Рита Херрон
Игра с огнем
Глава 3
Пэйтон слегка пожала плечами.
– Я не припоминаю, чтобы видела мистера Инмана в самой больнице или около нее. Но там творился настоящий хаос. Родственники пытались найти своих. Пациенты кричали, звали на помощь. К тому же прибежали добровольцы, то есть полно народа. – Она вздохнула. – В то время моя мать тоже лежала в нашей больнице с пневмонией, так что сразу после того, как вывела последнюю пациентку из отделения, я, естественно, бросилась ее искать.
– И вам это удалось? – спросил агент.
Ее пульс участился.
– Да. Когда я ее заметила, один из наших врачей делал ей непрямой массаж сердца. – А именно доктор Батлер, которому Пэйтон в свое время поведала о своих подозрениях. – Он спас ей жизнь.
Все медсестры его просто обожали. Доктору Батлеру, по их мнению, не хватало только нимба. Когда-то он был ее наставником и учителем.
Потом она даже начала сомневаться, что правильно поняла их разговор и ситуацию с женой Инмана. Специальный агент Маверик снова склонился к ней.
– С вами все в порядке, мисс Уэйс?
Пэйтон моргнула и отогнала посторонние мысли.
– Да. Страшная была ночь. – Их взгляды встретились. – Насколько мне известно, ваш отец погиб, помогая другим выбраться. Очень сожалею о вашей потере.
На скулах агента заиграли желваки, а шериф еле слышно прерывисто вздохнул. Повисла тяжелая пауза.
– Да, он тоже потерял жизнь в том пожаре, – наконец ответил агент. – Как и многие другие. И мы собираемся докопаться до самого дна и найти виновного или виновных. И если вам есть что добавить – хоть что-нибудь, то говорите. Нам может помочь любая мелочь.
У Пэйтон сжалось сердце. Ей захотелось рассказать ему все, до конца, но она уже ни в чем не была уверена.
– Я бы с огромной радостью сказала, что знаю, кто устроил пожар. Но честное слово, это не так. Одна из наших сотрудниц, фельдшер, серьезно пострадала. Она получила ожоги второй степени, а рухнувшая балка раздробила ей ногу. Много месяцев она заново училась ходить. Теперь она не может поднимать пациентов и полноценно выполнять свою работу. И страдает от посттравматического стрессового расстройства. – Пэйтон внутренне содрогнулась. Она подозревала, что Эйлин вдобавок пристрастилась к обезболивающим таблеткам, и недавно настоятельно посоветовала ее мужу обратиться за помощью.
– Мои соболезнования вашей подруге, – произнес агент. – Где она сейчас?
– Они с мужем переехали в Эшвилл. Он считает, что им нужно сменить обстановку.
Шериф выложил на стол папку.
– Я пересмотрел записи моего отца, касающиеся предварительного следствия по заявлению Барри Инмана. Согласно показаниям Инмана, вы разговаривали с врачом и сказали, что что-то пошло не так.
Пэйтон чуть не сорвалась, но сумела взять себя в руки. Это не беседа, а настоящий допрос! Они снова и снова задают одни и те же вопросы, надеясь поймать ее на лжи.
Шериф постучал по папке пальцем.
– Но вы отрицали, что подобный разговор имел место. – Он помедлил, ожидая ответа.
– Верно.
– Зачем бы он стал такое говорить, если этого не было? – быстро спросил агент.
– Как я сказала раньше, он был растерян и вне себя от горя.
Шериф скептически скривил губы.
– То есть придерживаетесь своих прежних показаний и настаиваете на том, что сотрудники больницы сделали все правильно и ни в какой степени не несут ответственности за смерть миссис Инман?
В этом Пэйтон как раз уверена не была, но не могла ни с кем поделиться своими сомнениями.
– Да. – Она вздохнула. Все тело онемело от напряжения. – Теперь я могу идти?
Братья Маверик снова переглянулись, затем Лиам встал и поправил кобуру.
– Да. На данный момент это все. Я отвезу вас обратно.
Последнее место, где Пэйтон пожелала бы очутиться, – это в автомобиле рядом с красивым и одновременно наводящим страх агентом ФБР. Он сумел заставить ее захотеть высказаться, помочь ему восстановить наконец справедливость для всех тех, кто пострадал пять лет назад.
