Роман Фокин
Счастье для богов
К лету 2093го силы Китая тоже почти иссякли, как и силы СССР, как и силы Америки. И все же советско-китайские войска медленно, но побеждали. Война пришла прямо к Северной Америке. Нынешний президент Америки понимал, что в этой войне он уже не выиграет. Он выходил на улицу и видел, как часть его граждан бунтовала за прекращение войны и капитуляцию. Эти люди не хотели погибнуть за родину против ужасных, но побеждающих нацистов. Другие бунтовали за то, чтобы война не прекращалась, чтобы обессилевшая Америка освободила завоеванную и почти полностью разрушенную Европу от «чудовищ, нацистов, расистов, шовинистов, свиней и кровожадных маньяков». Две бунтующие стороны конфликтовали друг с другом, боролись друг с другом, убивали друг друга. Америка начинала буквально захлебываться в своей крови, которую проливали ее собственные люди. Многие десятками тысяч ежедневно дезертировали, а оставшиеся проклинали их и обвиняли в том, что Китай и СССР побеждают, находили дезертиров и убивали их. Под натиском этого безумия президент Америки совершил опрометчивый поступок. Он первый из всех в Третьей мировой войне запустил ядерные бомбы по городам Китая и СССР, а они запустили свои в ответ. В последствии были полностью уничтожены города: Санкт-Петербург, Иркутск, Улан-Удэ, Циндао, Линьи, Вэйфан, Анкоридж, Валдиз, Лос-Анджелес, Сан-Диего, Тихуана, Гвадалахара, Пуэрто-Вальярта, Тепик. Все удары произошли в один день, 14 июля 2093го умерло около 80 миллионов человек. И это были даже не 10% всех боеголовок и у СССР, и у Китая, и у Америки. Император, потеряв в одночасье земли близ Желтого моря, не решился продолжать войну. СССР уже давно хотел ее закончить. А президент Америки спустя несколько дней после своего поступка застрелился, на его место пришел новый заключивший окончательный мир с СССР и Китаем. Главы этих стран все пришли к выводу, что они не хотят, чтобы ядерные атаки продолжались. Европа теперь полностью принадлежала СССР, некоторые оккупированные страны стали «секторами». Они потеряли свое название, отчасти потеряли государственный язык, сектора просто нумеровались. Например, Молдавия была Первым сектором, Румыния Вторым сектором, Литва Третьим и так далее. Страны, которые не сопротивлялись Советскому Союзу и сразу капитулировали сохраняли название и становились странами-вассалами для СССР. К ним относились, например, Великобритания, Ирландия, Португалия, Эстония, Латвия, Исландия. Теперь эти страны подчинялись Советскому Союзу, как своему феодалу. Китай поступил со своими захваченными территориями почти так же. Южная и Северная Америка, объединенные в одно государство – Америку Объединенную, не стали распадаться, так как все еще опасались продолжения войны.
Всего в Третью мировую войну погибло около 500-600 миллионов людей, но никакие государства не оглашали это. Мужское население Советского Союза сократилась на 40%, и именно эта сверхдержава пострадала в войне больше всего. Америка тоже пострадала сильно, но больше даже не из-за войны, а из-за своих собственных людей, которые даже по окончании войны так и продолжали бунтовать, донимать правительство с новыми лозунгами. «Освободим Европу от лап нацистов!» «Уничтожьте все наши ядерные бомбы! Мы не те, кто будет ими пользоваться!» «Облигации и льготы для ветеранов!»
Примерно на этом книга и закончилась. От этого автора у робота хранилась еще одна книга «Искусство ненависти». В ней описывались времена уже после Третьей мировой, но, как понял спартанец, серьезных происшествий после войны уже не происходило. В книге описывается вся чернота из жизни людей, вся их ненависть, вся их ложь, все лицемерие. Грубо говоря, новая Холодная война. Спартанец, читая книги этого человека, все больше и больше думал, что их автор явно не любил людей. Если вкратце, то отношения Америки к СССР и Китаю за все годы после войны так лучше и не становилось. Автор говорил, что людям всегда остается ждать, когда глупые правители начнут забывать про ужасы войн и вновь решат все повторить. Автор ярко описывал, как в СССР и Китае царила постоянная ненависть между людьми захваченных стран и захватчиками, а в Америка Объединенная продолжала захлебываться в мелких бунтах и локальных революциях.
