Роксана Форрадаре
Трехликая сторона. Последний Листопад
Глава 3
После случившегося в Танатре Лись стал излишне недоверчивым, мнительным и хмурым. Вдобавок его по-прежнему беспокоила рана на спине, отзывающаяся при любом неосторожном движении колкой болью, – в общем, в настроении ассасин пребывал отнюдь не в наилучшем, и тем поздним вечером, когда мы с Ангел вернулись в замок, он был предельно подозрителен и предельно недоволен.
– Это еще кто?
Столкнувшись с его сердитым взглядом, Ангел не на шутку перепугалась, а у меня совсем не оставалось сил, чтобы объяснять ей, что перед ней чуть ли не самый добросердечный ассасин во всем Листе.
– Моя новая служанка. Персональная.
– Кажется, в прошлом тебе не требовалась личная прислуга.
– Мои приоритеты изменились. Кто-то же должен пробовать передо мной мою пищу, – пробурчала я, бросая невидимый камень в огород бабушки Ангел, Гульнур, которая, к сожалению, услышать меня никак не могла.
– Тебя пытались отравить?!
– Вовсе нет! – приобретенная Лисем подозрительность заметно усилила его проницательность, что, в целом, давало положительные плоды, но в конкретную минуту только вредило. – Слушай, я ужасно устала и хочу спать…
– Обязательно было брать необученную мещанку? Из прислуги Холеса подходящей не нашлось?
– Это сейчас так важно для тебя? – простонала я, не замечая, что Ангел уже готовится выпрыгнуть из своей серой униформы и бежать, не останавливаясь, до самого Океана, лишь бы ассасин не испепелял ее уничтожающим взором и дальше.
– Тебя скоро объявят королевой, Кира. В данный момент ты – единственный оплот ассасинов. Понимаешь, что это значит?
Это значило, что рамки сожмутся еще сильнее, хотя после принятия титула принцессы, казалось, сильнее уже некуда. Безраздельная власть, якобы полностью развязывающая руки, но на деле запихивающая тебя в такое тесное пространство, что эти развязанные руки вряд ли могли хоть на что-то сгодиться, – вот, что меня ожидало.
– Понимаю.
– Хорошо.
Ассасин чуть успокоился и смерил застывшую за моим плечом Ангел более трезвым взглядом, под которым девочка окончательно сделалась пунцовой. Она вообще краснела по любому поводу, не умея скрывать смущение и беспокойство. Чтобы спасти ее от повисшей в воздухе подозрительности, я велела ей отправляться в мои покои и позаботиться о том, чтобы к моему приходу постель была полностью готова ко сну.
– Выбрала ты, конечно, – негромко произнес Лись, провожая глазами ее удаляющуюся невысокую фигурку. – Уж я в Фуби не в первый раз, знаю… девочку эту здесь не любят. Даже в колдовстве подозревают – они с бабкой живые до сих пор лишь потому, что доказательств нет, но слухи на пустом месте не образовываются. Холес может отказаться содержать ее в замке: слишком многие сейчас верят в чародейское проклятье, и вряд ли его приближенным понравится, что такая как она…
– Разве мы завтра не выступаем в Аганду?
– К чему это ты?
– Мнение Холеса не везде имеет определяющее значение. Думаю, наместнику Аганды будет безразличен состав моих служанок.
Лись, только-только избавившийся от состояния угрюмой настороженности, тотчас вновь им преисполнился. Он уже догадался, что Ангел была приглашена в замок не просто так, однако обсуждение других, куда более важных вопросов заставило его усмирить свое любопытство.
– Кира, в Аганде тебе придется выйти замуж. На войну ассасинов должен вести король. Авторитетный лидер, на которого все будут равняться и за которого согласятся умирать.
– Да, – спокойно кивнула я. – Помню. Вы с Зонбом укажете мне на того, кого сочтете достойным, мы быстро все организуем, и я смогу, наконец, избавиться от этой ноши.
– Избавиться?
