Роберт Грин
Законы человеческой природы

Подобную форму обмана труднее разглядеть, поскольку соответствующих признаков и сигналов почти нет. Но следует подмечать все, что кажется неестественным. Реальность никогда не бывает такой гладкой и безупречной, какой ее пытаются представить мошенники. В настоящие события то и дело вторгаются непредвиденные обстоятельства и несчастные случаи. Реальность неопрятна, ее кусочки редко прилегают друг к другу с безупречной плотностью. Именно чрезмерная гладкость прикрытия, вызвавшая подозрения, привела к Уотергейтскому скандалу. Когда объяснение или уговоры кажутся вам слишком гладкими или слишком профессиональными, это должно насторожить вас. Можно посмотреть на это и с другой стороны. Аглая, персонаж «Идиота» Федора Михайловича Достоевского, говорит: «Знаете, для чего я сейчас солгала? <…> Потому что когда лжешь, то если ловко вставишь что-нибудь не совсем обыкновенное, что-нибудь эксцентрическое, ну, знаете, что-нибудь, что уж слишком редко или даже совсем не бывает, то ложь становится гораздо вероятнее. Это я заметила. У меня только дурно вышло, потому что я не сумела…»

Как правило, лучшая стратегия в случаях, когда вы подозреваете, что собеседник пытается отвлечь вас от истинного положения дел, состоит в том, чтобы не кидаться с самого начала уличать его, а даже поощрять обманщика к продолжению, всячески выказывая интерес к тому, что он говорит или делает. Вам выгодно, чтобы он говорил дольше: благодаря этому вы сможете отметить больше невольных знаков напряжения и фальши. В подходящий момент вы должны ошарашить собеседника вопросом или замечанием, которые создадут у него ощущение дискомфорта и дадут понять, что вы видите его насквозь. При этом обращайте особое внимание на микровыражения лица и язык тела. Если вас действительно пытаются провести, собеседник поначалу продемонстрирует «замороженную» реакцию – оцепенеет, усваивая новую информацию, а затем поспешно попытается замаскировать возникшую тревогу. Такова любимая стратегия детектива Коломбо из одноименного телесериала. Столкнувшись с преступником, который пытается «перепроектировать» улики так, чтобы казалось, будто злодеяние совершил кто-то другой, Коломбо притворяется необычайно доброжелательным и безобидным чудаком, а потом внезапно огорошивает собеседника неудобным вопросом и внимательно наблюдает за его лицом и телом.

Даже когда вы имеете дело с самыми опытными и искусными обманщиками, один из лучших способов сорвать с них маску – подмечать, какими невербальными сигналами они подчеркивают свои слова. Подделать такие сигналы очень трудно. Сюда входит повышение тона голоса, убежденные интонации, энергичные жесты, вздергивание бровей, округление глаз. Иногда мы при этом наклоняемся вперед или привстаем на цыпочки. Мы ведем себя так, когда нас переполняют эмоции и мы пытаемся как бы добавить к своим словам восклицательный знак. Обманщикам трудно это имитировать. Изменения голоса или жесты, которыми они пытаются подчеркнуть свои слова, не вполне соответствуют самим словам, не вписываются в контекст момента или слегка несвоевременны. К примеру, они стучат кулаком по столу не в тот момент, когда им полагалось бы испытывать соответствующую эмоцию, а несколько раньше, как бы по указке режиссера, для создания нужного эффекта. Все это трещинки в фасаде достоверности, который они пытаются выстроить.

Наконец, для обмана также существует нечто вроде шкалы. Внизу шкалы самые безобидные разновидности, мелкая «ложь во спасение». Сюда относятся, к примеру, все формы будничной лести: «Ты сегодня прекрасно выглядишь», «Мне безумно понравился ваш сценарий». Сюда может относиться и частичное умолчание о том, чем вы сегодня занимались, сокрытие какой-то информации о себе, потому что нас раздражает полная прозрачность и отсутствие частной жизни. Эти незначительные обманы можно обнаружить, если мы станем внимательно следить за определенными сигналами, скажем, отмечая степень искренности улыбок. Впрочем, лучше всего просто игнорировать этот нижний конец шкалы. Вежливое, цивилизованное общество строится на нашем умении говорить не вполне искренние вещи. Постоянное осознание самого наличия этого «подцарства» обмана нанесет слишком большой социальный вред. Лучше приберегите бдительность для ситуаций, где ставки выше и где люди, возможно, пытаются выудить у вас что-то по-настоящему ценное.

