Регина Андреева
Леди с дефектом. Надежда повстанцев
Глава 1. Начало охоты
"Если вы готовы к раскрытию тайны,
Найдите меня.
Умоляю! Найдите меня!"
Югр Ставский
За окном бесколесника проносился многолюдный город. Кирпичные стены, ароматный асфальт, крыши, обласканные солнцем. Толенто будто заявлял всему миру: я самый теплый, самый уютный, идите ко мне жить! Только как раз жизни в нем не было. Была работа, суета, обилие газов и запахов грязных улиц.
Уезжать было совсем не горестно, а даже как-то легко. Я родилась здесь, в теплом, благополучном Толенто. Но настоящая жизнь началась в совершенно другом, мрачном и замерзающем Бьорне. Сердцу не прикажешь.
Дорога пролетела незаметно. С собой маленький чемодан, клетка с крыской. В руках – томик последнего детектива Югра Ставского.
Герой наконец поймал злодея и сейчас отдыхал в таверне, выслушивая пение влюбленной в него официантки. Пела она в стихах, которые автору удавались крайне плохо. Рифма скакала, строчки были неравной длины, отчего хотелось поскорее пролистнуть неприятный стишок и идти дальше, к приключениям. Не люблю стихи, вкрапленные в текст, да простит меня Югр Ставский.
Я было уже перевернула страницу, как перед глазами стрельнула молния. Так бывает, когда глаза видят проблему, а мозгу еще нужно время, чтобы сообразить. Считанные секунды – и я сообразила. Быстро перелистнула страницу обратно на стишок-серенаду.
Нет, песня была посредственной, как и героиня, которой она принадлежала. Внимание привлекло другое.
Первые буквы каждой строчки складывались в слова. Я уткнулась носом в текст и прошлась сверху вниз.
"Я ДАНИЭЛЬ ЭЛВАРС", – фраза, что была зашифрована в песне.
Бесколесник покачнулся, и я вместе с книгой свалилась на пол. Совершенно обескураженная отряхнула обложку и вновь вернулась к новой странице.
Даниэль Элварс? В книге? Не может быть!
Б-р-р! Стоп-стоп-стоп.
Я заставила себя сесть и включить голову.
По всему выходило, что автор передал некое послание от настоящего Даниэля Элварса.
Или же Югр Ставский и есть Даниэль?
Хм… Не может Даниэль Элварс скрываться под видом публичной личности. Писатель – он же для людей. Его, наверняка, многие знают, его бы заметили, а настоящему Даниэлю это ни к чему.
Голова соображала слабо, очень хотелось посоветоваться. С шефом, с Риком… От ожидания встречи с последним свело колени.
Быстро вложила закладку на нужную страницу и не ожидала следующего – бесколесник затормозил. Странно, ведь мы еще не приехали. По ощущениям, мы сейчас максимум на границе с Бьорном, до центра еще целый час.
Призрачный ворон на плече предупреждающе каркнул.
Створка распахнулась, вместо водителя на меня смотрели двое стражей. В полном обмундировании, в защитных жилетках, с оружием в руках. Один постарше, второй моложе, никого из них я не видела прежде. Приняв боевые стойки, они со скрытым страхом взирали на меня, как на самого опасного преступника.
Тот, что постарше, заговорил первым:
– Николетта Феррано?
Я решила выйти из бесколесника, чтобы разрешить недопонимание. На мое движение стражи резко напряглись и схватились за мечи.
Вставать сразу передумала. Медленно положила руки на колени, как самая послушная девочка, и спокойно произнесла:
– Всё верно. Господа стражи, думаю, здесь произошла какая-то ошибка.
– Никакой ошибки! – перебил молодой. Он трясся за спиной старшего как осиновый лист. – Вы арестованы!
– За что арестована?
Я перевела взгляд на старшего и поняла – они это серьезно.
– По приказу императора каждый гражданин с дефектом обязан пройти проверку на принадлежность к угрожающей власти группировке.
– Это вы про повстанцев?
– Вот! – вскочил юнец. – Сама призналась!
– В чем призналась?
– В.. в..
Старший отодвинул мальца обратно к себе за спину и пояснил:
– Леди, нам приказано доставить вас в тюрьму. Все объяснения вы получите по прибытии.
– В тюрьму, значит? – я распахнула вторую створку и представила на обозрение стражей мою кровожадную крыску. – А малышку Кару возьмете к себе? Она довольно прожорливая и прихотливая, ей нужен уход, а не тюремный свет. Куда же мне ее деть?
