Рен Грегори
Мертвая полоса
I
Человек, ждущий смерти
Глава 1
Худший день в жизни Стэна Коннора начался на загородном шоссе.
После полуночи дорога была пуста, как русло высохшей реки. Коннор припарковал автомобиль в кромешной темноте на обочине и понял, что терпеть не может две вещи: ночные дежурства и кровь. С дежурствами можно было покончить, толкнув речь по поводу выхода на пенсию через три недели. С кровью этот номер не проходил.
Оставив фары включенными, Коннор выбрался в июньскую духоту.
Асфальт лоснился битым стеклом. Отпечатки протекторов тянулись через дорогу, как свежие шрамы. Коннор не стал рассматривать следы шин – скользнул взглядом дальше, по фосфоресцирующему пунктиру разметки.
Сорок лет, проведенных в отделе убийств, подсказывали ему, где искать.
Отбойник вынесло с правой части дорожной полосы. Огни катафотов все ещё обозначали путь, но теперь он вел прямо в выжженную равнину, наполненную стрекотом цикад.
Включив фонарик, Коннор нагнулся над смятым ограждением. Пощупал лучом землю, нашарил на ней темный бугорок. В подрагивающем свете влажно блеснул разъязвленный рот, и Коннор подумал, что именно так выглядит мертвая гиена, угодившая под колеса.
Вот только это была не гиена.
– Один из наших.
Голос за спиной заставил Коннора вздрогнуть. Луч соскользнул с обезображенного лица обратно на смятый отбойник.
Рядом хрустнул гравий. Джек Бейс, помощник Коннора, наклонился над обочиной, придерживая рукой галстук. Даже далеко за полночь на нем была отлаженная рубашка, и Коннор знал, что он потратил не одну минуту, чтобы как следует подобрать ее оттенок к цвету синих глаз. Хотел произвести впечатление.
– В отделе нет таких рож.
Бейс вкрадчиво улыбнулся и кивнул на спортивный автомобиль, мигающий аварийными сигналами из кювета.
– Не здесь, шеф. Парень, переехавший беднягу – полицейский.
Коннор повернул фонарь. Посветил на противоположную сторону дороги, рассматривая черный "Кватропорте". Сквозь заднее стекло матово отливали пустые кожаные сиденья. Над крышей виднелась темноволосая голова – кто-то неподвижно сидел на капоте, пока вокруг суетились врачи скорой помощи в люминесцентных куртках.
Коннор развернулся обратно. Что-то в позе сидящего было неправильным. Нечто настораживающее, как и в положении тела на земле. Коннор уставился себе под ноги. Взглянул в мертвое лицо, присыпанное песком. Из языка мужчины торчали стеклянные осколки, но внимание Коннора привлекли руки, вывернутые назад. Вокруг запястий поблескивал металл, а это могло значить только одно.
– На мертвеце наручники? Тот полицейский в своем уме?
Мягкая улыбка Бейса растаяла, стерев с щек ямочки.
– С этим копом связана какая-то неприятная история, но я не могу вспомнить, какая именно. Хотите, я позвоню в участок и узнаю подробности?
– Спросишь напрямую – и коп выбьет тебе зубы?
Бейс тронул зажим для галстука. Покосился на торчащий из кювета автомобильный зад, пожал плечами.
– Медики говорят, у парня шок. Я бы не торопился с допросом.
– Жди коронера. – Коннор ухватился за ограждение и выбрался на дорогу. Колени хрустнули, намекая, что пора устроить передышку. Коннор послал суставы к черту, широко зевнул и направился к сорвавшемуся с дороги автомобилю. Задержал шаг у передней пассажирской двери, заглянул в салон. Через спинку кресла перевешивался черный пиджак с темно-красной подкладкой, под панелью валялась картонная коробка из тех, что Коннор иногда получал от родни из Рокси. Удар сорвал кофейный стакан с держателя, и на лобовом стекле сохли темные брызги. Коннор двинулся дальше. Правая фара раскололась, крыло вмялось внутрь, возле прутьев радиаторной решетки маслянисто поблескивали пятна. Коннор прикоснулся к одному – кожа окрасилась пурпурным.
Вытерев палец об коленку, Коннор обогнул автомобиль и встал перед молодым худощавым мужчиной, сидящим на капоте "Кватропорте", как в любимом кресле.