«Похоже, что Третья мировая стала последней масштабной войной человечества. Теперь воевать уже некому… И что же тогда произошло? Это явно не похоже на человеческие способы ведения войны… Может быть, инопланетная раса? Или бог, о котором постоянно пишут и говорят люди? Об ответе можно думать долго, но смысла в этом большого не было.»
С момента пробуждения спартанца прошло около двух недель. Все это время ничего по большему счету и не менялось. Спартанец иногда встречал на небе того ската, летающего прямо под облаками. Как-то раз в одном из городских домов, в Новом Петербурге, под разрушенным полом, робот обнаружил еще одно устрашающее непонятное существо, походившее на большой мозг диаметром в один метр. Состояло это существо, конечно, не из органического материала, а из многочисленных пластмассовых и металлических трубок. Трубки отходили от большого мозга так, как будто изначально они были прикреплены к чему-то, но теперь лежали оборванные вместе с этим мозгом. Когда робот приблизился, мозг задвигал некоторыми своими отростками, очень похожими на глаза слизняка, только они были просто камерами на трубках. Эти камеры смотрели на спартанца, тому стало как-то неуютно, но он не решил атаковать, ведь и этот мозг его тоже не атаковал. Он просто бессильно лежал в подвале дома, возможно, закинутый сюда кем-то. Робот попытался поговорить с ним, но мозг не отвечал, а просто смотрел на своего гостя и больше не предпринимал никаких действий. Донимать его смысла не имело, поэтому спартанец покинул этот мозг, а вскоре и вовсе забыл его.
Однажды за пределами города робот нашел некое заинтересовавшее его поле. Домов в поле не было, зато стояли здесь многочисленные военные машины, танки и шагаходы – альтернативы обычным танкам, только башня шагахода крепилась к трем большим ногам. Такие боевые машины СССР использовал еще в 90е в военное время. И сейчас многочисленная боевая техника собралась здесь. Поле было просто усеяно ей. Здесь прямо из земли вздымали колья из камня острые, как копья. Их можно было сравнить со сталагмитами, только эти достигали аж до 10 метров в длину. На некоторые копья были насажены боевые машины так, будто кто-то когда-то атаковал войска прямо из-под земли, и теперь это место стало могилой для всех этих машин. К удивлению, робот почти не нашел в этом месте спартанцев, только совсем поломанные по совершенно разным причинам модели. Весь день он и провел в этом поле в поисках чего-то полезного. И спустя час он смог найти целый и рабочий военный дробовик. Такие дробовики были очень мощным оружием, дробь которого могла пробить даже корпус спартанца. Робот уже понимал, что с учетом того, что из «живых» существ по улицам этого нового мира ходили не обладатели плоти, а роботы из металла и пластмасса. В таком случае ружье, которое нашел робот, было неэффективным, в отличие от этого оружия. Спустя еще час робот нашел для своего дробовика пару пачек патронов и решил вернуться.
С момента пробуждения спартанца прошел месяц. Жизнь робота уже начинала превращаться в некую рутину из хождения по пустошам и руинам и чтению книг вместе со спящей девочкой. За прошедшее время он еще раз встретил в небе ската, летящего под облаками. К удивлению робота, этот скат так и не пытался напасть на спартанца, и хорошо.
