Роберт Бойль
Троил и Крессида
Эта догадка, подтверждаемая очевидными доказательствами, объясняет необъяснимую ничем другим разнородность состава драмы. Что семь сцен пятого акта принадлежат другому автору – все допускают. Но стиль этих семи сцен такой же, как и во всей истории Гектора, так что отсюда следует, что автор семи сцен также автор истории Гектора. Много данных говорят за то, что этот автор – Марстон. Ни один писатель того времени не был так склонен, как Марстон, к декламации, которая является наиболее характерной чертой «Троила и Крессиды». Это может быть доказано сравнением его «Parasitaster»'а с тем, что мы приписываем ему в нашей драме. Есть поразительные совпадения в мыслях и выражениях между нашей драмой и «Parasitaster»'ом; вот почему наиболее простое и естественное объяснение этого факта заключается в предположении, что товарищи Шекспира поручили Марстону закончить пьесу, отложенную Шекспиром. Наша догадка, объясняющая, почему актеры-издатели folio 1623 года сначала затруднились включить «Троила и Крессиду» (как это явствует из отсутствия пагинации в печатном тексте) и объясняющая также их колебания относительно порядка её помещения, сильно подтверждается и несомненным несходством стиха в трех частях драмы. Но главное подтверждение – в характеристиках действующих лиц. Участники любовной драмы написаны совершенно в манере ранних пьес Шекспира. Они относятся к эпохе «Ромео и Джульетты», «Двух веронцев» и «Венецианского купца». К тому же, лица, действующие в этой части, не появляются ни в одной из двух остальных, а герои истории Гектора появляются только в сцене прихода троянцев в греческий лагерь. Наконец, история Улисса резко отличается от двух остальных частей драмы и относится вполне к периоду великих трагедий. Эта часть тесно связана с «Королем Лиром» в изображении чувств. Многое из того, что говорит Эдгар в «Лире», повторяется Улиссом в нашей драме. В особенности протест против астрологических и иных суеверий и рационалистическое понимание жизни роднит эти два лица между собою и поражает читателя, как проявление одних и тех же философских взглядов на жизнь. Подробный анализ психологии главных действующих лиц нашей драмы подтверждает истину сказанного нами. Правдивый, верный Троил вполне напоминает верного и постоянного Валентина из «Двух веронцев». Его правдивость и постоянство выдвинуты с такой же яркостью, как те же черты у Валентина, и тем же самым способом – т. е. при помощи контрастов. Валентин противопоставляется Протею, Троил Крессиде. Чувственность, сильно подчеркнутая в характере Троила, отсутствует у Валентина, но это черта, свойственная большинству героев драм первого периода и проявляется даже в самой поздней из пьес первого периода – «Венецианском купце» в лице Бассанио (А. I, сц. 2.)