Парамедики наклонялись к нему с двух сторон. В пыль падали разбухшие комки использованных антисептических салфеток, но мужчина никак не реагировал на прикосновения щипцов, выдергивающих осколки стекла из шеи и предплечий. Коннор встретил твердый взгляд нахальных серых глаз, и прикинул, что мужчине вряд ли больше двадцати пяти – двадцати семи лет. Черные, волнистые волосы, прикрывающие правую скулу худого лица. Правильные черты. Струйка крови, обернувшаяся вокруг воротника белой рубашки, как второй галстук. Разбитые наручные часы с черным циферблатом, болтающиеся на запястье. Коннор ощущал смутное беспокойство, пока рассматривал мужчину сверху вниз – от гордо вскинутой головы до небрежно скрещенных лодыжек
Сейчас, подобравшись к нему вплотную, он наконец понял, что насторожило его в обычной, на первый взгляд, позе.
Вызов.
В расслабленном теле мужчины ощущался вызов.
Коннор освободил из тенниски жетон. Поднял, намеренно придерживая ниже уровня серых глаз. Взгляд не опустился, и Коннор принял это за дурной знак.
– Что случилось? – спросил он.
Мужчина шевельнулся. Разбитые наручные часы на его руке издали клацающий звук. Ни царапин, ни кровоподтеков на запястье Коннор не заметил, но готов был поручиться, что сила, покорежившая стальной браслет, могла оторвать сухожилия от костей.
– Я сбил человека.
Коннор удовлетворённо кивнул – по крайней мере, в ответе слышалась адекватность.
– Знаешь его?
– Нет.
– Сорок первое шоссе – одно из самых дерьмовых мест округа. Здесь проезжают те, кто не слышал о существовании магистрали к югу от города или затеял нечто, не предназначенное для дорожных камер. Ты коп. Поэтому вряд ли у тебя проблемы со знанием местности.
– Вы заметили во рту погибшего песок?
– Что?
– Песок. Здесь нет песка.
Коннор оглянулся. Одиноко горящая фара автомобиля била по пластам известняка, белеющим в темноте, как разбросанные кости. Частицы светлой пыли лежали на черных замшевых туфлях мужчины, покрывали мокасины Коннора.
– Наручников при тебе сейчас тоже нет. – пожал плечом Коннор. – "Смит-Вессон". Полицейская модель. Я их хорошо рассмотрел.
Мужчина уклонился от тампона, которым женщина-парамедик пыталась остановить не унимающуюся кровь.
– Они были на погибшем до того, как я появился на шоссе.
Коннор перехватил взгляд врача. Обеспокоенный, нервозный. С тампона капало, и парамедик водила по краям пореза, сосредоточенно нагнув голову. Женщина была уродлива: на месте правого уха виднелась дыра, похожая на ход, оставленный сквозной пулей. Безобразие не располагало к вопросам, и Коннор отвёл глаза.
– Тебе под колеса бросился мужик в "браслетах", наглотавшийся песка?
– Нет. Он был мертв до того, как я его сбил.
Кусочки телесного пластыря на горле мужчины казались неестественно темными, словно их трогали грязными пальцами перед тем, как наклеить. Глядя в побледневшее лицо, Коннор догадался, в чем дело. Шок. Бейс что-то говорил о шоке.
– Ладно. – произнес Коннор беззаботно. – Трасологи и медэксперт будут здесь через десять минут. Садись в патрульный автомобиль.
– Нужно наложить швы. – предостерегающие сказала женщина с подобием уха.
– Не этой ночью. Парень будет слишком занят.
Рядом встал Бейс. Протянул водительскую лицензию, смерил парамедика пренебрежительным взглядом.
Коннор мельком заглянул в права. Имя показалось ему знакомым – Фрэнк Флеминг. Коннор перевел взгляд обратно на мужчину.
– Хочешь позвонить перед тем, как я заберу твой мобильник? Родственники, адвокат, подружка – есть те, кому не плевать, где ты сейчас находишься?
Его вопрос повис в ночном воздухе, как брошенное лассо. Мужчина поднялся с автомобиля, засунул руки в карманы брюк. Коннор ждал, но он так и не вытащил телефон. Вместо этого он повернулся, поставил ногу на бампер и, вглядываясь в непроницаемую темноту над головой Бейса, вспрыгнул на капот.