Искусство производить впечатление

Выражение «играть роль» в повседневной жизни несет в себе негативные коннотации. Оно воспринимается как обозначение неискренности. Мы полагаем, что по-настоящему искренний человек не нуждается в том, чтобы играть какую-то роль: он может просто быть собой. Такое мнение применимо к дружбе или иным близким отношениям, где, как мы надеемся, можно сбросить вечные маски и без стеснения показывать свое истинное лицо. Но в профессиональной жизни все гораздо сложнее. Любая работа или социальная роль сопряжена с определенными требованиями к профессионализму. Нам будет очень не по себе, если пилот самолета, в котором мы летим, вдруг поведет себя как продавец автомобилей, автомеханик – как врач, а университетский преподаватель – как рок-музыкант. Если эти люди в полной мере «будут собой», сбросят маски и откажутся играть свои роли, мы усомнимся в их компетентности.

Политик или другая публичная фигура, кто кажется нам более искренним, обычно просто лучше прочих умеет проецировать вовне это качество. Эти люди отлично знают, что, если будут вести себя скромно, открыто обсуждать свою частную жизнь или рассказывать байки, свидетельствующие об их уязвимости, все это создаст эффект подлинности. Мы ведь не наблюдаем их «как они есть» в приватной, домашней атмосфере. Публичная жизнь подразумевает ношение маски, и иногда это маска «подлинности». Даже хипстер или бунтарь играет роль – со всеми своими позами и татуировками, предписанными ему субкультурой. Он не может позволить себе выйти на публику в деловом костюме, ведь тогда его круг поставит под сомнение его «искренность», которая во многом определяется соответствующей внешностью. Тот, кто уже утвердил себя и чья компетентность не подвергается сомнению, получает больше свободы привносить в свою роль личностные качества. Но и эта свобода всегда ограниченна.

Сознательно или бессознательно большинство из нас придерживается поведения, ожидаемого от нашей роли, поскольку мы понимаем, что от этого зависит наш успех в социуме. Некоторые могут отказаться играть в эту игру, но в конечном счете они вытесняются на обочину жизни и вынуждены играть роль аутсайдеров с ограниченной возможностью выбора и сужающейся с возрастом областью свободы. В целом, с такой динамикой взаимоотношений лучше смириться и даже научиться получать от нее удовольствие. Ведь вы не только осведомлены, какая внешность приличествует тому или иному случаю, но и знаете, как на 100 % использовать эту внешность себе во благо. А тут уже нетрудно сделаться превосходным актером, выступающим на сцене жизни, и наслаждаться моментами, когда на вас направлен свет рампы.

Вот несколько основных рекомендаций, как овладеть искусством себя подать.

Освойте невербальные сигналы. В определенных обстоятельствах, когда окружающие хотят быстро составить о нас представление, они сосредоточиваются на исходящих от нас невербальных сигналах. Это может быть собеседование с потенциальным работодателем, групповая деловая встреча или публичное выступление. Искушенные публичные личности знают об этом и умеют частично контролировать такие знаки, сознательно подавая уместные и позитивные сигналы. Они умеют вызывать симпатию, рассыпаться в «искренних» улыбках, использовать доброжелательный и дружелюбный язык тела, «зеркалить» поведение тех, с кем имеют дело. Они сведущи в сигналах доминирования и умеют излучать уверенность. Они понимают, что порой презрение или симпатия эффективнее передаются взглядом, а не словом. В целом, вы должны знать, каков ваш стиль невербального поведения, чтобы при необходимости вносить в него изменения и производить лучшее впечатление.

Играйте по системе Станиславского. Эта система предполагает, что вы умеете демонстрировать нужную эмоцию в нужное время. Если этого требует роль, вы намеренно вызываете у себя грусть, вспоминая печальные события из собственной жизни, реальные или воображаемые. Главное тут, что вы управляете своими эмоциями. В реальной жизни невозможно натренировать себя до такой степени, но, если вы вообще не умеете управлять эмоциями и постоянно демонстрируете то, что чувствуете, вы тем самым подаете тонкие сигналы о своей слабости и общем неумении владеть собой. Учитесь сознательно приводить себя в нужное настроение, воображая ситуацию, в которой вы и вправду испытали бы чувство, подходящее к случаю или действиям, которые вы в данный момент совершаете. На какой-то момент всецело отдайтесь этому чувству, чтобы оно естественно отразилось в выражении лица и в языке тела. Иногда, заставляя себя улыбнуться или нахмуриться, вы испытываете некоторые из эмоций, которым сопутствуют эти выражения. Столь же важно научиться, когда следует, возвращать себе нейтральное выражение лица: изображение эмоций не должно заходить слишком далеко.