– Как только у нашего Листа появится король, королева будет уже не так нужна. Мы потихоньку расторгнем брак, чтобы не мучить друг друга, и…
– Не говори глупостей, – неожиданно оборвал меня Лись. – Расторгнуть – тоже мне! Ты хоть понимаешь, какими проблемами это для тебя обернется? Ассасины сочтут, что ты либо не удовлетворяла нужды своего короля, либо, что еще страшнее, изменяла ему. К тебе начнут относиться, как к отверженной, если вообще не отправят за решетку, и ни одна уважающая себя крепость больше никогда не даст тебе приют.
– Как же?.. – растерянно выдавила я.
– Вот так. Нет, Кира, нельзя жить мыслями, что ты посадишь кого-то на трон, а сама уйдешь в сторону. Тебе придется выбрать человека, которого ты будешь в состоянии терпеть в роли своего мужа хотя бы несколько лет и с которым сможешь договориться об устраивающих вас обоих условиях… чего смотришь?
Лицо мое осветила торжествующая улыбка, вынуждая Лися прерваться. В ходе его терпеливых рассуждений на ум мне пришла одна гениальная и очень простая мысль – удивительно, что она умудрялась так долго обходить меня стороной.
– Ты.
– Кира…
– Это ведь решит все наши проблемы!
– Нет. Прости.
Я опешила, ощущая жгучий укол разочарования. Несмотря на исключительно расчетливое основание моего предложения, получить на него отказ оказалось не менее неприятно, чем если бы оно было личным.
– Почему? Мы с тобой отлично понимаем друг друга, и у нас могло бы получиться сделать все как надо…
– В свое время я уже наигрался с фиктивными браками. Хватит с меня.
Во мгле коридора горел лишь один факел. Висел он аккурат напротив нас, на стене, освещая правую половину моего лица и левую – Лися, однако мне казалось, что ассасин находится в тени целиком, что ни отблеска не попадает на его черные глаза и сошедшиеся на переносице угрюмые брови. Мы ни разу не вели с ним разговоров о его прошлом. Он будто бы сразу родился взрослым и ответственным и не имел понятия ни о детской радости, ни о юношеской безрассудности. Наверное, именно поэтому я нисколько не сомневалась, глядя на него умоляющими глазами и твердо говоря:
– Лись, я никому больше не верю. Только тебе.
– Вот и оставь мне голову ясной.
Его ответ мог значить лишь одно: он тоже смирился с проклятьем. Все ассасины Танатра видели, как сильно изменился Варго перед своей смертью, но я прекрасно помнила, что Лись был одним из тех, кто предпочитал не замечать этих изменений до самого конца. Помнила, как он запрещал верить словам последователей чародеев, как оправдывал приказы короля его гневом, однако теперь подкосилась даже его вера.
Холес, стремясь произвести впечатление на беженцев из столицы, в особенности на принцессу, выделил нам роскошные покои. В моей комнате стояла широкая постель, на которой с легкостью могли бы уместиться пять человек, и была она не расправлена – Ангел сюда явно не заглядывала. Я со вздохом устроилась на мягкой пуховой перине, размышляя, куда она могла подеваться. Мы беседовали с Лисем около получаса, и за это время девочка с легкостью могла выскользнуть из замка и сбежать к любимой бабушке, но отчего-то я была уверена, что причина ее пропажи заключалась в другом. Неужели кто-то перехватил? Ею – беззащитной, миловидной, юной, но уже отнюдь не маленькой – наверняка заинтересовались бы многие ассасины, уставшие от однообразия в виде старых служанок. Поймав себя на этой мысли, я слабо поморщилась, однако на поиски так и не отправилась. Просто легла спать, не раздеваясь.
Утром Ангел оказалась на месте.
– Моя принцесса, там готовят лошадей. Вы пропустили завтрак…
Обнаружив ее сидящей на коленях возле кровати, я резко приподнялась, и в глазах у меня мгновенно закружились сине-черные мушки.
– Почему не разбудила?
– А должна была? Простите, я не знала…
– Где ты ночевала?
– Здесь, – девочка мотнула головой в сторону небрежно валяющейся на полу подушки. – Понимаете, вчера я заблудилась. Вы велели мне отправляться в ваши покои, но я не знала, где они находятся, и очень долго бродила по коридорам, а когда нашла, вы уже крепко спали…
– Разве я не закрыла дверь на замок?
