Роберт Брындза
Роковой свидетель
7
Эрика и Мосс со ступенек фургона наблюдали, как Тесс увозил домой сотрудник по взаимодействию с семьями. Несмотря на неряшливую одежду и нечесаные волосы, в ее облике, в том, как она держалась, выпрямив спину и глядя прямо перед собой, было определенное благородство. Эрика повернулась к Мосс, растиравшей плечо.
– Что такое?
– Мне пришлось как следует стукнуть по двери Чарльза Уэйкфилда, чтобы ее выломать, – объяснила она.
– У нас есть определенные причины обыскать его квартиру… – Эрика на миг задумалась. Поймет ли судья, если она приведет этот аргумент? Оглянувшись на место преступления, она вновь представила жуткую картину. – Давай туда заглянем, пока есть возможность.
Они вернулись в дом, надели новые защитные комбинезоны. Яркие лампы судебной экспертизы светили из квартиры Вики, когда женщины проходили мимо, и Эрика отметила, что при этом освещении и вестибюль выглядит не лучшим образом: жирные пятна на выцветших паркетных плитках, сколотая краска.
Входная дверь в квартиру Чарльза находилась в конце короткого коридора, ведущего из вестибюля, рядом с лифтом и лестницей. Эрика надела новую пару латексных перчаток, толкнула дверь локтем, нащупала выключатель. На полу узкой прихожей лежал ковер с выцветшим оранжево-желтым ромбовидным узором. Когда Мосс закрыла дверь, повисла тяжелая тишина. Тикали часы.
В квартире стоял затхлый запах, какой исходит от определенных людей. Эрика так и не смогла точно определить, что это за запах. Не совсем уж неприятная вонь, но что-то вроде амбре ушной серы, слегка немытых волос и чистящего средства, которое не слишком успешно одерживает победу в борьбе за чистоту. Тяжелый абажур лил свет, в углах царил полумрак. На телефонной книге стоял дисковый телефон, на небольшой полке под высоким зеркалом обнаружились «Желтые страницы».
– О господи. Я чуть не упала. – Эрика внезапно ощутила прилив паники и указала на вешалку для одежды за дверью, на которой висел длинный черный плащ, а над ним – черная фетровая шляпа на крючке.
– Да, похоже на человека, который стоит к нам спиной, – признала Мосс.
Эрика подошла к вешалке и осторожно сняла черную фетровую шляпу. Она оказалась тяжелой и шикарной, а на этикетке внутри стояла надпись «ШЛЯПНИКИ ДЖУНИПЕР & БРАУН, СЕНТ-ДЖЕЙМС-СТРИТ, ЛОНДОН».
– Осторожно, авокадо! – сказала Мосс. Эрика повесила шляпу обратно, повернулась и последовала за ней в маленькую затхлую ванную комнату, где располагались унитаз, раковина и ванна цвета авокадо, а пол был застелен коричневым ковром. На небольшой деревянной подставке у ванны висели оранжевые фланелевые полотенца. Эрика подошла к раковине и открыла небольшой квадратный зеркальный шкафчик над ней. На нижней полке лежали три куска мыла «Империал Лезер», высохший лосьон после бритья «Олд Спайс», таблетки для зубных протезов, пакет одноразовых пластиковых бритв и набор рецептурных лекарств – восемь бутылок, и со всех сорваны этикетки. Эрика сфотографировала их на телефон.
– Жаль, что он их отодрал. Это могло бы объяснить, что с ним не так – а с ним что-то очень не так, – задумчиво протянула Мосс, подходя к раковине. – Смотри-ка. Сто лет не видела магнитного держателя для мыла. У моей бабушки был такой, – она указала на кусок мыла, прикрепленный к кронштейну на стене, с небольшим магнитным диском в нем.
Лекарства показались Эрике подозрительными. Она открыла несколько баночек, посмотрела на таблетки внутри. Огляделась. На штанге для душевой занавески висел коврик для ванной, выставивший вперед присоски, похожие на щупальца осьминога. В серый коврик возле унитаза впечатались следы ног. Он пах сыростью и затхлостью, хотя был сухим.
– Если бы Чарльз убил Вики Кларке ножом и это было в состоянии безумия, ему пришлось бы срочно отмываться. Не похоже, что он мылся здесь, – рассуждала Эрика.