Приспосабливайтесь к аудитории. Хотя роль, которую вы играете, задает определенные параметры, проявляйте гибкость. К примеру, Билл Клинтон, искусный исполнитель ролей, никогда не забывал, что как президент страны он должен излучать уверенность в себе и властность, но, беседуя, скажем, с группой рабочих автозавода, приспосабливал свой выговор и лексикон именно к этой аудитории, а для группы топ-менеджеров выбирал другие. Хорошо изучите аудиторию и подбирайте такие невербальные знаки, которые соответствуют ее стилю и вкусам.

Создавайте нужное первое впечатление. Мы уже показали, насколько люди склонны судить о других по первому впечатлению и как трудно впоследствии изменить мнение. Поэтому особую важность следует придавать первому появлению перед человеком или группой, которым вы хотите понравиться. В целом, при этом лучше притушить невербальные сигналы и принять более нейтральный вид. Чрезмерная возбужденность будет свидетельствовать о тайной неуверенности в себе и может показаться аудитории подозрительной. А вот спокойная улыбка и умение смотреть собеседнику в глаза уже при первой встрече способны творить чудеса, когда требуется растопить первый лед настороженности.

Применяйте драматические эффекты. Речь идет в первую очередь об освоении искусства присутствия/отсутствия. Если вы будете слишком активно «присутствовать», если окружающие будут слишком часто вас видеть или научатся легко предугадывать ваши дальнейшие действия, вы им скоро наскучите. Вы должны уметь избирательно самоустраняться, регулировать частоту и время появления перед другими, чтобы вас хотели видеть почаще, а не пореже. Окутайте себя таинственностью, выказывайте некоторую противоречивость своей натуры. Окружающим необязательно знать о вас абсолютно все. Учитесь скрывать информацию. И вообще старайтесь, чтобы ваши появления и поведение в целом стали не такими предсказуемыми.

Проецируйте благородные качества. Не важно, в какой исторический период мы с вами живем: есть определенные черты, которые всегда рассматриваются как позитивные. Вы должны уметь демонстрировать их. К примеру, образ «святого», светоча милосердия и благородства никогда не выйдет из моды. Конечно, в наши дни этот образ наполнен иным содержанием, нежели, скажем, в XVI в., но суть осталась неизменной: вы воплощаете собой то, что считается «хорошим», и ведете себя безупречно. В современном мире это означает, что вы должны являть себя окружающим как человека прогрессивного, чрезвычайно толерантного, открытого всему новому. Все должны видеть, что вы щедро поддерживаете разного рода благие начинания, как финансово, так и в соцсетях. Проецирование искренности и честности всегда хорошо срабатывает. Достаточно нескольких публичных признаний в своих слабостях и уязвимых местах. По каким-то причинам люди склонны всегда воспринимать проявления скромности как искренность, хотя их ведь тоже нетрудно имитировать. Научитесь время от времени склонять голову и казаться смиренным. Если предстоит грязная работа, пусть ее делают другие. А ваши руки всегда должны быть чисты. Не стоит открыто строить из себя коварного лидера наподобие Макиавелли: такой подход срабатывает лишь на экране телевизора. Применяйте подходящие сигналы доминирования для того, чтобы окружающие считали вас большой шишкой еще до того, как вы взлетите на реальные высоты. Вы должны стремиться создать впечатление, будто вы обречены на успех: этот мистический эффект всегда срабатывает.