Но признаться ему во всем невозможно, поэтому Пэйтон заставила себя отвечать на вопросы спокойно и не вступать в конфронтацию.
Плакать и страдать она будет позже, когда останется одна.
Лиам и Джейкоб оставили Пэйтон в комнате для допросов помариноваться еще пару минут, пока они будут совещаться за дверью.
– Что думаешь? – спросил Лиам.
Джейкоб испустил тяжелый вздох.
– Не знаю. Отец сделал особую пометку – он подозревал, что она что-то недоговаривает. Когда я беседовал с ней сразу после пожара, она была практически на грани нервного срыва. Вздрагивала от любого звука и движения. С другой стороны, все, кто работал в больнице, реагировали точно так же.
– И те, кто потерял родственников, тоже, – добавил Лиам. – Все были в шоке и пытались как-то подобрать осколки и склеить свою жизнь. Она сказала, что и ее мать чуть не умерла в ту ночь.
– Да, правда. И сотрудники вели себя очень воинственно. На них сыпались обвинения – многие семьи полагали, что больница в ответе за все, – продолжил Джейкоб. – Ну а затем мы пошли по ложному следу: решили, что пожар был устроен, чтобы отвлечь внимание от похищения дочери Коры.
– Это казалось логичным, – согласился Лиам, вспоминая, как на них навалилась пресса. Тогда они сосредоточились на несчастной матери, только что родившей малышку и тут же потерявшей ее в хаосе.
Будучи старшим, Джейкоб считал, что обязан заботиться о братьях и матери, и стал шерифом, заняв место погибшего отца. Дело о похищении заняло его всецело, притупив боль от утраты, но когда оно было раскрыто, Джейкоб принялся винить себя.
– Прекрати себя грызть, Джейкоб, – сказал Лиам, который догадался, о чем задумался брат. – Ты нашел девочку Коры, а ее похитительница сидит в тюрьме, где ей самое место.
Джейкоб слабо улыбнулся.
– Но Кора чуть с ума не сошла, пока мы искали ребенка, – заметил он.
– Как бы то ни было, сейчас она счастлива и любит тебя, братишка. – Лиам похлопал Джейкоба по плечу. – И в вашей семье ожидается прибавление.
Теперь Джейкоб улыбнулся уже по-настоящему.
– Я счастливый человек. Еще месяц, и родится мой сын. Очень надеюсь, что когда-нибудь и ты встретишь свою половинку. Ты заслуживаешь счастья.
– Да. Может быть, когда мы разберемся в этом деле и добьемся справедливости ради отца, я смогу об этом подумать. – Лиам тряхнул головой и вернулся к делу: – О пожаре. Грифф и его эксперты пришли к выводу, что источник возгорания находился в одной из кладовых, где хранились химические вещества. То есть прямо за архивом.
– Все верно. И?
У него вдруг возникла новая версия.
– Если Инман был прав, его супруга умерла из-за халатности медперсонала и об этом свидетельствовали записи в ее истории болезни, возможно, что поджог устроили, чтобы уничтожить доказательства.
Джейкоб прищелкнул языком.
– А если ошибку совершила Пэйтон и ее работа оказалась под угрозой… Зарплата – ее единственный источник дохода, и ей нужно заботиться о матери. Так что, вполне вероятно, она сделала отчаянный шаг, чтобы скрыть свою вину. А потом пожар вышел из-под контроля.
– Я думал об этом. Но директор в «Золотых садах» пел ей такие дифирамбы… Трудно поверить, что она рискнула бы человеческими жизнями.
Джейкоб пожевал губами.
– Однако она здорово нервничала, когда мы ее допрашивали.
От Лиама это тоже не укрылось. Пэйтон старалась держаться невозмутимо, но уголки ее губ чуть подергивались, и она избегала зрительных контактов. Это ее выдавало.
Она определенно что-то скрывает.
– Я повезу медсестру домой, а ты в это время проверь ее финансы. Может, сама она ничего не поджигала, но что-то знает, и ей заплатили за молчание.
Джейкоб кивнул.
– Я еще постараюсь проверить и других – всех, кто дежурил в больнице в ночь смерти жены Инмана. Отцу они ни в чем не признались, но если мы дадим понять, что связываем смерть с пожаром, может, кто-то и захочет заговорить.