Они вышли из ванной через коридор в гостиную. Мосс включила свет. Здесь была только одна лампочка с тяжелым абажуром, и ее свет придал комнате мрачность пещеры.
– А где телевизор? – спросила Мосс. Комната выглядела как картинка из пятидесятых годов: коричневый гарнитур из трех предметов под кружевными чехлами, тяжелый деревянный проигрыватель под торшером с бахромой в углу. Услышав громкое тиканье, Эрика подняла глаза и увидела высоко на стене рядом с дверью крошечные часы с кукушкой. На полу перед креслом стоял маленький газовый камин, рядом – круглый журнальный столик, накрытый кружевной скатертью, на нем – банка эля и полупустой стакан с коричневой жидкостью. Эрика коснулась банки. Она все еще была прохладной. У кресла лежал замусоленный каталог нижнего белья. Эрика подняла его. Все женщины в каталоге были в закрытых, полупрозрачных, вычурных бюстгальтерах и высоких кружевных трусиках на подтяжках.
На подлокотнике кресла лежала большая коробка салфеток.
– Старый каталог, – заметила Эрика, отшатнувшись.
– Похоже, он дрочит на семидесятые, – усмехнулась Мосс. Эрика положила каталог обратно туда, где нашла.
На серванте стояли несколько фото в рамке: женщина и два мальчика. Фото делались на протяжении примерно двадцати лет, но даже когда мальчики были совсем маленькими, женщина выглядела зрелой и суровой. Ее короткая седеющая стрижка-боб была разделена на пробор и скреплена заколкой. На первом фото она плескалась в каменистом бассейне, мальчики едва доставали ей до колен. От одной фотографии к другой ребята становились все старше. Вместе с женщиной они выбирались на пляж и пикники. На последнем фото женщина сидела на больничной койке у окна, солнечный свет отражался от ее седых волос. Она стала худой и хрупкой, а мальчики выглядели лет на двадцать с небольшим. На всех фотографиях Эрика узнала Чарльза, и даже в детстве у него была та же застенчивая и вместе с тем зловещая улыбка. Другой ребенок был симпатичнее, улыбался широко и уверенно.
На большой книжной полке теснились ряды романов серии «Ридерз Дайджест» в одинаковых кожаных переплетах винного цвета, а вся нижняя полка была отведена под книги о Гитлере и двух мировых войнах.
Они прошли мимо небольшой аккуратной кухни со старыми на вид серыми шкафами. В задней части квартиры находилась спальня, скудно обставленная, с односпальной кроватью и шкафом.
– Вот телик, – Эрика показала на старый телевизор со встроенной видеомашиной, стоявший в углу. Он был отключен, кабель и вилка аккуратно скручены и закреплены скотчем, экран покрыт толстым слоем пыли. – Я не знаю никого, у кого нет телевизора.
– Я слышала, что у Мадонны его нет, – сказала Мосс. – Это о чем-то говорит?
Эрика закатила глаза.
– Да. О многом.
– А из этого окна он пытался выпрыгнуть, – предположила Мосс. Оно было завешено тяжелыми красными шторами, стекло прикрывала сетчатая занавеска. Отодвинув ее, Эрика открыла большое одностворчатое окно. Снаружи был обрыв в несколько футов, под ним находился небольшой участок травы, а за домами шел переулок. – Вот где он ударился головой, – она указала на ржавый край оконной рамы. Эрика заметила грязный след на подоконнике и несколько пятен на ковре.
– Почему у него на ботинках была грязь? Мы же видели, как он разговаривал с Тесс, стоя в вестибюле с мусорным пакетом. Он выходил на улицу и собирал мертвых кошек? Нет, они были частично заморожены.
– Возможно, нам стоит проверить его морозильник, – решила Мосс.
Эрика закрыла окно, и они пошли на кухню. Там было то же самое, что и в ванной: никакой микроволновки, только старомодная газовая духовка с решеткой для гриля на полке над плитой. В углу гудел холодильник. Пахло жареной едой, но потрескавшиеся пластиковые поверхности были чистыми. Эрика нажала ногой на педаль мусорного ведра. Внутри лежал пустой чистый пакет. Металлическая раковина тоже была пуста, в пятнах от воды. Мосс села на корточки и открыла ящики морозильника.
