Римма Владимировна Антонова
Кусимир. Дачные истории
Но любопытство легко так не победить. Вскарабкиваюсь высоко-высоко на лестницу. До самой крыши почти. Здесь и дышится легче. Что-то в банке у папы явно нехорошее, но зачем ему это? Лучше здесь схоронюсь и всё подсмотрю.
Папа всё продолжал что-то подливать из бутылочки в краску и вымешивать. А что бы ему не совсем скучно было, он насвистывал какую-то мелодию, известную лишь ему одному. А когда закончил размешивать, взял баночку за небольшое донышко, которое раньше принадлежало какой-то вкусной газировке, ну или квасу. Это я уж не знаю, что люди любят больше покупать и пить. Но покупают очень часто. Особенно летом.
И, не глядя на меня, начал подниматься по ступенькам наверх. Я даже шевельнуться боялся. Как бы не вспугнуть. Уж очень интересно, что же будет дальше. На третьей ступеньке остановился. Папа ростом высоковат, поэтому макушкой почти доставал до меня. Но каким-то чудом не чувствовал моего присутствия. Он приподнял баночку с голубоватой вязкой жидкостью, обмакнул в неё кисть и начал размазывать эту смесь по деревяшке у окна.
Тут я уже не выдержал. От резкого токсичного запаха неведомой для меня жидкости снова закружилась голова и дыхание спёрло. Не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть. И, чихая, повалился папе прямо на голову. Он на лестнице пошатнулся, выронил баночку с жидкостью и плечом повалился на окно. Я приземлился на землю, прямо в растёкшуюся, дурно пахнущую жидкость. Но вскоре на меня посыпались и осколки стёклышек после громкого резкого звука, будто мама снова разбила стакан на кухне. Только не один, а все десять одним разом.
Тут же выскочила из-за ограды мама, а Слава за ней. Она, охая и ахая, побежала выручать из опасности папу, а мальчик схватил меня, стряхивая с шерсти стёклышки, и побежал в дом.
– Ох, и достанется тебе, прохвост! – прошептал мальчик, перешагивая через тюль.
Счистил с моей шерсти остатки пыли, принялся за лапы. Какой-то тряпкой, смазанной ничуть не лучше пахнущей жидкости, что и у папы была в руках, начал оттирать лапы. А голова всё кружилась. И уже сам на себя начал ругаться. Лучше бы спал себе мирно на кровати, так нет, потащили черти на приключения.
– Ну что? – крикнула мама через разбитое окно, выходящее на кухню. – Кусимир цел?
– Цел, – тут же прокричал Слава и в знак моей целостности, откинув тряпочку, вытащил меня на всеобщее обозрение.
– Ну, Слава Богу, – выдохнула мама. – И папа цел. Уже хорошо. Окно только жаль.
– Ничего, – кряхтя, проговорил папа, завязывая бинт на руке. – Сейчас плёнкой закроем. Хорошо, что лето. Не замёрзнем. Слава, кота водой попои и уложи спать. Надышался краски, бедолага.
Мне Слава подставил миску с водой. Я несколько раз мордочкой ткнулся в неё, немного полакав. Нехорошо. Мальчик поднял меня на руки и отнёс на свою кровать. Положил на тёплое покрывало и долго-долго гладил, пока я не забылся волшебным сном.
Есть рассаду опасно!
Ранним утром, пока все спят, я вместе с мамой выпрыгнул на улицу. Она меня взяла на руки и нежно-нежно погладила. Всё-таки вчера всех перепугал. Да и сам испугался сильно. Хорошо, что у меня есть такая замечательная семья, которая в любой ситуации и спасёт, и поможет, и поддержит.
Да и Славка сидел всё время рядышком. А потом мы спали с ним всю ночь в обнимку. Уютно и тепло. Правда, папа долго вчера ворчал по поводу окна. Но я же не знал, что выйдет всё так. Да и не хотел, чтобы что-то ломалось. Я же не виноват, что папа повалился именно на окно. Теперь на кухне вместо стекла мутно переливалась тепличная плёнка.
На улице тёплое солнышко нежно согревало поверхность земли. Лапками коснёшься – благодать… А вот на траве ещё роса не обсохла. Что мне сильно затруднило путь к грядкам. А на грядках творилось очень много интересного и без меня. Не даром мама с самого утра отправилась в сторону теплиц одна-одинёшенька.
Кузнечик где-то неподалёку стрекочет. Жутко любопытно, но не хочу чтобы всё было как вчера. Я больше подобной ошибки не повторю. Ставлю лапку в травку. Б-р-р. Сыро! Поднимаю и стряхиваю с лапки влажность. До чего же сырость противная!
