесь при чем? Ваши дали мне приказ – я пошел, а куда деваться? Все, что от меня потребуется, сказали, узнаю на месте. Прихожу, а здесь такое дерьмо творится!..
– «Ваши»? – переспросил я, ухватившись за эту любопытную его оговорку. – Что значит – «ваши»? Если «ваши» – это «наши», то кто же тогда «твои»? Что ты вообще за фрукт и откуда нарисовался?
– Да нет, все в порядке, я просто неправильно выразился, – поспешил оправдаться коротышка. – «Ваши» – это с непривычки, ведь я у вас совсем недавно работаю. Не влился еще толком в вашу большую дружную семью с ее славными, многовековыми традициями. Да и когда мне было в нее вливаться? В последние полгода я что ни день, то какой-нибудь хренотенью занимался, которая у вас, видимо, считается проверкой на вшивость. А до настоящей работы меня, можно сказать, пока и не допускали… Да расслабьтесь вы, парни! Сами видели: меня тут какие-то отморозки едва на фарш не пустили, аж до сих пор всего трясет! А теперь еще вы наезжаете, как каток на черепаху!
– Вон оно что! – дошло наконец до меня. – Так ты, выходит, из мамлюков!
– Да, так это у вас называется – «мамлюк», – признал он с явной неохотой. – Дурацкое название. Терпеть не могу это слово, но что поделаешь – не я ваши порядки устанавливал…
Мамлюками у нас окрестили сотрудников, которые, наподобие средневековых турецких рабов-воинов, по аналогии с коими их и назвали, были забриты в наши ряды не по своей воле. Или, правильнее сказать так: это были добровольцы, но припертые к стенке проблемами с Законом и потому вынужденные согласиться работать на Ведомство в качестве более приятной альтернативы тюремному сроку. Так, по крайней мере, им казалось, когда они заключали эту договоренность.
Само собой, что шанс избежать тюрьмы предоставлялся далеко не каждому преступнику, а лишь тем, кто обладал какими-либо выдающимися талантами, а также был сговорчив и покладист. С одной стороны, мы поступали гуманно и делали общественно полезное дело: использовали их умения во благо родины. Оборотной стороной этой медали являлось то, что, приобщившись к Ведомственным тайнам, мамлюки не могли вернуться к нормальной гражданской жизни, какая была бы им доступна после простой отсидки. Никто бы, конечно, не стал убивать их по истечении срока договора. В нынешние времена информационной открытости такие грязные и скандальные методы уже не практикуются. Но у Ведомства имелось множество других бескровных способов заставить человека продолжать сотрудничество с ним, как бы ни стремился тот обрести свободу…
– И как давно ты в мамлюки записался? – спросил я.
– Девять месяцев назад, – ответил электронщик. – После того, как три месяца в СИЗО отсидел и адвокат сказал мне, что по совокупности статей у меня такой срок наклевывается, что на волю я выйду только через четверть века. И то, если повезет, потому что «наверху» уже почти принято решение экстрадировать меня в Штаты. А там мне и вовсе сразу несколько пожизненных сроков реально светит. И все потому, что у нас с Америкой были тогда на носу какие-то важные переговоры, вот меня и хотели ей преподнести в качестве подарка. Сдать, одним словом, со всеми потрохами ни за хрен собачий! И когда я уже вконец отчаялся, вызывают меня, значит, на конфиденциальную встречу с вашим человеком. Хочешь, говорит он мне, остаток своей жизни принимать душ, не боясь, что при этом тебя всякий раз будут загибать раком и насиловать? Хочешь снова работать в сфере сетевых технологий, от которых тебя грозят отлучить на всю жизнь? Хочешь заниматься тем, чем ты прежде занимался, без опаски, что теперь тебя арестуют и отправят в колонию? Если хочешь, тогда держи договор, подпиши его здесь и здесь и продолжай оставаться человеком, а не бесправным, униженным животным… Прямо так и сказал, слово в слово. Еще бы я этого не хотел! Тут же, не выходя из комнаты, все бумаги и подписал. А через сутки был уже не в СИЗО, а в вашей учебке – той, что где-то за Уралом, в тайге находится. Такая вот печаль, в общем.