* * *
Специальный агент Маверик вез Пэйтон в «Золотые сады». На петляющую горную дорогу ложились длинные тени. Дни становились короче и короче; спускающийся с вершин туман придавал пейзажу странный таинственно-серый оттенок.
Пэйтон сплела пальцы и положила руки на колени. Агент ФБР подмечал каждое ее движение. Казалось, моргни она – он и это проанализирует и сделает соответствующие выводы.
Никогда раньше Пэйтон не встречала человека, который умел бы так внушать людям страх.
И который был бы настолько небрежно привлекательным.
Боже, помоги. Что за идиотские мысли, учитывая ее положение! Наверное, все от того, что она уже пять лет ни с кем не встречается. Пэйтон боялась подпустить к себе кого-то слишком близко.
Люди – мужчины – могли заметить, что она лгунья.
Пэйтон проглотила застрявший в горле ком. Надо сохранять хладнокровие еще несколько минут. Совсем недолго…
Агент кашлянул.
– Как здоровье вашей матери?
Вопрос застал Пэйтон врасплох, хотя и был совсем невинным. Вот только у нее сложилось ощущение, что этот человек ни слова не произносит просто так. Все рассчитано и направлено на то, чтобы выудить из нее какую-либо информацию.
– Ей семьдесят девять, так что не слишком хорошо, – ответила Пэйтон. – Ревматоидный артрит, щитовидная железа не в порядке и к тому же у нее начинаются проблемы с памятью.
– Поэтому вы перевезли ее в «Золотые сады»? Ей необходим постоянный присмотр?
Пэйтон снова почувствовала в вопросе какой-то подтекст.
– Да.
Она старалась отвечать со всей возможной в ее случае честностью. Все так, только она умолчала о том, что в «Золотых садах» отличная охрана.
– Почему вы устроились на работу туда же, а не в другую больницу?
В голосе Маверика звучало искреннее сочувствие. Вероятно, он решил расколоть ее, завоевав доверие.
– Мне нравится работать с пожилыми пациентами, – сказала Пэйтон. – К тому же я хотела быть как можно ближе к матери, пока… пока она жива.
– Это достойно восхищения.
И Пэйтон почти поверила ему. Но он мастер своего дела. Она уставилась в окно. В тюрьму Пэйтон не хотела. И не хотела, чтобы агент Маверик увидел боль в ее глазах. Боль, с которой она научилась жить и не намеревалась ни с кем делиться.
В полной, несколько напряженной тишине они выехали на дорогу, ведущую к «Золотым садам». Жители и пациенты дома престарелых, укрытого горами, расположенного в стороне от города, получали так необходимые им мир и спокойствие. Кроме того, в «Золотых садах» имелись надежная ограда и ворота – незнакомец не смог бы просто так проникнуть на территорию.
И хорошо. Пэйтон не доверяла незнакомцам. После звонка с угрозами она относилась к чужим с подозрением.
Маверик притормозил у ворот, показал удостоверение, и его пропустили внутрь. Через несколько минут они подъехали к дому Пэйтон – белому кирпичному зданию, окруженному огромными дубами и соснами. За их вершинами виднелись горы.
Как всегда осторожная, Пэйтон осмотрелась. Ее машина стояла на месте. Туман, однако, сгустился: мутно-серая завеса, от которой ей было немного не по себе, стала плотнее.
Агент вылез из внедорожника и обошел его, чтобы открыть Пэйтон дверь, но она уже выбралась сама.
Он чуть прищурился.
– Я провожу вас до двери.
– В этом нет необходимости, – отказалась Пэйтон. – Мне нужно отпустить медсестру, которая меня подменяет, и проверить маму. Она, наверное, беспокоится, почему меня нет.
Агент Маверик одарил ее своим фирменным пронизывающим взглядом – спина Пэйтон тут же покрылась мурашками, вытащил из кармана визитку и протянул ей.
– Мисс Уэйс, пожалуйста, позвоните мне, если вспомните что-нибудь еще о той ночи, когда умерла жена Инмана, или о той, когда случился пожар. Я знаю, вы за то, чтобы в обоих случаях восторжествовала справедливость. Как и я.
