Ричард А. Кнаак
World of Warcraft. Трилогия Войны Древних: Раскол
Richard A. Knaak
World of Warcraft: War of the Ancients Trilogy Book Three. The Sundering
© 2021 by Blizzard Entertainment, Inc. Все права защищены.
War of the Ancients Trilogy, The Sundering, World of Warcraft, Diablo, StarCraft, Warcraft и Blizzard Entertainment являются товарными знаками и/или зарегистрированными товарными знаками компании Blizzard Entertainment в США и/или других странах. Все прочие товарные знаки являются собственностью соответствующих владельцев.
* * *
Моему племяннику Брэндону
Душа Демона ярко вспыхнула над Источником Вечности.
В бездне, которая образовалась после заклинания Саргераса, медленно накапливались силы Души и Источника, создавая стабильно работающий портал. Из своей чудовищной реальности готовился ступить в последний из завоеванных миров повелитель Легиона. Скоро, очень скоро он уничтожит здесь все живое, все сущее… а затем отправится в следующий из ожидающих миров.
Но были и другие, кто так же выжидал. Те, чьи мечты были еще древнее и ужаснее, чем планы повелителя демонов. Долгие века они ждали возможности сбежать, возможности вернуть то, что когда-то принадлежало им. Каждый успешный шаг Саргераса по укреплению портала становился успехом и для них. С силами Источника, Души Демона и с могуществом повелителя Легиона они наконец-то отворят врата своей вечной тюрьмы.
И когда они это сделают, уже никто не сумеет запечатать эти врата вновь.
Древние Боги ждали. Их ожидание тянулось так долго, что они могли потерпеть еще немного.
Но лишь немного…
Пролог
Первобытная ярость бушевала вокруг него со всех сторон, безжалостно терзая. Огонь, вода, земля и воздух – все оттенки грубой неконтролируемой магии – кружились со всех сторон в безумном танце. Даже необходимость просто оставаться на одном месте вызывала такое напряжение, что казалось, его вот-вот разорвет на части, но он держался. Он просто не мог поступить иначе.
Мимо его взора проносилось бесчисленное количество эпизодов и образов. Его чувствами овладело безграничное, неистовое время. Он видел пейзажи, сцены сражений и существ, незнакомых даже ему. Слышал голоса всего, что уже существует, и того, чему лишь предстоит появиться на свет. Каждый когда-либо прозвучавший звук гремел в его голове, а глаза ослепляли невероятные цвета.
И что самое тревожное, в каждом моменте существования он видел самого себя, от рождения до самой смерти. Это могло бы его ободрить, если бы все его черты, как и он сам, не были жутко искажены. Каждая клеточка его естества боролась, чтобы не дать этому миру – и всей реальности – погрузиться в хаос.
Ноздорму покачал головой и издал рев боли и разочарования.
Он был в обличье дракона – огромного, золотисто-бронзового гиганта, который, казалось, создан не из покрытой чешуей плоти и крови, но из самих песков времени. Глаза его сверкали подобно драгоценным камням цвета солнца, а когти казались бриллиантами. Он был Аспектом Времени, одним из пяти великих существ, которые наблюдали за Азеротом, поддерживая в этом мире равновесие и защищая его как от внутренних, так и от внешних опасностей. Те, кто сотворил этот мир, создали самого бронзового дракона, его братьев и сестер, но Ноздорму они даровали особые силы. Он мог видеть мириады путей будущего и изучать хитросплетения прошлого. Он плыл по реке времени, как другие парили в воздухе.
И, тем не менее, сейчас Ноздорму из последних сил не давал свершиться катастрофе, даже несмотря на то, что он уже помогал сам себе бесчисленное количество раз.
«Так в чем же дело? – снова и снова задавался вопросом Аспект. – В чем же причина?»
У него были некоторые догадки относительно происходящего, но ничего конкретного. Когда Ноздорму почувствовал разлом в реальности, он прибыл на место, надеясь исследовать аномалию, но обнаружил лишь, что едва успел появиться вовремя, чтобы предотвратить разрушение всего сущего. Стоило Аспекту погрузиться в работу, как он понял, что больше не в силах ничего поделать.