– В чем тебя обвиняли? – поинтересовался Вектор.
– Во многом. И за дело, честно говоря. – Мамлюк тяжко вздохнул и еще больше сник. – Глупо сегодня это отрицать. Что заслужил, то заслужил. Многие после Катастрофы занимались тем же, чем я. Но не у многих хватало дерзости работать с таким размахом. На экономической чехарде, что творилась тогда в стране и в мире, только ленивый бабло не стриг. Сколько я за последние шесть лет распотрошил всяких финансовых контор – и государственных, и частных, и наших, и зарубежных – теперь не счесть. А если законники на хвост садились, я сразу следы заметал – запускал программу прикрытия «ХИППИ». Она – моя гордость, мое фирменное ноу-хау, опередившее нынешние сетевые технологии лет этак на десять! Расшифровывается просто: «Хаос И Паника Пишут Историю». Вообще-то я обычно аккуратно работал и ничего нарочно не уничтожал. Но когда допускал ошибку и засвечивался, тут же обрушивал всю сеть, в которой наследил. Крепко так обрушивал, до самого основания. А бывало, доставалось и всей сетевой инфраструктуре, к которой я присасывался. Так в 2055 году в Америке случилось, когда я ее Министерство Транспорта разорил на очень кругленькую сумму. Ну и при этом малость облажался, после чего по привычке активировал «ХИППИ». Однако на сей раз все обернулось хуже, чем обычно. Гораздо хуже… Два авиалайнера разбились при посадке, три пассажирских и пять грузовых поездов сошли с рельсов, плюс ко всему три десятка серьезных аварий на автотранспорте и сотни, если не тысячи мелких… Еще в дюжине обесточенных метро разразилась паника с давкой и жертвами. Двое суток страну лихорадило, пока полностью не восстановили движение. В итоге – более трех тысяч погибших, около десяти тысяч раненых и ущерб на хрен знает сколько миллиардов долларов… В общем, попал я, и попал конкретно. Кражи со взломом в крупных размерах и сетевой вандализм мне еще могли спустить с рук. Терроризм и массовые убийства, ясен пень, уже нет… Даже удивительно, как после этого я еще полтора года на свободе прогулял…
Ну и дела! Вот так офисная крыса!.. Я покосился на Вектора. В его досье сказано, что за восемнадцать лет службы он совершил без малого полторы тысячи убийств. Включая в этот список не только непосредственных врагов государства и их приспешников, но и неизбежных при их устранении случайных жертв. Этот коротышка, которого Вектор мог при необходимости за полсекунды прикончить голыми руками, всего за двое суток угробил и покалечил столько народу, сколько не губил за свою карьеру ни один Ведомственный ликвидатор. Причем наш «слизняк» сделал это, не вставая со стула, с клавиатуры своего компа!
Не скажу, что после всего вышеуслышанного я проникся к мамлюку уважением, вовсе нет! Все-таки он был виновен пусть в непредумышленном, но массовом и ничем не оправданном убийстве мирных граждан. В Ведомстве тоже служат далеко не ангелы, но это не наши методы. Террор, какой мы порой учиняем противникам, всегда точечный, избирательный и, если можно так выразиться, воспитательный. Мы показываем врагам нашей страны, а также их укрывателям и покровителям, что идеи и принципы, каким они служат, – палка о двух концах, и что их кровь имеет такой же цвет и текучесть, как наша… И тем не менее, поведанная коротышкой история дала понять, что он гораздо ближе к нам по духу, нежели казалось на первый взгляд. Несмотря на небоевой вид этого парня, ему доводилось убивать и сеять зло. Он признавал это и в то же время не воспринимал свои фатальные ошибки как повод лезть в петлю. Хорошая черта характера. Надо полагать, мы сработаемся. Потому что под моим командованием он свои грехи явно не искупит, а наверняка еще и приумножит.
– Я помню тот американский транспортный кризис, – заметил я. – Однако не припоминаю, чтобы в нем каким-либо образом фигурировал российский хакер.