Коннор расслышал, как скрипнули подошвы его ботинок по металлу. Мужчина перешагнул через лобовое стекло и забрался на крышу. Встал там, выпрямившись во весь рост и демонстративно повернулся к Коннору спиной.
– Эй! Не дури!
Мужчина не двигался. Белая рубашка выделялась на ночном небе, как мишень, подвешенная среди звёзд.
– Спускайся!
Единственное, что доносилось до слуха Коннора – это сбивчивое дыхание Бейса. Задрав голову, помощник смотрел на крышу автомобиля. В темноте его сапфировые глаза блестели, как стекляшки.
– Флеминг! У меня здесь два патрульных, крепыш из убойного и парень с диазепамом – если ты вдруг не берешь в расчет старого копа, вроде меня!
Мужчина оглянулся, но его взгляд метнулся мимо Коннора на шоссе, освещенное сигнальными огнями "скорой помощи".
– Спускайся! У тебя есть сорок секунд, пока я иду за тазером!
Мужчина продолжал смотреть вдаль. Рук из карманов он так и не вытащил, и теперь подчёркнутая небрежность, с которой он держал локти, выглядела абсурдно.
– Спускайся!
Голос Бейса сорвался на возбуждённый альт. Обернувшись, Коннор увидел, как помощник наводит табельный "Глок" мужчине в грудь. Туда, где заканчивается темная полоска крови, сбежавшая вниз по белому воротнику, и находится сердце.
– Спускайся, Флеминг! Я беру движущуюся цель с сорока метров. У меня лучшие показатели в отделе!
– Меть на полметра ниже. Выстрел в грудь опрокинет меня на спину, и тебе все равно придется карабкаться наверх за телом.
Голос мужчины звучал безэмоционально, но Коннор не был уверен, что Бейс, никогда не стрелявший за пределами тира, сможет отличить безразличие от издёвки.
– Джек. – Коннор предостерегающе поднял ладонь. Его внимание сосредоточилось на талии мужчины, охваченной кожаным ремнем. Рубашка плотно облегала спину, подчеркивая контуры подтянутого тела, и ни за поясом брюк, ни под мышками Коннор не видел оружия.
Взмах ладонью Бейс понял по-своему. Переступил на шаг ближе к автомобилю, рванул дуло "Глока" вниз и прицелился. Коннор прикинул: пуля пробьет мужчине колено, размозжив мениск. Такие травмы Коннор называл личной местью – шансов восстановить ногу нет, страховка не покроет стоимость реабилитации. Пальцы сами собой легли на массивную рукоять фонаря и сжали прорезиненный корпус. Выстрел слился по звуку с глухим ударом металла о плоть: за мгновенье до того, как сработал спусковой курок "Глока", Коннор швырнул фонарь над головой. Бейс отшатнулся, взметнув ладонь к затылку, но Коннор метил не в него. Мужчина на крыше качнулся вперёд, потеряв равновесие на покатом корпусе. Фонарь попал ему в ухо, разбив хрящи и зацепив мочку. На лобовое стекло брызнули капли крови, пуля ушла в воздух, клацнув пустой гильзой об асфальт.
Задрав ногу на радиаторную решетку, Коннор взобрался на капот. Вытянул из заплечной кобуры "Смит-Вессон", размахнулся. Двинул стволом по щиколотке мужчины, поднял оружие, повторил удар. Расширенные зрачки уставились на него, и Коннор направил револьвер в повернувшееся лицо.
– Спускайся, Флеминг! – проорал он.
Бейс зашёл со стороны водительской двери. Пистолет в его руке подрагивал, посеревшая кожа больше не гармонировала с густо-синей рубашкой. Целил он теперь не в мужчину, а в пространство над его плечом, но Коннор знал, что это скоро изменится.
– Подними руки и слезай с машины!
Мужчина посмотрел вниз. Вытащил один кулак из кармана, досадливо потрогал разбитое ухо.
– Песок – это ещё не всё. – сказал он. – Там есть стеклянные осколки. Слишком тонкие, чтобы отколоться от разбитой фары. Как, по-вашему, что держал мертвец во рту?..
– Он чокнутый. – зашептал Бейс, сдвигая прицел с ночного неба обратно в грудь мужчине.
– Руки над головой. – повторил Коннор. – Слезай, Флеминг.