Старший страж вздохнул.
– Леди, у вас есть родственники в Бьорне? Можете отправить ваш багаж им.
– Могу, – кивнула я, – так и сделаю. Любезный? – я обратилась к водителю. – Доставите чемодан и клетку вот по этому адресу?
Я медленно сложила книгу с закладкой в чемодан и передала водителю записку с адресом Рика. Приезда моего багажа он, конечно, не ожидает, но передать его другому я просто не могла.
Интересно, чем сейчас занимается Рик?
Наручники слишком быстро сомкнулись на запястьях, после чего меня пересадили в бесколесник службы безопасности.
Надо же! Интересно, как скоро шеф меня освободит? Может, к обеду?
В том, что мой арест недоразумение, я не сомневалась нисколько. Не мог же император в самом деле выпустить указ сажать всех дефектных? Или мог?
Червячок сомнения зарылся в сердце и начал паразитировать.
Меня не освободили к обеду, и к обеду следующего дня тоже. В одиночной камере тюрьмы я провела неделю, а после седьмого дня начала сбиваться со счета. Никаких объяснений по прибытии я не получила. Только жесткую койку, ведро воды и постный обед два раза в день.
– Ожидайте, – отвечал надзиратель на каждый мой беспокойный вопрос.
Большинство дефектных вели в камеры общего содержания, в другом крыле. Оттуда был слышен шум, возгласы мужчин и крики женщин. В одиночные вели редких благородных, именно этот фактор позволил мне остаться в своем уме.
Теперь я понимала Розетту, которая после нескольких дней тюрьмы выглядела повзрослевшей на десяток лет. Темные стены, запах страха и безнадежности, крохотное окошко, в которое свет заходил только час в сутки – все это давило на психику и позволяло червяку сомнения отжираться до отвала.
Больнее ощущалась не твердая постель и отсутствие нормальной гигиены, а то, что обо мне никто до сих пор не поинтересовался! Даже Рик… Уж он то знал, что я в Бьорне. Знал с первого дня! А вестей "со свободы" все не было.
В какой-то из дней заключенных начали водить на допросы. Начали с конца коридора, потому я наблюдала и ждала своей очереди. Чего бояться, если ты невиновен? Только собственного страха.
Соседа по камере привели с допроса ночью. Следующей в очереди была я, так что к утру я твердо надеялась отсюда выбраться.
Сосед был плох.
– Вы в порядке? – тихо спросила, когда дверь за надзирателем закрылась.
Сосед глухо захохотал. Он так и не ответил. По звуку, рухнул на кушетку и уснул, а утром камера была пуста. Должно быть, отпустили.
На собственный допрос шла молча. Замки наручников щелкнули, а затем я ослепла, в комнате было непривычно ярко.
Следователя я разглядела лишь к середине разговора, а потом разговор быстро свернулся. Меня не спрашивали ни о чем таком, о чем я не знала. Коротко по делу о моих связях с повстанцами и роли в разоблачении Филиппа.
Следователь ожидаемо гнул линию, что я нарочно позволила преступникам сбежать, но мой аргумент был непробиваемым.
– Со мной был императорский сыщик Ричард Орсо, уж ему то вы верите?
Следователь сухо буркнул что-то и позвал надзирателя.
Только вышла – снова наручники. Свет открытой двери в конце коридора блеснул с надеждой. В следующий миг та дверь громко хлопнула, оставляя меня, мои желания, стремления, амбиции под надежным замком. В государственной тюрьме многоликого Бьорна.
Глава 2. План
"Судьба тасует карты,
играем мы".
Югр Ставский
Бесколесник службы безопасности остановился в нелюдном месте. После двухнедельного заточения напала апатия. Настолько было все равно, куда меня переводят, что когда перед носом мелькнула знакомая дверь кабинета шефа, я даже не придала этому значения. Померещилось, вот и всё.
Не померещилось.
Раньше не замечала, что здесь так светло. От углового столика умопомрачительно пахло пряниками, а на плитке во всю кипятился чайник.
Люди в кабинете суетливо встали, заметались, подставляя мне стул и вручая кружку горячего шоколада. Наручники удивительным образом исчезли, как и надзиратель, что привез меня сюда.
Апатично посмотрела вперед и наткнулась на взволнованный взгляд зеленых глаз.