– Штатовские федералы нарочно засекретили эту информацию. Чтобы я думал, будто они подозревают кого-то другого, и не залег с перепугу на дно там, где им будет меня вовек не сыскать, – пояснил мамлюк. – Признаться, отчасти я на это купился и, выждав с годик, вновь взялся за старое. И вскоре попался в давно поставленный на меня капкан. Хорошо, что попался в России, потому что сунься я опять сдуру в Америку, там бы со мной по-другому разговаривали.
– Ну что ж, с тобой все ясно, – смягчил я наконец свой суровый командирский нрав. Чего нельзя было сказать о Векторе, по-прежнему глядящем на электронщика так, будто он являлся не нашим союзником, а недобитым врагом. Одним из тех, чьи трупы лежали сейчас вокруг нас. – Ладно, хорош трепаться, время дорого… Кстати, ты забыл представиться. Так как прикажешь нам тебя называть?
– Помпей.
– Помпей? Ты уверен?
– Да… А что не так?
– Забудь про Помпея! – решительно отринул я эту его идею. – Даже я не дорос до такого крутого имени, а, значит, тебе его подавно не носить. По крайней мере, у меня в команде. Окрестим тебя для начала, ну, скажем… А, ладно, позже что-нибудь придумаю. Пока же будешь временно откликаться на Мамлюка. Понял, Мамлюк?
– Да, понял.
– Вот и здорово! А теперь слушай мой первый приказ: пока мы прячем трупы, освободи на своем носильщике немного места. Столько, чтобы туда поместилась пара комплектов брони. Это возможно?
– Запросто! Найдем место, не проблема! – с готовностью откликнулся коротышка, довольный тем, что его зачислили в группу, пусть и без оперативного псевдонима, и поспешил к своему боту…
– …Я так понимаю, ты решил крутить шашни с Дровосеком в шкуре богомольца? – догадался Вектор, переворачивая очередной избавленный нами от доспехов труп, дабы я мог сфотографировать его со всех сторон.
– Эти парни, сами того не желая, упростили нам задачу, – ответил я. – Разыграть карту рыцаря было бы, конечно, практичнее, тем более что мы неплохо обкатали эту схему. Но есть в ней одно откровенно слабое звено, которое может нас подвести: двухступенчатая структура их организации. Чтобы встретиться с Дровосеком лично, я должен сначала получить визу у рыцарского Приора, что само по себе достаточно хлопотно. А он не даст мне ее без одобрения главы Ордена. И если по какой-то причине тот не выпишет нам санкцию, мы можем остаться ни с чем, даже будь согласие Приора у нас уже в кармане. С богомольцами в данном случае все проще. Секта – организация маленькая и простая, и ее глава сведет нас с Дровосеком напрямую, без посредников. Осталось лишь найти к Дьякону верный подход. И теперь он у меня имеется. Равно как сектантские доспехи, которыми нас щедро одарила фортуна.
– Что щедро – это факт, – согласился «мизантроп». – Даже есть из чего выбирать. Устраивать охоту на богомольцев специально ради доспехов было бы той еще морокой. А у нас и без нее дел невпроворот…
Наша главная секретная точка в Питере – «Ариозо» – располагалась так близко от бункера знаменитого торговца Федора Тимофеевича «Упыря», что мы могли бы при желании прокопать к нему подземный ход. Собственно говоря, такой ход был уже нами прорыт. Правда, диаметр его составлял всего миллиметр, и пользоваться им мог лишь наш миниатюрный бот-шпион «Симфила». Он же и прогрыз себе путь в убежище горбатого барыги, чтобы наблюдать и за ним, и за его клиентами, в которых тот не испытывал недостатка.
Засечь моего электронного соглядатая Упырь не мог. Во-первых, «Симфила» не показывалась у него в бункере сама, а, прячась в толще бетонной стены, высовывала наружу видеозонд длиной полсантиметра и толщиной всего пять микрон. А во-вторых, она не распознавалась ни одним даже самым высокочувствительным сканером, поскольку искусно маскировалась под безобидный сор вроде обрывка проволоки или металлической стружки. Которые никто не станет нарочно вырезать из бетона, дабы удостовериться, что за дрянь попала в него полвека назад при строительстве бункера.