Мужчина вынул второй кулак из кармана, поднял перед собой. Коннор заметил, что три пальца на руке у него не разгибаются, и выглядит это так, словно он целится вверх из воображаемого кольта.
– Ты раздавил человека посреди шоссе. Хочешь рассказать, как так вышло – слезай. Докторша с дырой вместо уха должна проявить к тебе сочувствие. Обработай рану, а я пока поищу фонарь. Если я его не найду, ты будешь должен мне две сотни.
Мужчина, не глядя, пнул по крыше. С лобового стекла что-то скатилось, ткнувшись в мокасины Коннора.
Коннор опустил взгляд: возле подошв лежал фонарь.
– Протрите его как следует. Я испачкал его кровью. – сев на крышу, мужчина соскользнул вниз. Бейс перехватил его за плечо, развернул лицом к водительской двери и ткнул грудью в стекло. Охлопал по пояснице, провел рукой по бедрам, прощупывая карманы. На капот перед Коннором шлепнулся бумажник и мобильный телефон, потом рядом покатились белые подушечки мятной жвачки. Бейс присел, обшаривая мужчине лодыжки, удовлетворённо кивнул.
– Оружия нет. – сказал он, поднимаясь. – Но я не заметил и полицейского жетона.
– Разве сейчас моя очередь зачитывать права?
– За что тебя отстранили, Флеминг?
Мужчина не ответил. Наклонился к зеркалу заднего вида, слетевшему с крепления, потрогал пластырь на горле. Коннор поймал в отражении его взгляд, высматривающий что-то внутри салона. Коннор подался вперёд, пытаясь понять, что вызвало интерес у мужчины, но тот уже отодвинулся от двери.
– Посади его в патрульную машину, Джек. – негромко сказал Коннор, опускаясь задом на крыло автомобиля и скатываясь вниз. – И в следующий раз целься прямо в горло. Застрелишь сукина сына при попытке скрыться с места преступления – мой выход на пенсию не будет испоганен часами нудного допроса.
Бейс кивнул. Взял у парамедика чистую салфетку, обтер пальцы и занес руку, чтобы подтолкнуть мужчину в спину. Тот увернулся от тычка и выбрался на обочину. Бейс вскарабкался следом, хватаясь за бок автомобиля.
Коннор подождал, пока силуэт помощника проплывёт через глянцево-черный корпус машины, и наклонился к стеклу. В темноте ключ зажигания отсвечивал, как хирургическая сталь. Один поворот в замке и через пять секунд автомобиль умчался бы на скорости ста километров в час к югу от побережья. Тело за отбойником могло пролежать незамеченным в иссохшей траве до самого рассвета.
– Почему ты просто не смылся, Флеминг? – пробормотал Коннор, выпрямляясь. На глаза ему попался черный пиджак, перекинутый через спинку кресла. Коннор рванул на себя дверь, шлепнулся на кожаное сиденье и потянул за свисающий рукав. В кармане что-то лязгнуло, перекатившись за подкладкой. Коннор тряхнул сильнее. На колени выпала ампула. Поймав ее двумя пальцами, Коннор развернулся к свету, падавшему с дороги.
Стенки ампулы были тонкими. Такими же тонкими, как осколки во рту мертвеца.
Уставившись сквозь забрызганное кофейной жижей стекло на равнину, Коннор ругнулся. От треска цикад болела голова. Мелькание светоотражающих курток парамедиков раздражало сетчатку. Опустив взгляд в пол, Коннор заметил упавшую с сиденья картонную коробку. В ней ничего не было, кроме осколков стекла, и Коннор обшарил коврик под пассажирским сиденьем. Потом он обыскал бардачок, проверил карманы в дверях, откинул и прощупал солнцезащитные козырьки.
В водительскую дверь постучали. Коннор поднял голову. Над опущенным стеклом склонялся Бейс. От него разило потом, на синей рубашке под мышками выступили полукружья мокрых пятен.
– Я попросил придержать адвоката Флеминга, если он явится до нашего приезда. – сказал он.
Коннор поставил козырек на место. Выбрался из автомобиля, захлопнул дверь и привалился к ней задом.
– Хочешь поработать над Флемингом? – ледяным тоном поинтересовался он. – Давай сюда обойму. И запасную тоже. Ещё раз схватишься за оружие без моей команды – пойдешь разносить кофе. Как твой отец.