В конце концов, исполин обратился к тому, чья сила в тысячу раз была меньше его собственной, но чья изобретательность и самоотверженность не раз доказывали, что он не уступает никому из великой пятерки. Ноздорму связался с красным драконом Кориалстразом, супругом Аспекта Жизни Алекстразы, подослав тому отрывки видений. Аспекту Времени удалось отправить этого дракона под личиной мага Краса исследовать одно из внешних проявлений разворачивающейся катастрофы и попробовать найти способ обратить вспять эту ужасную ситуацию.
Но аномалия, которую Кориалстраз вместе со своим учеником Ронином из рода людей искал в горах на востоке, неожиданно поглотила их обоих. Почувствовав их внезапное приближение, Ноздорму перебросил дракона и человека в тот период времени, где, как он подозревал, и находилась сама причина катастрофы. Он знал, что им удалось выжить, но, кроме этого, похвастаться магам было особенно нечем. Поэтому, все еще надеясь на успех их поисков, Аспект продолжал искать ответы самостоятельно. До предела задействовав все свои силы, огромный дракон следил за каждым проявлением хаоса. Он пробивался сквозь видения неистовствующих орков, сквозь возвышающиеся и исчезающие королевства, сквозь череду яростных вулканических извержений, но так и не мог найти ключ к разгадке…
Нет! Что-то изменилось… Что-то, что, казалось, сумело повлиять на творившееся безумие. Из сплетения, находившегося далеко-далеко от дракона, тонкой нитью лилась сила. Ноздорму отправился по едва различимому следу подобно акуле, почуявшей добычу, его чувства затягивало в чудовищный водоворот времени. Не единожды дракону казалось, что он уже потерял след, но каким-то чудом удавалось напасть на него снова.
Затем, очень медленно, перед Ноздорму сгустилась странная сила. В ней было нечто знакомое, то, что почти заставило его отвергнуть наконец-то открывшуюся правду. Ноздорму колебался, уверенный, что это ошибка. Источник не мог быть таким. Подобное просто немыслимо!
Перед Ноздорму появилось видение Источника Вечности.
Черное озеро бурлило в таком же хаосе, который окружал Аспекта. Над его темными водами боролись яростные вспышки чистой магии.
А затем он услышал шепчущие голоса.
Сначала Ноздорму принял их за демонов из Пылающего Легиона, но те были хорошо ему знакомы, так что дракон быстро отбросил подобные предположения. Нет, он чувствовал, что зло, сочащееся из этого шепота, было куда более древним, более ужасным…
Первобытные силы продолжали терзать само его существо, но Ноздорму не обращал внимания на боль, поглощенный своим открытием. Дракон верил, что здесь он наконец отыщет ключ к разгадке причин катастрофы. Он не мог точно сказать, в его ли власти было повлиять на ситуацию, но, по крайней мере, если он сумеет узнать правду, у Кориалстраза появится шанс на успех.
Ноздорму продолжил исследование озера. Он лучше других понимал, что то, что на первый взгляд казалось простым водоемом, на самом деле являлось чем-то намного большим. Смертным существам не дано было постичь этого в полной мере. Даже его собратья-Аспекты, вероятно, не понимали эти воды так же хорошо, как Ноздорму, но он знал, что там хранятся тайны, сокрытые и от него тоже.
Со стороны могло показаться, что дракон парит над черными глубинами. На самом же деле разум Ноздорму бороздил иные сферы. Он боролся с лабиринтом взаимосвязанных сил, которые защищали ядро того, что звалось Источником, от обнаружения. Аспекту казалось, что либо сами воды были живыми, либо что-то проникло в Источник так глубоко, что теперь стало его частью.
И вновь Ноздорму подумал о демонах, о Пылающем Легионе, и об их желании использовать силу Источника Вечности, чтобы проложить себе путь в Азерот и уничтожить всю жизнь в этом мире. Но такой план был слишком дальновидным для них… даже для их повелителя, Саргераса.