Держать Федора Тимофеевича под неусыпным надзором было крайне полезно, поскольку к нему так или иначе сходились все местные бродяжьи тропки. Благодаря этому неофициальному источнику информации я заметно пополнил собранную мной в Зоне базу данных. Впрочем, речь сейчас пойдет не об Упыре, а о новом члене нашей группы, которого мы доставили на «Ариозо» после того, как отбили его у праведников вместе со всем его высокотехнологичным скарбом.
Маскировать входы на наши секретные точки под видом аномальных ловушек придумал еще мой предшественник – комбинатор, коему не повезло погибнуть во время прошлогодней Технореволюции. Плохо, что наша «мимикрия» не могла обмануть сталкерские детекторы аномалий. Нас выручало то, что настоящие ловушки часто меняли свои свойства и сами не всегда распознавались при помощи приборов. Вот почему сталкерам не хотелось идти проверять, что представляет собой растекшаяся над входом в «Ариозо» большая зеленая клякса: аномалию, разлитое здесь невесть кем токсичное вещество или голографический муляж, под которым скрывается тайный люк.
Отключив маскировку и открыв его, мы приказали боту спускаться вниз по колодцу. Носильщик безропотно трансформировался в некое подобие лифта и, перераспределив груз, через две минуты скрылся под землей. Мы последовали за ним, не забыв, разумеется, перед этим запереть за собой вход и снова спрятать его под фальшивую аномалию.
Внутри бункера было попросторнее, чем на остальных наших питерских точках – примерно как в пустом гараже для грузового автомобиля. Описывать здешнее убранство я не буду. Скажу лишь, что на «Ариозо» имелось все необходимое, чтобы мы могли просидеть тут пару недель, не выбираясь на поверхность, и наблюдать с помощью разбросанных по локации разведзондов за обстановкой в Сосновом Бору. Ну и, как я уже говорил, – шпионить за Упырем, без которого нам вряд ли удалось бы составить полноценную картину местной сталкерской жизни.
– И много у вас в Пятизонье таких убежищ? – полюбопытствовал Мамлюк после того, как осмотрелся, заострив внимание на установленном в бункере оборудовании. Судя по кислой мине, что появилась при этом на лице у коротышки, наша штатная техника ему откровенно не понравилась.
– Три точки здесь, также по три в Чернобыле, Новосибирске и Крыму, и две – в Москве, – ответил я и уточнил: – Прежде в Москве тоже было три точки, но одну из них два месяца назад рассекретили, и нам пришлось ее бросить.
– А какой сетевой протокол вы используете для поддержания связи между базами? – вновь осведомился наш дотошный эксперт.
– Какая связь, о чем ты? – удивился я. – Это же Пятизонье, не забыл? Энергетические аномалии и гиперпространственные тамбуры дают такие наводки на электронику, как будто мы находимся не на Земле, а на Меркурии, вблизи от Солнца. Относительно устойчивая связь возможна лишь между точками одной локации. Связь же между локациями искажена жуткими помехами, и говорить о ней всерьез, как о связи, просто смешно. Предоставили бы нам в распоряжение передатчики типа армейской системы «Актиния», тогда, конечно, все было бы тип-топ. Вот только наша операция слишком секретна и не обладает тем стратегическим размахом, чтобы для ее поддержки Ведомство развернуло вокруг Барьеров целую сеть мощнейших передающих станций.
– А почему в таком случае вы не вклинитесь в саму «Актинию» и не воспользуетесь ее мощностями? – не унимался Мамлюк. – Насколько я понимаю, уровень вашей подготовки должен это позволять.
– Ты правильно понимаешь, – похвалил я догадливого новичка. – Я давно взломал эту закрытую штабную сеть чистильщиков. Однако если я начну пользоваться ею регулярно изо дня в день, меня довольно скоро вычислят. Поэтому я подключаюсь к «Актинии» как можно реже: лишь для передачи отчетов Стратегу либо для прямых консультаций с ним в особо экстренных случаях.
– А что вы скажете, если я избавлю вас от этих ограничений и настрою вам через «Актинию» постоянную внешнюю сеть между всеми четырнадцатью вашими точками?
