Полная версия:
Рейчел Кейн Пепел и перо
- + Увеличить шрифт
- - Уменьшить шрифт
– Хочешь сделать это сам? – спросил Томас.
– Нет. Это твое изобретение.
– Думаю, нам следует произнести что-нибудь важное.
– Надеюсь лишь, что эта чертова штуковина работает.
– Полагаю, ей придется, – сказал Томас и начал было опускать рычаг. – Мы готовы рискнуть?
Джесс посмотрел на ухмылку и восторженное выражение лица друга и отмахнулся от осторожностей, сказав:
– Какая же жизнь без риска?
Томас опустил рычаг, и пружины затрещали, опуская пресс – прижимая бумагу к чернилам на металле внезапно и сильно. Ничего не разбилось. И Джесс, и Томас еще секунду молчали, а затем Томас выдохнул, начав нервно смеяться.
– Признаюсь, я не был таким уверенным, каким выглядел, – сказал он. – Ну, а теперь вторая часть дела. – Он повернул колесо и снова поднял пластину с буквами, высвобождая листок бумаги, прилипший к ней. Джесс отклеил листок, и, надо признаться, им овладело неподдельное воодушевление, когда он поднес бумагу к свету.
– Английский и греческий, – сказал он. Джесс уставился на то, что им удалось сделать простым нажатием рычага. Чернила были яркими и свежими, выделяясь на кремовой бумаге, и это выглядело до жути безупречно. Им удалось создать нечто, что способно изменить весь мир, и Джесс не мог даже представить, к чему в конечном итоге приведет этот самый момент, эта машина, которую сделали они с Томасом, будучи объятыми по́том, болью и надеждой.
Это было началом чего-то великого. А также и концом чего-то. И в это самое мгновение Джесс не мог понять, что теперь правильно, а что неправильно во всем происходящем вокруг.
Томас установил заглушку, чтобы пластина не съехала, и подошел посмотреть. Он обнял своей тяжеленной рукой Джесса за плечо, и вместе они уставились на страницу, которую напечатали. Чернила все еще были влажными и поблескивали, отчего буквы сверкали каким-то сверхъестественным блеском. «Мы это сделали, – думал Джесс. – Сделали».
Джесс понял, что не может вымолвить ни слова, а когда он поглядел на Томаса, то увидел слезы в глазах немца. Джесс не мог даже до конца осознать, что значит для Томаса этот момент; все началось как искренняя задумка, а затем стало причиной, по которой Томаса подвергли пыткам и отправили в заточение. Злость? Радость? Томас плакал из-за того, что он пережил, или из-за того, что им еще предстояло пережить? Или же просто от восхищения, какое распирало изнутри и самого Джесса?
Джесс не знал, потому что Томас тоже ничего не говорил.
Они так и стояли вместе, держа листок бумаги, пока остатки влаги на буквах не высохли, а Джесс наконец не прочистил горло и не сказал:
– Покажи мне детали Луча. Они нам нужны с собой.
Томас кивнул, отпустил напечатанную страницу и двинулся по мастерской. Из-за груды обломков он достал что-то, что выглядело как очередной кусок дерева – только более-менее обработанный и отполированный, в отличие от других. Из остатков железа Томас извлек прямую, толстую трубочку. А из-за инструментов для кузницы вытащил механизм для запуска. В щели же между камней печи прятался маленький золотой шарик, который Томас передал Джессу.
– Не урони, – сказал Томас.
– Иначе взорвется?
– Конечно, нет, – ответил Томас. – Но футляр треснет, а запасного у нас нет.
– А-а. – Джесс спрятал шарик в карман. Это был источник энергии, который раздобыли из механической певчей птички Морган. Джесс наблюдал, как Томас находит остальные детали: небольшие он передал Джессу, а с помощью лоскута ткани привязал трубочку к бедру. Трубочка доставала почти до колена, но зато толстая ткань штанов Томаса помогала ее скрыть. Джесс собрал другие детали и сложил их в своего рода ожерелье, завернув в другой тканевый лоскут, а потом попробовал повесить на шею, спрятав под рубаху. К груди он уже привязал Кодекс, так что механизм для запуска спрятал за переплетом. – Надеюсь, все детали подойдут.
– Подойдут, – сказал Томас. – Что еще?
– Санти сказал, нужно удостовериться, что у нас есть запасный выход отсюда на случай, если все пойдет наперекосяк.