– Картофельные вафли, говяжий фарш… О, и пакет с копченой рыбой. Больше ничего. Никаких мертвых кошек.
Они вышли из кухни в коридор, где стоял высокий шкаф с ключом в замке. Эрика открыла его. Полки до потолка были заставлены хозяйственными принадлежностями, чистящими средствами, рулонами мусорных мешков, лампочками, туалетной бумагой и кусками такого же мыла, как в ванной.
– У него нет ни телевизора, ни компьютера, ни радио, и он любит делать запасы. – Мосс обвела глазами все эти богатства.
– Да, но это не противозаконно, – возразила Эрика.
– Нет никаких признаков того, что он делал большую уборку, если только он не был в защитном комбинезоне и перчатках. Однако внутри мешка, с которым мы его поймали, ничего этого не было.
– Надо проверить общие мусорные баки, – решила Эрика.
– Самой не терпится, – кивнула Мосс.
В гостиной зазвенели часы с кукушкой, подавая сигнал о времени. Эрика вздрогнула. В этой странной, жуткой маленькой квартире время, казалось, остановилось.
8
Тщательный поиск в мусорных баках не выявил никакой окровавленной одежды или салфеток. В три часа ночи группа криминалистов закончила работу в квартире Вики, и место преступления затихло. Эрика сообщила команде, что они встретятся завтра в десять утра в участке Льюишем-Роу.
– Подбросить тебя домой? – предложила Мосс. Фургон криминалистов уже покинул место преступления, а фургон подкрепления отъезжал. Теперь на узкой дороге было пусто и уныло, и лишь натянутая лента тихо гудела, вибрируя на сильном ветру.
– Все в порядке. Мой новый дом – через две улицы.
– Уже поздно. Давай-ка я тебя отвезу, чтобы ты уж точно добралась в целости и сохранности.
Они сели в машину, Мосс завела двигатель и включила обогреватель. Эрика зажала замерзшие руки между бедер, чтобы скорее согреться. Мосс вручила ей пакет конфеток со вкусом щербета:
– Вот, держи. Заглуши вкус помойки.
– Спасибо. – Эрика положила конфетку на язык. Рисовая оболочка быстро растаяла, а восхитительная шипучая острая сладость ударила в нос, изгоняя воспоминания о том, как они рылись в мешках с вонючим мусором и протухшей едой.
– Что ты теперь думаешь о Чарльзе Уэйкфилде? – спросила Мосс.
– Пусть ночует в камере, а завтра его допросим.
– Как тебе кажется, он убил Вики?
– Это было бы легко и просто, но на данном этапе мне сложно связать его с убийством. Если только мы не найдем ДНК.
– Легко и просто не бывает никогда, – заметила Мосс. Эрика кивнула и закатила глаза.
– Дай-ка мне еще одну конфетку.
– Я купила их детям, но до детей они так и не добрались. – Мосс встряхнула пакетик и протянула Эрике. – Больше всего на свете обожаю сахар.
– Они такие вкусные. – Эрика откинулась на сиденье и закрыла глаза. – Господи. Я с пяти утра не спала из-за грузчиков.
Они отъехали от многоквартирного дома, где остался дежурить одинокий офицер.
– На вид он… ну, развалюха. – Мосс припарковалась и заглянула в окно нового дома Эрики.
– Я сделала как в поговорке: купила самый паршивый дом на самой красивой улице.
– Ну что ж. Ты этого достойна.
Эрика рассмеялась.
– Спасибо, что подвезла. Увидимся завтра утром.
– Спокойной ночи, босс. Поспи хоть немного!
Мосс подождала, пока Эрика войдет, прежде чем уехать. В доме было холодно, в коридоре сквозило. Включив свет, Эрика увидела аккуратную дорожку маленьких грязных отпечатков лап на деревянных половицах. Проследовав за ними, она обнаружила заклинившую под углом кошачью дверцу.
От громкого мяуканья она едва не подпрыгнула. Едва затихнув, оно вновь повторилось. Эрика последовала за отпечатками лап обратно из кухни и по коридору, где их обладатель резко развернулся и стал подниматься по лестнице. На стекле над входной дверью было выцветшей краской написано число 27. В свете уличного фонаря Эрика увидела наверху лестницы два желтых глаза, сверкавших из темноты.