Пэйтон едва не задохнулась от подкатившего к горлу чувства вины, но кивнула в ответ и взяла карточку.
Переодевшись в форму, Пэйтон быстро набрала сообщение Джоанне. Следующие три часа она провела со своими пациентами, потом села рядом с матерью за их обычный столик. Мама выглядела чересчур возбужденной.
– Сегодня здесь был чужой человек, – сообщила она, вытерев губы салфеткой.
Агент Маверик с ней не говорил, быстро подумала Пэйтон. Он пришел сразу в квартиру.
– Чужой? Кто это был?
– Я не знаю. – Голос матери дрогнул, как всегда, когда она пыталась подобрать нужное слово. – Но мне он не понравился. От него пахло сигаретами и потом.
Может быть, мама что-то перепутала. Иногда в ее воспоминаниях прошлое менялось местами с настоящим.
– Ты с ним говорила? – спросила Пэйтон.
Мама отодвинула тарелку, так и не доев овощи.
– Нет. Но он сказал, что оставил кое-что для тебя.
Пэйтон примерзла к стулу.
– Для меня? Что он оставил?
– Я не знаю, милая. Но я обрадовалась, когда он ушел. Я все рассказала Фреду, и он проверил территорию… – Ее голос снизился почти до шепота. – И сказал, что никого там нет. И что мне все почудилось.
Мама явно боялась, что Фред прав. В любой другой день Пэйтон, может быть, не обратила бы на эту историю внимания, списав все на мамину деменцию. Но сегодня она узнала об аресте Инмана и к ней прямо на порог заявилось ФБР.
Вряд ли это было совпадением.
Глава 4
Как только Лиам добрался до управления шерифа Уистлера, зазвонил его телефон. Он нажал на «ответить».
– Это Беннет, – сказал его напарник из ФБР. – Я просмотрел финансовую историю Пэйтон Уэйс и не нашел абсолютно ничего подозрительного. Эта женщина чиста как белый лист. Даже ни одного штрафа за парковку. И никаких жалоб касательно ее работы.
– Вот только ее имя упомянул Барри Инман, – заметил Лиам.
– Да, верно. Но ты навел меня на одну мысль. Я составил список всех, кто работал в больнице Уистлера на момент пожара или около того, а также всех, кто уволился оттуда в промежутке полугода до пожара. Пока что я обнаружил одну интересную персону. Сотрудник лаборатории, Герберт Брэнтли. Тридцать пять лет, сейчас работает в больнице Риверз-Эдж. Спустя несколько месяцев после пожара в Уистлере сделал несколько крупных покупок. Дом на озере, дорогой кабриолет и сделанный по особому заказу мотоцикл.
– Мальчик любит поиграть, – протянул Лиам. – Но где он взял деньги на эти игрушки?
– Именно это я и стараюсь выяснить, – ответил Беннет. – Если что вытащу – сразу дам тебе знать.
– Как насчет жалоб по работе? Проблемы, нарушение дисциплины, что-нибудь в этом роде?
– Пока ничего. Но я копну поглубже.
– Мы с Джейкобом должны с ним поговорить. Отправь мне его адрес.
– Уже отправляю.
– Отлично. У меня для тебя есть еще одно задание, – сказал Лиам. – Пэйтон вспомнила, что в ту ночь охрана как раз выдворила из больницы одного из этих типов. Но этот парень, если ему приспичило, вполне мог пойти в другую больницу поблизости.
– Ясно. Проверим, – пообещал Беннет, и они распрощались.
Лиам вылез из машины и пошел к управлению. Джейкоб встретил его на пороге.
– Как там Пэйтон Уэйс? Не рассказала по дороге ничего любопытного?
Лиам покачал головой.
– Мы говорили только о ее больной матери. Она ее очень любит.
– Она что-то скрывает, – заявил Джейкоб. – Чувствую спинным мозгом.
Лиам скрипнул зубами.
– Я тоже. А от Инмана что-нибудь есть?
– Настаивает на том, что Пэйтон лжет. Что он точно слышал тот разговор.
– У моего напарника, возможно, появилась зацепка. Нам нужно поболтать с работником лаборатории по имени Герберт Брэнтли.
Джейкоб поднял бровь.
– Это еще кто?