Пока Аспект прокладывал путь, в его груди росло беспокойство. Несколько раз он почти попадал в ловушку. Ноздорму встречались ложные заманчивые тропы, каждая из которых была рассчитана на то, чтобы навечно привязать его к Источнику и поглотить силы дракона, саму его сущность. Ноздорму двигался с предельной осторожностью. Угодить в ловушку означало бы не только погибнуть самому, но и, возможно, обречь на гибель все сущее.
Аспект уходил все глубже и глубже. Сила, бушующая в Источнике, поразила его. Мощь, которую почувствовал дракон, навеяла воспоминания о создателях, по сравнению с древней славой которых сам Ноздорму был подобен слизнякам, вылезающим из грязи. Неужели они каким-то образом связаны с тайнами Источника?
От дракона еще оставался визуальный образ, парящий прямо над мрачной поверхностью озера. Только он и Источник сохраняли хоть какое-то подобие стабильности в этом месте за пределами мира смертных. Воды Источника пребывали в неизмеримом пространстве и представляли собой бездонное озеро, простирающееся на целые миры.
Дракон приблизился к бушующей поверхности. В мире смертных она отражала бы, по крайней мере, часть его образа, но здесь Ноздорму видел лишь черноту. Его разум проник еще дальше, опускаясь все глубже, приближаясь к ядру… и к истине.
А затем струйки чернильных вод, взметнувшись, вцепились ему в крылья, в лапы, в шею.
Аспект едва успел среагировать и не дать утащить себя под воду. Он боролся с водяными щупальцами, но те держали крепко. Все четыре конечности оказались в ловушке, а щупальце вокруг горла сжалось, не давая вдохнуть. Ноздорму понимал, что все это лишь иллюзия, но она оказалась очень сильна и неотличима от истины. Его разум захватило в ловушку то, что скрывалось в Источнике. Если дракон не сумеет быстро освободиться, то умрет, словно эта иллюзия реальна.
Ноздорму выдохнул, и поток песка обратил Источник в сияющую зеркальную гладь. Щупальца дернулись, ослабляя хватку. Они увядали – магия, что сотворила их, была старой и изнуренной.
Но едва одни опали, вперед бросились другие. Ноздорму был готов к этому и быстро взлетел, хлопая крыльями. Четыре черных отростка яростно взметнулись следом, а затем опустились обратно.
Внезапно дракон дернулся – сзади в его хвост вцепилось щупальце. Едва Ноздорму развернулся, чтобы разобраться с ним, как появились новые щупальца. Они вздымались со всех сторон, и на этот раз их было так много, что Аспект не мог увернуться от всех.
Он сумел отмахнуться от первого, второго и третьего, но тут же угодил в ловушку более чем дюжины щупалец, каждое из которых вцепилось в него с чудовищной силой. Дракона неумолимо тянуло в бурлящий Источник.
Под Ноздорму образовался водоворот, и Аспект даже сверху чувствовал его чудовищную, затягивающую мощь. Расстояние между драконом и водой становилось все меньше.
Вдруг водоворот изменился. Волны, плещущиеся по краям, заострились и отвердели. Центр Источника углубился, и из него стало появляться то, что поначалу казалось просто еще одним щупальцем. Оно было длинным, жилистым, а когда потянулось к дракону, его кончик раскрылся, обнажая три заостренных части.
Пасть.
Золотые глаза Ноздорму в ужасе расширились. Он стал бороться еще более отчаянно.
Демоническая пасть жадно раскрылась, когда щупальца потянули исполина прямо к ней. «Язык» яростно хлестал по морде дракона, и даже само это прикосновение обжигало кожу.
Шепот, доносившийся из Источника, наполнялся злобой и становился все более нетерпеливым. В нем отчетливо различались голоса, от которых по телу Аспекта пробегал холодок. Да, это не просто демоны…
Дракон снова выдохнул пески времени на щупальца, но теперь они просто слетали с черных отростков точно обычная пыль. Ноздорму извивался, пытаясь скинуть с себя хотя бы один из усиков, но они вцепились в него с жадностью хищника.