В один обычный день робот, как и всегда, поутру отправился на разведку. На этот раз он решил пройти дальше того поля с военными машинами. В этой местности кругом были поля с многочисленными дорогами и редкими домиками. Идя по одной из таких дорог, спартанец обратил свое внимание на большой и длинный столб. Может быть, когда-то он служил антенной, раздающей сеть, но сейчас это было не важно, ведь важно было то, что вокруг этой антенны что-то обвилось и, накрытое слоем снега, замерло. Нечто напоминало огромную змею шириной туловища в полтора метра. И тут спартанец кое-что вспомнил и ближе подходить не решился. Нечто напомнило ему ту многоножку, которая его когда-то сильно испугала. По сути, именно она была самым страшным существом, которого роботу довелось встретить за все это время. Присмотревшись, он заметил те пугающие металлические ноги, многие из которых, по ощущениям, отвалились. Также у многоножки отсутствовала голова. Казалось, что ее просто срезали. Робот взглянул по сторонам и увидел вторую часть многоножки, лежащую в метрах двадцати от первой на земле. У нее и была та самая голова с головами манекенов на месте глаз, но одна из них отвалилась и пропала. Ноги манекенов, служащие ей клешнями, тоже пропали. Она не двигалась, не излучала тепло. Похоже, что она поломалась или умерла. «И что ее могло разрезать на две части? Советские военные силы? Было бы оптимистично, но… что-то мне кажется, что в этом мире, если есть и такой монстр, и летающий скат, то есть и кто-то опаснее этих двух…»
Дальше спартанец идти не решился, а пошел в другую сторону и не встретил больше ничего интересного. Начало темнеть, и робот возвратился домой. Он шел по привычному пути, по привычной дороге, немного заснеженной. Подошел к своему дому и участку, с которого он за прошедшее время убрал весь мусор. «Подсознательно я присвоил это место себе… Живу тут… как отец, и, наверное, хозяева дома уже умерли. Родственники хозяев умерли, родственники родственников тоже…» – подумал робот.
Он открыл дверь и, как ни в чем не бывало, прошел к себе на кухню, чтобы полюбоваться ею. За это время он натащил в дом столько целых вещей, что многие комнаты теперь выглядели прилично. Робот уселся на более-менее целый диван, тот заскрипел под его двухсоткилограммовым весом. Что-то спартанца рассмешило во всей этой чудной картине, а затем рассмешило еще больше.
– Людей в этих краях больше не осталось, привычных мне форм жизни тоже, только такие, как я или еще хуже. И в этом мире я налаживаю себе жилище, не зная, чем заняться. И присматриваю за постоянно спящим ребенком, который и человеком в его привычном понимании, наверное, и не является. Что вообще за бред?
И тут робот услышал чей-то очень высокий и писклявый голос. Детский, настоящий детский голос, словно кто-то его позвал. «Померещилось?» – подумал спартанец и схватился за голову.
– Я схожу с ума в этом одиночестве?
И детский голос послышался еще раз. Робот встал и медленно зашагал в спальню, звук шел оттуда. Заглянув в дверной проход, он узрел новое чудо и ощутил те же эмоции, что и при первой встрече с этим ребенком. Робот вдруг обессилел, прильнул к стене спиной, упал ниц в шоке от увиденного и вновь схватился за голову.
– Ха-ха-ха-ха! ХА-ХА-ХА-ХА-ХА! – безумно смеялся спартанец и посматривал на маленькую девочку, которая явно выросла с того раза, как он видел ее утром.
На вид она выросла где-то так, как если бы живой ребенок вырос за год. Можно сказать, что ей на вид теперь было полтора года. Она не только проснулась и выросла, но и выбралась из кроватки-корзинки, которую давно сделал робот. Сейчас она ползала по матрасу, иногда пытаясь подняться на ноги, смотря на робота и радуясь его появлению. Ее кожа так и не изменилась, все та же ярко-серая, но теперь у нее были и волосы аж до груди. Волосы у нее имели ярко-белый цвет, как молоко. Девочка показывала на онемевшего робота рукой, выкрикивала ему что-то неразборчивое, совсем как обычный ребенок. Девочка подползла к краю кровати и попыталась сползти вниз, робот встал, подбежал и аккуратно взял ее на руки. Она тянула к нему свои руки, улыбалась и пищала что-то. Вблизи робот подметил еще одну ее особенность. Радужки ее глаз были полностью черные без какой-либо текстуры, а зрачки белые и склеры тоже полностью белые. В своей необычности девочка уже не особо удивляла робота. Она просто была особенная, и спартанец будет оберегать ее во что бы то не стало. Так он не будет одинок. Робот положил ее в детскую корзинку.