Гляжу на маму, а она открывает все теплицы. Заглядывает в них. Улыбается загадочно, будто вместо обычной травы там что-то волшебное растёт. Очень интересно. Я думаю, что в теплицах живут те самые растения, от которых в квартире меня всегда отгоняли. А роса так и не высыхает.
Ах, не до неё сейчас! Любопытство разрывает на части кошачью душу. Больше нет сил терпеть! Крупными прыжками преодолеваю путь от крыльца до первой теплицы. Мама идёт с лейкой к бочке. Моему любопытству некому мешать. Сую мордочку в теплицу, а там так тепло, так хорошо. Что даже и забыл, зачем хотел так сюда попасть. Вот так бы в бороздочке и разлёгся бы, подставив бока к свету и теплу.
Прохожу внутрь и падаю. Как же здесь прекрасно! Вот этот отдых точно мне по душе. Надеюсь, мы здесь останемся надолго. Не хочется возвращаться в душную квартиру. А ведь раньше не хотел оттуда выезжать. Вот это лето! Волшебство, да и только!
Тонкий запах растений привлёк моё внимание. Прищурив глаза, ещё раз принюхался. Необычно и незнакомо. Я обязательно должен это попробовать! Соскакиваю и аккуратно ступаю на грядку. А от растения запах усиливается. Да так, что голова слегка начинает кружиться.
Тихонечко прикусываю листик. Фу! Горько! Выплёвываю небольшой кусочек травинки. И за этими растениями мама так усердно ухаживает?! Зачем? Неужели люди любят такую горечь есть? Не может этого быть! Может, плохо распробовал или рано выплюнул? Может, в конце оно станет более съедобным?
Подбираюсь к кустику с другой стороны и вгрызаюсь в листик. Усердно жую, шипя от горечи. Ну же, когда же она исчезнет? Вот-вот должно стать вкусно. Жую, жую, а вкусность никак не приходит. Зато мама пришла, да как завизжит на всю теплицу:
– Ах ты, вредитель шерстяной! – да как косынкой, которую сняла с волос, хлестанёт.
Трава из пасти сама выпала, не успел и прожевать. И снова по хребту прилетело. Тут я спохватился. Надо же бежать и спасаться! И я побежал, да так, что пыль из-под лап столбом поднялась, а мама за мной, ругаясь:
– Всю весну берегла от тебя помидоры, а ты что натворил?! Как ты только додумался-то этого? Вредитель! Куда сбежал? Ох, я тебе и задам! Только на глаза мне попадись, трус!
А я сиганул в щель под крыльцом и затаился там. Уж больно страшно, когда мама злится. И было бы за что? Подумаешь, съел каких-то два листочка, и то из любопытства. А так они мне совсем и не понравились даже. Горькие! Было бы из-за чего шум поднимать.
Но мама не унималась. Всех разбудила, и Славка с папой вышли на крыльцо, вяло потирая глаза. Мне этого даже и видеть не надо. Знаю, что так оно и есть. Так было всегда. Даже в городе. Стоит мне набедокурить где-то, так мама всех поднимала ни свет ни заря и причитала-причитала без конца. А Славка и папа стояли сонные и выслушивали тирады негодований. Только никто из нас не понимал, зачем столько шума поднимать из-за ерунды какой-то?
Вот и сейчас стоят на крыльце, а я под крыльцом. И никто ничего не понимает, как и всегда. Из-за каких-то там помидоров столько шуму. Говорю же, всё равно невкусные они. Неужели так жалко? Ну, попробовал немного. Чего же так орать?
– Ну ничего страшного же не произошло, – вступился наконец-то за меня папа. Он всегда вступается за меня. Что очень приятно.
– Как не произошло?! – взвизгнула мама. – Я столько стараюсь, чтобы они росли и не болели. Чтобы урожай богатый был. А ты говоришь, ничего страшного не произошло?
– Не произошло, – спокойно отвечает папа. – Он же не загубил их. Только всего-то откусил пару листочков. Ничего с твоими кустами не случится! Восстановятся.
– Восстановятся, – уже обессиленно пробормотала мама. – Вот и обесцениваете вечно чужой труд.
– Мамочка, – сонно пролепетал Славка. – Мы очень-очень ценим твой труд. Я даже кабачки ем, если это с нашего огорода. Хотя я их не люблю. А теперь, можно я пойду ещё посплю?
– Иди и спи, – так же грустно отвечает мама. – Я вас не просила выходить.
Слышу, Славка пошлёпал в дом. А за ним и папа. А мама тяжело вздыхает. Делать нечего, выползаю из своего укрытия. Если и будут наказывать, то пусть уж сразу, чем потом. Не люблю, когда мама расстраивается. Она на меня глянула и снова тяжело вздохнула:
– И что мне с тобою делать, Кусимир?