– Ох, – сказал Томас и подобрал грубую лопату. Он передал ее Джессу, который чуть не рухнул под ее весом. – Значит, придется сделать выход. Ты начинаешь.
Джесс не смог сдержать стона.
Он ненавидел копать.
Прошло несколько часов, прежде чем выглядевший жутко нездоровым Дивелл, пошатываясь, вернулся к своему стулу у двери. Джесс подумал, что факт того, что Дивелл не вызвал другого стражника, чтобы его подменить, значил немало; взять чужую еду было равносильно ужасному преступлению, о котором лучше умолчать, а значит, и не рассказывать никому, почему ему нехорошо. И он боялся, что Томас на него настучит.
«Мы могли бы этим воспользоваться», – подумал Джесс. Он посмотрел на время – на грубые солнечные часы, использующие солнечный свет из окна, – и увидел, что знаковый час вот-вот настанет. Джессу бы хотелось чувствовать себя увереннее.
А еще ему бы хотелось знать, что с Морган все в порядке. «Вульф о ней позаботится, – сказал себе Джесс. – Занимайся своим делом». Не помогло.
– Чувствуете себя лучше? – поинтересовался Томас у Дивелла столь жизнерадостно, что тот зыркнул на него так сердито, словно желал Томасу гореть в аду. – Отлично. Можете передать сообщение господину Беку от нас: мы готовы будем показать ему его трофей в полдень. Уверен, он будет рад.
Дивелл устало заворчал. Негромко, но недовольно. На мгновение он опустил голову в руки, а затем кивнул и поднялся. Собрался было что-то сказать, но потом, вероятно, понял, что угрозы теперь не будут иметь смысла, так что лишь молча вышел. В таком состоянии ему, скорее всего, потребуется около получаса, чтобы доковылять до городской ратуши.
– А теперь мы ждем, – сказал Томас. – Вот. – Он подвинул неимоверно тяжелую наковальню, и под ней Джесс увидел небольшое выкопанное пространство. Внутри лежали два опасных ножичка, грациозные по форме, но остро заточенные по краям. Томас передал один Джессу. – Осторожно. Им можно волосок рассечь.
Джесс кивнул и бережно спрятал ножик в кармашек своего ботинка, созданный специально для кинжала подобного размера. Очевидно, от глаз Томаса этот кармашек не скрылся, либо он спросил у Глен. Для своего же ножа Томас сделал небольшие кожаные ножны из остатков того, что было в мастерской, и спрятал нож, прикрепив к руке рукояткой вниз. Опустил манжеты рубашки, чтобы скрыть ножны.
– Думаешь, мы умрем? – спросил Томас. Его вопрос прозвучал почти как праздное рассуждение. Отстраненно. – Мне бы хотелось написать письмо родителям. На всякий случай. Но полагаю, возможности такой нет, верно?
Джесс молча вытащил самодельный Кодекс, который прятал под рубахой, и раскрыл на пустой странице. Голубое перышко было по-прежнему там, дожидаясь своего часа.
– Мне придется писать за тебя, – сказал Джесс. – Но я могу попросить Брендана передать послание.
Томас кивнул, его взгляд замер на окне. На грозе, приближающейся к ним.
– Это будет плохим предзнаменованием, – сказал Томас. – Нет. Я подожду. Напишу им, когда буду свободен. Когда мы со всем этим покончим. Просто… просто попроси брата сказать моим родным, что я их люблю.
Джесс тихо написал брату сообщение, а затем еще добавил: «Скажи то же самое всем, кому я небезразличен. И, полагаю, от Халилы ее родным, и от Дарио его, и от Глен ее. У капитана Санти где-то есть брат. У Морган с Вульфом никого нет, так что если нужно будет за них молиться, придется тебе».
Джесс не был уверен, что брат вообще ответит, а когда наконец-то ответил, слова появлялись медленно, будто Брендан заставлял себя писать: «Не будь таким угрюмым ублюдком. Ты еще меня похоронишь. Ты самая удачливая задница из всех когда-либо живших. И самая быстрая, и самая смелая. Так что живи и молись сам. Мы перемещаем наш лагерь. Зара придумала этому оправдание. Будем на обговоренном месте. Просто придите туда. Понятно?»
«Понятно», – написал Джесс и закрыл книгу, вложив перо между страниц. Он снова привязал книгу к груди. Получилось не так же крепко, как с помощью ремней, что используют контрабандисты, но все равно сойдет.