Улыбку Бейса можно было принять за нервный тик. Коннор однажды видел такое же выражение лица у собственной матери, когда она доставала из-под колес трейлера умирающую собаку, и в руку ей впились челюсти. Мать тогда всё-таки вытащила пса. Бейс отщелкнул обойму.
– Извините. – по-прежнему улыбаясь, сказал он. – Я могу получить тазер?
Коннор не ответил. Достал из кармана тенниски пластмассовую расчёску. Плюнул на зубья, провел расчёской по вискам. В воздух взвились седые волоски, поднявшись над крышей хромированного автомобиля.
– Видел наручные часы этого психа? По ним как будто грузовик проехал. А крови и ссадин на руке я не заметил. Проверь, не снял ли Флеминг их с мертвеца. И если да, то зачем?
Свет был частью пытки.
Слепящий поток хлестал в расширенные зрачки из мощной лампы и мешал рассмотреть человека на другой стороне комнаты. Видны были только подошвы – рифленые, простроченные желтым кантом. К ним прилипла белесая пыль, как будто тот, кто носил обувь, прошелся по мелу.
Человек стоял молча. Ровное дыхание отражалось от стен, выкрашенных в глухой оттенок серого – чтобы не отвлекать на себя внимание. Кто-то из проекторного бюро решил, что комната должна вызывать дискомфорт у любого, кто в ней окажется. Поэтому ее построили тесной – двум людям не разойтись между дверью и металлическим столом, вкрученным в пол. А комнату ещё занимали стулья: из белого пластика, почти невесомые. Это тоже было частью расчета. Удар такой мебелью не причинит много вреда. В худшем случае, оставит кровоподтек.
Он неподвижно сидел на стуле уже четверть часа. Воздух сгустился до состояния атмосферы в шведской парной. Дышать было нечем даже одному.
А их здесь было трое.
Второй держался чуть в стороне. Вертел прилизанной головой, излучал энергию. Его он узнал сразу – синие глаза, ярко-лазурная рубашка. Без взведенного пистолета в нем убавилось самоуверенности, но это компенсировал фальшиво мрачный взгляд.
Первого выдали подошвы.
– Коннор, отойдите от лампы. Вы сейчас загоритесь.
Человек с рифлеными подошвами рассмеялся. Шагнул вперёд, задев плечом плафон светильника, положил обе ладони на столешницу.
– Больно смотреть, Флеминг? – спросил он.
Лампа раскачивалась. Свет жёг веки, вызывал головокружение. Коннор нависал сверху, пылая седой шевелюрой, как неон в ночной витрине.
Фрэнк сдержался от желания моргнуть.
– Давайте обойдёмся без формальностей. Задавайте вопросы. Или я здесь для того, чтобы получить безупречный искусственный загар?
Коннор снова рассмеялся, но теперь смех звучал, как горловое пение.
– Детектив Фрэнк Флеминг. Офицер отдела убийств. Неплохой коп, если верить твоему личному досье. Дело о подростках, сожженных в Палмервильском парке, до сих пор приводят в пример новобранцам. Ты раскрыл его за тридцать шесть часов – впечатляюще даже для опытного детектива. Как же так получилось, что сегодня ночью ты размотал по шоссе кишки Кевина Байо?
Фрэнк повернул голову в сторону Коннора. Смотреть приходилось наугад: в испепеляющем свете Фрэнк не видел ничего, кроме радужных кругов перед глазами.
– Я ехал в Рокси. Возле поворота на девятую автостраду перед моим автомобилем свалился мертвый мужчина. Я не успел затормозить.
Коннор поймал раскачивающуюся лампу рукой. Прижал плафон ладонью, направив его Фрэнку в переносицу.
– Байо бросился тебе под колеса?
– Мертвец не способен на самоубийство.
– Я видел тормозной путь. В нем не меньше сорока метров. С такого расстояния ты мог понять, что Байо мертв, только если от него отваливалась гнилая плоть.
– Я имел дело с трупами не реже двух раз в неделю. Я знаю, о чем говорю.
– Ладно. Тогда скажи, из-за чего здоровый с виду мужик подох на пустынном шоссе?
– Спросите об этом коронера. Но судя по тому, что я видел, это асфиксия. Сложно вытащить что-то из горла, когда у тебя скованы руки.
– У Байо что-то застряло в глотке?
– Я видел то же, что и вы. Песок. Осколки стекла.
