Родион Александрович Тазатдинов
О чём в сказке не расскажут
Были в нашей семье ещё два персонажа – бабушка и дедушка. Не то чтобы хотелось рассказать о них, но это важно. Какими вы помните своих бабушек и дедушек? Вспомнили? А теперь я вам расскажу про своих.
Они жили не в нашем селении, а примерно в полудне от нас, на опушке леса. Одни. Вы понимаете? Одни.
Дело в том, что моя бабка была не самым дружелюбным человеком. А дед тем более. И то ли их прогнали, то ли они сами ушли и поселились на опушке. Всю свою недолгую на тот момент жизнь я их видела несколько раз. Они не особо помогали отцу, а уж тем более мне. В те моменты, когда я их посещала, чаще не по своему желанию, отец заставлял, я превращалась в “Наколи дров. Принеси воды. А ещё хату вымети. Что сидишь? Ты молодая, тебе не положено сидеть! Опять бездельничаешь?”
Они всегда ждали, когда я приду и сделаю все дела по дому за них. Для меня было непонятно, зачем они заставляли выполнять работу меня, если сами знали, как лучше. Приемлемой благодарностью они считали воз дров для отца, припасённый как раз к моему приходу и мной же в итоге собранной. Связанной и увезённой.
Так что физический труд мною был узнан очень рано.
Однако, не могу не поблагодарить этих сварливых стариков. Благодаря им я поняла, что ребёнок преисполненный страхом и воображением может гораздо дольше и быстрее тащить тяжеленный воз с дровами от опушки леса до своего дома, где отец разведёт руками и скажет “Опять они за своё.” И пойдёт разгружать воз. Спасибо ему за это.
Чуть позже отец, в приступе алкогольной искренности, объяснял, почему мне так важно быть сильной и почему это делаю именно я.
– Ты,– говорит, – не обижайся на них. Это у них подготовка такая.
Но все мои вопросы на тему “Что за подготовка и к чему?” сводилась в неясные намёки и “Поздно уже. Пора спать”. И так продолжалось всегда.
Став постарше, я таскала старикам пирожки да булки. Не без доли исследования, конечно же. Готовить выпечку я только училась, а отец всегда отмахивался от такой стряпни. Ему, видите ли, мясо надо. А тут всегда рады сдобному. Да ещё и бесплатно. Училась я в общем.
Как то раз я услышала поощрения, кроме “Давай скорей попробуем”. Весь день потом довольная ходила. И я с тех пор регулярно приносила бабушке и дедушке корзинку со свежеприготовленными пирожками. А немного позже только бабушке.
Никогда бы не подумала, что уход дедушки из жизни будет для меня таким неожиданным и печальным событием. Его смерть не была чем-то внезапным для остальных. Дети иначе воспринимают время и возраст, с этим сложно спорить, а взрослые всё понимают.
Это случилось весной. Снег только начал таять, и путь до опушки леса занимал в два раза больше времени, чем в другие сезоны. Ноги так и вязли в грязи при каждой попытке осторожно наступить на сухой, с виду, островок земли.
Дедушка внезапно начал болеть и перестал вставать с кровати. А бабушка как будто добрее стала. Не было в её голосе приказного тона. Больше похоже на просьбу. “Принеси, пожалуйста, воды. Будь добра, наколи дров, а то дедушка мёрзнет.”
И, знаете, я выполняла эти просьбы с приятным ощущением важности. Я действительно почувствовала себя нужной этим людям.
А дедушка подзывал к себе и пытался что-то рассказать. Я думала, что он потихоньку сходит с ума и не воспринимала его слова всерьёз.
Он рассказывал истории. Мрачные, жуткие. Словно пересказывал отрывки ночных кошмаров все сразу. Говорил про существ, древних и кровожадных, которые были в разы опаснее разъярённого медведя или загнанного волка. Существ, приходящих глубокой ночью из самой глухой части леса, куда даже птицы не летают. Рассказывал, что они несут с собой только смерть.