Такое положение совершенно не устраивало Аспекта. Будучи сущностью Времени, он получил от своих создателей знание о собственной кончине. Это знание было дано ему как урок, чтобы Ноздорму не мог посчитать свою силу настолько великой и ужасной, что он не должен никому подчиняться. Бронзовый дракон точно знал, как он погибнет и когда – и то был вовсе не этот момент.
Но самостоятельно он не мог освободиться.
«Язык» обвился вокруг его морды с такой силой, что Ноздорму показалось, будто его челюсти треснули. Он вновь напомнил себе, что все это не более, чем иллюзия, но даже подобное знание не могло заставить исчезнуть ни боль, ни тревогу, которая разъедала дракона изнутри как никогда прежде.
Он был почти у самых зубов. Они скрежетали друг о друга – по большей части для того, чтобы вывести его из равновесия, и небезуспешно. Напряжение, что испытывал Аспект Времени, удерживая вместе узы реальности, не добавляло ему радостных мыслей. Может, было бы куда проще позволить Источнику поглотить его, и тогда все усилия…
Нет! Внезапно Ноздорму пришла в голову отчаянная идея. Он не знал, хватит ли у него сил совершить задуманное, но иного выбора не было.
Тело Аспекта замерцало. Казалось, он погрузился в себя.
Время начало двигаться в обратную сторону. Каждое сделанное движение обратилось вспять. «Язык» отпустил его морду. Дракон вдохнул в себя песок, щупальца разомкнулись, затягиваясь обратно в черные воды…
И в тот момент, когда все произошло, Ноздорму остановил поворот времени и немедленно убрал свой разум из Источника.
Он снова плыл по реке времени, едва удерживая связи реальности. Теперь, когда он растратил себя на чуть не обернувшиеся катастрофой изыскания, это стоило бронзовому дракону титанических усилий, но Аспект каким-то чудом нашел силы продолжить поиски. Он прикоснулся к злу, разрушавшему Источник, и окончательно убедился, что неудача повлечет за собой нечто более ужасное, чем разрушение.
Теперь Ноздорму узнал, кто это был. Даже ужасающая ярость всего Пылающего Легиона меркла по сравнению с ними.
И Аспект ничего не мог сделать, чтобы помешать их планам. Ему едва хватало сил, чтобы сдерживать хаос. Дракон больше не испытывал желания звать на помощь остальных, даже имейся у него такая возможность.
Другой надежды не было. Оставалась лишь та же самая, что и всегда, и все же, сейчас она казалась такой крохотной, такой незначительной, что Ноздорму едва ли мог искренне верить в нее.
«Все зависит только от них, – размышлял он, когда необузданные силы разрывали его на части. – Все зависит от Кориалстраза и его человека…»
1
Издалека доносились зловонные запахи, и было трудно сказать наверняка, который из них бил сильнее: едкий дым, поднимающийся от горящей земли, или непреходящий, почти сладкий запах медленно разлагающихся тел, сотнями лежащих вокруг.
Ночным эльфам удалось остановить последнее нападение Пылающего Легиона, но они вновь сдали позиции. Лорд Десдел Звездный Глаз назвал это реорганизационным маневром, который позволит войскам выявить слабости Легиона, но Малфурион Ярость Бури и его друзья знали правду: Звездный Глаз был аристократом без малейшего понимания военной стратегии, и его окружение вполне соответствовало командующему.
После убийства лорда Гребня Ворона не нашлось никого, кто изъявил бы желание противостоять стройному влиятельному дворянину. Кроме Гребня Ворона немногие из ночных эльфов имели настоящий опыт ведения войн, и после смерти командира, последнего из рода, его Дом не смог представить никого, кто занял бы место почившего лорда. Звездный Глаз же был весьма амбициозен, но если ничего не предпринять, неопытность молодого аристократа грозила увести в могилу и его амбиции, и его народ.
