Дарья Кравцова
Почти бывшие
Алла.
– Что теперь будет? – Алла налила кипяток в кружку и бросила чайный пакетик. Белый конвертик надулся, выпуская коричневые струи в воду. Мать раскладывала карты таро. Картинки ложились одна за другой пирамидой на столе. Вера Ивановна смахнула крошки на пол. Алла всматривалась в карты и кусала губы.
Вера Ивановна поправляла карты, водила пальцами по рисункам и нашептывала под нос.
– Что там, мамочка? – округлила глаза Нечаева.
– Карты говорят об испытании ваших отношений, но он всё еще любит тебя.
Алла победоносно улыбнулась: “Я знала!” Вера Ивановна ткнула пальцем в третью карту.
– А вот и она, разлучница, но это слабая карта, ее перекрывают твои помощники. Вот, смотри, – мать покрутила картой перед лицом дочери, – это твои дети тебе помогут!
Алла покрутила пакетик в кружке и вытащила.
– А как они мне помогут? Карты видят?
Вера Ивановна хмыкнула: “Мои карты видят всё”
– Значит, дети…Не думаю, что эта серая мышь мечтает заполучить чужих детей в комплекте с мужем. Муж мой, и дети мои. А она там чужая. Сидит сейчас на моей кухне, на моей кровати спит....
– Что ты запричитала? “Кто сидел на моем стуле, кто спал на моей кровати” – сказку вспомнила? Делать надо, а не болтать. Карты благословляют тебя, по-твоему всё будет!
– По-моему? – глаза Аллы вспыхнули. -Тогда давай скорее, пора выгнать эту пигалицу из моего дома.
Утро.
– Да куда ты запропастился! – раздражённо бурчал под нос Иван, перекладывая кипы бумаг
с одного края стола на другой. Листы то и дело норовили соскользнуть на пол и посеять ещё больший хаос. Хаос творился и в душе Ивана: утром он встретил Аллу возле дома. Она вела мальчишек в сад, торопилась, то и дело покрикивая на сыновей. Кирилл еле перебирал ногами. Надув губы и недовольно сопя, он был на грани: ещё один недобрый взгляд матери – и истерика была бы обеспечена.
– Привет, банда! -крикнул Иван и подхватил Кирюшу на руки. – Что за бледный вид и макаронная походка, а, боец?
Олег испуганно вцепился в мать, она небрежно прижала его к себе и сквозь зубы процедила:
– Явился, папаня! У ребёнка полночи истерика, а тебе плевать!
– А я откуда мог знать об этом? Ты же мне не звонила!
– Ну конечно, тебе же не до детей теперь – надо новую кралю ублажать. Справился? Довольна она осталась? Цветочки оценила и поблагодарила? – Распылялась однофамилица. Иван смотрел, как искажается её красивое, такое знакомое лицо.
Он вздохнул:
– Не пори чушь: ты мне не сказала – я не знал.
– Ты даже не сказал мне про то, что его машина чуть не сбила! – воскликнула Алла. Услышав слова матери, Олег захныкал. Иван протянул руку к старшему сыну, но жена резко одернула мальчика в сторону, чтоб отец не смог до него дотронуться. – Не трогай его! Если тебе плевать на своих детей, то и не надо нам ничего! Забудь, что мы у тебя были!
Она вырвала младшего сына из рук всё ещё законного мужа и решительно направилась в сторону детского сада, но Иван не собирался сдаваться – он двинулся за ними.
– Куда ты детей в таком состоянии повела? – он подавлял в себе гнев и старался говорить доброжелательно, хотя получалось откровенно плохо.
– В детский сад! – через плечо бросила Алла. – Мне надо на работу ехать!
– Останься дома сегодня. Посмотри на них, им тяжело….
Однофамилица резко обернулась и прошипела сквозь зубы, выпятив подбородок и скривившись в улыбке отвращения:
– А у нас всегда хорошо только тебе. Продолжай наслаждаться! Какое тебе до нас дело?!
Жена стояла в паре шагов от него, скрестив руки на груди с победоносным видом. Мальчишки жались к её ногам, как побитые собачонки, жалкие и крохотные, тараща круглые от страха глаза.