– Скажу, что ты выбрал правильный способ, чтобы произвести впечатление на босса, – честно признался я. – Но каким образом ты намерен обойти защиту «Актинии» на таком высоком уровне?
– Перекодирую ваш сигнал по более сложному алгоритму, раздроблю его на совсем мелкие составные части и пропущу через «поддувало».
– Через что?
– «Поддувало». Это специальная программа-буфер, в которой будет накапливаться предназначенная для отправки информация. Но передавать ее нам предстоит не отдельными пакетами, а мизерными порциями, и не самостоятельно, а лишь вместе с информацией чистильщиков. Образно говоря, наши ничтожно мелкие файлы-прилипалы станут цепляться к файлам-китам хозяина сети и незаметно плавать туда, куда нужно, под китовым брюхом. Правда, скорость работы нашей сети-паразита окажется небольшой, и данные из других локаций будут приходить к нам с задержкой. И все же согласитесь: медленная, но устойчивая связь так или иначе лучше, чем вообще никакая, верно?
Я был слегка обескуражен тем, как быстро этот тип нашел решение нашей главной на сегодня технической проблемы, даже не притронувшись к клавиатуре. Хотя удивляться тут в общем-то нечему. Я же сам выпросил у Стратега матерого эксперта по связи. И потому немудрено, что Мамлюк взялся прямо с порога тыкать меня носом в незнание мною тонкостей этой сложнейшей науки.
– Сколько понадобится времени на то, чтобы открыть это твое… «поддувало»? – спросил я.
– Часа полтора-два, – пожал плечами коротышка. – Могу заняться этим сразу, как только распакую чемоданы и настрою все нужное оборудование.
– Да-да, займись этим вопросом как можно скорее, – наказал я ему. – И если к вечеру я скачаю данные хотя бы из наших Чернобыльских серверов, обещаю: после ужина ты будешь вознагражден по-настоящему крутым оперативным псевдонимом.
Мамлюк оценил мою шутку вежливой улыбкой, но за работу взялся с похвальным усердием. И трудился в поте лица несколько часов кряду, отвлекаясь лишь на то, чтобы прямо на ходу глотнуть кофейку или сжевать бутерброд. Парню явно не терпелось доказать нам свою исключительную полезность, что сразу же повысило бы его рейтинг в глазах старших и более опытных сослуживцев. Иными словами, коротышка вел себя вполне естественно для новичка, стремящегося заслужить уважение пока что малознакомых ему товарищей по команде.
Развернутая им кипучая деятельность оставила, однако, без работы нас, так как мы не могли пользоваться оборудованием в процессе его апгрейда. Правда, Вектор и Астат быстро нашли себе занятие и, усевшись в дальнем углу бункера, приступили к чистке оружия и обмундирования. Я собрался тоже составить им компанию, но, подумав, решил потратить выпавшую на мою долю передышку более практично. А именно: посвятить неофита в детали нашей операции, пока тот занят рутинной и не обременительной для его мозгов сборкой и отладкой электроники. Разве только вспомогательные видеоматериалы по теме Мамлюку предстояло изучить уже самостоятельно – пока он копался в компьютерах, у меня не было к ним доступа.
– Твоя главная задача, для выполнения которой тебя сюда прислали, в целом проста, – начал я свой вводный инструктаж, – но в то же время именно от тебя будет зависеть успех всего нашего мероприятия. Все, что от тебя потребуется, – это в урочный день и час активировать по моему приказу нужную программу, похожую на те, с какими ты не раз имел дело…
Я едва не сказал «на свободе», но вовремя себя одернул и выразился корректнее:
– …С какими ты имел дело в прошлой жизни. У тебя будет время подробно ознакомиться с этой программой и, возможно, внести в нее какие-либо усовершенствования. И если в итоге после ее запуска кто-то из здешних плохих парней разорится и пойдет по миру, значит, мы не зря рисковали своими шкурами в этой аномальной дыре.
– Кто эти плохие парни и насколько большую сумму вы намерены с них стрясти? – оживился коротышка, распаковывая очередной контейнер с оборудованием.