Большим мастером такой игры был римский император Август. Август отлично понимал, как полезно иметь хорошего врага – злодея, на фоне которого он смотрелся бы особенно выигрышно. В качестве идеального контраста он выбрал Марка Антония, своего давнего соперника в борьбе за власть. Август демонстративно солидаризировался со всеми традиционными началами римского общества – даже свой дом он возвел недалеко от места, где, по легенде, был основан Вечный город. Пока Антоний находился в Египте, заигрывая с царицей Клеопатрой и предаваясь роскошествам, Август постоянно подчеркивал разницу между собой – олицетворением традиционных римских ценностей – и Антонием, который эти ценности якобы предал. Став единоличным верховным правителем Рима, Август прилюдно изобразил невероятное смирение, демонстративно вернув власть сенату и народу. Он пользовался разговорным вариантом латыни и говорил проще, чем большинство римских аристократов. За все это его очень уважали. Разумеется, это была лишь работа на публику. На самом деле он в основном проводил время на своей роскошной вилле в окрестностях Рима. У него было множество любовниц, иные родом из экзотических краев (из того же Египта). И хотя Август якобы передал часть своих властных полномочий, он крепко держал в руках истинные бразды правления – командование армией. Одержимый театром, Август и сам был великолепным артистом и мастером ношения масок. По-видимому, он это понимал, поскольку на смертном одре спросил друзей, «как им кажется, хорошо ли он сыграл комедию жизни?»^[22].

Имейте в виду: само слово «личность» родственно слову «личина», то есть «маска». Прилюдно все мы ходим в масках, и это даже благотворно для социальных взаимодействий. Если бы мы в точности демонстрировали окружающим, кто мы, и всегда говорили бы, что думаем, то обидели бы практически всех своих знакомых и явили им качества, которые лучше всего скрывать. Но, когда у нас есть личина и мы хорошо играем свою роль, мы защищены от тех, кто вглядывается в нас слишком пристально: такой взгляд может обнажить все наши слабости. Собственно говоря, чем лучше вы играете роль, тем большей власти можете добиться, а имея власть, вы вольны чаще проявлять свои истинные черты. Если пользоваться этим в полной мере, ваша личина начнет совпадать со многими вашими реальными чертами, но при этом подчеркивать их для вящего эффекта.

– Вы, очевидно, усмотрели много такого, что для меня осталось невидимым, – заметил я.

– Не невидимым, а незамеченным, Уотсон. Вы не знали, на что обращать внимание, и упустили все существенное. Я никак не могу внушить вам, какое значение может иметь рукав, ноготь на большом пальце или шнурок от ботинок.

Артур Конан Дойл. Установление личности^[23]

4
Измеряйте силу чужого характера
Закон компульсивного поведения

Выбирая, с кем работать и водить знакомство, не поддавайтесь гипнозу их репутации, того поверхностного образа, который они пытаются проецировать вовне. Вместо этого учитесь вглядываться вглубь и видеть их истинный характер. Характер человека начинает складываться в детстве и развивается под воздействием повседневных привычек. Именно характер побуждает людей вновь и вновь повторять в жизни одинаковые поступки и впадать в негативные поведенческие паттерны. Внимательно всматривайтесь в такие паттерны и помните: человек никогда ничего не делает раз в жизни. Он неизбежно воспроизводит свои поступки. Измеряйте относительную силу характера людей их умением противостоять враждебному отношению, их способностью приспосабливаться и сотрудничать, уровнем их терпения и обучаемостью. Всегда тянитесь к тем, кто проявляет признаки силы, но избегайте токсичных типов сильной личности. Изучите собственный характер, чтобы разрушить собственные компульсивные паттерны и стать хозяином своей судьбы.

Поведенческий паттерн

Говард Хьюз-младший казался своим теткам, дядьям, бабушкам и дедушкам, наблюдавшим, как он рос в Хьюстоне, штат Техас, довольно застенчивым, неловким мальчиком. Его мать чуть не умерла, производя его на свет, после чего навсегда лишилась способности иметь детей, так что ее обожание целиком и полностью сосредоточилось на единственном сыне. Постоянно тревожась, как бы он не подхватил какую-нибудь хворь, она зорко следила за каждым его шагом и делала все возможное, чтобы уберечь от превратностей жизни. Похоже, мальчик безмерно восхищался отцом – Говардом Хьюзом-старшим, основавшим в 1909 г. компанию Sharp-Hughes Tool Company, производившую инструменты и вскоре принесшую семейству целое состояние. Отец бывал дома редко из-за постоянных разъездов по делам фирмы, так что маленький Говард проводил очень много времени с матерью. Хотя родные считали его нервным и чрезмерно чувствительным, из него вырос весьма вежливый и обходительный юноша, обожавший родителей и всегда готовый им помогать.