Воздух снаружи становился заряженным и тяжелым, а тучи собирались все выше, становясь все темнее на западе, точно приближающаяся армия. Пока Джесс смотрел на горизонт, черноту рассекла яркая вспышка молнии, а следом послышался раскатистый рокот грома. «Приближается быстро», – подумал Джесс. Все как-то быстро.
Дивелл вернулся почти что через час, прихрамывая, выглядя плачевно. Он рухнул на стул и злобно покосился на Томаса:
– Ты меня отравил, библиотечный ублюдок.
– Ничего подобного! – возмутился Томас. – Если бы так, вы бы уже были мертвы. Но кое-какая еда могла оказаться испорченной, полагаю. За это простите.
Дивелл пробормотал что-то себе под нос, сделал глубокий вдох, а затем внезапно бросился к двери. Его затошнило.
– Мне правда жаль, – сказал Томас. Не Дивеллу. Просто в пространство. – За все.
– Не знал, что немцы-протестанты исповедуются, – сказал Джесс.
– Не исповедуемся, – ответил Томас. – Но порой исповедаться полезно для души. И, думаю, до того как все это закончится, нам не помешает немного очистить души, согласись?
Томас, вероятно, был прав.
Записки
Текст письма профессора Иоганна Гутенберга, адресованного Верховному архивариусу и перенаправленного в Черные архивы. Недоступно для чтения в Кодексе
С глубочайшим уважением и любовью, какие я всегда к вам испытывал, великий архивариус, обязан спросить, почему Вы приказали библиотечным солдатам уничтожить модель приспособления, которое я Вам описывал, приспособления, которое, я верю, может стать чрезвычайно важным и только добавит величия Библиотеке.
Я также должен спросить, почему солдаты отняли все мои документы, чертежи и журналы, в которых упоминается данное изобретение, и наведались к моим родным прямо в дом, приказав ничего не рассказывать обо всем произошедшем под угрозой пыток и смерти.
Я не могу поверить, что все это сделано с Вашего разрешения, а если и так, не верю, что Вы тщательным образом изучили все чудесные возможности, способные превознести Великую библиотеку с помощью моего изобретения.
Если позволите, я бы хотел прибыть для личной встречи и доказать Вам, что мое изобретение принесет лишь благо.
Текст пометки на полях письма, написанной Верховным архивариусом того времени и адресованной руководителю отдела Артифекса. Недоступно для чтения в Кодексе
Позвольте ему встретиться с Вами. У меня нет никаких сил выполнять всю эту кровопролитную работу. Его семью также необходимо приструнить, и Вы должны проконтролировать, чтобы все было выполнено. Сделайте все, что потребуется, чтобы никто больше не узнал об этом изобретении. Я хочу, чтобы всем, кто узнал об устройстве, заткнули рты и выкололи глаза.
Мне противна необходимость подобных жестоких мер, однако безопасность Библиотеки стоит превыше всего. Останется только молиться Богу, если подобные знания когда-либо окажутся на свободе.
Глава шестая
Гроза еще не началась, когда спустя еще час в мастерскую вошел Бек с маленькой шайкой своих последователей и охранников.
– Надеюсь, вы не пригласили меня без причины… – Он умолк. Свет, просачивающийся сквозь окно и исходящий от масляной лампы, поблескивал на шестеренках, металлических пружинах и высокой деревянной раме. По крайней мере, Джессу казалось, что построенная ими машина выглядит впечатляюще, и Бек тоже тут же поразился. Тут же. Он замер, а затем медленно обошел машину и подозвал Томаса.
– Интересно, – сказал наконец он. – Объясни мне, как она устроена.
– Лучше мы вам покажем, – ответил Томас. – Джесс? Чернила и бумагу.
Джесс покрыл чернилами буквы, а затем положил в нужное место листок бумаги.
– А теперь, господин Бек, шаг назад. Все отойдите, пожалуйста.
Бек настороженно отошел, как и все его люди, когда Томас опустил рычаг. Когда раздался скрежет механизма, Бек изумленно ахнул, а его охранники потянулись к оружию. К счастью, они, кажется, не понимали, кого именно надо бить и от кого защищаться.
– Эта штука не опасна, – сказал Томас совершенно спокойно. – Сейчас увидите.
– Увидимчто? – рявкнула Индира. – Ладно, все. Расслабьтесь. Стрелять только по моему приказу! – Слава богу, среди них был хотя бы один профессионал.