Откинув кожаный камзол, передо мной присел Рик.
Мой Рик!
Волосы цвета темного шоколада отросли с нашей прошлой встречи, щетина схватила подбородок. Мужчина был зол и нервничал, и неизвестно, что больше.
– С возвращением, – произнес он, сдерживая лавину чувств, что испытывал к женщине перед ним, к мерзкому стражнику за дверью и даже к императору. Это последний всё начал и даже не предупредил, что новый указ коснется абсолютно всех дефектных.
Лорд Ричард Орсо до белых костяшек сжал подлокотник стула.
– Привет, – ответила я и, наконец, осмотрелась. Мы были не одни.
Сидя за рабочим столом, внимания терпеливо ждал шеф. Теодор Виллинью – глава бьорнского отдела по оказанию услуг и член опергруппы по поимке Филиппа и повстанцев.
Я мигом подобралась.
– Спасибо! – выпалила, глядя на шефа. Вступился, освободил, о таком начальнике можно только мечтать!
– Не благодари, – фыркнул шеф и провел рукой по седине. – Стар я стал для бюрократии. Сил нет скакать перед этими чванливыми, заносчивыми… Эх! Обивать пороги суда – не мой конек, потому и вызволяли так долго. Вот, кого надо благодарить, – шеф махнул рукой в сторону Рика.
– Я ничего не сделал.
– Он скромничает, Ричард лично просил императора за тебя и добился успеха в итоге.
– Ага, с условиями.
– Что? С какими условиями? – оборвала я диалог моих жутко скромных освободителей.
Рик сел напротив.
– Учитывая твои заслуги и то, как ты использовала способности дефектных во благо страны, император решил тебя помиловать.
Смешок застрял в горле. Помиловать? Я ничего плохого не сделала, чтобы меня миловать.
Рик поймал мой взгляд и продолжил:
– В дальнейшем император готов выслушать твои предложения о статусе дефектных в обществе. При условии, что ты снова нам поможешь, Ника.
А вот это уже другой разговор.
– Шутишь?! Конечно, помогу!
Апатию как рукой сняло. Я была готова прыгать от счастья – сам император обратил внимание на острую проблему современности. Теперь нужно, чтобы он узнал о бедах дефектных, о травле и презрении, что окутывают нас с самого детства. Император готов слушать! А что взамен..?
– Сфокусируйся на деле, – остановил мой порыв Рик. – Сначала надо доказать ему свою полезность.
Вживую это звучало не так хорошо, как в мыслях. Пусть! Ради этого дня я жила – сделать нечто такое, что поможет изменить позицию власти по поводу дефектных. Осталось только выполнить задание – и всё изменится.
Я подалась вперед.
– Что от меня требуется?
Меня не приняли в опергруппу. Официально шеф оформил все как услугу, где Рик выступал заказчиком. Эта, к слову сказать, "махинация" развязывала им руки.
Рик и шеф имели право выполнять только то, о чем они договорятся на совещании опергруппы. Им нельзя вольничать, принимать собственные решения. Только то, что велит император и то, что совместно решит опергруппа. Я же становилась их свободным козырем.
Козырь, который снова пройдется на грани законного и незаконного. Козырь, которому можно поручить нечто такое, о чем в приличном обществе оперативников лучше промолчать. Козырь, который подчиняется только им двоим. Впрочем, ничего нового, просто услуга, работа как есть.
Делиться информацией мужчины не спешили, ссылаясь на мою усталость и невозможность сейчас принимать взвешенные решения. Обидно? Да. Хоть и сказанное было правдой. В тюрьме я провела две недели: четырнадцать дней без душа, расчески, теплой одежды, вкусной еды. Восполнять невосполнимое поручили Рику. В мгновение ока он привез меня в свой дом в Бьорне и, чтобы не мешать, ушел за продуктами.
Оказывается, в его доме была ванная! Почему я не видела ее раньше? Отмокала, наверное, час. В воду добавила соли и какое-то пахучее масло. Грязь отошла, а тело после ополаскивания нежно пахло лавандой.
Мои вещи никто не трогал – это я поняла сразу. Чемодан в углу покрылся легкой пылью. По инерции схватила недочитанную книгу и внезапно вспомнила, о чем я хотела поговорить с Риком.
– Считаешь, настоящий Даниэль Элварс передал послание? – спросил Рик, когда услышал о моих догадках.