Ангел умолкла и быстро покачала головой. Я вновь опустилась на перину. Очертания комнаты поплыли перед глазами – против воли мысли вновь переносили меня в Танатр, где каких-то десять дней назад я точно так же забыла запереться.
Все же зачем Тэон заглядывала тогда?
– Принцесса, лошади…
– Я поняла и с первого раза.
Поражение королевской крепости, построенное на вероломном предательстве, подкосило нас: и меня, и Лися, и Зонба. На каждом оно оставило свой след. Лись страдал теперь приступами паранойи, а недугу Зонба и вовсе было сложно придумать подходящее название: его то накрывала глубокая апатия, в связи с которой с ним становилось невозможно говорить, потому что он попросту не желал ни на что отвечать, то посещали различные сумасбродные идеи. С недавних пор он рвался вернуться в Танатр, хотя делать в нем, напрочь оккупированном рыцарями, было нечего ни одному ассасину. Мы с Лисем из раза в раз твердо отказывали ему, и тогда он срывался и вновь уходил в себя. Я догадывалась, что он оставил кого-то в родной крепости, кого-то не сберег и чувствовал теперь себя виноватым, но сколько ни билась, пытаясь выяснить подробности, ничего конкретного не узнала.
Изменения произошли и со мной. Мучаясь неразрешенными вопросами, связанными с гибелью Варго, я часто испытывала вспышки беспричинной злости, одна из которых как раз случилась прямо сейчас, выбрав своей целью ни в чем не повинную Ангел. Мне снова вспомнилось все, что предшествовало падению Танатра: незакрытая дверь, тяжелый разговор в зале совещаний, разочарованное лицо Антея и полуулыбка Нодреда, означающая нашу с ним общую победу… нет, только его победу, ведь если бы тогда Антей поверил Тэон и посадил за решетку его, Эзикий не прорвал бы оборону. Варго остался бы жив.
Я поднялась с кровати и отшвырнула ногой подушку, на которой Ангел провела ночь, пытаясь таким образом избавиться от боли, последовавшей за этими воспоминаниями. Девочка моргнула, удивленная моим дурным настроением, и виновато пробормотала:
– П-простите, принцесса…
– Тебе нужно продолжать тренироваться, Ангел, чтобы в будущем ты могла безо всяких физических увечий передавать сознание Энас. Мне предстоит много общаться с ней.
– Я постараюсь…
Голос ее затух к концу фразы. Я не стала смотреть на то, как она содрогается от ужаса, как стискиваются ее пальцы, мгновенно намокшие от одного упоминания имени Колдуньи.
– Лошадей, говоришь, готовят? Тогда пойдем. Наверняка ты прежде не бывала в Аганде, – девочка осторожно кивнула. – Вот и я тоже.
Холес был страшно разочарован намерением принцессы так скоро покинуть его гостеприимную обитель. Он не умел ни ухаживать, ни проявлять интерес – в конце концов, статус наместника позволял ему выбирать любых женщин в чертогах подвластной ему крепости; однако сейчас от него требовались усилия того формата, действовать в котором суровый военачальник давно разучился. Он только-только начал подыскивать ключики к моим напускным улыбкам, только-только научился заводить диалоги таким образом, чтобы я не уходила спустя десять секунд, однако попытки оказались нещадно прерваны: вместе с Лисем и Зонбом мы приняли решение незамедлительно выехать в центральную ассасинскую крепость.
Лошадь подо мной негромко фыркнула, обмахиваясь соломенной гривой. Ей было жарко: солнечный полдень нес с собой удушливый зной. Вот она вскочила на высокий земляной выступ в погоне за легким ветром, и я, воспользовавшись моментом, оглянулась назад – с возвышения было удобно рассматривать тянущийся за мной караван фубианцев.
– Им не требуется отдых?
Зонб, ведущий своего коня рядом, покосился через плечо единственным уцелевшим глазом. Мало кто из мещан имел личную скотину, которую можно было бы оседлать, и даже несмотря на щедрость Холеса, выделившего в помощь ретирующимся с десяток жеребцов, большая часть отряда передвигалась пешком.
– Думаю, еще мили две осилят.