«И что? Теперь она будет хотеть есть? На такой случай я уже натащил из магазинов фасоль, мед, соль, сахар, рис. Из этого даже можно что-то сделать, но не буду пока торопиться, к тому же детям плохо подходят эти продукты, а молока у меня нет, в магазинах оно все уже в пыль обратилось. Я уже по этому поводу не волнуюсь.» Девочка все веселилась, должно быть, радовалась прибытию спартанца, и ему было приятно так это расценивать.
– Она видит во мне отца? Может быть, маму… Говорят, что кого дети видят первым с рождения, к тому и привязываются.
Оставшееся время сегодня робот проводил вместе с девочкой. Он дал ей детскую одежду, которую с трудом когда-то нашел. Давал ей мягкие игрушки, которые еще до этого принес домой. Девочка брала их в руки, трясла ими, бросала их. Спартанец смотрел за этим и радовался. Он завел шкатулку, которую тоже нашел в одном из магазинов, девочка удивилась музыке. Весь день она была энергичная, веселая, как будто и сама ждала своего пробуждения. А ночью стала сонной и уснула прямо на кровати. Робот совершенно не понимал ее организма, но будить ее не стал. И сейчас она спала, как обычный человек. Осталось только понадеяться, что вскоре она проснется.
Рано утром, когда еще было темно, девочка вышла из сна и начала снова ребячиться. В этот раз робот решил не выходить надолго на улицу, а заняться ребенком. Большую часть времени он играл с девочкой в игрушки, которые могли развивать ее мышление. Называл вещи своими именами, чтобы она могла обучаться человеческой речи. Приподнимал ее так, чтобы она не ползала, а начинала ходить ногами. Она уже чисто внешне вошла в тот возраст, когда дети начинают ходить.
Проходили дни и ночи. Девочка все лучше начинала ходить, осмысленнее взаимодействовала с вещами. Робот разложил на первом этаже дома тряпки и ковры для удобства ребенка, убрал все острые вещи, все вещи, которые ребенок может запросто проглотить. И, как спартанец и предполагал, девочке не нужен был ни туалет, ни еда – вообще ничего, возможно, даже кислород. За все то время, что робот существовал в этом новом мире, уже несколько раз температура падала до особо низких значений, достигающих -20, несколько раз начинался буран, но девочка вообще никак не реагировала на холодную температуру и на теплую тоже. Притом ее тело всегда держало то же тепло, что и у обычного человека. И все же девочка дышала, иногда плакала по пустякам, выделяя слезы, которые робот, однако, не мог проверить на состав. В любом случае спартанец уже давно решил, что ее он так просто из-за всех странностей не бросит. Наоборот, в таком мире это даже намного лучше, когда твоя дочь не нуждается в еде и других потребностях. Скорее всего, если б это был обычный человеческий ребенок, он уже умер бы.
К удивлению спартанца, уже спустя две недели девочка почти полноценна ходила на своих двоих. Робот нашел и в этом странность, которая его уже не удивляла. Также у девочки за все это время не выросли волосы на голове, они застыли в том же положении. До этого робот об этом не задумывался, но решил, что пришло время. У робота с начала его жизни не было имени, он в нем не нуждался. Его называли военным роботом, машиной, спартанцем, С54Д87 – это был его серийный номер, использовать его как имя лучше не стоило. И только сейчас робот окончательно решил дать девочке ее имя. Он отыскал одну книгу в том самом маленьком книжном магазине – «Имена и значения». Робот решил, что имя должно быть красивое или приемлемое и при этом должно подходить по смыслу. И выбор спартанца пал на имя «Елена». Значения – избранная, светлая, солнечная просто идеально ей подходили. И еще он решил, что, когда девочка дорастет до нужного возраста, она сама даст и ему имя, которое ей понравится.