– Наша цель – группа высокопрофессиональных иностранных агентов, работающих на международную коммерческую организацию Guarantee Of Defense and Support, или G.O.D.S. Официальная сфера деятельности этой компании: поддержание закона и порядка в зонах широкомасштабных стихийных бедствий. Количество которых, ты знаешь, после Катастрофы на планете выросло многократно. Довольно благородное занятие, но только на словах. На деле выходит иначе. Оплату услуг «гарантов» их клиент – пострадавшая от природного катаклизма страна, – как правило, производит с отсрочкой – после того, как выберется из разрухи и хаоса. Оплата принимается в любом приемлемом виде. А поскольку с деньгами у правительств бедствующих стран всегда туго, они с радостью рассчитываются с G.O.D.S. землей, природными ресурсами, акциями ведущих госпредприятий, торговыми и таможенными льготами и прочими подобными вещами…
– …И «гаранты» сразу обретают в этой стране большое политическое влияние, – догадался коротышка. – Неплохо придумано. И бабла наварить можно, и «левое» бабло отмыть, если понадобится.
– Все верно. Только этим занимается не G.O.D.S. как таковая, а тот, кто в действительности за ней стоит: ЦРУ, – уточнил я. – G.O.D.S. с ее благородными целями для Управления – всего лишь ширма. Тот же самый трюк оно планировало провернуть в Зоне. Уж тут-то ЦРУ было где развернуться, да вот законным путем этот номер у него не прошел. Мы знали о том, кому служат «гаранты», и поделились этим секретом с Украиной и Белоруссией. Им также не захотелось влетать в долги и потом продаваться с потрохами американским спецслужбам, поэтому G.O.D.S. получила от наших стран официальный отказ.
– …Но неофициально она сюда все-таки пробралась. Не под своим именем, конечно, а инкогнито.
– Да, и никто из нас не сомневался, что рано или поздно это произойдет. Появление в Пятизонье G.O.D.S. было предсказуемо, и мы готовились встретить ее со всеми подобающими почестями. Сегодня за ней стоят огромные деньги, часть из которых она с удовольствием вложила бы в любой перспективный проект, разрабатываемый под куполами Барьеров. Предвидя это, Ведомство готовилось подсунуть «гарантам» свой заманчивый сверхприбыльный объект для инвестирования. Разумеется, фальшивку – троянского коня, с помощью которого мы планировали получить доступ к банковским счетам G.O.D.S. и основательно их почистить. Все было на мази, но тут вдруг в поле зрения компании нарисовался Давид Талерман со своим Исгором и спутал нам все карты!
– Впервые слышу это имя.
– И немудрено. Его даже в Пятизонье слышали фактически единицы, хотя Талерман, он же Умник, проворачивает здесь такие дела, на какие ни Орден, ни Ковчег отродясь не замахивались… Давид Эдуардович Талерман – бывший сотрудник военно-научного центра «Светоч», покинувший его после того, как его идея выращивания гигантских колоний окультуренных металлорастений – искусственных Городищ или Исгоров, – была отвергнута из-за ее дороговизны и рискованности. Однако Умник не отчаялся и решил заняться Исгором сам, без участия военных.
– И какую же прибыль должны были принести ему окультуренные автоны и искусственные Городища?
– Довольно ощутимую, если довести процесс их выращивания до совершенства и получить на это патент. Представь, что любые детали, какие отливаются, вытачиваются или штампуются мировой металлургией, можно будет производить ценой гораздо меньших затрат и усилий, просто выращивая их по технологии Талермана, словно какие-нибудь фрукты. Причем с учетом высокой скорости роста металлорастений их плоды будут способны созревать за считаные минуты. Сразу же отпадет надобность во всяких сталелитейных и металлопрокатных заводах – гигантских, энергоемких, шумных и грязных. Второе перспективное применение данной технологии: быстрое возведение металлических каркасов любого размера и сложности. Это на несколько порядков ускорит строительство и улучшит качество новых зданий, особенно высотных. Как видишь, Умник в своих научных изысканиях далеко не идеалист и преследует вполне конкретную выгоду.