– Не знаю… Когда читаешь детектив, меньше, чего хочется, это играть с писателем в шарады.
– Хорошо, я поищу информацию об этом Югре Ставском. Узнаю, где он живет, чем занимается. Вообще, это хорошая зацепка и единственная, сам я ничего не нашел. У Дана не осталось родственников, которые могли бы подтвердить или опровергнуть его личность.
– Идеальный кандидат, чтобы занять его место, да?
– Не могу поверить, что это произошло на моих глазах! Я ведь видел перемены в Дане, но смахивал все на возраст, на смену окружения. А оказалось, что под маской моего лицейского друга был другой человек.
– Ты не виноват. Это сложно заподозрить. Я бы сама не поверила, если бы не видела собственными глазами.
Мы помолчали.
– Как это было?
– Мерзко, – вспомнила, как рогатая ящерица выпускает язык и присасывается к лицу самозванца, – и страшно.
– Иди сюда.
Рик усадил меня к себе на колени.
– Ты ведь не сбежишь снова? – с подозрением посмотрел на меня.
– Разве я сбегала?
Между мужских бровей появилась морщинка. Кажется, кто-то решил выяснить отношения.
– Ты сбежала из Бьорна, оставив мне тарелку оладушек! – в сердцах обвинил Рик.
Склонила голову. Обвинение звучало слишком смешно.
– Вообще-то, я их с душой готовила…
– Нет, оладушки были бесподобны, – исправился он, – и ты тоже… Хм, о чем это я? Ты сбежала после всего, что между нами было! И не отпирайся, так и есть.
– Я хотела дать тебе время… Чтобы ты хорошо все обдумал и решил, хочешь ли быть с дефектной мной. Это не мимолетная связь, Рик. Ты мне нравишься, очень нравишься! Я оставила тебя, чтобы ты решил, что я значу для тебя в жизни. Потому что для меня сейчас ты и есть жизнь…
На последнем слове мужчина накрыл мои губы поцелуем. Смел сомнения, отравляющие медленно и безвозвратно. Вихрем ворвался в душу, превращая былую неуверенность в маленький клубочек. Меньше и меньше – и вот он размером с горошину.
Я ему небезразлична. В этом убеждали его губы, руки, тело, хриплый голос и бешено стучащее сердце.
Так и не успела рассказать ему о самом главном, о тайне, что хранила в боковом кармане чемодана. Тайна ждала своего часа, и вот он пробил.
На следующий день в присутствии Рика и шефа я раскрыла карты. Потому, что хотела.
– Нам нужен план, – задумчиво твердил шеф. – Лучшим вариантом было бы внедрение специалиста в ряды повстанцев.
Всем же понятно, о каком специалисте речь?
– Я против, – сразу высказался Рик.
– А я за! – встряла, хотя меня тут вообще никто не спрашивал.
– У Ники дефект, – продолжали они разговаривать между собой, – это хорошее подспорье, чтобы расположить их к себе.
– Думаю, они умеют читать газеты и прекрасно осведомлены, кто такая Ника и что она сделала.
– Хм-м-м… Нам нужно что-то еще! – воскликнул шеф, и тогда я решилась.
– У меня есть карта из архива.
– Да-да, я помню, что ты просила замять это дело…
– Нет-нет, она действительно у меня.
Достала свернутый клочок бумаги и развернула на шефском столе.
Три головы нависли над рисунком с множеством пометок и обозначений. Желтая бумага, чернила из чернильных орешков – карта была нарисована вручную металлическим пером, с заботой и надеждой, что однажды эти знания пригодятся потомкам.
– Ты древнюю карту в кармане носишь? – изумился Рик.
Шеф нахмурился.
– Я что-то не понял.
– Ее украл мой коллега из столичной службы, – поспешила объяснить. – Хотя я не уверена, что он сам это сделал, но карта лежала в его сейфе. Я наткнулась на нее совершенно случайно.
– И совершенно случайно решила забрать себе? – усмехнулся Рик.
Пихнула наглеца в бок.
– Ну, раз уж меня обвинили в ее похищении, то у меня все же больше прав, чем у Бэда.
– Бэд, значит? – переспросил шеф.
– Бэд Броуди, редкостный мерзавец. Почти уверена, что он замешан в каких-то темных делишках и связях с повстанцами.
– В данный момент… – шеф рухнул на кресло и прикрыл веки, – по всем фактам… в темных делишках замешана ты.