– Что ты творишь?! – взревел он настолько яростно, что сыновья спрятались за мать, а она с вызовом вскинула голову. Из глубины души, из человеческого нутра рвались самые отвратительные слова, хотелось растерзать эту глупую женщину, уничтожить её за ту боль, что она причинила ему и мальчишкам. Одному Богу известно, каких сил стоило сдержаться! Иван почувствовал, как острая игла пронзила виски и сердце колотилось в висках. «Иди к чёрту!»– прошептал он про себя.
Из подъезда вышла задержавшаяся Оксана: волосы сегодня никак не хотели укладываться и отняли гораздо больше времени, чем обычно. К тому же её платье в чемодане примялось, ведь в шкафу не хватило для него вешалки. Взгляд девушки снова и снова возвращался к вещам бывшей жены Нечаева. Хоть он и говорил, что связывает их теперь только фамилия, вещи свои она не забирает, словно готова в любой момент вернуться. Неуютно становилось Оксана и в комнатах, обставленных на чужой вкус. Особенно её раздражало нелепое, не гармонирующее ни с чем в интерьере кресло с дурацкими резными ножками. Тупое грызущее чувство беспокойства подталкивало выкинуть этот чужеродный предмет мебели хотя бы на балкон, чтоб не видеть его каждый день.
День обещал быть погожим, солнечным. Оксана поправила скатывающийся с плеча ремешок сумки и искала глазами Ивана. Вдали, за детской площадкой она увидела высокую темноволосую женщину с двумя детьми, а через площадку нервно сгорбившись, шёл Нечаев. Женщина что— то выговаривала ему в спину, но слов Оксана не могла разобрать, а мужчина не реагировал на бомбардировку. Он направился к выходу из двора, не взглянув на Оксану. Она, словно опомнившись, припустила вслед, стараясь нагнать.
– Ваня, подожди меня! – воскликнула она, когда поняла, что он только ускоряет шаг. Мужчина остановился. Наконец, Оксана, запыхавшись, подошла к нему и не на шутку испугалась: она никогда не видела его таким нервным, резким, отстранённым.
– Что случилось? – спросила она, беспокойно всматриваясь в лицо любимого. – Это была твоя жена?
Он поднял на неё невидящие, застланные ненавистью глаза. Дыхание Оксаны на миг прервалось. Он напряжённо выдохнул:
– Да. Она.
Оксана помолчала, рассматривая балкон первого этажа ближайшего дома, выбивающегося яркими красками из серости стен. До сих пор она видела ее Нечаеву Аллу лишь на небольшой фотографии в социальной сети.
– Красивая. – Неожиданно для самой себя сказала она.
– Красивая, – допустил он, – ещё бы мозги были.
Повисло неловкое молчание, где каждый думал о своём. Наконец, Иван произнёс, приобняв скисшую Оксану:
– Поехали на работу, милая. Не думай об этом.
А сам он только и мог думать, что о сыновьях. Мальчишки давно стали невольными зрителями и жертвами скандалов и разборок между супругами. Скоро они подрастут и станут их судьями. Но пока два детских сердца были разорваны в клочья, и рану эту нанесли родители. Самые сильные, болезненные и ранние удары наносят нам близкие люди, которые должны защищать и любить, но в какой-то момент забывшие об этом. Полные слез и ужаса детские глаза Иван навсегда запечатлел в памяти. Он виноват. Она виновата. Оба виноваты.
Вот и сейчас, стараясь найти нужный приказ, Иван вновь и вновь видел лишь эти маленькие лица, ставшие большой болью. Не найдя нужного документа, он поднялся из-за стола и направился
к секретарю, чтобы попросить копию. Уже на лестнице он вспомнил, что оставил в кабинете телефон, вернулся за ним, и, одной рукой пролистывая ленту новостей, остановился перед лестницей.
– Да я тебе точно говорю, – донёсся глухой голос с соседнего этажа. – Он с ней пытался переспать, но Ксюша же не такая! А представь, что начнётся, если её муж узнаёт?!
– Ох и не завидую я ему! – раздался шёпот и смешок второго голоса. – Тот же размотает его за минуту.