В 1922 г. мать скоропостижно скончалась в возрасте всего лишь 39 лет. Отец так и не оправился от ее безвременной кончины. Он умер через два года. В 19 лет юный Говард остался один в мире, потеряв двух своих ближайших спутников, направлявших его развитие на всех этапах жизни. Прочие родственники решили, что должны заполнить возникшую пустоту и продолжать руководить жизнью юноши, ведь он так в этом нуждался. Однако в первые же месяцы после смерти родителей доброхоты столкнулись с таким Говардом Хьюзом-младшим, о существовании которого даже не подозревали. Тихий юноша вдруг стал вести себя агрессивно. Послушный мальчик сделался настоящим бунтарем. Он отказался окончить колледж, как ему советовали. Он вообще не желал слушать никаких рекомендаций. И чем больше они настаивали, тем воинственнее он себя с ними держал.

Унаследовав фамильное состояние, юный Говард обрел абсолютную независимость и собирался воспользоваться ею в полной мере. Он тут же принялся скупать все акции Sharp-Hughes Tool Company, принадлежавшие его родне, чтобы полностью завладеть этим прибыльным бизнесом. Техасское законодательство позволяло ему подать в суд прошение о признании его совершеннолетним до достижения соответствующего возраста, если он сумеет доказать, что достаточно компетентен для этого. Хьюз подружился с одним из местных судей и вскоре добился желаемого судебного решения. Теперь он мог сам управлять и компанией, изготавливающей инструменты, и собственной жизнью без постороннего вмешательства. Родственники пришли в ужас, и вскоре они навсегда почти перестали общаться. Почему милый мальчик, которого они знали, в одночасье превратился в сверхагрессивного бунтаря? Родственники так и не разгадали эту загадку.

Вскоре после провозглашения собственной независимости Хьюз обосновался в Лос-Анджелесе, где решил предаться двум новым увлечениям – созданию кинофильмов и пилотированию аэропланов. У него имелось достаточно денег, чтобы позволить себе оба эти занятия, и в 1927 г. он решил объединить их, став продюсером эпического и высокобюджетного фильма о летчиках Первой мировой под названием «Ангелы ада». Хьюз нанял режиссера и целую команду сценаристов, но вскоре поссорился с режиссером и уволил его. Затем он пригласил другого – человека по имени Лютер Рид, который тоже был страстным любителем авиации и поэтому должен был бы принять проект ближе к сердцу. Однако Рид вскоре ушел сам, устав от постоянного вмешательства Хьюза в работу над картиной. На прощание он заявил Хьюзу: «Если вы так хорошо все знаете, почему бы вам самому не заняться режиссурой этой картины?» Хьюз последовал совету и объявил себя режиссером фильма.

Бюджет стал расти как на дрожжах, так как Хьюз пытался достичь как можно более реалистического эффекта. Месяц за месяцем, год за годом Хьюз перебирал сотни операторов и пилотов-каскадеров, трое из которых погибли при съемках эпизодов с использованием огня. После нескончаемых скандалов он прогнал почти всех руководителей съемок и стал заправлять всем самостоятельно. Он переживал из-за каждого кадра, каждого ракурса, каждой раскадровки. И наконец в 1930 г. премьера «Ангелов ада» состоялась и имела грандиозный успех. Сам по себе сюжет был довольно путаным, но зрители пришли в восторг от полетов и общей динамичности фильма. Так родилась легенда о Говарде Хьюзе, дерзком вольнодумце, сломавшем все каноны и создавшем «кинохит», о непробиваемом одиночке, который сделал все сам.

Производство фильма обошлось в ошеломляющую по тем временам сумму – $3,8 млн. Удалось отбить всего 1,8 млн, но на убыточность никто не обратил внимания. Сам Хьюз проявил немалую скромность и заявил, что извлек урок из процесса создания картины: «Самостоятельное производство “Ангелов” стало самой большой моей ошибкой… Я пытался в одиночку делать работу дюжины человек, но с моей стороны это была самая настоящая глупость. И я на собственном горьком опыте убедился, что один человек не может знать все».

На протяжении 1930-х гг. легенда вокруг Хьюза, казалось, только росла и ширилась, во многом благодаря тому, что он пилотировал самолеты, установил несколько мировых рекордов скорости и не раз оказывался на волосок от гибели. Под его руководством от корпорации, которую он унаследовал, отпочковалось новое подразделение под названием Hughes Aircraft. Хьюз надеялся со временем превратить эту компанию в крупнейшего авиапроизводителя в мире. Для этого надо было уметь добывать контракты на строительство военных самолетов, и, когда США вступили во Вторую мировую войну, Хьюз начал серьезную игру в погоне за таким контрактом.