– Бывший сотрудник больницы, у которого после пожара вдруг появилась куча денег.
Пэйтон тщательно осмотрела коттедж матери в поисках того, что оставил ей таинственный незнакомец, но ничего не нашла. Может быть, мама все-таки это придумала?
Так или иначе, ей стало немного легче. Мама готовилась лечь в постель, и Пэйтон тихо радовалась, что она еще способна самостоятельно одеваться и есть. Грустно смотреть на пациентов, которые уже не могут обходиться без помощи. Потеря собственного достоинства – тяжелейший крест.
Пэйтон подоткнула одеяло, проверила, есть ли вода в стакане на тумбочке. Бледное лицо мамы осветилось улыбкой. Она ласково коснулась щеки Пэйтон.
– Я ценю каждый наш с тобой день, милая.
У Пэйтон защипало в глазах, но она быстро сморгнула набежавшие слезы.
– Я рада, что мы вместе, мама.
С приходом осени дни становились все короче, и казалось, с маминой памятью происходит то же самое. Несмотря ни на что, Пэйтон все еще тревожили слова матери о визите незнакомца. Доктор Свитуотер, врач-гериатр «Золотых садов», предупреждала Пэйтон, что деменция может вызывать галлюцинации.
Пэйтон поцеловала мать в щеку и укрыла ее белым вышитым покрывалом. Несколько минут она просто стояла и смотрела на мать.
– Я всегда буду рядом, мама.
Перед тем как выйти из комнаты, Пэйтон проверила, заперты ли окна, включая большое французское окно в пол, потом прошла в крошечную гостиную, прибрала там и наконец направилась к себе. Усталость валила ее с ног, но Пэйтон по привычке обвела внимательным взглядом парковку и соседние здания. За деревьями возле розария вдруг что-то шевельнулось.
Пэйтон застыла. Сердце колотилось о ребра. Неужели мама ничего не придумала?
Герберт Брэнтли проживал в Риверз-Эдж, в тридцати милях от Уистлера и не так уж далеко от «Золотых садов».
– Как дела у Коры? – спросил Лиам. Джейкоб был за рулем.
– Мечтает поскорее родить и наконец снова увидеть свои пальцы ног, – усмехнулся брат.
Около мили они спускались по извилистой горной дороге, затем свернули на более узкий проселок. Машину подбрасывало на ухабах, под колесами хрустел гравий. Еще через полмили показался коттедж с треугольной крышей. Лиам заметил, что под навесом стоит укрытый чехлом автомобиль – очевидно, тот самый кабриолет.
Джейкоб припарковался. Выбравшись из машины, они оглядели местность и направились к дому. Джейкоб постучал в дверь, и через несколько секунд им открыл невысокий крепкий мужчина в спортивных шортах и с банкой пива в руке. Волосы у него были всклокочены, правую бровь пересекал длинный шрам, а нос выглядел так, будто его сломали – и не один раз.
– Герберт Брэнтли? – осведомился Джейкоб.
Крепыш посмотрел на него, на Лиама и покачнулся на пятках.
– Да. А в чем дело?
Джейкоб представился, назвал Лиама, а Лиам показал свое удостоверение.
– Мы бы хотели поговорить с вами о пожаре в больнице Уистлера. Мы можем войти?
– Сейчас? – Герберт поколебался и оглянулся через плечо назад, в комнату.
Возможно, он не один?
– Да, сейчас. Это займет всего несколько минут, – сказал Джейкоб. – И это очень важно.
Бывший лаборант запустил пальцы в волосы и вздохнул.
– Ладно. Подождите минуту здесь.
Он закрыл дверь. Лиам и Джейкоб остались стоять на крыльце.
– Кажется, он хочет что-то спрятать. – Джейкоб положил руку на револьвер. – Может, наркотики?
– Вполне может быть. – Лиам повернул круглую ручку, и они вошли внутрь. Герберт как раз выходил из ванной. До них донеслось урчание сливного бачка. – Ну вот. Он как раз от них избавился.
Джейкоб чертыхнулся. Герберт оглянулся, заметил их и поспешил навстречу.
– Я думал, вы ждете снаружи.
– Мы замерзли, – невозмутимо объявил Лиам и одарил его своим фирменным взглядом. – А теперь присядем, Герберт.