– Ты мой ночной незваный гость? – улыбнулась она. Кот громко мяукнул и вышел на свет.
Эрика ожидала увидеть грязное бездомное животное, но это оказался прехорошенький зверек, черный, с белоснежными лапками, как будто обутыми в маленькие сапожки. Он выглядел совсем молодым, поджарым, но не тощим. И у него были прекрасные зеленые глаза. Кот остановился у подножия и, уверенно глядя на нее немигающим взглядом, сел, широко расставив передние лапы. Эта поза напомнила Эрике Мэри Поппинс, взлетающую на зонтике. Сев на корточки, она протянула руку, кот встал и потерся об нее.
– Господи, какая мягкая шерсть. – Эрика почесала кота за ушами, и тот тихо замурлыкал. Этот звук тут же ее расслабил. – Ты мальчик или девочка? – и она заглянула между ног кота. – Ага, вот они, яйца. Это значит, что ты мальчик.
Эрика встала и пошла на кухню, чтобы посмотреть, пойдет ли за ней кот. Он прошел следом и сел у старого гудящего холодильника с ржавой дверцей. Деревянный кухонный стол и единственный стул достались Эрике в наследство. На столе и вокруг него стояли коробки. Эрика открыла ту, что с надписью «Консервы», и выудила оттуда банку паштета «Майка».
Она посмотрела на кота, и тот облизнулся.
– Да у тебя талант! Вломился в дом, включил свое обаяние, и вот я уже готова отдать тебе последнюю банку любимого словацкого паштета.
Кот с надеждой посмотрел на нее и моргнул.
– Ну вот я и старая кошатница. – Эрика вздохнула и стала искать чайную чашку и блюдце. Найдя их, она выложила на блюдце половину паштета, а чашку наполнила водой из-под крана, поставила все это на пол у холодильника и стала смотреть, как кот быстро лижет блестящее мясо маленьким розовым язычком.
Ей вспомнились замороженные кошачьи трупы в мусорном пакете Чарльза Уэйкфилда, и она вновь ощутила боль от того, что эти прекрасные создания мертвы. Она съела ложку паштета из банки, остальное тоже отдала коту.
Было почти четыре утра, когда Эрика внезапно проснулась. Что-то зазвенело, эхом отдаваясь от половиц – видимо, кот вылизывал тарелку. Из открытой кошачьей дверцы по-прежнему дуло. Эрика закрыла ее и проверила, работает ли она. Дверца явно нуждалась в починке. Эрика ждала, что кот поест и уйдет, но он проследовал за ней обратно в коридор.
Ее шаги гулко звучали в темном коридоре. Кот шел за ней, и Эрика была рада его компании. Она ощупала стену, чувствуя пузырьки воздуха под влажными отслаивающимися обоями, нашла выключатель, щелкнула им. На лестничной площадке были четыре двери. Первая вела в крошечную кладовку, выходившую на задний двор. За второй располагалась такая же крошечная ванная, третья вела в маленькую гостевую спальню, а самая большая спальня находилась в передней части дома, и в ней было огромное эркерное окно. Эрика заглянула в кладовку, увидела на полу надувной матрас и с радостью отметила, что он еще надут, а сверху лежат подушки и одеяло. Во всех комнатах дома были камины, но только здесь он не был заколочен.
Кот последовал за ней внутрь, запрыгнул на край матраса и свернулся калачиком. У Эрики никогда не было домашних животных. В том, что он, бродячий, но милый, пришел к ней в первую ночь в новом доме, было что-то успокаивающее.
Она стянула одежду, оставшись лишь в носках и нижнем белье, надела теплую клетчатую пижаму. За несколько минут развела огонь в крошечной решетке – дрова и растопку она купила на заправке. А потом, сев на край матраса и подбрасывая в огонь деревяшки покрупнее, смотрела, как крошечный лепесток огня разгорается до яркого пламени, и растирала руки.
Когда закончился их недолгий роман с Питерсоном и он ушел, у Эрики остался его старый синий свитер. Она любила спать в нем, а теперь на этот свитер улегся кот. Из воротника торчала этикетка: «Джордж АСДА».
– Хм. Джордж – хорошее имя, как думаешь?