В глубине растянувшегося на сотню метров каравана намечалась перебранка: пожилой мужчина вяло отбивался от нависшего над ним светловолосого Тинала – приближенного Холеса, вызвавшегося сопровождать принцессу в Аганду. Ассасин немилосердно схватил простолюдина за шиворот и, хорошенько встряхнув, принялся вытаскивать его из толпы, чтобы на свободном пространстве преподать ему жестокий урок.
– За что он его так?
– Он грубо высказывался о Варго, – Зонб сразу догадался, о чем идет речь. – Все те же грязные сплетни.
– Что именно он говорил?
– Я не вслушивался, вроде что-то о войне, голоде и разрухе. О том, что в них виноват король.
– Принцесса! – Ангел вынырнула из толпы, серенькая, как полевая мышь. – Пожалуйста, остановите своего подчиненного, он грозится убить дедушку Хоруна!
Зонб хищно уставился на покрывшуюся привычным румянцем девочку – на этот раз поводом для ее румянца послужило негодование.
– Шума от твоей служанки, Кира.
– Да, – неестественно бодро откликнулась я. – Она у меня странноватая. То боится глаза поднять, то вмешивается в беседы старших.
– Принцесса, дедушка Хорун не сделал ничего плохого! – упрямо заявила Ангел, глядя на нас снизу вверх.
У нее не было лошади, и весь наш многодневный поход она проводила на ногах.
– Он оскорбил память умершего короля, – я бросила пустой взгляд в сторону мерцающего вдалеке черного плаща. Тинал вместе с мещанином растворились в движении каравана. – Пусть отвечает за свои слова.
Ангел заметно насупилась и, стремглав обернувшись, поплыла против людского течения, туда, где в последний раз видела неудачливого дедушку Хоруна.
– Полезет под руку – Тинал и ее прихлопнет.
– Не полезет, не глупая.
С Зонбом мы уже давно нашли общий язык. Я прекрасно помнила тот момент, когда сказала ему, что не приемлю с его стороны обращений на «вы», после всего что нам выпало пережить вместе. Тогда мы только-только добрались до Фуби, израненные, истощенные, с трудом преодолевшие танатровские горы; тогда лекарь сдабривал рану на моей лопатке чем-то очень щиплющим и гадко пахнущим, а Лись без чувств разлеживался на кушетке рядом. Я сказала ему, что для него я просто Кира, и всегда буду просто Кирой, даже если стану королевой. В ответ он поблагодарил меня за оказанное доверие.
Ангел действительно поостереглась приставать к светловолосому ассасину из Фуби по его возвращении с места расправы, зато на меня она затаила обиду. Дня три или четыре она не заговаривала со мной, даже не замечая, насколько мне безразлично ее поведение. Я редко размышляла об Ангел, как о самостоятельной личности, как о живом человеке, в основном представляя ее безвольным сосудом для бессмертной Энас. С самого начала Гульнур была права: я взяла с собой ценный артефакт, а не ее внучку с удивительным именем.
– Зачем тебе понадобилась эта девчонка? Хватит темнить, Кира, я ведь вижу, что ты неспроста выбрала именно ее.
– Дай мне еще немного времени. Я все объясню, когда буду готова.
– Ладно, – растянувшись возле костра, Лись сладко зевнул. – Тинала позовем? А то мы уж совсем особняком держимся. Не ночевать же бедолаге среди мещан.
– По-моему ему и так хорошо, – фыркнул Зонб. – Полчаса назад пьяненький шатался с Ольшей в обнимку. Где только пойло взял, паразит.
– У Ольши и взял – эта без вина не путешествует.
– Кто такая Ольша? – без особого интереса спросила я, чтобы хоть немного понимать, о чем беседуют ассасины.
– Торговка одна.
– И что она продает?
– Свое тело, – равнодушно откликнулся Зонб, скрупулезно обустраиваясь на ночлег. – Прыгает по крепостям, точно белка, – потому и прославилась, что где только не бывала. Пару Листопадов назад даже в Танатре останавливалась.
– Ишь какой осведомленный, – еле сдерживаясь от смеха, выдавил Лись. – Небось заходил к ней затариваться, а?
Зонб красноречиво закатил единственный глаз, выражая глубочайшее «фи» старшему товарищу.