Спустя два месяца после пробуждения робота он пришел поутру в спальню к девочке и заметил, что Елена еще раз выросла. Ростом она достигала 85-86 сантиметров. Показатель для двух лет. При этом волосы длиннее не стали. К этому времени она уже могла произносить некоторые простые слова и, наверное, понимать их значения. С недавних пор, когда робот рассказал ей, какой бывает обычная счастливая семья, Елена начала называть робота папой. Спартанцу было по душе такое отношение, и при ней он сам себе начал так называть. К этому времени робот продолжил недолгие вылазки на улицу в поисках чего-то, и Елене это не нравилось, а когда робот, как всегда, возвращался домой, Елена бежала к двери и обнимала его металлические ноги. Спартанец клал свои вещи, огромный дробовик вешал за ремень на гвоздь и гладил малютку за ее белые волосы. Девочка бежала в комнату и бросала роботу мячик. Робот брал мяч в руки и барабанил им по полу, как баскетболист, а девочка смотрела за этим и хлопала. Робот шел на кухню и читал ей разные сказки, даже не зная, понимает она все в них или нет. Но девочка почти всегда его слушала, а когда ей надоедало, она уходила играться с игрушками.
Но в этот раз робот принес ей альбом и карандаши, отличное занятие для детей. А сам принялся рассматривать разные фотоальбомы, которые нашел недавно на улице. Кстати, в 2147 году фотографии не на цифровых носителях стали большой редкостью, но, как понимал робот, те фотоальбомы, что он нашел, были сделаны не в 22 веке. Люди на фотографиях носили одежду, немного отличающуюся от одежды второй половины 21 и 22 века. На фотографиях также была запечатлена природа, деревенские деревянные дома, старые машины. Возможно, это были 1980е. К концу истории человечества основной мир уже не выглядел так, как на этих фотографиях. В 2147м в большей части Земли осталось совсем мало деревьев, дикие животные вне заповедников вообще почти что вымерли. Технологический прогресс в те времена почти полностью покорил планету, из-за чего использование дерева, как материала, было редко. На флору и фауну планеты еще повлияла и Третья мировая, многочисленные боевые действия, особенно отравившие западную часть Евразии и Тихий океан. На тех территориях почти все было выжжено, усеяно отходами от военной техники. И, конечно же, ядерная атака тоже очень сильно навредила некоторым зонам планеты.
Сейчас спартанец смотрел на то старое время и понимал, кто он. Робот был тем, кто хотел бы жить именно в таких условиях, посреди природы, желательно в таком случае будучи человеком. Ему просто нравилась красота лесов, полей, зеленых гор, цветов и подобного, но вся жизнь, возможно, погибла. Мир переродился, и ничего тут уже не перепишешь, но, если в мире еще остались земли, нетронутые безумием, спартанец хотел бы туда перебраться. Он находил свое мышление странным, ведь, по сути-то, родился он именно в таком мире, и этот же мир ему не нравился. Хотя в нем и не встречалось с появления многоножки серьезных опасностей для спартанца, он все же находил все эти бесконечные руины и металлолом, разбросанный повсюду, как когда-то на свалках, уродливым. Это был его мир, и этот мир робот не особо хотел принимать.
Следующий месяц прошел без происшествий. Разве что только начало теплеть, снег начал таять, оголяя черную грязь. К этому времени в одну из ночей Елена вновь выросла, но теперь она уже выглядела года так на 4. Волосы, как обычно, не изменились. Зато теперь робот мог подметить, что девочка уже в таком возрасте имела черты красавицы. Он делал такой вывод, сравнивая ее черты с чертами людей старого мира, считающихся красивыми. У нее было красивое, милое лицо. Было заметно, что на нем не было неприятных черт. Аккуратный нос, небольшие губы, ровные негустые брови, длинные ресницы. Робот видел детей в ее возрасте на фотографиях и в реальной жизни, и ему она казалась одной из самых красивых среди своих сверстников. На ее теле не было лишнего жира, дефектов кожи и прочих отклонений от нормы. Она выглядела как идеально здоровый ребенок, только с другим цветом кожи и волос и еще многими другими особенностями.