– А ещё знаешь что? – перешёл на шёпот и первый голос, – Говорят, что наша бухгалтерша (как это говорят?) «на передок слаба» и уже с половиной водителей переспала. Говорят, прямо в автобусе её имеют, а потом она снова сидит такая, типа ничего и не было, праведницу из себя корчит.
– Ой, да я всегда говорю, что такие тихони оказываются самыми блядями. А ты про какую бухгалтершу?
– Да про молодую. У двери сидит которая.
– Да ты что! И она тоже! Вот нравы-то!
Голоса стали удаляться и вскоре стихли. Иван поднялся на этаж и посмотрел вдаль коридора, но средь череды закрытых дверей никого не было. Дверь приёмной также была закрыта. Нечаев взялся за ручку, но та не поддавалась.
«Ладно, – решил он про себя, – зайду позже. Что ещё интересного я могу сегодня узнать?»
Оксана не могла выкинуть из головы образ почти бывшей жены Ивана. Алла оказалась гораздо красивее и привлекательнее, чем ей, Оксане, хотелось бы.
«Надо же, – рассуждала она про себя, – мы с ней совершенно разные. Она такая яркая и активная, решительная – мне такой никогда не стать. А ведь именно на ней он женился. Её выбрал. Разве может человек сначала любить одних женщин, а потом полюбить другую?»
Когда во время обеденной прогулки она поделилась этими размышлениями с Ларисой, та только засмеялась:
– А что, ты думаешь, что ему интересна только твоя внешность?! Он уже красотой и активностью наелся, вот и интересно ему теперь другое – тепло, забота, любовь. Мужик ведь довольно глупый зверь: наскучило одно, он выберет прямо противоположное, а не точно такое же, только под другим соусом. Ну подумай сама, что он получил от этой красоты? Гору проблем, которые она активно ему создавала. Кстати, из-за чего они расстались?
– Она нашла другого.
– Ну вот тебе и активная! – развела руками Лариса. – Чего ты переживаешь? Поживи с ним, узнай, какой он на самом деле, присмотрись. А ты уже сдаешься, едва увидев его бывшую жену.
– Технически она ему не бывшая, а очень даже настоящая, – выдохнула Оксана. Эта мысль не давала ей покоя. Странно, что она подумала об этом только сейчас, когда переехала жить к Нечаеву, а не раньше. Да что раньше?! Раньше она могла думать только о нём, один лишь он с утра и до утра, во снах и наяву.
– Думаешь, что-то ещё возможно? После череды новых мужчин и женщин они всё ещё смогут сойтись? Подумай, ведь каждый раз прикасаясь к ней, он будет знать, что так же ее могли трогать десятки посторонних мужчин!
Оксана поморщилась, представив процессию из женщин и себя где-то в её конце: стоит, бедняжка, через чужое плечо заглядывает, высматривает, скоро ли до неё дойдёт.
– Надеюсь, что «череды новых женщин» не было. Не хотелось бы узнать своё место в очереди.
Лариса засмеялась. Рядом проехали велосипедисты, на площадке бегали дети, их мамы что-то оживлённо обсуждали, сидя на лавочке. Солнце было очень ярким и нещадно палило уже вялую от жары траву, кончики которой пожелтели как осенью. Июль был в разгаре, середина чрезвычайно жаркого лета, даже синоптики были удивлены: среднесуточная температура воздуха била рекорды и превышала норму на 10 градусов. В парке постоянно работали установки для полива газона, но и они не справлялись. Зато горожане охотно подставляли изжаренные тела под холодные струи. Потоки ветра не приносили облегчения, а только обдавали жаром.
– Невероятно жарко сегодня. Не поедем никуда, – обмахивалась Лариса прихваченным из кабинета бумажным веером. – Лучше быть без туфель, но в прохладе.
Оксана не могла ни думать о месте в очереди. Будет ли кто после неё?
На работе.
Рабочий день тянулся невыносимо долго и никак не мог закончиться. За час до его окончания в дверь кабинета постучали. Иван оторвался от монитора:
– Открыто.
Ксения вальяжно вплыла в помещение и наградила мужчину взглядом королевы.
– Ну что, – спросила она безразлично, – не передумал?
Иван откинулся в кресле:
– Было, о чем думать?