– Дак и отлично! Вот вам и шанс! – активно заморгала, намекая на очевидные вещи.
– Отдать карту повстанцам?!
– Ни за что! – они воскликнули одновременно.
А я тем временем молча отлучилась за чаем. Решения, и правда, не стоит принимать на эмоциях. Пусть мужчины подумают, порассуждают, им нужно время, чтобы сказать то, что у нас, женщин, давно болтается на языке.
– Хорошо, – решил шеф, – мысль не лишена смысла.
– Но… – возразил Рик и был перебит жестом начальства.
– Пустим слух, что вор хочет продать карту. Если она нужна повстанцам, они себя проявят. А дальше… Дальше будем решать, исходя из ситуации. Всё на этом.
Глухая дверь хлопнула, и Теодор Виллинью наконец вздохнул. Стар он стал для подковерных игр, того и гляди, развалится. Чего не скажешь о девочке, которую он взял под свое крыло. Еще при первой встрече он разглядел тот пыл, решимость и желание осуществить мечту. Послать ребенка в ряды врага? Нет… Надо поднапрячься и придумать план Б. Так, на всякий случай… Придумать… План…
Вяло моргнув, Теодор Виллинью захрапел.
Глава 3. Вербовщик
"Хорошего человека от плохого
отличает наличие совести".
Югр Ставский
– Больше люблю высокий ворот…
Поежилась от непривычного выреза. В этом платье не моим было всё: цвет ярко-красный, корсет облегающий, пышный фатиновый подол, никогда не носила фатин. Обрядили, как куклу, и выставили на сцену – главную торговую улицу Бьорна. Преступников ловить, на живца.
Нервно цеплялась за Рика и цокала по асфальту тонкими каблучками.
– Кому это в голову пришло? – фыркала я, то и дело подтягивая корсет.
– Ты выглядишь великолепно, – наклонился ко мне Рик и легко поцеловал руку. От горячих губ стало жарко, активно замахала свободной рукой и заозиралась по сторонам в поисках чего-нибудь выпить.
Что было известно о воровке карты?
Карандашный черно-белый портрет, аккуратная челка, холодный взгляд, аристократичные черты лица. Моего лица. Ни имени, ни возраста. Шеф посмотрел на портрет, на меня, махнул рукой парикмахеру, и подготовка к операции началась.
Отросшую челку резать отказалась, ровнению подверглись только концы. Броский макияж подчеркнул глаза, цвет платья был выбран вызывающий, чтобы тот, кому надо, точно заметили и узнали "воровку". Оставалось дело за малым – демонстрация публике и томящее ожидание.
Мрачный Бьорн постепенно оживал после всех бед, которые на него свалились. Может, это заслуга спешно пришедшей в город весны, может, пресса помогла, успокоила умы местных граждан. Жители еще помнили о Бьорнском маньяке, но уже не придавали этому воспоминанию большое значение. Было и было. Дело под контролем самого императора, скоро злодея поймают, а нам надо жить дальше.
Торговля велась полным ходом, хотя ассортимента с прошлых месяцев поубавилось. А еще поразила форма оплаты.
– Камнями силы не берете? – изумилась я.
– Сдачи нет! Только монетами.
К счастью, несколько серебрушек завалялось в кармане Рика. Голодной он меня не оставил. Досыта накормил уличной едой и дал попробовать глинтвейн.
– М-м-м, вкусно!
Поковыряла ягодки на дне стакана и вдалеке увидела парня в темном плаще, наблюдающего за нашим столиком.
– Сходи возьми еще! – коснулась мужского рукава в районе запястья, подавая сигнал.
Рик все понял без слов и вразвалочку, не оборачиваясь, ушел к прилавку.
В одиночестве я просидела недолго. На стул напротив тихо опустился молодой парень. Капюшон тот снимать не спешил, молча ждал моей реакции.
– Чем я могу помочь, молодой человек? – не выдержала молчания.
Парень хмыкнул.
– Мой начальник очарован вами и желает встретиться наедине.
– А что вашему начальнику больше всего понравилось? Туфли, платье, ценности? Хотите, расскажу, что у меня есть?
– Рассказать – это, конечно, хорошо. Но мой начальник не верит на слово, он желает пощупать.. ваши.. ценности. Прежде чем принимать решение, достойны ли они вознаграждения.
Искренне хохотнула от нелепого шифрования.