А я подхожу ближе к маминым ногам и начинаю мурлыкать, рассказывая самую успокоительную, самую нежнейшую сказку на свете. Мама хлопает по своим коленкам, и я смело прыгаю на них. Её рука ложится на спинку и начинает ласково гладить до кончика хвоста, а потом от ушей и снова до хвоста. Как же я маму люблю. Мурлычу и притаптываю подол платья. Ещё немного и ложусь, вытягиваясь на её ногах. Как же прекрасно так нежиться и лежать. А главное, мама улыбается. Я это чувствую.
Закрываю глаза и вспоминаю о нашей первой встрече. Я тогда был крохотным, и шёл холодный дождь. Мне было одиноко и грустно. Совсем один. Ни мамы, ни братьев и ни сестёр. Кто-то разрушил наше жилище – коробку из-под обуви. И тогда я вышел слабенький на тропинку, где меня мама и встретила. Подняла на руки, приласкала, накормила. И стало тепло и нежно, как сейчас. Главное запомнить: есть рассаду очень опасно! Не стоит она такой грусти.
Соседская девчонка и её собака
Вечером же веселье настигло меня бесповоротно. Славке стало скучно сидеть без приставки и мультфильмов, и он решил, что поиграть со мной –хорошая затея. Да и мне, признаться честно, тоже это пришлось по вкусу. Мы носились по примятой траве у соседнего участка. Как вдруг я почувствовал опасность. Шерсть мгновенно стала дыбом и не успел опомниться, как взлетел ввысь на старенький, слегка покосившийся столб.
Сомнений не было. Я почувствовал поблизости собаку и, судя по всему, она приближалась к нам. Запах всё усиливался и усиливался. А я старался вскарабкаться на самый верх столба. Всем известно, что незнакомых собак лучше опасаться. Ведь не понятно, что у них в голове творится. А зная собачью породу, боюсь предположить, что там, в головах ничего хорошего никогда не творится.
Слава задирает голову и смотрит на меня приговаривая:
– Кусимир, ты это чего? Сползай вниз. Ничего же не случилось. Мы же просто играем.
Ага, не случилось. В эти моменты я так не понимаю людей. Разве можно быть настолько глупым, чтобы не почувствовать приближающуюся опасность. А мальчонка с жалостью глядит на меня. Глупыш. Нам скрываться надо, а не стоять тут. Выдаю яростное животное:
– Мяу! – и спрыгиваю прямо в руки Славке. Только приземляюсь неаккуратно. Оцарапал ему щёку, случайно. Не специально. У меня так часто бывает. Особенно когда что-то беспокоит сильно.
– Ну, ты чего испугался-то? – схватившись за свежую красненькую полоску на щеке, шикнул Славка. – Больно же, дурной!
И всё ему нипочем! Нет бы, чтобы, как всегда, заныть и побежать к маме, стоит и смотрит на меня, как на безумного старого кота, которого только что подобрали с уличной помойки. А запах всё ближе. Уже не сбежим. Остаётся смириться с участью.
Вдруг с соседнего участка через большую щель в заборе проходит на участок собака. Такса. Маленькая такая, длинная, но упитанная. Короткая чёрная шерсть с проседью покрывает его тельце. Ушки забавно свисают. Глазки чёрными бусинками. Смотрит на меня и на Славку, и даже не гавкает.
Вот такое чудо даже я впервые встречаю. Вроде инстинкты кричат, что нужно бежать, но головой понимаю, что это чудо никакой опасности для меня и мальчика не представляет. Я раньше о таких собаках слышал из телевизора, а в реальности не встречал. Только чего это он к нам-то притопал? Может, мой запах в нём охотничий инстинкт пробудил, да только не до конца? Не нападает же! Да и молчит. С любопытством разглядывая, виляет дружелюбно хвостом.
– А ты у нас кто? – с недоумением в голосе пролепетал Славка и скинул меня на траву.
Ох, и не по себе мне стало. Для приличия пошипел на него. Спину дугой выгнул. А пёс никак на меня не среагировал, даже нюхать не стал. А Славка присел возле пса на корточки и аккуратно к носу поднёс руку. Тот зашевелил ушами и принялся обнюхивать руку мальчика. Ревность взыграла во мне. Ещё только не хватало, чтобы он к нам жить напросился. Зверь неизвестного происхождения. Хорошего от него мало чего ждать нужно.
Подкрадываюсь поближе к ним и сам начинаю принюхиваться к псу. Девчонкой от него пахнет. А Славка во всю его треплет за уши, а тот рад стараться, подставляется. А девчонкой не просто пахнет, а воняет. Сладости видно, что любит. Клубничное и ванильное.
Эти запахи смешались с собачьими. А ревность тем временем захватывала меня с головой. Да как он вообще смеет кого-то гладить, кроме меня? Я же у них единственный любимый питомец? Или уже не любимый?