Ксения фыркнула, задрав подбородок и округлив обтянутую красным платьем грудь:
– О нашем последнем разговоре, Иван Владимирович. Не делайте вид, что ничего не знаете, что вы ничего не слышали…
– Ксения, я слышал слишком многое. Только напрасно ты это делаешь: испортила репутацию достойной девушке…
– Достойной девушке?! – вскрикнула Ксюша, – То есть, она достойна, а я нет?!
Иван поднялся и в два шага оказался перед возмущенной посетительницей:
– Ксения, чего ты добиваешься? Зачем тебе это? Прекрати, ты выставила меня импотентом, а теперь сама в штаны лезешь? К импотенту?
Она ощущала его дыхание совсем близко, и её руки сами легли на мужскую рубашку, а налитая грудь упёрлась в ряд пуговиц.
– Мы-то с тобой знаем правду, дорогуша…
Он наклонился к ней так близко, что его дыхание замирало на её коже, тонкие прозрачные волоски на её шее приподнялись, спина покрылась мурашками, а чувственные губы слегка приоткрылись в ожидании поцелуя.
– Ксюша, – шёпотом выдохнул он, – я ненавижу враньё. Ничего у нас не будет.
Он перехватил женскую ладошку в паре сантиметров от своего лица. Ксения была раздосадована, её буквально перекосило от злости. По истине, нет страшнее врага, чем оскорблённая женщина! А уж женщина, которой отказали – опасна вдвойне. Пытаясь унять клокочущее сердце, Ксюша ринулась вниз по лестнице, утирая горячие слезы.
«Это мы ещё посмотрим! Это мы ещё проверим!» – бурлило в голове женщины. Размазав потекшую тушь по щекам, она забежала в диспетчерскую и ураганом пронеслась в каморку, где было её рабочее место. В диспетчерской ожидали окончания перерыва несколько экипажей – водители и кондуктора, среди которых был и муж Ксении.
Сергей Красненко всегда выделялся среди коллег – высокий, с широкими мощными плечами, над ним часто шутили за спиной, что протрет головой дырку в крыше автобуса, но никогда и никто не рискнул сказать ему это в лицо. Привлекательный, но вспыльчивый и недалёкий, Сергей был, что называется, водителем от Бога. Хотя, по сути своей, ничего больше он делать и не умел: закончил девять классов кое-как, отучился в училище на тракториста, отслужил в армии и пришёл работать. С тех пор и крутит баранку. Ксюше ничего не стоило его окрутить, а потом и женить на себе. Одного она не учла: холодность и крутой нрав парня.
Сергей бросился за женой, и чуть не выломал усиленную железную дверь:
– Ксюха, что случилось? Открой! Быстро открывай!
Ксения взглянула на себя в зеркало, точным движением размазала красную помаду по подбородку, и лишь после этого впустила мужа. В диспетчерской загудели, словно рой пчёл:
«Ого, что сейчас будет!»
«Кто знает, что было?»
«А что случилось?»
Со всех сторон звучали полушёпотом вопросы, каждый вопрошающий понимал, что теперь на неделю вперёд будет, что обсудить, и каждый был чрезвычайно доволен тем, что не стал поводом для обсуждения. Самые смелые притаились под зарешетчатым окошком кассы и прислушивалась к голосам за стеной.
Сергей взял жену за плечи и взглянул в её лицо:
– Говори. Кто?
Она всхлипнула и зарылась носом в его грудь: «Не надо, Сереженька, прошу тебя!»
Он отстранил её от себя, словно тряпичную безвольную куклу и настойчиво повторил вопрос:
– Кто это был? – спросил он с другими паузами между словами.
Ксюша расплакалась, её пышное тело затряслось в рыданиях. Сергей снова обнял жену и неловко погладил по волосам:
– Говорил же я тебе не носить это платье. Чего опять вырядилась? Кто это был?
Ксюша шмыгнула носом: «Ничего не произошло, Сереж. Всё хорошо. Я не хочу об этом говорить»
Сергея такой ответ не устраивал, но пора было выходить в линию, поэтому он прервал допрос, пообещав себе вернуться к этому вопросу позже.