На следующее утро поднялся сильный, но теплый ветер. Шелестели, бились на нем зеленые кустарники, а за их спинами редела плешивая роща. Вересковая пустошь давно осталась позади; непривычная топкая почва в некоторых местах оборачивалась болотами, но ассасины прекрасно знали безопасную дорогу.
– Принцесса, смотрите, это же лунное дерево!
От восторга Ангел позабыла про все обиды и теперь радостно подпрыгивала на месте. Спросонья я не сразу поняла, о чем она говорит, бесцельно крутясь в седле и ожидая увидеть что-то поразительное; однако на горизонте не было ничего особенного, кроме прежней захудалой рощи.
– И правда, – с толикой удивления в голосе отозвался Зонб.
– Какое дерево?
– Думал, уже не осталось их.
– Да какое еще дерево?!
– Вон, видишь, тонкий ствол, полностью обросший мхом? Приглядись, – Лисю не потребовалось указывать мне пальцем, потому что Ангел понеслась к этому самому дереву сломя голову.
– Так и что с ним?
– У него листья, как полумесяцы. Редкое растение, только и всего.
– «… а прорастает лунное дерево лишь там, где ступала нога Ее», – пробормотал Зонб, явно цитируя какие-то строки.
Меня передернуло, но никто этого не заметил. И никто ничего не сказал.
Ангел принесла мне светло-зеленый листочек, похожий на букву «С», – очень ровный и гладкий по краям, словно кем-то заблаговременно обстриженный. Настоящий полумесяц.
– Красивый, правда?
Я протянула руку, чтобы взять предложенный трофей, но тут же отдернула ее, обнаружив ослепительный белоснежный блеск в карих глазах. Ангел ждала. Это все же была она, чуть запыхавшаяся, порозовевшая от бега – хорошо, что она была такой розовой, иначе я приняла бы ее за другую. К счастью, блеск мне только почудился. Я взяла лист, и мне столь отчетливо сделалось не по себе, что позднее я до самого вечера размышляла, чего вдруг испугалась. Реакции Первой Колдуньи, когда та поймет, что я хочу использовать ее? Ее ярости? Если, конечно, Она была на нее способна. Роботоподобные маги не умели злиться или ненавидеть, стоило только вспомнить стеклянных утопленниц, но очеловеченная Энас… как минимум, я видела ее улыбку.
– Кира, если хочешь знать мое мнение, ты должна выйти замуж за ассасина из Аганды или Цирцизы. Обязательно за уважаемого, имеющего друзей во всех крепостях… слушаешь? – я безучастно кивнула, и Лись продолжил. – Или за наместника – главное, чтобы на этом отпали всякие каверзные вопросы и наш клан мог сосредоточиться на войне.
– Ты кое-что упускаешь, – хмуро перебил его Зонб. – Будущий король, помимо перечисленных тобой качеств, должен быть мотивирован на то, чтобы отбить Танатр. Выйдет она, допустим, за Мегару или Акропа, а дальше? Они – тактики; засядут себе в Аганде, начнут строить планы, а Эзикия нужно прогонять прямо сейчас. Иначе так и бросят нашу крепость на произвол судьбы, и будет там территория рыцарей.
– Если такова цена победы – пускай. Мегара не трус, он выигрывал не одну битву, и если он решит строить планы вместо лобового сражения, значит, того требует ситуация.
– Эзикий может держать в Танатре пленников, Лись. Наших друзей, наших родственников… их еще реально спасти!
– Глупости. С чего бы рыцарям сохранять жизни семьям ассасинов?
Зонб очень резко остановил лошадь. Я дернула поводья вслед за ним, а Лись проехал еще несколько метров, прежде чем осознал, что за ним никто не следует. Взгляд мой уперся в пустую глазницу, прикрытую черной повязкой, слишком тонкой, чтобы не заметить отсутствие глазного яблока. Уперся и быстро скользнул вниз, на крючковатый нос и приподнятый в холодной ярости подбородок.
– Ты так спокоен, потому что все твои близкие давно мертвы. В замке у тебя никого не было, тебе не нужна надежда, но мне она еще нужна. Кире нужна. Про нас ты не подумал, да, Лись?
Зонб оставил в Танатре кого-то очень дорогого, и это было очевидно с самого начала, ведь угрызения совести не спрятать за пересекающей лицо повязкой. Злость, паранойя и самобичевание – из рыцарской западни мы все трое вернулись искалеченными, с отчасти поврежденными рассудками.