Томасу каким-то образом удалось не обратить никакого внимания на их перебранку. Что было… очень в духе Томаса.
– Эта машина станет для поджигателей будущим, – сказал Томас. – И для Библиотеки. Джесс?
Пока Томас поднимал рычаг и фиксировал его, Джесс подошел, чтобы вытащить страницу. Он поднес листок Уиллингеру Беку, который взял его, все еще глядя с сомнением… пока не рассмотрел бумагу в свете окна.
– «Жизнь человека дороже книги», – прочитал он вслух, и изумление в его голосе теперь слышалось явственно. – Написано и на английском, и на греческом языках. Наш девиз. Девизгорода. – Он уставился на страницу, затем повернулся ликом к Джессу с Томасом: – Что это за фокус скрывателей?
– Никакой магии, – сказал Томас. – Скрыватели тут ни при чем. Просто машина. Любой может ее построить. Любой может ей управлять. Вам нужен лишь аппарат, чернила и бумага, чтобы напечатать столько копий, сколько захотите, и всего, что захотите.
– Но… тут только страница, – сказал Бек. – Вы сказали, у меня будут книги. Книга, где написаны одни и те же слова снова и снова? Какой в этом смысл?
– Буквы можно поменять. Каждая буква сделана отдельно. Их можно убрать и заменить, как детские кубики. Можете написать все, что пожелаете, на любом известном языке… мы использовали английский и греческий, но вы с легкостью можете использовать французский и немецкий или арабский и китайский. Можете скопировать текст любой книги и произвести тысячу копий, страницу за страницей. Вам останется лишь собрать страницы вместе под переплет.
Бек медленно покрутил страницу в руках, губы его беззвучно зашевелились, точно он еще раз прочел то, что было написано на листке. Когда он снова поднял голову, его глаза сияли. Сначала Джессу показалось, что блеск этот является жаждой власти, но потом… потом он осознал, что видит слезы, выступившие и скатившиеся по щетинистым щекам мужчины.
Бек произнес:
– Боже мой. Боже мой, – и вдруг разрыдался. Он опустился на колени, все еще сжимая страницу в дрожащей руке, пока солдаты рядом растерянно смотрели. Некоторые из них определенно сообразили, что так поразило Бека; когда Джесс огляделся, то увидел понимание на их лицах. Некоторые выглядели восторженно. Некоторые, как Бек, просто ошеломленно.
Только на Индиру, кажется, происходящее никак не подействовало. Она наблюдала за всеми холодно и внимательно.
Бек наконец сумел совладать со своими эмоциями и грубо протер лицо и глаза платком. Он прочистил горло, и звук напоминал Джессу гравий, перемешиваемый в ведре.
– Простите, – сказал он. – Я только что понял… что слова на странице существуют сами по себе. Их нельзя удалить. Это и оригинал, и копия одновременно. – Его глаза расфокусировались. Он видит будущее, подумал Джесс. – Библиотека не контролирует эту страницу. Она ее дажене видит. – Он оглядел всех остальных, кого привел с собой. – Вы понимаете, что это означает? Понимаете, что у нас есть?
– У вас есть кое-что опасное, – сказал Томас. – Я вас предупреждал: Библиотека сделает все, что в ее силах, чтобы уничтожить этот аппарат и замести все следы и все упоминания о нем. Когда я создавал чертежи в своем личном журнале, меня арестовали. Мое изобретение уничтожили. Меня отправили в тюрьму. И я бы погиб там, если бы не… – Спокойный, размеренный голос Томаса слегка дрогнул, и Джесс увидел, как его товарищ и сам вздрагивает. – Если бы не преданность моих друзей. Вы не должны позволить другим узнать о том, что у вас имеется.
Томас говорил прямолинейно, но честно; сам бы Джесс не стал предупреждать Бека о последствиях. Ему казалось, этот мужчина не заслуживает столько уважения.
Бек же едва ли уделял словам Томаса внимание. Весь его интерес был сейчас прикован к чернильным буквам перед ним.
– Гениально, – сказал Бек, и стало уже абсолютно очевидно, что он не слышал ни слова из того, что только что произнес Томас. – Этогениально. Мы будем печатать наши сообщения на машине! Развесим их сотнями в каждом городе, в каждой деревне по всему миру, куда шагнула Библиотека! Засунем эти сообщения в глотки каждого библиотечного ублюдка-солдата, какого убьем. Наконец сделаем мир таким, каким его видим мы, а не архивариус. Слова, напечатанные на этом чуде, станут нашим козырем. – Джесс почувствовал, как внутри у него все переворачивается от этих слов, вообразил мертвую Глен и ухмыляющихся поджигателей, запихивающих ей в рот страницу, которую они с Томасом напечатали. Вообразил Санти в таком же виде, а рядом с ним поверженного Вульфа. Джесс открыл было рот, чтобы заговорить, однако Бек успел первым: – Как быстро вы можете напечатать больше?