– Любопытно. – Коннор загремел по лампе кулаком. – Байо дожидался тебя на дороге, заткнув себе трахею какой-то хренью. А потом отдал концы, представляя, как ты окажешься верхом на нем в хромированной тачке. Звучит так себе.
– Смерть не бывает приятной.
– Твой мертвец не просто паршиво подох. На нем были наручники полицейского образца. Две пары таких "браслетов" положены тебе, как детективу.
– Я сдал их вместе со значком четыре месяца назад, когда меня отстранили от работы.
– Значит, ты не впихивал в наручники мужика, которого раздавил на шоссе?
– Я не виновен в его смерти.
– Неужели? Я думаю, тебе стоило старательнее жать на тормоза. Тогда я задавал бы другие вопросы. Предлагал пойло из кофейного автомата и конфискованный викодин. Я ведь здорово врезал тебе по уху.
– Вы себе льстите. – сказал Фрэнк.
Коннор выпрямился. По стене за его спиной поползла угольно-черная тень, похожая на стремительно движущийся автомобиль. Фрэнку показалось, что духота в допросной стала гуще. К спертому воздуху примешался запах крови. По коже побежал озноб, но Фрэнк подавил лихорадочную дрожь, расправив плечи небрежным движением.
Коннор испытующе посмотрел на него из-под морщинистых век.
– Ладно, Флеминг. – сказал он. – Если боль не затуманивает тебе мозги, я спрошу ещё раз. Где стоял Байо, когда ты его сбил?
Фрэнк задержал невидящий взгляд над головой Коннора. Перед глазами снова возникло шоссе – безлюдное, погруженное во мрак. Катафоты на отбойниках вспыхивали рубиновыми огнями, когда он проезжал мимо. Человеческую фигуру на дороге Фрэнк заметил за секунду до того, как ее достиг свет фар – по тени, мелькнувшей на светоотражателях. Реакция пришла спонтанно: Фрэнк до отказа выжал тормоз. Ощутил, как проваливается под ногой педаль вместе с подскочившим в груди сердцем. Между двумя болезненными ударами пульса дёрнул руль в сторону, но понял, что опоздал. Человек неожиданно оказался совсем рядом – Фрэнк мог рассмотреть закатившиеся белки глаз и что-то влажное и черное, текущее через подбородок. В следующий момент крыло автомобиля мазнуло по опрокидывающемуся на асфальт плечу. Человека отбросило назад, швырнув через отбойник. В открытое окно брызнули осколки фары, звеня по приборной панели, как лопающиеся скрипичные струны. Автомобиль вильнул вбок. Передние колеса провалились в кювет. Секунду автомобиль балансировал над умолкшими цикадами, а потом задние колеса оторвались от земли и багажник вертикально взмыл к ночному небу. Скрип металла заставил Фрэнка ясно представить, что за этим последует: автомобиль опрокинется на крышу с хрустом раздавленного жука. Стекла лопнут, сиденья сомнет вместе с тем, кто останется в кресле. Нога сама собой отдернулась с педали. Колеса нехотя провернулись в пыли и кузов выровнялся. Автомобиль пополз по откосу, сминая сухую траву. Фрэнк снова выжал тормоз – на этот раз спокойнее – и заглушил двигатель. Рванул из кармана брюк мобильный телефон, набрал номер службы спасения и выскочил из машины. В динамике ещё неслись гудки, а он уже перепрыгнул через обломки отбойника и пробирался к человеку за обочиной. Свет от дисплея скакал рядом, вспыхивая на осколках стекла, лежащих в траве. Потом луч наткнулся на ступню в кроссовке. Осветил неестественно вывернутую ногу, метнулся к залитому кровью подбородку. Фрэнк рухнул на колени и ощупал холодное горло. Пальцы никак не могли отыскать пульс, а собственное сердце грохотало так громко, что Фрэнк не разбирал слов в мобильном. Он заставил себя успокоиться. Глубоко вздохнул воздух, воняющий жжеными покрышками и кровью. Попробовал найти сонную артерию на другой стороне шеи. На краю сознания мелькнула мысль, что кожа мужчины слишком прохладная. Как у мертвеца, который пролежал в морге несколько часов.
Фрэнк перевернул телефон экраном вниз. Посветил на неподвижное тело, всматриваясь в месиво из разодранной плоти. Попытался понять, насколько тяжёлыми были раны.