– Елена, ты не заметила в себе изменений?
– Какие? – она взглянула на свои руки и ноги. – О, я выросла!
– Да, сейчас найду тебе новую одежду.
Робот ушел в кладовую, и девочка побежала за ним.
– Ого, какая я высокая!
– Слушай, Лен, можешь попробовать выговорить фразу: «Карл у Клары украл кораллы»?
– А, мне просто повторить?
– Да, повтори.
– М-м… Карл у Клары украл… кораллы?
– Молодец, – робот передал ей новые трусы, шорты и футболку.
«Похоже, теперь она еще лучше говорит, не неуклюже ходит. С этими рывками роста уже и развивается ее мозг, это хорошо. Она почти как ускоренный человеческий ребенок. Кстати… Надеюсь, что она не постареет так же быстро… Она не выглядит, как организм, которому может как-то навредить старость, она не выглядит, как организм, который вообще может стареть, но она растет непонятно по каким причинам. Причем с последнего рывка ее возраст словно увеличился вдвое… Может ли быть, что она развивается в геометрической прогрессии? Когда-нибудь нам нужно будет это обсудить, когда она еще вырастет. Может быть, она даже расскажет мне, кто она такая, или даже то, что случилось с этим миром.»
– Папа, на! Лови! – робот поймал мяч.
– Давай выйдем во двор, сыграем, пожалуйста. – Елена подбежала к двери и, потянувшись, достала до ручки, дверь открылась.
«Она в первый раз смогла сама открыть. Ну, все-таки она выросла. Но как бы она не убегала куда-нибудь далеко на улицу, когда я ухожу.»
– Елена, помнишь, что на улице грязно?
– Нет, там же снег…
– Он начал таять в последнее время. Зима кончается. Теперь на улице много грязи, так что будь добра, надень свои сапоги и дождевик.
Одевшись, девочка вышла на улицу вместе с роботом.
– Ой, а что тут все в воде?
– Говорю же, все теплеет, снег таит.
– И превращается в воду?
– Да, снег – это замёрзшие кристаллы воды.
– Кристаллы? А лед – это не замерзшая вода?
– Замерзшая, но не кристаллизованная.
– Кристалли… что? Сложна! – с этими словами Елена прыгнула прямо в лужу ногами.
– Не пачкай одежду, как свинюшка. – Робот вытащил ее и поставил на сухое место.
– Свинюшка? Я похожа?
– Ну… Как бы нет, но ведут себя так именно свинюшки.
– Ты говорил, что я красивая. А на кого я похожа? – Елена покрутилась, как в танце.
– Из животных? На лебедя. – в это время робот с девочкой отошли в место с еще нерастаявшим снегом у них во дворе.
– А лебеди как выглядят? – девочка кинула роботу мяч.
– Лебеди – это красивые белые птицы, на гусей похожи. – робот осмотрелся и ему пришла в голову одна идея.
Пока что еще большая часть снега не растаяла, а в такую погоду можно было кое-что из снега сотворить.
– Так почему ты говорил, что я свинюшка? – девочка посмотрела, как робот начал катать снежный ком по снегу, и тот увеличивался. – Это что?
– Делаю снеговика, скоро поймешь. Это будет интереснее, чем снова мяч катать. И про свинюшку я тебе уже пояснил вообще-то.
Спустя пол часа снеговик был полностью готов, роскошный и красивый. В руке лопата, на голове ведро, в носу отвертка, в глазах камушки и так далее.
– И кто это получился? – спросила Елена.
– Ну, снеговик, кто еще?
– Что такое снеговик?
– Да просто снег, похожий на человека.
– Но мы же сами сделали его такой формы!