Не посмев возразить, Герберт раздраженно уселся на коричневый кожаный диван, сильно потертый. По обеим сторонам камина стояли два обитых клетчатой тканью кресла, а в центре – кофейный столик грубой работы. Хозяин дома определенно потратил деньги не на обстановку, а на средства передвижения.
– Не понимаю, зачем вы здесь. – Герберт почесал выпирающий живот. – Я имею в виду, почему сейчас? Пожар произошел пять лет назад.
– Но дело не закрыто. Виновный все еще не найден. Мы надеемся, что вы сможете добавить что-то новое к своим показаниям.
Толстым большим пальцем Герберт стер с банки пива конденсат.
– Ну не знаю. Я уже говорил копам. Не видел ничего подозрительного.
– Где вы находились, когда начался пожар? – спросил Джейкоб.
– В отделении интенсивной терапии. Как только зазвучала тревога, все бросились выводить пациентов на улицу.
– Вы были там с медсестрой Уэйс? – уточнил Лиам.
Герберт перевел взгляд на свою руку и поскреб подлокотник.
– Да. Хотя я был в смотровой с пациентом с симптомами инсульта. Медсестра Уэйс была в другой смотровой с другим пациентом.
– Она находилась в отделении все время до начала пожара или в какой-то момент выходила? – спросил Джейкоб.
– Ее пациенту стало хуже, поэтому она выбегала за тележкой с медикаментами.
Лиам сложил руки на груди.
– Эта тележка хранилась, случайно, не возле архива?
Герберт непонимающе сдвинул брови.
– Все оборудование хранится в отдельном помещении, оно доступно всем, кому понадобится. Доступ к лекарствам для экстренных случаев имеет только медсестра, которая знает код.
– Как Пэйтон?
Герберт кивнул.
– Да. В тот вечер главной медсестрой была она.
– Не видели ли вы кого-нибудь подозрительного в отделении или, может, в коридоре, у входа? Еще где-то?
– Я ничего не помню. Как я уже сказал, ночка выдалась та еще.
То же самое они слышали и от Пэйтон.
– Я думал, у вас есть подозреваемый, – продолжил Герберт. – Парень, у которого умерла жена. Он хотел отомстить больнице или что-то вроде того.
– Все верно, – ответил Джейкоб. – Собственно говоря, он задержан, и мы его допрашиваем.
Герберт вытаращил глаза.
– Он это сделал? Да?
– Мы не вполне уверены, – уклончиво заметил Лиам. – Вы ведь дежурили и в ту ночь тоже. – Он намеренно сделал паузу и впился глазами в Герберта. У того был такой вид, словно он хотел немедленно убежать.
– Да, но… В тот раз я не был в отделении интенсивной терапии. А Пэйтон была.
Итак, снова Пэйтон.
– Мистер Инман утверждает, что нечаянно услышал, как Пэйтон говорила с кем-то о некой ошибке. Однако ничего конкретного он сказать не может. Вам что-нибудь об этом известно?
Герберт шумно сглотнул.
– Нет. Я знаю, что он об этом рассказывал, но сам ничего не слышал. – Он пожал плечами. – Кстати, медсестра Уэйс мне нравилась. Если она что-то натворила, уверен, это была чистая случайность.
– А вы как считаете? Она действительно что-то натворила? – нажал Лиам.
– Я не то имел в виду. Хотел сказать, она очень хорошая медсестра.
Лиам решил зайти с другой стороны.
– Через несколько недель после пожара у вас, судя по всему, появилась крупная сумма денег. – Он обвел комнату рукой. – Вы приобрели этот дом, машину, мотоцикл. Все очень недешевое.
Герберт явно напрягся.
– Какое отношение это имеет к пожару?
– Откуда у вас деньги, Герберт? – быстро спросил Джейкоб.
Бывший лаборант встал.
– Это не ваше дело.
– Наше, – ледяным тоном возразил Лиам. – Если вы что-то знаете о смерти жены Инмана и вам заплатили за молчание. Или о том, кто поджег больницу.
Герберт показал на дверь.
– Уходите. Беседа окончена.
Тот факт, что Брэнтли мгновенно закрылся, как только речь зашла о деньгах, пробудил в Лиаме еще большие подозрения. Неужели ему действительно заткнули рот?