– Но в «Светоче» его гений тем не менее сильно недооценили?
– Тогда Исгор существовал только на бумаге и в голове Талермана, причем выглядел довольно безумной и дорогостоящей затеей. Если бы он потерпел фиаско, «Светоч» разорился бы, так что запрет на этот проект был наложен обоснованно. Впрочем, сегодня Умнику уже есть чем похвастаться. После нескольких неудачных попыток ему удалось возвести в Химках небольшое искусственное Городище на базе заброшенного военного полигона. Недавно я беседовал с тремя сталкерами, которые там побывали. Как им это удалось – долгая история, и я не буду тебя в нее посвящать. Скажу лишь, что один из этих сталкеров – сам Мерлин, – поэтому информация, которую они мне предоставили, наверняка точная. И чертовски полезная. Заполучив ее, мы были вынуждены пересмотреть свои планы насчет Талермана и его изобретения. Так вот, по словам Мерлина, сегодня для питания Химкинского Городища используется имеющийся на полигоне атомный реактор. Однако Давиду недостаточно его энергии, и в течение лета он планирует подключить Исгор к генератору собственного изобретения. Эта штука – Давид зовет ее «Кладезем» – будет обладать просто запредельной мощностью. В ее основе лежит энергия аномалий и артефактов Пятизонья, которую Талерману удалось выделить, аккумулировать и канализировать. Переход на новый источник питания заставит Городище в Химках вымахать до таких размеров, что оно погребет под собой весь север Московской локации. И тогда с Умником уже хочешь не хочешь, придется считаться. А вот как нам с ним быть – бомбить или договариваться, – мы еще не определились. Сначала нужно убедиться, что его заигрывание с неведомой энергией выгорит, а не накроется медным тазом. Разбомбить Исгор просто, но это слишком радикальный, никому не выгодный метод. Гораздо эффективнее перекупить Талермана и заставить его снова работать на нас. Но чтобы сделать это, необходимо прежде дискредитировать его нынешних спонсоров – G.O.D.S. И лучшего способа, чем обобрать их до нитки, в природе не существует. Чем все мы тут сейчас, собственно говоря, и занимаемся.
– А не слишком ли это опасная игра – разорять опекунов Умника? – засомневался Мамлюк. – Ведь если они поймут, что Давид больше не желает с ними сотрудничать, его же попросту пришьют и дело с концом. Типа в духе «так не доставайся же ты никому!».
– Если ты думаешь, что Талерман – некий хрестоматийный, витающий в облаках ученый-романтик, то ты глубоко заблуждаешься. Он вовсе не так безобиден, каким может показаться на словах. И вполне способен защитить себя не только от наемников, но и от целого полка чистильщиков. Скажу больше: сегодня я опасаюсь Талермана гораздо сильнее, чем его опекунов-«гарантов». Во-первых, потому что помимо Исгора и «Кладезя» он создал целый отряд уникальных боевых ботов. Каждый из них живуч и смертоносен настолько, что может в одиночку растерзать стадо местных биомехов. И все эти твари подчиняются лишь Давиду и больше никому. Во-вторых, в ходе работы над Исгором ему довелось завести дружбу с самым умным монстром Пятизонья – Трояном. Насколько я в курсе, эти двое довольно долго и взаимовыгодно сотрудничали. Так что стоит лишь первому свистнуть, как второй тут же примчится ему на подмогу. И, в-третьих, не так давно Умник обзавелся помощником, которого «Кладезь» наделил способностями, каких нет даже у самых крутых сталкеров, включая Мерлина. Этот человек… хотя вряд ли теперь его можно так назвать, не кто иной, как сам Алмазный Мангуст…
– Про него я кое-что слышал, – припомнил коротышка, продолжая слушать меня и одновременно делать свое дело. – Одна из местных легендарных личностей, которую Зона изуродовала самым извращенным способом: вживила в этого типа большие, с куриное яйцо, алмазы. После чего ему пришлось годами бегать от охотников за сокровищами, так как сам он воспользоваться ими тоже почему-то не мог… Прямо какая-то библейская притча, а не сталкерская байка.