Выражение лица Томаса стало абсолютно растерянным, однако в то же время Джесс никогда прежде не видел, чтобы его голубые глаза так мрачнели.
– Можем начать прямо сейчас, – сказал Томас. – Желаете управлять устройством сами?
Бек выглядел удивленным, будто ему предложили возможность посидеть на троне Верховного архивариуса.
– Да, да, желаю! – сказал Бек и поспешил встать рядом с кривеньким печатным станком. – Что мне делать? Показывайте, ребята! Скорее!
Ничего не говоря, Джесс нанес чернила на металлические буквы и положил новый пустой лист бумаги. Отошел. Бек выжидающе смотрел, будто бы ждал, что вот-вот случится какая-то магия.
– Тяните рычаг, – сказал Томас. Бек опустил глаза, взялся за рычаг и опустил. А потом отскочил и ахнул, когда машина заработала, прижимая пластину к бумаге, и Томас показал ему, как снова поднимать рычаг и ставить на паузу. Затем Джесс продемонстрировал, как осторожно снять листок с еще не до конца высохшими чернилами.
– Ему надо высохнуть, – сказал он. – Прикоснетесь, пока мокрый, и все размажете.
– Да, да, отлично, мы сделаем веревку, чтобы развешивать и сушить страницы, – сказал Бек и отмахнулся от Джесса. – Советник Линдси? Можете оставить первую напечатанную страницу себе.
Одна женщина из группы стоящих в тени вышла вперед и взяла страницу почти что с благоговением, держа ее так осторожно, будто так могла рассыпаться от прикосновения.
– Поразительно, – сказала женщина Джессу, а затем поклонилась Томасу. – Потрясающе. Вы показали нам настоящее чудо. Оно перевернет весь мир.
– Да. Да, перевернет, под нашим руководством, разумеется, – сказал Бек. – Валин, вы видели, как молодые люди размещали чернила и бумагу. Теперь займитесь этим вы. Я хочу, чтобы каждый разобрался в устройстве механизма и научился им пользоваться.
Снаружи снова прогремел гром. На этот раз он грохотал уже ближе. Джесс покосился на окно. Тучи неслись к ним, и, пока Джесс наблюдал, тени начали заволакивать свет.
Буря не просто приближалась. Она уже была здесь.
Джесс сделал шаг назад, пока поджигатели столпились вокруг печатного станка. Отступил и Томас, схватив Джесса за руку и потащив подальше, в самый дальний угол. Томас сделал это непринужденно, будто бы отдавая машину в распоряжение поджигателей, и, сказать по правде, Бек едва ли что-то заметил. Все его внимание сейчас было сфокусировано на невысоком пожилом мужчине – Валине, должно быть, – который подошел, когда Бек нетерпеливо махнул рукой. Валин определенно был в ужасе от машины и весь дрожал, когда нанес слишком много чернил на металлические буквы, и зря потратил страницу, когда положил ее криво и попытался поправить. Он нервно пробормотал что-то, извиняясь, и попробовал снова, на этот раз разместив листок как надо и сделав шаг назад.
Бек едва ли дождался, пока мужчина отойдет, прежде чем резко дернуть рычаг, и тяжелая пластина с буквами понеслась вниз. Когда Бек снова ее поднял, то кивнул Валину, который оторвал листок от букв. Немного размазалось, но прочесть все равно было можно.
– То же самое! – воскликнул Валин. – Сэр, тут то же самое! – Судя по голосу, его переполняли эмоции.
Лицо Бека расплылось от удовольствия.
– Еще раз! – приказал он. – Я хочу сотню таких страниц!
– Это сработает? – шепнул Томасу Джесс.
– Лучше б сработало, – тоже шепотом отозвался Томас. – Будет печально, если мы построили ееслишком хорошо.
Пружины эффектно отвалились, когда рычаг подняли в пятый раз.