Но мысли Малфуриона занимало не только туманное будущее войска. Другая, более серьезная проблема уводила его взор в сторону далекого Зин-Азшари – некогда сверкающей столицы ночных эльфов. Даже когда намек на тусклый свет, озаряющий восток, возвестил о начале очередного облачного дня, ночной эльф все еще раз за разом прокручивал в голове свои неудачи.
Он вновь и вновь переживал потерю двух самых важных, самых близких ему существ: прекрасной Тиранды и своего брата-близнеца Иллидана.
Ночные эльфы старели очень медленно, но юный Малфурион выглядел куда старше нескольких прожитых им десятилетий. Он был таким же высоким, как и бо́льшая часть его сородичей, – примерно семи футов ростом, имел стройное телосложение и темно-фиолетовый цвет кожи. Однако в его раскосых серебристых глазах без зрачков читалась зрелость и горечь, которые были чужды большинству ночных эльфов. Черты лица Малфуриона напоминали волчьи, чем из всех собратьев мог похвастаться лишь его близнец.
Еще более поразительной была его длинная, до самых плеч, грива темно-зеленых, а не темно-синих, как у брата-близнеца, волос. Сородичи всегда глазели на его волосы так же, как некогда и на простую одежду, отвечавшую его вкусу. Выбрав путь друида, Малфурион не носил ярких кричащих нарядов, столь привычных для представителей его расы. Вместо них он предпочитал простую холщовую тунику, кожаный жилет и штаны, а также сапоги до колен, тоже кожаные. Экстравагантные одежды, которые носили его собратья, были красноречивым свидетельством их пресыщенной жизни и врожденного высокомерия, а все это противоречило природе друида. Конечно, сейчас большинство ночных эльфов, за исключением лорда Звездного Глаза и ему подобных, кочевали как беженцы-оборванцы, облаченные в грязные, пропитанные кровью лохмотья. Более того, теперь они смотрели на молодого зеленоволосого друида не свысока, а с отчаянной надеждой, понимая, что большинство из них осталось в живых лишь благодаря ему.
Но к чему привели все его действия? Успеха он так и не достиг. Хуже того, Малфурион обнаружил, что его погружения в естественные силы мира природы привели к изменениям его физического тела.
Друид прикоснулся к голове в том месте, где под волосами прятался один из двух крошечных бугорков. Они проросли всего несколько дней назад, но уже увеличились вдвое. Два крошечных рога заставляли Малфуриона холодеть, потому что слишком сильно напоминали ему о природе сатиров, а это, в свою очередь, наводило на мысли о лорде Ксавии – советнике королевы, который восстал из мертвых, и, прежде чем Малфурион наконец расправился с ним, успел отправить Тиранду в лапы командиров Пылающего Легиона.
– Ты должен перестать думать о ней, – произнес кто-то позади эльфа.
Малфурион безо всякого удивления взглянул на своего спутника, хотя большинство других солдат в войске глазели бы на новоприбывшего даже больше, чем на самого друида. Во всем Калимдоре не было ни единого существа, подобного Ронину.
Мужчина был одет в темно-синюю мантию с капюшоном, из-под которой виднелись такого же цвета рубашка и штаны. Он более чем на голову уступал Малфуриону в росте, даже несмотря на сапоги. Но перешептывания и повышенное внимание ночных эльфов вызывали вовсе не рост и одежда чужака. Дело было в огненных, достающих до плеч волосах, которые выбивались из-под капюшона, и в округлом, очень бледном лице. Особенную тревогу у ночных эльфов вызывал чуть скошенный в сторону нос и удивительные, ярко-изумрудные глаза с совершенно черными зрачками.