– Давайте не будем спорить, – примирительно предложил Лись, загородившись ладонью, точно козырьком, от тлеющего алым пламенем заката. – Кажется, я вижу сторожевую башню Аганды.
Глава 4
Третий ассасинский замок произвел на меня впечатление более серьезное, чем второй, однако не столь неизгладимое, как первый. Танатр можно было бы назвать горной крепостью, Фуби – пустынной, а Аганде, пожалуй, подходило описание «водяная».
Длинный каменный мост с такими же каменными зубчатыми перилами, ведущий к воротам, возвышался над широкой рекой. Она омывала крепость со всех сторон, делая ее похожей на неприступный остров посреди Океана. Пересечь мост бок о бок могли лишь две лошади или три человека, поэтому караван наш выстроился протяженной цепью, образуя внушительную очередь на вход.
– Кто здесь правит, напомни? – шепотом уточнила я у Лися.
– Итрон.
– Знакомое имя.
– Ты его видела.
– Вряд ли. Я же носа из Низула не высовывала… – именно так я оправдывала свои скудные познания в жизнедеятельности нашего Листа. В его истории, географии и литературе – всю свою необразованность целиком я валила на юношеское затворничество.
– Они с дочерью приезжали в Танатр на званый вечер. Дочка его еще Егору понравилась, помнишь?
– Отличная новость.
Для полного счастья мне не хватало только встречи с вертихвосткой, виновной в фатальном сражении между ее женихом с французским именем и моим бывшим сокурсником. Лись о чем-то задумался, иначе обязательно разобрал бы яд в моем голосе. Разобрал и приказал бы не злиться по пустякам, а я бы, наверное, в ответ послала его к магам на куличики, потому что сейчас мне ужасно хотелось с кем-нибудь поспорить. Второй на очереди оказалась взволнованная Ангел, на круглом личике которой сияла улыбка восхищения, ведь она впервые в жизни видела другой замок, к тому же разительно отличающийся от бедного замка Фуби. Она как раз начала бормотать что-то о красоте, о точеных башнях, о диких цветах, вьющихся по стенам этих башен и напоминающих внешне розы, о могущественных арках и скульптурах из темно-бурого гранита… я терпеливо кивнула ей, в последний момент сдержав закипающее под горлом раздражение.
Аганда ждала нас в полном составе – почтовый сокол с информацией об отступлении принцессы в центральную крепость прибыл сюда гораздо быстрее лошадей. Я выбралась из седла и закинула на плечо снятую за ненадобностью черную мантию. Ту самую, тщательно выстиранную прислугой Холеса и заштопанную серебряными нитями на разорванных местах таким образом, что на задней ее части, где лопатка, образовалась небольшая драконья мордочка, а на половину спины раскинулось острое драконье крыло. С ней я теперь не расставалась, хотя здесь для того, чтобы носить ее, было слишком жарко. От дождливых гор и ветреных пустошей не осталось и следа, словно Танатр и Аганда располагались в разных климатических поясах.
– Принцесса Кира, какая честь! Меня зовут Офелия, и я счастлива приветствовать вас в Аганде. К сожалению, мой отец нездоров, и он ужасно расстроен, что не смог встретить вас лично.
Длинные ресницы и голливудская улыбка… у Егора, несомненно, был вкус.
Я почувствовала, как брови мои съезжаются к переносице, как крепко жмутся друг к дружке зубы.
– Я провожу вас в замок, принцесса, – Офелия улыбалась, чересчур приторно и угодливо на мой взгляд.
Впрочем, очень субъективный, придирчивый взгляд.
– Отведи мою лошадь в стойло. И накорми – она проделала долгий путь.
– Не беспокойтесь, принцесса, этим займутся…
– Я приказываю заняться этим тебе, – холодно процедила я, игнорируя ошеломленного моим поведением Лися. – Дорогу к замку мы найдем самостоятельно.
Офелия изящно изогнула правую бровь, однако решила промолчать. Она, должно быть, даже не помнила меня и уж тем более не имела понятия, чем умудрилась насолить принцессе в первую же секунду знакомства. Неспешно перебирая стройными ногами, девушка поплыла к конюшне, ведя за собой фыркающего коня с соломенной гривой.