Кот уставился на нее, моргнул, встал и побрел прочь. Эрика проводила его до двери. Маленькие лапки протопали по лестнице, в коридор, а потом на кухне тихо скрипнула кошачья дверца.
– Ладно. Пока, Джордж. – Эрика удивилась, как ей стало грустно, что кот ушел.
Когда она вернулась, огонь уже ревел и потрескивал в каминной решетке. Дрова, купленные на заправке, трещали и шипели, и Эрика увидела, как ярко-красная искра вылетела прямиком в надувной матрас.
– Нет! – вскрикнула она, уже понимая, что сейчас произойдет. Раздался шипящий звук, когда искра прожгла тонкий пластик, оставив большую дыру. Матрас начал быстро сдуваться, одеяло и подушки опустились до уровня старых половиц. – Черт.
Теперь в кладовке стало совсем неуютно. Эрика забралась на матрас, ставший плоским, как блин, и попыталась как можно удобнее устроиться под одеялом. Ей было тепло, но она чувствовала спиной каждый сантиметр твердых половиц. Полчаса промучившись в безуспешных попытках заснуть, она сдалась и достала телефон.
Эрика никогда не пользовалась приложением подкастов на айфоне, но в этот раз включила его и вбила в поисковую строку запрос: «Вики Кларке».
Ее подкаст первым всплыл в результатах поиска. На фото Вики в свободной черной куртке стояла у кирпичной стены, скрестив руки, и с мрачной серьезностью смотрела в камеру. Выше жирным красным шрифтом выведено было название подкаста: «В.А. КЛАРКЕ, РАССЛЕДОВАНИЕ ТРУ-КРАЙМ».
Это тру-крайм подкаст? Почему же Тесс ни слова об этом не сказала?
Всего было загружено пятнадцать эпизодов. Каждый был посвящен, судя по всему, нераскрытому преступлению или серии преступлений: поджогу, вандализму, издевательствам над животными. Один эпизод привлек внимание Эрики, и она замерла, вновь вспомнив жуткое содержимое пакета Чарльза Уэйкфилда. Заголовок эпизода гласил: «ТАЙНА КОТОУБИЙЦЫ ИЗ КРОЙДОНА»
9
Эрика не особенно любила современные технологии – она только недавно купила смартфон, и то с большой неохотой, и ей потребовалось некоторое время, чтобы разобраться, как воспроизводить подкаст. Она установила нужную громкость, положила телефон на покрывало и начала слушать.
Сперва кто-то пугающе и гулко заиграл на пианино, и, глядя на блики угасающего огня на потолке маленькой кладовой, Эрика перестала ощущать жесткие доски. Тесс, судя по разговору, невысоко ценила актерские таланты сестры, но Эрика отметила, что Вики говорит в микрофон хорошо поставленным голосом, который увлекает и завораживает.
«Котоубийца из Кройдона – так прозвали неизвестного, который, как утверждается, убил, расчленил и обезглавил более четырехсот кошек в Соединенном Королевстве. Убийства начались в Кройдоне четыре года назад и вызвали страх и ужас у жителей Большого Лондона. В две тысячи четырнадцатом году сообщения о кошках, найденных изуродованными в жилых районах, начали распространяться по всему Большому Лондону и его окрестностям, а также к северу до Манчестера. Полиция немедленно начала расследование, которое продолжалось несколько лет. Официально британская полиция заявила, что убийства совершал не человек, а хищники или падальщики, поедавшие трупы кошек, погибших под колесами автомобилей. Однако убийства продолжались, и в трех случаях камера зафиксировала некую темную фигуру. Многие местные жители, включая ветеринаров и полицейских – которые отказались признавать это публично, по-прежнему убеждены, что за этими убийствами стоит некто психически неадекватный. И некоторые опасаются, что он вскоре может переключиться на людей…»
Дальше Вики отправилась брать интервью у женщины, которая жила в Ширли, на юге Лондона. В кружке звенела ложка, по рельсам грохотал поезд, и Эрике сразу же представилась кухня в небольшом таунхаусе, окна которого, возможно, запотевшие, выходят в сад.
«Обычно я крепко сплю, – с сильным кентским акцентом сказала женщина. – Но я резко проснулась, услышав эти звуки».