Джесс слышал, как они заскрипели по-новому; это был отчетливый, резкий стук, а затем пластина рухнула… и провалилась прямо сквозь механизм. Деревянная рама разбилась под тяжестью пластины. Детали полетели в разные стороны, сломанные пружины покатились по полу, шестеренки застучали и посыпались.
Зрелище оказалось даже лучше, чем то, на которое Джесс с Томасом рассчитывали, и Джесс ничего не мог с собой поделать, когда его губы растянулись в ухмылке. Он легонько толкнул Томаса локтем, не глядя на друга, и подумал: «Ты гениальный, безумный глупец», – когда Бек в ужасе и панике закричал, а его люди – те, в кого не прилетели рассыпавшиеся детали и осколки, – бессмысленно забегали вокруг, пытаясь собрать укатившиеся шестеренки и сломавшиеся части.
Шок Бека длился всего несколько секунд, прежде чем он обратил свой разгоряченный взор на Джесса с Томасом.
И Томас, да бережет его Бог, совершенно невинно пожал плечами:
– Приносим свои извинения, господин Бек, но этой версии не полагалось быть долговечной машиной. Вы предоставили нам металл от горшков и всякие обрезки для того, чтобы мы построили вам будущее. Мы сделали все, что в наших силах, из того, что у нас было. Разумеется, можем сделать и лучше. Нам нужны лишь материалы получше. Сумеете раздобыть такие для нас? – Он поднял листок бумаги со стола слева от него. – Вот список необходимых вещей.
Бек не взял список. Он таращился на них со злостью и обидой, однако все, конечно же, должно было выглядеть как неудачное стечение обстоятельств, да и нельзя было не признать, что Томас сотворил из мусора чудо, пусть и работало оно недолго. Бек подозревал, что его обхитрили, однако он не мог понять, как и почему.
Однако одно было очевидно: теперь они ему былинеобходимы. Он жаждал иметь такую машину в своем распоряжении с такой страстью, что она теперь будет преследовать его до конца жизни.
Бек все еще сжимал последнюю напечатанную страницу, и то, как он ее держал, подсказывало, что он никогда эту страницу не выбросит. Он нагнулся и свободной рукой поднял сломанную, перекосившуюся пружину и провел пальцами по ее завиткам, все продолжая глядеть на Джесса с Томасом.
– Рисуйте чертежи, – сказал Бек.
– Чертежи вам не помогут без работающего прототипа, учитывая ваши ресурсы, – сказал Томас абсолютно рассудительным голосом. – Позвольте нам построить для вас новую машину, господин Бек. И мы все сделаем вместе с выбранными вами механиками, а также предоставим детальные чертежи каждого этапа строительства.
Дружелюбное лицо Бека поменялось, появились новые грубые черты, отчего он стал походить на совершенного другого человека, не того, который всего несколько минут назад стоял на коленях и плакал от радости… Этот человек, Джесс был уверен, и являлсянастоящим Беком, тем, который безжалостно держал власть в своих руках и поддерживал порядок в городе под бесконечным натиском библиотечных нападений. Человек, для которого не существует слова «нет».
Обман Томаса не сработает, понял Джесс, и внутри у него все похолодело.
– Индира, – сказал Бек. – Прострели Брайтвеллу оба колена. Искалечим их всех, чтобы удостовериться, что они не будут нам врать.
Индира вытащила пистолет. Джесс бросился назад и вбок, юркнув за груду ошметков металла. Индира выругалась и двинулась вперед, пытаясь прицелиться.
Закричав, Томас бросился вперед.Быстро. Пока Джесс шарил в мусоре, ища, чем можно обороняться, Томас подскочил к Беку, положил обе свои огромные руки тому на горло и оторвал мужчину от земли, стиснув так, что тот начал задыхаться.
– Томас, нет! – воскликнул Джесс. Индира указала своим пистолетом на Томаса, со своего места она бы не промахнулась. Джесс поднялся, схватил первое, что попалось под руку – сломанную, кривую шестеренку, и швырнул Индире в голову. Швырнул неудачно, однако попал в плечо, и она потеряла равновесие, пошатнувшись и чуть не упав. Пистолет выпал из ее руки и отлетел в сторону. Джесс ринулся через гору металла и схватил один из тяжелых молотов Томаса; адреналин наделял силой, и поднять молот оказалось легко. Джесс бросился на Индиру, она уклонилась, поспешив было к пистолету. Джесс ее не пропустил.
Остальные солдаты тоже начинали реагировать, отделавшись от шока и потянувшись за своим оружием. «Сейчас будет бойня».