– Кира, в Аганду мы приехали совещаться и искать тебе мужа, а не заводить кровных врагов.
– Егор умер из-за нее.
– Разве Офелия просила его лезть в Поединок с человеком, во много раз более опытным, чем он сам?
Я мрачно покосилась на невозмутимого Лися и хотела было все же начать спорить, однако к нему вдруг приблизился незнакомый курносый ассасин, и они принялись радостно пожимать друг другу руки. Потом к товарищам присоединился Зонб, и мне пришлось дожидаться, пока черная братия обсудит между собой насущные проблемы. Вдоволь наговорившись с коллегами из Танатра, курносый ассасин зачитал мне слова соболезнования, достаточно искренние, но слишком уж высокопарные. Это самое соболезнование преследовало меня всю дорогу до замка: к нам подходили десятки ассасинов и стражников, и каждый из них хотел засвидетельствовать свое уважение погибшим Антею и Варго, не замечая, насколько болезненно я реагирую на упоминания об их трагическом и несправедливом уходе из жизни.
– Больрольь, Цирциза, Лута, Верч… все здесь, – Лись был удовлетворен. Даже более удовлетворен, чем когда упомянутая ранее Ольша помахала Зонбу рукой на прощание, подтверждая тем самым факт их личного знакомства. – Кира, сделай, в конце концов, лицо попроще.
– Буду выступать официально – сделаю, – уныло пообещала я.
Мы добрались до замка. Отец Офелии и по совместительству наместник Аганды, немолодой ассасин по имени Итрон, встретил нас в состоянии отнюдь не болезненном, зато очевидно поддатом. И, судя по устоявшемуся в помещении запаху спиртного, пил он не первый день.
– Лись, – поднятый в приветствии графин с вином небрежно ткнул в сторону моего наставника и доверху наполнил первый кубок, прилипший ножкой к столу, на котором подсыхали свежие бордовые брызги. – Садись-садись. Зонб, а ты выглядишь мужественно без глаза… – второй кубок. – Тинал! Не признал бы, если бы Холес не отписался, что приедешь… лет десять в Аганде не был, а? – еще один, третий. – Здравствуй, Кира. Жаль, что поводом свидеться послужила не ваша с Антеем свадьба. Очень жаль.
Взгляд Итрона рассеялся где-то в области моего носа. Он забыл наполнить последний кубок. Грузный подбородок задумчиво закачался из стороны в сторону – Итрон глотнул прямо из графина, не обращая внимания на то, что гости не торопятся присоединяться к его банкету.
– Совсем расклеился, – полушепотом выдавил Лись. – Бедняга…
– Вряд ли он сможет и дальше командовать крепостью, – холодно отозвался Зонб без тени сочувствия в голосе. Даже с долей брезгливости. – Мегара должен стать наместником.
– Мегара? – Итрон словно очнулся, и я с ужасом подумала, что он расслышал неуважительные слова в свой адрес, однако мужчина ничего не сказал по этому поводу. Он ухватился лишь за имя. – Мегара мертв.
Громко ойкнул светловолосый Тинал, не сдержал рваного вздоха изумления Зонб, а Лись и вовсе пошатнулся на месте, как когда я поведала ему о гибели короля. Новость их по-настоящему потрясла – что там их, она потрясла даже меня, хотя я не знала ассасина лично. Прославленный тактик, о котором мне прожужжали все уши, главный кандидат на престол…
– Как – мертв?!
– Он взял Хофогон и решил идти дальше, вглубь рыцарских территорий, но…
– Проклятье, – тихо выругался Тинал. – Что творится-то…
Наместник Аганды принялся озвучивать список черных плащей, сложивших головы вместе с Мегарой – многочисленные имена ни о чем мне не говорили, зато они были прекрасно известны моим товарищам. Лись упал в кресло и потянулся дрожащими пальцами к липкому кубку, Зонб неосознанно потрогал свою повязку, словно хотел убедиться, что она на месте…
Я ушла через пятнадцать минут. Выяснила, сколько разорено наших крепостей и сколько захвачено чужих, приблизительно запомнила, где и в каких кондициях сейчас находятся отряды ассасинов, а слушать дальше оказалось выше моих сил.