«Какие звуки вы услышали?» – спросила Вики.
«Ужасной кошачьей драки…. Жуткий душераздирающий вой. Его здесь слышно довольно часто… но он прекратился, как будто его резко оборвали, и я подумала, что происходит нечто странное, разбудила Деса, это мой муж, и попросила посмотреть, что происходит. Открыв дверь, он обнаружил на заднем крыльце тело обезглавленной кошки. Совсем свежее. Он с фонариком обошел сад и увидел следы, мужские, сорок третьего размера, ведущие через лужайку к забору…»
Эрика заерзала на матрасе – жесткие доски снова дали о себе знать. В памяти опять всплыла спальня Чарльза Уэйкфилда в его унылой квартире. Грязный след на подоконнике…
Эпизод подкаста перешел к интервью с мужчиной с камерой видеонаблюдения, который обнаружил у себя на заднем крыльце изрубленное на куски тело кошки. Ему удалось запечатлеть размытое изображение коренастой фигуры в саду. От усталости и тепла Эрику начало клонить в сон, и, задремав, она увидела Чарльза в саду этого мужчины. Закатав рукава, он сжимал в руках что-то пушистое, безвольно обмякшее, его глаза были широко распахнуты, а гладкое лицо заляпано кровью. Эрика вздрогнула и проснулась. Она совсем замерзла, сквозь тонкие занавески сочился свет, блеклый, как овсянка. Твердый пол давил на бедренные кости. Изо рта выходили облачка пара. Было семь утра.
Около девяти Эрика добралась до участка Льюишем-Роу. Утро было серое, в воздухе уже витал зимний холод. Спустя две чашки кофе она по-прежнему дрожала – таким ледяным выдался душ в ее новой ванной, и к тому же еще машина за ночь промерзла, а канистра, которую она там держала, опустела. Когда она въезжала на парковку, Питерсон подъехал к ней и припарковался рядом.
Оттого, что ночь Эрика провела на сдутом матрасе, у нее болела шея. Выйдя из машины, она попыталась выпрямиться и поморщилась.
– Доброе утро. Все в порядке? – спросил Питерсон. – Как новое жилище?
Эрика собиралась сказать ему, что ее дом – сказочный и просторный, что она всю жизнь мечтала именно о таком, но потом подумала: зачем врать?
– Мой надувной матрас лопнул, и я спала на голых досках. И у меня нет горячей воды.
Питерсон улыбнулся, достал из багажника рюкзак и запер машину.
– Я спал на диване, поэтому чувствую твою боль.
– Может, диван и неудобный, но я бы все отдала, лишь бы спать на чем-то мягче досок.
– Меня не выгнали из кровати, – поспешно объяснил Питерсон. – Это все Кайл… ему снятся кошмары.
– Моей маме часто снились кошмары, и она кричала во сне, как будто в нее что-то вселилось.
– Я знаю! Кайл кричит и мечется, и его глаза широко раскрыты. Очень трудно будить его и успокаивать. – Питерсон придержал для нее дверь. – Единственный способ его успокоить – положить в нашу с Фрэн кровать. А она такая маленькая…
Эрика вошла в теплую приемную, тесную и обшарпанную. Здесь всегда пахло рвотой и хвойным дезинфицирующим средством.
– В «Мире кроватей» большие скидки, и находится он рядом, через дорогу.
– Хорошо. Спасибо за совет…
Когда они подошли к стойке регистрации, мысли Эрики уже вновь переключились на Чарльза Уэйкфилда.
– Увидимся на брифинге. Хочу сначала навестить мистера Уэйкфилда, спросить, хорошо ли он провел ночь.
Питерсон кивнул и положил свою ключ-карту на датчик рядом с дверью. Тот зажужжал и щелкнул.
– Доброе утро. Можно мне взглянуть на журнал за эту ночь? – спросила Эрика дежурного офицера, и он протянул ей журнал. Здесь были подробно описаны все аресты и инциденты за ночь, и она ошарашенно застыла, увидев последнюю запись.
– Что за… – пробормотала она себе под нос. – Тут все верно? – она указала на запись внизу.
– Да, – сказал офицер. – Мы его тут же отпустили. Оказывается, брат Чарльза Уэйкфилда – Джулиан Уэйкфилд, помощник комиссара полиции!