– Да, поэтому мы сделали снеговика…
– А-а… А! Да, снеговиков надо делать. Я поняла! Это как куличики.
– Ну типа того…
– Как мы его назовем?
– Зачем его называть? – в ответ на это девчонка призадумалась.
– А зачем меня зовешь Еленой?
– Ты человек, у людей всегда есть имя. А это снеговик, он не живой.
– Кстати, а как тебя зовут? Я зову тебя папой, потому что ты – папа. А другие как тебя называют?
– Мне никто не давал имя, я на самом деле хотел, чтобы ты его мне дала.
– Мне это зачем? Папа – это папа.
– Мда-а, ну ладно, сам себе подберу. – робот помахал головой.
– А его назовем – Ведро. – Елена показала на снеговика пальцем, как на виновного в чем-то.
– Ведро? – робот взглянул на ведро, маячащее на голове снеговика. – Ведро так ведро. Снеговик большего не заслужил.
Спустя пол часа они вдвоём слепили еще одного снеговика рядом.
– Давай это будет его подруга. Или жена. – сказал спартанец.
– Тогда ее имя будет – Метла. Метла же у нее в руке?
– Да, это метла. Ну, подучается, подходит.
Робот подошел и поставил около них двоих еще одного маленького снеговичка.
– Этому имя я сам дам. Чел.
– Кто?
– Чел.
– Ничего не поняла.
– Великое имя – Чел. Это имя носил один мудрый правитель давным-давно.
– Смешное какое-то имя получается. – Елена захихикала.
– А Метла и Ведро – это серьезные имена?
– А нет что-ли? – девочка взглянула куда-то вдаль и задумалась. – Покажешь, куда ты уходишь?
– Прости, но пока что нет. – спартанец совершенно не обрадовался такими вопросами и подумал, что настало то время, когда дети начинают постоянно донимать родителей каверзными вопросами.
– А почему?
– Там может быть опасно. Мы здесь не одни, здесь также есть и жители, которые могут быть злы к нам.
– А почему ты туда уходишь?
– Как подрастешь, я тебе расскажу. Сейчас ты мало что поймешь.
– Ну почему я не могу понять сейчас?
– Я придумал. Давай ты сначала научишься читать, а как научишься читать, то прочитай некоторые мои книги и узнай о мире. Как узнаешь достаточно и будешь понимать достаточно о мире, подойди ко мне, и мы поговорим о многом.
– Обо всем?
– Да, мы обсудим буквально все. Но учти, что это будет длинный и тяжелый разговор. Легче тебе от него станет.
– И мне нужно научиться читать для этого и все?
– Да, и прочитать пару книг, из которых ты поймешь некоторые вещи.
– М-м… Ладно… Но читать же сложно?
– Ты не пробовала. И, кстати, я тут одну штуку нашел недавно. Сейчас я кое-что принесу.
Робот ушел и вернулся уже со старым фотоаппаратом, такие в 22 веке уже давно не использовались. Он поставил фотоаппарат на бочку и повернул к снеговикам, установил на нем режим задержки.
– Встань-ка у снеговиков. – робот нажал на кнопку и сам подошел к Елене.
Все услышали звук, а затем из фотоаппарата вынырнул черный лист бумаги. Робот взял его, оттряхнул и вскоре на бумаге проявилось изображение, на котором красовались снеговики, робот и Елена.
– Ого… – пробормотала девочка.
На этом спартанец и Елена вернулись домой.
Теперь, когда Елена еще выросла, она больше начала саморазвиваться. Пыталась читать буквы, считать, рисовать, даже заниматься спортом. Всем этим она занималась чаще, пока робота не было дома, а когда он возвращался, она рассказывала ему, чему она сама научилась, а затем расспрашивала о его приключениях. Робот рассказывал девочке о необычном мире, по которому он ходит, хотя робот не говорил о том, что этому миру предшествовало, но с каждым днем девочка про себя все больше понимала, что в их жизни что-то было явно не так. Как будто все так не должно быть. Она видела на фотографиях и картинках других детей, которые не были похожи на нее, видела их родителей, которые не были похожи на ее папу, видела старые зимние пейзажи и понимала, что то место, где они находились, немного от них отличалось.