Несмотря на свое сравнительно хрупкое телосложение, Ронин был крепче Малфуриона. В бою он выглядел собранным, что было довольно необычно для того, кто доказал, что достаточно сведущ в магических искусствах. Ронин утверждал, что он человек, но никто и никогда не слышал о подобной расе. И все же, если остальные люди были похожи на темно-рыжего странника, Малфурион хотел бы, чтобы в войске ночных эльфов оказалась еще тысяча этих существ. В то время как магические способности его собственного народа зависели от Источника Вечности и сейчас все чаще давали осечку, Ронин обладал собственной силой, что делало его похожим на потомков полубогов.
– Как я могу перестать? Как я посмею? – Малфурион внезапно почувствовал злость на того, кто, как он знал, ее вовсе не заслуживал. – Тиранда находится у них в плену слишком долго, а я раз за разом терплю неудачи, хотя даже не видел стен дворца!
В прошлом Малфурион использовал техники, которым его обучил наставник, полубог Кенарий, для путешествий по измерению, носившему название Изумрудный Сон. В этом измерении мир выглядел таким, каким он был бы в отсутствие не только цивилизации, но даже животных. Через него спящий дух друида мог быстро достичь любого места в реальном мире. Так ночной эльф сумел пройти через магический барьер, который окружал цитадель королевы Азшары, и проследить за Высокорожденными и командирами Пылающего Легиона. Малфурион использовал Сон, чтобы разрушить планы Ксавия, и, после мучительного заточения, все же сумел, хоть и на время, сломать портал и уничтожить башню, в которой тот располагался.
Теперь же великий демон Архимонд укрепил все барьеры, отрезав путь во дворец даже через Изумрудный Сон. Малфурион продолжал попытки пробиться через барьер, но с таким же успехом мог пытаться таранить головой настоящую стену.
Даже осознание того, что помимо Тиранды внутри мог находиться и Иллидан, не помогало.
– Элуна присмотрит за ней, – уверенно ответил Ронин. – Твоя подруга, кажется, очень полюбилась Матери-Луне.
С этим Малфурион поспорить не мог. Совсем недавно Тиранда стала юной послушницей, поступив на службу к богине Луны. Но приход Легиона заставил ночную эльфийку измениться очень быстро, может, даже быстрее, чем изменился сам друид. Силы девушки возросли, и, к ее огромному удивлению, когда верховная жрица была смертельно ранена на поле боя, то из числа многих гораздо более опытных и высокопоставленных сестер она выбрала своей преемницей именно Тиранду. К сожалению, этот новообретенный статус в конечном счете и стал причиной похищения девушки изменившимся Ксавием и его сатирами. За свои деяния Ксавий дорого заплатил, но Тиранду это не спасло.
– Разве Элуна сумеет противостоять тьме Саргераса?
Густая бровь Ронина изогнулась дугой.
– Подобные разговоры ничем не помогут, Малфурион. – Человек оглянулся и быстро продолжил: – И я был бы особенно признателен, если бы ты не говорил такого в присутствии наших новых друзей.
На мгновение друид позабыл о своих страданиях, когда увидел, как там, откуда пришел маг, появляются темные силуэты. Сразу же стало ясно, что они принадлежат разным расам, так как некоторые из них превосходили ростом и весом ночного эльфа, в то время как иные были даже ниже Ронина. Но каждый двигался туда, где стояли двое соратников, с такой решимостью и внутренней силой, которые, как вынужден был признать Малфурион, его собственный народ только начинал приобретать.
До эльфа донесся запах мускуса, заставляя напрячься. Покрытый мехом гигант, облаченный в набедренную повязку и державший массивное копье, остановился и посмотрел на ночного эльфа. Великан тяжело вздохнул, отчего кольцо в его носу слегка звякнуло. Морда его была длиной больше фута, на ней горели решимостью два глубоко посаженных черных глаза. Над тяжелым морщинистым лбом торчала пара рогов зловещего вида.
Таурен…
– Это… – начал было Ронин.