– Сёма! – послышался звонкий девчачий голос. – Сёма! Ко мне! Ну куда же ты подевался?!
Пёс резко завертелся вокруг себя и хрипло разлаялся на весь двор:
– Гав-гав-гав!
И девочка, вернее её лицо, просунулось в щель забора. Рыжая, веснушчатая и очень худенькая. Меня это ещё больше насторожило. Она с любопытством посмотрела на нас и шустро пролезла полностью через забор и звонко обратилась к Славе:
– Привет. Меня Даша зовут. Я с соседнего участка, а это – она указывает на собаку, – Семён Семёныч. Наш пёс. Правда, он классный?
Ничего классного я в нём не вижу. А мальчик замирает на месте и смотрит на девчонку. Не узнаю его совсем. Обычно он очень болтливый, а тут во все глаза уставился на рыжую тощенькую девочку, будто язык проглотил. Надо вмешаться:
– Мяу, – всё так же истошно мяучу и смотрю яростно на нахалку. Меня так просто не проведёшь! Ишь, какая хитрая нашлась. Собаку свою натравила, а потом и сама на наш участок вломилась. Бандитка!
– Ой, какой у тебя классный котик, – проворковала нахалка, присела на корточки и потянулась рукой ко мне.
Я же реагирую быстро и смело. Выгнувшись дугой, зашипел, лапой бью по руке и бегом за теплицу. Прячусь в высокой колючей траве и подглядываю на негодяйку.
Слава поднялся и проговорил:
– Это Кусимир. Он сегодня какой-то не такой. Вот и меня поцарапал, – указывает на щёку.
– Может, съел чего-нибудь не того, – озабоченно покачивает головой девочка и тоже поднимается. А они ростом одинаковые. Только Славка шире будет, чуть-чуть.
– Может быть, – пожимает плечами мальчик, улыбается и говорит – Меня Славой зовут. А пёс у тебя и правда очень классный.
Классный?! Фыркаю в траве. Тоже мне, нашли кем восхищаться. Не понимаю я этих людей! Одни лишь глупости в голове. Разве пёс может быть лучше кота? Да нет конечно! Всем давно известно, что коты и кошки лучше всех на свете. Нас даже как богов почитали в Древнем Египте. А вот у собак таких историй нет. Приглядываюсь. А эти двое хохочут друг с другом. Собаку эту плешивую наглаживают.
Сбегаю из своего убежища прямо в дом. Нет больше кошачьего терпения смотреть на это безобразие. Ведь придёт потом домой и будет от него нести псиной и девчонкой ванильно-клубничного аромата. Плюхаюсь на кровать и жмурю недовольно глаза.
Надо успокоиться. Ну придёт, если будет вонять, то я тогда уйду к маме. Пусть потом думает, что натворил! И девчонка эта. Не даёт покоя мне. Не люблю девчонок. Они обычно противные. Украшать всё любят, да гладить. Никаких развлечений. Так близко подпустишь и не поймёшь, когда на тебя бантик нацепят и начнут фотографировать на телефон. А потом всем показывать и хвастаться: «Посмотри какой красивый, это я постаралась». Б-р-р, одним словом. Не люблю и всё!
Кузнечик
Среди утренней росы я нежился, подставляя спинку ещё холодным лучам солнца. Славка увлёкся соседской девчонкой и редко стал обращать на меня внимание. Ещё и этот пёс, Семён Семёныч, начал шастать на наш участок, как к себе домой. И, похоже, это не нравилось только мне. Потому что мама и папа не упускали возможности погладить таксу, а та им в ответ приветливо виляла хвостом и смотрела на меня, будто говорила: «смотри как мне здесь рады! Это потому, что собака – верный друг человека, а ты всего лишь кот».
И ведь не поспоришь с этим. Я всего лишь обычный кот. Даже породы никакой не имею. Хотя для некоторых людей это особый знак отличия. Правда, в итоге на улице оказываются коты и породистые, и простые, как я. Конечно, улицу застал котёнком, но помню это как вчерашний день. А сейчас мои любимые спасители решили дарить любовь и ласку какому-то псу в форме сосиски. У него же лапы короче моих в несколько раз! Странные эти люди. Никак их не понять. А мне обидно! Ладно хоть кормить не забывают, и на том спасибо.
Неподалёку резко раздалось стрекотание кузнечика. У меня даже ушки мгновенно дёрнулись в ту сторону. Охотничий инстинкт! Никуда от него не денешься. Напрягаюсь всем кошачьим телом и бесшумно крадусь к источнику звука. Замираю. Вот он! Зелёненький. Маленький. Скорее всего, и невкусный вовсе! Но меня это сейчас не интересует. Главное – поймать, а потом уже думать, что с ним делать. А кузнечик всё продолжает играть свою песню и не замечает, что стал мишенью для кошачьей забавы.