В последнее время она начала чаще смотреть в окно, интересуясь окружением. Елена начала замечать, что в этом мире робот и она были не единственными, как и говорил ей папа, жителями этих мест. Она видела маленьких металлических существ, иногда пробегающих мимо дома. Эти существа были не похожи ни на людей, ни на животных, изображенных на картинках и фотографиях. Девочка спрашивала у робота, кем являлись эти существа, а робот говорил ей, что это новые жители мира и что она должна лучше понять мир, описанный в книгах, чтобы они с ее папой могли поговорить о новом мире. Робот спрашивал девочку, что она чувствует к этим существам, кажутся ли они ей более привлекательными, чем те, кого она видела в книгах. Елена не знала, что на это ответить.
– Ты говорил, что они могут быть злые… Тогда мне они не нравятся. – ответила она.
– Поэтому остерегайся их, хорошо?
– Хорошо…
Как-то раз спартанец принес домой банку с медом. Мед – это один из продуктов, которые портятся крайне долго. Он знал, что мед очень сладкий, поэтому приготовил кипяченую воду. До этого он уже давал Елене просто воду, та пила ее и говорила, что она безвкусная. Тогда, даже после принятия воды в ее организм, Елена так и не захотела ее исторгнуть. В туалете она вообще не нуждалась, но были ли у нее вкусовые рецепторы? Попробовав мед, Елена возрадовалась и сказала, что он ей нравится. Спустя час она полностью опустошила банку и так и не захотела выпить воды. Робот взглянул на ее живот, он не увеличился после этого, по ощущениям, ни на сантиметр. Спартанец отнесся к этому, как к должному.
– Есть ощущение, что хочется еще?
– Ну… Можно, но не особо.
«Значит ли это, что она насытилась? Это даже нельзя понять, учитывая то, что она никогда не испытывала голод. Ну и ладно.» – робот отнесся и к этому, как к должному.
Спустя еще некоторое время. Машина, принявшая роль отца, сидела на своем диване на кухне и читала «Преступление и наказание» Достоевского. Вдруг робот услышал боязливый возглас Елены, а затем увидел, как она подбежала к нему с вопросом.
– Что это там?
– Где? Что случилось? – робот забеспокоился и встал с дивана.
– Там кто-то похожий на тебя, наверху в комнате! – девочка прижалась к ногам спартанца.
Робот призадумался и понял, что она проникла в комнату на втором этаже, где спартанец расположил всякие опасные инструменты и нерабочего спартанца. Ту комнату робот закрывал на ключ, но, похоже, ключи она нашла и использовала. Робот вместе с Еленой пошли на второй этаж.
– Почему он похож на тебя? – спросила девочка, показывая пальцем на «труп».
– В этом мире есть те, кто очень похож на меня. Люди тоже похожи друг на друга, и все же они разные. Но дело не в этом. Этот не живой, наверное, он никогда не был живым. А мне он нужен для того, чтобы ремонтировать себя. Лечить мои раны.
– Что? Почему он не живой? Я ничего не понимаю! – Елена заплакала и убежала вниз.
Робот пошел за ней. Он уже предвидел, что чем больше она будет узнавать о новом мире, тем страшнее ей будет жить в нем, и тем сложнее роботу будет объяснять все по частям.
– Елена, ты умная девочка. Поэтому чтобы все понять, ты должна сначала узнать о нормальном мире из тех книг, которые я тебе советую прочесть. А потом подойди ко мне, и мы все обсудим. – робот приблизился к девочке и начал гладить ее по голове.
Но спартанец чувствовал, что от его разговоров и действий ей легче не становилось. Спартанцу и самому от этого становилось грустно. Ведь ребенок, которого он растил, как человека, сейчас все больше соприкасался с безумием нового мира, людей в котором уже, может, и вовсе не осталось.