Иван стоял в лестничном пролёте, прислушиваясь к гудению людского улья на первом этаже. Стали появляться работники из диспетчерской. Всё они оживлённо что-то обсуждали, но по долетевшим обрывкам фраз было не ясно, какую игру затеяла Красненко. В кармане завибрировал телефон. На экране высветился неизвестный номер.
– Слушаю. – ответил Иван
– Иван Владимирович, добрый день! – Раздался девичий голос по ту сторону провода, – Это воспитатель Олега из детского сада.
– Да, добрый день, Мария Станиславовна. Что-то случилось с Олегом?
Девушка на секунду смутилась:
– Никак не могу привыкнуть к этому официозу, – вздохнула она. – Олежка сегодня весь день сам не свой: грустит и ничего не ест. Вань, забери его? Мне больно на него смотреть…
– Маша… – осёкся было Нечаев, – Мария Станиславовна, я приеду, как только смогу. Жаль, что вы не позвонили мне раньше.
– Мы ждём вас, Иван Владимирович, очень ждём…
Звонок был окончен, но смутное беспокойство из— за некстати затронутых чувств поселилось в груди мужчины. Мария Станиславовна… совсем ещё девчонка, хрупкая, нежная, парящая, она так неудачно подвернулась под руки два года назад, что Нечаеву до сих пор стыдно за себя. Сбегая по лестнице, он набрал номер почти бывшей жены по памяти. Она ответила сразу же:
– Чего тебе? – враждебно и так привычно прозвучало в трубке.
– Звонила воспитатель Олега, он весь день плохо себя чувствует. Просил же тебя оставить их дома!
– Ну извините, что мне надо работать! – взорвалась Алла. – Взял бы сам да остался, если ты такой заботливый отец!
– Слушай, не начинай…
– А тогда ты чего начинаешь? Кто тебе звонил, Маша, твоя пигалица?! Не надо было начинать спать с воспитателем твоего ребёнка!
– Какое тебе дело, с кем я сплю? – рявкнул Иван.
– Никакого! Главное, что не со мной! – крикнула почти бывшая и бросила трубку. Иван выругался и быстрым шагом направился к остановке.
Оксана ждала любимого у выхода, но он никак не появлялся. Телефон не отвечал. Она не сводила глаз с лестницы, но появляющиеся со второго этажа ноги, вырастающие в людей, принадлежали не Ивану.
Неподалёку остановились две женщины пенсионного возраста с кондукторскими сумками на плечах.
– Что-то у меня терминал барахлит сегодня, – рассказывала одна другой. – А слышала, на Красненко сегодня напал кто-то?
– Да ты что?! Кассу ограбили?! – воскликнула её собеседница.
– Нет! – первая заговорщически склонилась к уху коллеги, – чуть не изнасиловали! Говорят, ударили по лицу и даже платье порвали!
– Да ну, враки! – прыснула со смеху вторая сплетница, – Я слышала, что трусы порвали, а платье целое!
Глаза первой пенсионерки округлились. Она даже причмокнула от удовольствия, а потом с завистью протянула: «Везёт же Ксюхе!»
Оксана посмотрела на часы: она ждала уже двадцать минут. В конце концов, сколько ещё можно ждать?! Кабинет закрыт, телефон не отвечает – куда он мог деться? Оксана чертыхнулась и пошла на выход. Радовало только одно: обсуждают уже не её.
Вечер.
Нечаев заглянул в группу. На выставленных рядком стульчиках лежали небрежные стопки вещей. В нескольких местах на полу сиротливо грелись на солнце белые носочки, скомканные или собранные гармошкой. Было тихо. По ту стороны окон дворник мел двор, протяжно скребя метлой по плитке. Иван сделал пару шагов и замер: за дальним столиком сидел в майке и трусиках заплаканный Олег. Он царапал по листу карандашом кривые линии и всхлипывал. Мария Станиславовна выпорхнула из спальни. Светлые волосы взъерошены, взгляд тревожный.
– Ах, ты уже здесь, – выдохнула она с облегчением, – Слава Богу! Я уже измучилась.
Она подошла очень близко. Иван почувствовал ее горячее сбивчивое дыхание. Она порывисто обняла его. Он не пошевелился. Олег не отрывался от листка, остервенело разрывая бумагу карандашом.
