Роберт Юрьевич Сперанский
Иммунный ответ
Кабинет Идрисовича я бы хотел забыть, но не получилось бы даже и под гипнозом. «Материализовались» мы в нем в пять утра следующего дня. Времени хватило и на подготовку и на приискание оборудования. По тактике освобождения Аркадия особенного выбора не было, собственно как действовать меня научили и сами пленители моего друга. Время было выбрано с учетом жизненного опыта – самый крепкий людской сон в это время суток, как говорят моряки «собачья вахта».
Оглядевшись я убедился, что обстановка та же, что и во время нашего «теплого знакомства» с представителем Службы Внешней Разведки. Проинструктированная мною Энн молчала, также оглядываясь по сторонам. Стараясь не шуметь, я снял, висящий у меня на лямках за спиной баллон, жестом кивнул Энн на рюкзак за ее спиной. Она кивнула в ответ, доставая из рюкзака противогазы. Имеющееся у нас время до прибытия в конспиративный дом было проведено с пользой. Были тщательно изучены и материализованы как противогазы с автономными баллонами для дыхания, так и собственно наше главное оружие – баллон с большим объемом усыпляющего газа. Пришлось, конечно, покопаться в интернете. Газ был проверен на соседской собаке, по крайне мере на момент отбытия, она сладко спала уже к тому времени около часу. Собака была крупная, газа на усыпление потребовалось немного. Так что, какая-никакая уверенность в успехе есть. Я посветил фонариком по верхней части стен кабинета, так, есть! Что меня волновало, так это отверстие внутренней вентиляции. Осторожненько на цыпочках, прокладываем длинные шланги, один в вентиляционное отверстие, другой под дверь в коридор. По инфракрасной картинке, «подвешенного» рядом с домом коптера, которого я выпустил в первую «ходку» через портал с точкой прибытия вдалеке от дома, на планшете я вижу семь красных пятен, на разных уровнях дома, обозначающих соответственно семь человек. Пятно, обозначающее Аркадия, на мой неискушенный взгляд должно было быть на уровне цокольных или подвальных помещений.
Ну, с Богом! Я тронул Энн за плечо, предупреждая, и отвернул вентиль баллона. Чувствую по плечу Энн, что она дрожит, списываю это на «предстартовое волнение». Показываю ей на часы и показываю два раза по пять пальцев. Кивает, поняла, что ждем десять минут. Как же медленно идут эти десять минут. Старый психологический эффект, жажда действия тормозится кажущейся ватностью течения времени. Все тайм из аут! Трогаю опять Энн за плечо и машу рукой по направлению к входной двери, еще раз осматриваюсь в кабинете, замечаю видеокамеру. Но уже времени что-то менять нет. Куда идет трансляция? На пульт внутридомовой охраны или еще дальше, вскоре узнаем. Так, расскажи Богу о своих планах и рассмеши его. Дверь в кабинет по закону подлости оказывается закрытой. Энн жестом мне показывает на пистолет, который я сосворил ей вместо изъятого во время наших прибалтийских приключений «Макарова». В этот раз он гораздо изящнее, так как изваян по женской модели. Я отрицательно мотаю головой. Энн красноречиво разводит руками. Я подхожу к двери и ментально бью кулаком по замку. Опять из-за высокой концентрации адреналина расчеты немного неверны и дверь слетает с петель и грохочет по коридору. Ну, теперь пан или пропал! Машу Энн рукой вперед на манер завзятого спецназовца разведки, и мы бежим по коридору. Дрон снаружи методично с занудностью автомобильного навигатора, не спеша проговаривает маршрут. Так впереди лестница. Спускаемся вниз. Оп-па, на площадке между вторым и первым этажами лежит грузное мужское тело в обязательном для этого дома строгом костюме, изо рта растекается лужица рвоты.
«Что-то не так нахимичил с газом,– мелькает в голове,– или индивидуальная непереносимость паралитика субъектом, да какая сейчас уже разница!»
Пробегаем в цокольное помещение. Черт! Электронный замок! Возвращаться к лежащему на лестнице в поисках электронного ключа нет времени. Бью ногой, не прикидывая уровень силы, просто концентрирую желание освободить проход. Дверь выворачивает вместе с дверной коробкой. Свистит как пуля, пролетающая мимо виска дверная щепа. Бросаю Энн:
– Стой на входе!
Вбегаю внутрь, переворачиваю лицом вверх лежащего за столом, оказавшимся пультом слежения с видеокамер, человека. Дьявол ,ну конечно же, не Аркадий, что ж ему за самим собой наблюдать с этого пульта? Глаз замечает красное мигание какой то клавиши, да вот это плохо, или сигнализация из-за выбитых дверей сработала или дежурный успел нажать тревогу.
Ладно, если поймают – объяснят наши ошибки по организации диверсии.
Бежим дальше, «навигатор» не успевает за движением и «подвисает», приходится ориентироваться по памяти. Так большая комната с плазменным телевизором, напротив диван, на диване, бессильно свесив голову, сидит еще один мужчина, из угла рта тянется нитка слюны. Опять мимо.
– А если его вообще сейчас тут нет? – задыхаясь, говорит Энн.
– Должен быть! – рычу я в ответ, вышибая очередную дверь, уже совсем не заботясь об усилии и скрытности.
Спартанская обстановка, в углу кровать, лицом вниз лежит мужчина, переворачиваю. Есть! Аркадий! Трясу его, бью по щекам. Тщетно. Замечаю, что лицо у него в каких-то пятнах. Я и так уже понял, что переборщил с концентрацией газа, Аркаша и раньше не отличался здоровьем. Черт, черт!
Как будто пудовым молотом бьют меня в келавровую броню предусмотрительно «сделанного» и надетого на меня жилета. От этого удара меня бросает на Аркашу. В глазах круги, чувствую, что подняться уже не смогу.
«Только бы не вырубится,– молю я всех Вселенских Богов, выстрела я не услышал, что-то видать бесшумное, – Где Энн?!»
В ответ на свои мысли, рядом раздается грохот выстрелов, Энн методично разряжает обойму своего «Браунинга» в дверной проем. Хватаю за руку Аркадия, тянусь к Энн и последним усилием хватаю и ее за локоть. Последнее, что замечаю, ее бледное повернувшееся ко мне лицо, закушенные до крови губы. Пытаюсь сосредоточиться, но мысли уже путаются.
« Просто хочу домой» ,– бормочу я, ощущая вкус крови во рту.
Одновременно приходит сожаление о том, что не поставил защиту в дверном проеме, но это уже не важно. Круговорот сменяющихся обрывков воспоминаний, в которых мелькает Энн, друзья, родные, ВВ тянет куда-то в темноту, которая превращается в пропасть и падающее в нее мое тело становится невесомым. Темнота окутывает все вокруг. Занавес.
Послесловие
Мы идем с Энн, держась за руки, мы молчим. Нам не хочется вспоминать. Нам даже кажется, что этого не было. Не было залитой кровью комнаты в доме, не было бездыханного тела Аркаши, свернувшегося калачиком как замерзший ребенок, не было появившегося из ниоткуда ВВ с непривычным и жестким лицом, не было бессознательного безвременья когда лечили и восстанавливали наши тела, не было оставленных в доме Идрисовича биологических клонов наших тел, не было прощального слова ВВ о закрытии эксперимента, ничего этого не было, мы не хотим этого вспоминать. Мы просто идем по берегу…