– Знай, ночной эльф, что перед тобой стоит Халн Крутогор, – пророкотало лохматое существо с бычьей головой. – Халн Копье Великого Орла! – Он поднял оружие, демонстрируя острый изогнутый конец, специально выкованный так, чтобы походил на клюв хищной птицы. Древко от нижнего края металлического наконечника до самого конца укрывала туго натянутая кожаная оплетка, на которую были нанесены знаки языка народа Хална. Малфурион знал о тауренах достаточно, чтобы понять, что они рассказывают историю оружия от самого момента ковки до героических подвигов его владельцев. – Халн станет говорить от имени всех собравшихся племен.
Бык резко мотнул головой, подтверждая свои слова. На его голове было больше двух десятков косичек, большая часть которых свисала под подбородком. И каждая означала поверженного в бою противника.
Приземистое, но мускулистое создание, стоящее по правую руку от таурена, фыркнуло. Внешне его можно было принять за родственника Ронина, но на этом все сходство и заканчивалось. При взгляде на его телосложение создавалось впечатление, что кто-то очень мощный, возможно таурен или дикий медведь, подкрался сзади и стукнул боевым молотом по густобородому существу.
Но самым поразительным было то, что существо было создано не из плоти, а из камня.
Грубо обтесанная поверхность его тела напоминала серый гранит, а прищуренные глаза сверкали бриллиантами. Борода на самом деле была ничем иным, как сложной системой минеральных наростов, которые делали незнакомца словно бы поседевшим от старости.
Дворф – а Малфурион отлично знал, что это именно он, – сунул руку в один из многочисленных мешочков на поясе и выудил оттуда глиняную трубку и огниво. Пока он раскуривал трубку, огонь на мгновение осветил его серое лицо, особенно огромный круглый нос. Даже если «седина» в бороде и была признаком преклонного возраста, чужак вовсе не выглядел немощным. Несмотря на то, что тело его было каменным, дворф носил плащ с капюшоном, широкие плоские ботинки, а также штаны и рубашку, которые подошли бы горняку. За спиной у него висел чрезвычайно острый топор размером почти с владельца.
– Дунгард Железорез, говорящий от имени кланов Земельников, – вот единственное, что он произнес: дворфы не очень разговорчивы.
Земельник. Малфурион постарался запомнить. «Дворф» было словом из языка ночных эльфов, к тому же имело уничижительное значение.
Похожее на медведя существо внезапно зарычало за спиной Дунгарда. Ни дворф, ни таурен не обратили особого внимания на этот устрашающий рык, но Малфурион инстинктивно сделал шаг назад.
Зверь неуклюже ступил вперед. Внешне он походил на медведя, но двигался скорее как человек. В некотором смысле он напомнил Малфуриону богов-близнецов Урсока и Урсола, но явно являлся примитивным созданием. На существе красовались бледно-коричневая набедренная повязка и ожерелье из когтей. В одной трехпалой лапе зверя находилась дубинка, а другая, четырехпалая, сжалась в кулак.
Существо снова взревело, и на этот раз тон его рыка отличался от предыдущего.
– Фурболг Уннг Ак передает, что станет голосом своей стаи, – с готовностью перевел Ронин.
За ними стояли и другие, но они так и не решились выйти вперед. Малфурион смотрел на это уникальное собрание с некоторым восхищением, и, переведя взгляд на Ронина, произнес:
– Ты убедил прийти каждого из них…
– Брокс и я лишь помогали, основную работу сделал Крас.
Малфурион взглянул на толпу собравшихся существ, но не увидел наставника Ронина. На первый взгляд из всех чужаков именно высокий маг в серых одеждах больше всего походил на ночного эльфа. Уж точно куда больше, чем Брокс, громадный, зеленокожий воин, который называл себя орком. Да, Крас мог бы сойти за ночного эльфа – но уже давно почившего, потому что кожа его была очень-очень бледной, а большая часть волос отливала серебром. Черты лица мага напоминали ястребиные сильнее, чем у кого-либо из расы Малфуриона. Глаза же, хотя и куда сильнее походившие на глаза Ронина, были продолговатыми и узкими, а в их темных зрачках горел огонь древней мудрости.
Древней мудрости существа, которое на самом деле было драконом.