В 1942 г. сразу несколько чиновников министерства обороны, впечатленные его авиаподвигами, пристальным вниманием к деталям, о котором он твердил в интервью, и неустанными лоббистскими усилиями, решили выделить компании Hughes Aircraft целевые ассигнования на сумму $18 млн. Субсидия предназначалась для постройки трех гигантских транспортных самолетов под названием Hercules, которые предполагалось задействовать для перевозки солдат и грузов на различные фронты. Эти самолеты прозвали «летающие лодки». Им требовался размах крыльев, превышающий длину футбольного поля, и фюзеляж высотой с трехэтажный дом. Было понятно, что, если компания хорошо справится с этой задачей, выполнив заказ в срок и уложившись в бюджет, министерство обороны закажет еще много таких машин и Хьюз сможет занять лидирующие позиции на рынке транспортных самолетов.

Прошло меньше года, и перед новой компанией открылись еще более радужные перспективы. Вдохновившись красотой и изяществом выпускаемого ею небольшого самолета D-2, американские ВВС подписали с Хьюзом контракт стоимостью $43 млн на перепроектирование ста самолетов для аэрофотосъемки по образцу D-2. Но вскоре в профессиональном сообществе поползли слухи о неприятностях в Hughes Aircraft. Изначально эта компания служила для Хьюза чем-то вроде дорогостоящего хобби. На руководящие посты он посадил своих знакомых – летчиков-любителей и приятелей по Голливуду. С ростом компании в ней увеличивалось и количество отделов и подразделений, но связь между ними была налажена очень плохо. Все должно было проходить через самого Хьюза. С ним нужно было консультироваться даже по самым мелким вопросам. Несколько ведущих инженеров уволились, раздосадованные и раздраженные его постоянным вмешательством в их работу.

Хьюз осознал проблему и нанял генерального менеджера, чтобы тот помог с проектом Hercules и выправил работу компании в целом. Но и этот генеральный менеджер уволился всего через два месяца. При найме Хьюз пообещал ему карт-бланш в преобразовании структуры компании, но уже через несколько дней бывший вольнодумец принялся накладывать вето на его решения и всячески подрывать его авторитет. К концу лета 1943 г. компания израсходовала уже шесть из девяти миллионов, выделенных на производство первого самолета Hercules, но работа была еще очень далека от завершения. Функционеры из министерства обороны, поручившие работы Хьюзу, начали паниковать. Заказ на самолеты для аэрофотосъемки имел важнейшее значение для боевых действий. Вдруг эта внутрикорпоративная неразбериха создаст проблемы и с этим более важным заказом? Быть может, Хьюз обманул их посредством своего обаяния и рекламной кампании?

К началу 1944 г. проект по созданию и выпуску самолетов-разведчиков уже безнадежно отстал от графика. Военные настаивали теперь, чтобы Хьюз нанял нового генерального менеджера, чтобы хоть как-то поправить положение. По счастью, в тот момент оказался доступен для найма один из лучших специалистов – Чарльз Перель, «чудо-мальчик» авиапроизводства. Впрочем, сам Перель вовсе не жаждал занять этот пост. Подобно всем работающим в данной сфере, он отлично знал, какой хаос царит в коридорах и лабораториях Hughes Aircraft. Теперь даже сам Хьюз ощутил, что попал в отчаянное положение. Он включил обаяние на полную и бросился в атаку. Он настаивал, что в полной мере осознал свои ошибки и прегрешения. Сейчас он и в самом деле нуждался в опыте и умениях Переля. Когда они встретились, Перель с удивлением обнаружил, что Хьюз ведет себя совсем не так, как он ожидал: держится чрезвычайно скромно и смиренно и выглядит невинной жертвой недобросовестных топ-менеджеров компании. Как выяснилось, он знает все технические тонкости производства самолетов: это произвело на Переля сильное впечатление. Кроме того, Хьюз пообещал предоставить Перелю все необходимые управленческие полномочия. В итоге Перель вопреки здравому смыслу согласился занять пост.