Размозженное плечо, переломанные ключичные кости – сюда врезалось крыло автомобиля. Сорванная вместе с кожей штанина – след от удара об асфальт. Лицо осталось нетронутым, только через висок шла кривая ссадина и на языке поблескивало битое стекло.
Однажды он это уже видел.
Телефон внезапно потяжелел в руке. Фрэнк порывисто обернулся, всматриваясь в темноту. На шоссе по-прежнему было пусто. Цикады не подавали признаков жизни. В кювете горели задние фары автомобиля, на их свет летела мошкара. Голос оператора превратился в неразличимый шум, и только теперь Фрэнк осознал, что прижал телефон к левому уху.
К тому, которым он перестал слышать год назад.
Он оторвал экран от щеки. Дважды назвал свои координаты. Запросил реанимобиль, не прекращая давить на остывающую кожу. Пульса в артериях он так и не нашел. Отшвырнул телефон на землю, схватил человека за подбородок. Пальцы липли к потекам крови, но под мягкими, как желе, сгустками чувствовалось что-то твердое. Фрэнк наклонился ниже. Открытый рот человека был засыпан песком. Песчинки лежали на языке и коренных зубах, выпирали из-под нижней губы.
Фрэнк выгреб их пальцем вместе с осколками стекла. Нажал скрещенными ладонями на неподвижную грудную клетку. Ослабил давление, снова нажал. Браслет часов заелозил по запястью в такт ритмичным движениям – Фрэнк все время забывал подогнать звенья под свою руку. Пятнадцать толчков, два выдоха в измазанный песком рот, снова пятнадцать толчков.
Ни одной дернувшейся вены.
Толчки, выдох.
Безрезультатно.
От напряжения немели пальцы. Год назад Фрэнк перестал чувствовать три из них. Теперь они цеплялись друг за друга, мешая делать массаж сердца.
Энергичные толчки, резкий выдох.
Ещё одна бесполезная попытка.
Фрэнк заставил себя убрать руки. Вытер горячий пот, ползущий по шее. Уткнулся лицом в сжатый кулак и обнаружил, что смахивал с себя кровь. Ладонь, касавшаяся мертвого мужчины, пахла солнцезащитным кремом. Этот запах вызывал ассоциации с семейными пикниками на побережье. В памяти мелькнуло воспоминание об отце, мастерившем кораблики из салфеток, и сестре, пускавшей солнечных зайчиков очками-сердечками. Земля на короткий миг ушла из-под ног. Улыбка отца превратилась в гримасу агонии. Фрэнк судорожно втянул воздух сквозь зубы и прикрыл глаза.
– Какие-то трудности, Флеминг?
Фрэнк моргнул.
Коннор барабанил по столу большим пальцем. Удар, пауза, снова удар.
– Не можешь вспомнить, где стоял тип, с которого ты содрал шкуру?
– Он не стоял. Он падал. Из-за обочины, спиной вперёд. Кто-то вытолкнул его на дорогу.
Коннор перестал барабанить.
– Я знаю правила этой игры. Добавь к парочке, застрявшей посреди шоссе, кого-то третьего – и все обретёт новый смысл. Скажи, что один ублюдок швырнул тебе под машину другого ублюдка – и ты невинен, как старая дева. Знаешь, почему мне не нравиться иметь дело с бывшими копами? Не из-за моральных принципов, этим дерьмом давно никого не впечатлишь. Просто отдельные копы хуже подонков, которые режут женщин на улицах. Среди них встречаются настоящие ублюдки. Опасные ублюдки. – Коннор перегнулся через стол, почти касаясь ртом разбитого уха Фрэнка. – Ты ведь не случайно оказался на шоссе этой ночью.
– Я возвращался домой.
– Мимо местечка, где с тобой произошел случай, о котором ты предпочитаешь молчать?
Душный воздух в комнате неожиданно обрел форму. Сгустился вокруг седой головы Коннора, как огненное облако. Пульс ударил в виски. Фрэнк продолжал смотреть прямо. Знал, что Коннор уловит изменившееся выражение глаз, но не отвернулся от направленного в лицо света.
– Не понимаю, о чем вы говорите.
– Да брось. Давай об этом поговорим. Я слышал целых три версии произошедшего. Мне нравится последняя. Самая омерзительная.
Дыхание Коннора обдавало жаром. Ободранные ухо саднило, через пленку засохшей крови звук доносился глухо, как из-под толщи воды.