К ним подошло еще одно существо. Но это был не Крас, а Брокс. Орк выглядел усталым, и все равно излучал броваду – как, впрочем, и всегда. Брокс был солдатом, который провел всю свою жизнь на войне. Все тело клыкастого орка покрывали шрамы, а по мускулатуре он легко мог бы соперничать с тауреном. Лорд Звездный Глаз считал Брокса просто зверем, ничем не лучше Хална или фурболга. И всё же ночные эльфы уважали силу орка, особенно после того, как он стал обладателем зачарованного деревянного топора, который специально для него создали Кенарий и Малфурион.
Друид продолжал взглядом искать старшего мага, но его нигде не было видно. Малфуриону это не понравилось.
– Где же он?
Поджав губы, Ронин с неохотой ответил:
– Он сказал, что у него есть одно дело, которое нужно сделать быстро, несмотря на последствия.
– И что это значит?
– Не имею понятия, Малфурион. В любом случае, Крас доверяет только себе.
– Он нужен нам… нужен мне…
Ронин положил руку на плечо ночного эльфа.
– Обещаю, мы спасем ее…
Малфурион не был в этом уверен, как не был уверен и в том, что лорд Звездный Глаз примет подобных союзников. Миссия, на которую отправились Ронин и его спутники, не была санкционирована командующим, но Крас был убежден, что, как только аристократ получит такую поддержку, он поймет, для чего они это сделали. Однако убедить Десдела Звездного Глаза будет куда труднее, чем договориться с фурболгами.
Друид, наконец, смирился с тем, что новых незамедлительных попыток по спасению Тиранды не предвидится. По правде говоря, они уже испробовали все, что могли – по крайней мере, на данный момент. И все же, даже когда он присоединился к чужакам в их миссии, мысли Малфуриона снова и снова возвращались к тому, чтобы придумать план по спасению подруги детства… и, в то же время, узнать правду о судьбе Иллидана.
Дворф невозмутимо пыхтел трубкой, а Халн ожидал столь терпеливо, что это никак не сочеталось с его звериным обликом. Уннг Ак принюхивался, крепко сжимая дубинку.
Разглядывая потенциальных союзников, Ронин отметил:
– Будь я проклят, если бы не предпочел, чтобы Крас находился сейчас здесь. Но все-таки я не могу дождаться момента, чтобы увидеть лицо Звездного Глаза, когда вся эта толпа предстанет перед ним…
Аристократ был поражен. Его глаза расширились совершенно неподобающим для ночного эльфа образом. Щепотка табака, которую командующий почти донес до носа, рассыпалась на пол палатки, когда его пальцы резко дернулись.
– Кого ты к нам привел?
Выражение лица Ронина оставалось спокойным.
– Это наш последний и единственный шанс предотвратить потери и, может, даже победить.
Лорд Звездный Глаз сердито отбросил в сторону свой богато расшитый плащ. Вспышка зеленых, оранжевых и фиолетовых линий мелькнула в воздухе. Доспехи аристократа, напротив, были более приглушенного серо-зеленого цвета – обычного для солдат из рода ночных эльфов. Правда нагрудную пластину в самом центре украшал символ его Дома, который был инкрустирован множеством драгоценных камней, что складывались в крошечные звезды, в центре каждой из которых был установлен золотой шар. На столе, предназначенном для разработки стратегии, лежал такой же шлем.
Надменный ночной эльф посмотрел на свой длинный заостренный нос и произнес:
– Значит, ты не подчинился моему приказу! Я велю заковать тебя в кандалы и…
– …и я сброшу их прежде, чем они сомкнутся. А после покину войско – как, подозреваю, и некоторые из моих друзей.
Просто слова, но угроза была ясна. Звездный Глаз посмотрел на трех других аристократов, которые находились вместе с ним, когда Ронин и Малфурион пришли объявить о прибытии союзников. Они ответили ему безучастным взглядом – ни один не желал брать на себя ответственность и убеждать командующего избавиться от самых значимых бойцов.