– Принцесса?.. Вы в порядке? Я собиралась погулять за пределами замка, может, вы составите мне компанию?
– Нет, – хрипло произнесла я, хватая Ангел за локоть. – Пошли. Мне нужна Энас.
Стоя посреди светлой комнаты, до блеска вычищенной служанками Аганды, девочка морщила нос с еле заметной горбинкой, пружинила на месте, пытаясь выпасть из собственного тела и улететь в небытие. Рукоять с рубином в моих сведенных пальцах служила ей главным стимулом стараться, но, видимо, одной ее было недостаточно. У Ангел не получалось.
– Ты меня разочаровываешь, – щелкнула зубами я, поднимаясь с дивана и перекладывая кинжал в правую руку. – Придется немного помочь тебе.
Ничто в моем ледяном голосе, уверенной походке и презрительных словах не выдавало заранее продуманного блефа. Я знала, что не смогу покалечить Ангел. И еще я знала про ее впечатлительность.
Дрожа всем телом, девочка закусила нижнюю губу и, не рассчитав силы, пронзила ее прямо до крови. Все произошло именно тогда, в ту секунду, когда на губе ее образовалась жирная алая капля. Глаза ее налились белоснежной пеной, а тело расслабилось, точно так же как в прошлый раз.
С минуту Колдунья смотрела на меня молча, и я вдруг отчетливо поняла, что сама теперь становлюсь на место Ангел – место проигрышное и боязливое, место пешки перед ферзем.
– Ты еще готова называть меня своим другом?
– Разумеется.
Никакой агрессии, метания молний и шипения – прежнее бесстрастное лицо, разве что необычайно печальное. Наверное, я слишком очеловечила ее в своих мыслях.
– Тогда скажи мне, кого я должна избрать королем, чтобы спасти свой клан? Как мне победить Эзикия?
– В этой войне никто не победит. Никто не спасется. Твой вопрос лишен всякого смысла – ты уточняешь, какой яд тебе съесть, чтобы не отравиться.
Я отложила кинжал на лубяной сундук из черно-красного дерева. Мне не хотелось, чтобы всемогущая Энас считала, что на нее давят, да и сейчас он смотрелся скорее смешно, чем угрожающе.
– Получается, я должна как можно дольше продержаться на троне в одиночестве?
– Твои решения не повлияют на ситуацию. Война продолжится до тех пор, пока не выполнятся мои условия, пока кланы не придут к смирению. Или пока кто-нибудь их к нему не приведет.
– Ты хочешь помочь или нет? – устало, с каплей раздражения поинтересовалась я, на секунду позабыв, что передо мной отнюдь не покорная Ангел. – «Мои условия», «кто-нибудь» – дашь хоть какой-то конкретики?
– Кира, друг мой… я сделала для человеческого рода все, что могла, – в негромком голосе Ангел зазвенели тоскливые нотки, в очередной раз меняющие мои представления насчет ее эмоциональности. – Я направила всех, кто верил в меня и кого вы именуете последователями, в убежища рыцарей и ассасинов, чтобы они донесли, что их ожидает, если они не остановятся, чтобы хоть кто-то услышал… это был крайний вариант, и я воспользовалась им, потому что времени оставалось слишком мало. Сейчас время больше не течет – оно медленно, лениво капает, как изморось, и скоро может застыть окончательно. Причем не только для людей Трехлистного мира, – бесцветное, лишенное морщинок и неровностей лицо чуть склонилось вбок. – Даже для меня. Если в этом теле я тоже погибну от человеческой руки, я не сумею возродиться вновь, и никому неизвестно, что случится тогда. Видишь ли, данная реальность – мое создание от начала и до конца, я захотела увидеть ее живой и наделила ее таким правом; она – моя бесплотная, настоящая оболочка, от которой мне пришлось отказаться, чтобы расплатиться за ошибку, повлекшую за собой рождение проклятья. Возможно, мой любимый мир исчезнет в ту секунду, когда сердце Ангел отобьет последний удар под гнетом людского насилия. Возможно, он лопнет через несколько минут, или сгорит в ледяном пламени через час, но следующий Листопад уже не придет.