Но уже через несколько недель Перель пожалел о своем решении. Как оказалось, работы по созданию и выпуску новых самолетов еще сильнее отстают от графика, чем дал ему понять Хьюз во время их предварительной беседы. Все, что видел новый управляющий, отдавало непрофессионализмом, вплоть до небрежных чертежей будущих самолетов. Он усердно взялся за работу, пытаясь урезать лишние расходы и скоординировать деятельность управлений, однако никто и не думал подчиняться ему. Все отлично знали, кто в действительности заправляет компанией, а Хьюз неутомимо саботировал все реформы. Работы по выполнению заказа все сильнее отставали от графика, давление нарастало, и Хьюз вообще исчез со сцены – якобы из-за нервного срыва. К концу войны компания так и не выпустила ни одного нового самолета-разведчика, и ВВС попросту расторгли контракт. Сам же Перель, совершенно сломленный этой историей, уволился в декабре 1944 г.

Хьюз, пытаясь отчитаться хоть за какие-то достижения военных лет, мог привести в качестве примера разве что успешное завершение работы над одним из самолетов Hercules, который позже прозвали «Еловый гусь» (Spruce Goose). Он заявлял, что это настоящее чудо, блистательное и масштабное произведение инженерной мысли и конструкторского мастерства. Чтобы доказать, что маловеры ошибаются, он решил провести испытательный полет, лично сев за штурвал. Но во время перелета через океан стало до боли очевидно, что двигатели самолета слишком маломощны, чтобы нести машину такого колоссального веса. Пролетев всего милю, Хьюз совершил мягкую посадку на воду, и самолет был отбуксирован к берегу. Больше самолет никогда не взлетел. Его поместили в «сухой док» – в огромный ангар, где его содержание ежегодно обходилось в $1 млн. Хьюз отказался сдать его на переработку.

К 1948 г. Флойд Одлум, владелец компании RKO Pictures, начал подыскивать покупателя для этого актива. RKO была одной из наиболее прибыльных и престижных голливудских студий, а Хьюз так и рвался в лучи славы – на сей раз в киноиндустрию. Он купил акции Одлума и в итоге получил контрольный пакет. В компании RKO тут же началась паника. Ее топ-менеджеры, конечно, знали о том, что Хьюз славится чрезмерным вмешательством в дела своих компаний. Между тем в компании только что был введен новый корпоративный режим, за который отвечал Дори Скэри, один из управленцев. Он предполагал, что благодаря этому режиму RKO станет одной из самых привлекательных для молодых режиссеров студий. Скэри решил уйти, прежде чем новый владелец начнет унижать его. Однако он все-таки согласился вначале встретиться с Хьюзом, главным образом из любопытства.

Хьюз так и лучился обаянием. Он дружески взял Скэри за руку, поглядел ему прямо в глаза и пообещал: «Я не стану участвовать в управлении студией. Я оставлю вас в покое – делайте что хотите». Скэри, пораженный этой искренностью и тем, что новый владелец вроде бы соглашается с его, Скэри, предложениями по преобразованию компании, все-таки уступил и остался на своем месте. Первые несколько недель все шло так, как сулил Хьюз. Но потом посыпались телефонные звонки. Хьюз требовал, чтобы Скэри заменил одну из ведущих актрис в фильме, находившемся в то время в производстве. Осознав ошибку, Скэри тут же ушел, прихватив с собой многих сотрудников.

Тогда Хьюз стал заполнять освободившиеся места людьми, которые беспрекословно исполняли все его распоряжения, в частности брали именно тех актеров и актрис, которые нравились лично Хьюзу. Он приобрел киносценарий под названием «Пилот реактивного самолета» и планировал сделать из него нечто вроде «Ангелов ада» в версии 1949 г. Предполагалось, что в главной роли будет сниматься сам Джон Уэйн, а режиссером картины станет великий Джозеф фон Штернберг. Но уже через несколько недель фон Штернберг понял, что еще одного звонка от владельца компании он не вынесет, и ушел. Хьюз занял его место. Съемки – по сути, полное повторение съемок «Ангелов ада» – длились почти три года, в основном из-за эпизодов в воздухе. Бюджет резко вырос, дойдя до $4 млн. Отсняли столько пленки, что Хьюз никак не мог решить, что же вырезать при монтаже. В конечном счете на подготовку фильма к прокату ушло шесть лет, к тому времени сцены с реактивными самолетами безнадежно устарели, да и Уэйн уже выглядел значительно старше. Фильм вышел на экраны, но вскоре его постигло полное забвение. Студия, где некогда кипела жизнь, стала терять немалые суммы, и в 1955 г., когда акционеры пришли в окончательную ярость из-за неумелого руководства Хьюза, бывший вольнодумец продал RKO американскому производителю автомобильных покрышек General Tire Company.