– Я хотела позвать психолога, но она в отпуске. – Словно извиняясь, Мария Станиславовна взяла Ивана за руку и подвела к сыну. – У ребенка стресс.
– Маша, спасибо, что позвонила мне.
– Думаю, твоя жена (вы же еще женаты?) будет другого мнения. В нашу последнюю встречу меня чуть не уволили из-за нее.
Иван вздохнул и положил руку девушке на плечо: “Прости”
Она улыбнулась добродушно:
– Ерунда. Дело прошлое. – Дворник усердно подметал, метла свистела в его руках, а ладонь Ивана задержалась на плече девушки.
– Твои руки такие же теплые, как тогда – Прошептала она и подняла влажные глаза на мужчину. “Она не забыла”– мелькнуло в голове у Нечаева. Их взгляды встретились словно впервые после долгой разлуки.
– Браво! – раздался голос и три оглушительных хлопка, – Аплодисменты, браво, бис!
Алла истерично засмеялась. Мария Станиславовна отскочила от Нечаева, а он обернулся. Однофамилица стояла в дверях, победно скалясь.
– Здравствуйте, Алла Геннадьевна! – запричитала Маша, растерявшись. – Состояние Олежки меня очень беспокоит сегодня, он словно сам не свой.
– Разумеется, его отец выпрыгивает из штанов на воспитательницу – кто же здесь будет спокоен?!
– Замолчи, – как можно ровнее обратился к жене Иван и на негнущихся ногах подошел к ней. – Ребенку плохо, а ты…
– А что я? – напустилась Алла, – Не я так мечтаю трахнуть воспитку, что слюни залили пол. Смотрите, не поскользнитесь. Не я принеслась по первому зову этой миловидной особы. А вы, девушка, – бросила она уничтожающий взгляд в сторону работницы детского сада, – забыли, чем закончилась наша история в прошлый раз? Почему вы позвонили не мне, а совершенно чужому для ребенка человеку?
– Почему это я – чужой человек? – Иван старался сохранить самообладание.
– Потому что ты с ним не живешь уже три года! Потому что ты не интересуешься ребенком! Потому что на те гроши, что ты даешь на детей, твой ребенок уже давно умер от голода!
В спальне послышались тонкие детские голоса, зашлепали босые ноги, и несколько детских голов показались в дверном проеме. Мария Станиславовна бросилась заводить детей обратно и укладывать по кроватям. Иван взял на руки Олега, тот прижался к отцу и поник, как тряпичная кукла. Алла попыталась забрать сына, но Иван отстранил ее.
– Отдай мне ребенка! – воскликнула она и схватила Олега за руку. – Не трожь его!
В спальне нарастал гул голосов: дети просыпались один за другим. Девочка в розовой майке прошла в туалет, во все глаза наблюдая за взрослыми. Алла шикнула на нее: “Брысь!”
– Выйди. – Иван одной рукой развернул жену и втолкнул в раздевалку, где с трех рядов шкафчиков весело смотрели герои мультфильмов.
– Убери свои руки! – завопила Алла и потянула мальчика к себе за ноги. Олег заплакал и крепче вцепился в шею отца. – Отдай мне сына!
– Отпусти, ему больно! – рявкнул мужчина так, что метла дворника стихла. Вдоль окон послышались быстрые шаги. – Молодчина, – оскалился Иван, – давай, покажи себя во всей красе.
На пороге возник дворник в тряпичных перчатках и пропыленном халате. Алла упала на колени и заревела в голос:
– Он не отдает мне ребенка!
Иван потерял дар речи. Олег сжался в комок на руках отца, а однофамилица продолжала:
– Он забрал у меня сына! Помогите, пожалуйста. Верни мне сына, мне нужен только мой ребенок!
Дворник решительно направился к Ивану, закатывая рукава: “А-ну отдай ребенка, парень!”
– Это мой сын, а она истеричка, – попытался объяснить Нечаев, – Я не забирал ребенка, я его успокаиваю!
Но дворник уже тянул мальчика за талию в свою сторону, Алла схватила Олега за руки и тащила к себе. Олег тонко закричал от боли и залился слезами. Мария Станиславовна появилась внезапно и растолкала всех:
– Федор Иванович, отпустите! Алла Геннадьевна, ему больно! Уходите все! Вон отсюда! Пошли все прочь! Уберите руки от ребенка!