– Думаете, это так на меня повлияло, что я не стал тормозить, когда мне под колеса рухнул человек?
Коннор улыбнулся. Фрэнк понял это только по блеску слева от лампы – зубная эмаль отразила свет.
– Расскажи свою версию. Я готов тебя выслушать. У нас есть сорок минут – именно столько я уделяю каждому, кого допрашиваю. Неважно, пьяная шлюха передо мной или опустившийся легавый. Объясни, как Байо попал к тебе под колеса. Потом мой интерес к тебе уже ничего не возбудит.
Фрэнк подался вперёд. Дотянулся до пластикового стакана, стоящего напротив Коннора, толкнул его кончиком пальца. Напиток опрокинулся. По столешнице хлынула вода, устремившись к ногам Коннора.
– Я прояснил вам картину?
Коннор уставился на лужу под столом. Наступил в нее подошвой, перевел взгляд на Фрэнка.
– Патруль прочесал равнину в радиусе пяти километров от шоссе. Обычная практика, когда ищут машину жертвы. Но мы ничего не обнаружили. Никаких следов. Кроме тебя и мертвеца на дороге околачивались только сверчки. Подотри здесь, Джек.
Мужчина в лазурной рубашке выдвинулся из угла. Снял запонку, брезгливо закатал рукав до локтя. Достал носовой платок, выглаженный, как гостиничная простыня, улыбаясь, заелозил им по столешнице.
Коннор следил за ним, не шевелясь.
– Кевину Байо недавно исполнилось пятьдесят. – сказал он. – Трое детей. Дом в пригороде. Жена, семейный бизнес. Престарелый отец с Паркинсоном. Перед тем, как вышибить головой отбойник и подохнуть в кювете, он наверняка хотел смыться, как и любой другой на его месте. Но не мог.
– Потому что был мертв.
Коннор сунул руку в задний карман слаксов. Вскинул сжатый кулак, поднес вплотную к лицу Фрэнка и раскрыл пальцы. На ладони в пластиковом пакете лежала ампула.
– Нет. Ты скормил ему седатив.
Фрэнк поднял взгляд выше кулака Коннора. Остановил его на спирали лампы, раскаленной до огненной белизны. Свет пульсировал стробоскопными вспышками, продирался через ресницы. Фрэнк заставил себя не сощуриться.
– Проверяли мои карманы? – поинтересовался он.
– Не храни то, что хочешь припрятать, на виду. Нужно было сунуть ампулу Байо под язык – как ты сделал с остальным транквилизатором.
– Байо держал во рту не ампулу. Что-то другое. Больше.
Улыбка Коннора стала шире.
– Твой автомобиль сейчас торчит в кювете. Кровь и осколки костей размазало на сорок метров по асфальту. Если Байо заглотил поворотник, это не меняет факта, что прикончил его ты.
– Я сбил мертвого человека. Чувствуете разницу?
– Жарковато здесь, Флеминг? Может, это потому, что я отключил кондиционер? Или тебя лихорадит по другой причине?
Фрэнк шевельнул рукой, лежащей ладонью вниз на крышке стола. На металлической поверхности остался след, тающий, как пар от дыхания в холодном воздухе. Коннор покосился на отпечаток почти с отеческой заботой во взгляде. Обошел стол, ухватил Фрэнка за запястье. Придавил его кисть к столешнице и рванул вверх подвернутый рукав рубашки. Нацелил мизинец на свежий кровоподтёк.
– Ты каждый раз заливаешься перед тем, как сесть за руль?
Фрэнк напряг мышцы. Двинул плечом, освобождаясь от пальцев на локте. Коннор все ещё держал в кулаке пакет с ампулой, и стекло хрустнуло под пленкой.
– Если вы действительно читали мое личное дело, то должны знать, что я принимаю миорелаксант.
– Страдаешь от нервных тиков? Или бьешься в судорогах?
– Это не ваша забота.
– Теперь каждое место на твоём теле – забота отдела по расследованию убийств. Анализ крови покажет, что ты принял анксиолитик, снижающий реакцию. Трасологическая экспертиза выявит превышение скорости. Дай мне час, и я раскопаю, откуда у тебя наручники. Если ты хотел выйти сухим из воды – нужно было смываться раньше. До того, как ты сам вызвал копов.