Дворник возмутился: “Он не отдает ребенка матери!”
Алла кричала в ответ:” Я не уйду без ребенка! Верните мне сына!”
Олег чуть не задушил отца своими ручонками, настолько крепко вцепился в его шею. Дворник бурчал под нос и отступал к двери. Алла стояла на коленях между шкафчиками на глазах десятка любопытных детей, выскочивших за воспитателем из спальни.
– Ребенку плохо, что вы здесь устроили?! Я не позволю издеваться над ребенком! Немедленно уходите!
Иван взял с обувной полки сандалии сына и вышел. Он слышал за спиной гневный голос Маши, отчитывающей взрослых.
Оксана открыла дверь своим ключом и тихо вошла. В глубине квартиры бубнил телевизор. У двери стояли две пары детских сандаликов. Оксана поняла, что дети с отцом. Пахло какао и гренками с яйцом. На столе стояла грязная посуда. Девушка составила ее в раковину и взглянула на плиту, которую покрывала коричневая кожа подпеченного убежавшего молока.
– Я рад, что ты пришла рано. – раздался голос за спиной и теплые руки обняли ее за талию сзади.
Оксана была рассержена: “Почему ты не отвечал на мои звонки?”
– Олег долго не мог успокоиться. Ты не поверишь, что случилось сегодня… – Иван поцеловал ее в макушку и стал нежно покачивать из стороны в сторону. Оксана растаяла и в блаженстве закрыла глаза, пока Нечаев рассказывал ей свои злоключения в детском саду.
– Как сейчас Олежка? – с тревогой спросила Оксана. Мальчишки еще немного пугали ее, но она решила во что бы то ни стало подружиться с ними. Дикая выходка матери не укладывалась в голове.
– Они спят. Я забрал и Кирюху тоже. Извини, мы не успели убрать за собой.
Оксана весь вечер ждала появления Аллы, но та так и не пришла. Девушка сидела у окна в нелепом кресле. Мальчишки на полу играли с машинками, громко гудя как моторы. Иван вышел на балкон, когда зазвонил его телефон. Оксана перегнулась через подлокотник и взглянула на экран. Там высветилась надпись: “Маша детский сад”. Девушка нажала на зеленую трубку и приложила телефон к уху.
– Ваня, как ты? Как Олежка? – раздался милый женский голосок. Оксана отстранила смартфон и посмотрела в экран. Бежали секунды звонка, в центре крупными буквами светилось имя абонента.
– Вань, алло? Ты меня слышишь? – надеялась получить ответ Маша.
– Ааааа, добрый вечер, – ответила Оксана. – Извините, Ваня сейчас не может подойти к телефону.
Повисла тишина, прежде чем Маша осторожно спросила: “Алла Геннадьевна?”
– Нет. Это Оксана, я подруга Ивана. – Оксана поняла, что не знает, кем она, собственно, приходится любимому человеку, и тут же добавила, – Невеста. Мы живем вместе.
Маша в замешательстве проговорила: “Извините” и положила трубку. Оксана взглянула на мальчиков, которые не отрывались от игры, потом на телефон, затем в сторону детской – так на балконе был Иван. Она уже корила себя за содеянное. Не нужно было отвечать на звонок, не нужно было! И что теперь делать она не знала. Послышались шаги по коридору. Оксана в панике нажала на удаление звонка, запись о разговоре пропала. Девушка вернула телефон на прежнее место и только успела поднять к глазам книгу, как в комнате появился Иван, вытирая белой тряпкой запачканные руки.
– Эхей, банда! – радостно воскликнул он, плюхнулся на пол возле сыновей, взял машинку и устроил гонку с мальчишками. – Я вас сейчас всех обгоню!
– Нет, папа! Мы победим! – закричал Олежка, Кирилл громко загудел и все трое помчались на коленках к окну, Оксана еле успела закинуть ноги на кресло – возле него пролегала трасса гонщиков. Она любовалась своим мужчиной: красивый, заботливый, ласковый. Но тревога не давала ей покоя: какой жизнью он живет? Той, прежней, или новой, общей с ней?