– А меня интересует вознаграждение в первую очередь. Сначала я хочу видеть деньги, вам озвучить сумму?
– Не здесь! – шикнул парень, и я поумерила пыл.
– Где же?
– Бар "Сердцá" на Цирюльной улице. Завтра, в девять вечера. Приходите одна и ценность захватите.
Парень в капюшоне только что был здесь и вдруг исчез.
К столику уже спешил Рик.
– О, ягодки! – оживилась как ни в чем не бывало.
По заранее оговоренному плану, обсуждать разговор мы не стали. Выпили еще по стакану глинтвейна, посидели у фонтана – ни слова о повстанцах. Вплоть до возвращения домой.
Когда двери дома плотно закрылись, Рик в нетерпении посмотрел мне в глаза.
– Ну!
Рассказ пришлось повторять дважды, вскоре после нашего возвращения в гости зашёл шеф Виллинью. Уставший, осунувшийся, но полный любопытства.
Рик не отличался гостеприимностью, поэтому я взяла дело в свои руки.
На круглом подносе разместились три чашечки, которые очень быстро опустели. Слишком торопились мужчины перейти к делу.
– Думаешь, это повстанец? – задал резонный вопрос шеф.
– Плащ с капюшоном похож на те, в которых были повстанцы с фестиваля. Думаю, да.
– Отдел обеспечит поддержку, я проконтролирую.
Я уверенно кивнула.
–Так! – тон Рика стал серьезным. – Карту слишком долго не показывай, сразу убирай, лишнего не спрашивай. Ты – воровка, тебя интересуют только деньги. Если предложат присоединиться к ним, сразу не соглашайся, скажи, что подумаешь. Договорись о следующей встрече, где будет происходить передача карты. Там мы их и возьмем.
– Возьмете? Я думала, что мне надо внедриться к ним и всё такое.
– Мы передумали, – отрезал шеф, – это слишком опасно. Возьмем с поличным тех, кто придет на передачу карты. Прикроем хотя бы часть этих выродков.
Посмотрела на одного, на второго. Передумали? Это мы еще посмотрим.
– А если что-то пойдет не по плану? – спросила так, невзначай.
– Импровизируй, но аккуратно. Среди повстанцев сплошь жулики и уголовники, они твою ложь мигом почуют.
Призрачный ворон на плече одобрительно каркнул, он авантюры любил.
В девять вечера следующего дня я смело дернула ручку бара "Сердца". Что бы не случилось, правда на моей стороне.
Нос атаковал запах курительных смесей. Глаза заслезились с непривычки.
Открыла было рот, чтобы поздороваться с администратором, как фигуры в черном подхватил меня с двух сторон и уволокли к отдельному столику за ширмой.
В месте для приватных встреч не курили. Здесь предавались важным разговорам, личным, торговым, о которых никто не должен слышать. Я подозревала, что меня уведут с глаз толпы, и это пугало. Пугало и одновременно заряжало энергией. И откуда только во мне патологическая страсть к опасностям?
– Вчера вы были в красном, – не оценил мой деловой наряд зрелый мужчина в самом расцвете сил.
Раскинувшись на стуле, он одним пальцем покручивал свою маленькую бородку, а вторым отдавал команды. Здесь он был главным.
– Вчера у меня было свидание, – тряхнула плечом, освобождаясь их хватки его подчиненных.
Прием не из приятных, тяжело выдохнула и посмотрела на стул напротив.
– Садитесь, – велел незнакомец, и четыре руки тут же надавили мне на плечи, вынуждая сесть.
Сердце заколотилось. Только сейчас я начала понимать предостережения и беспокойство Рика. Я бы его в такую компанию тоже не отпустила. Жулики и уголовники? Они и есть.
За столом сидел, вероятно, вербовщик. Причем не мелкая сошка, а кто-то крупный. Судя по тому, как прислуживали ему двое подчиненных в плащах и капюшонах.
Сам вербовщик личность не скрывал. Передо мной сидел довольно зрелый и наверняка жесткий мужчина. Козья бородка вытягивала и без того длинное лицо, а взгляд серых глаз морозил донельзя. Он изучал меня, а я его. Чего ожидать от вербовщика повстанцев?
"Он будет тебя проверять, играть словами", – вспомнила наставления Рика. – "Не тушуйся, смотри смело, подбородок приподнят".
Незаметно сжав руки в кулаки, подняла подбородок и посмотрела в лицо вербовщика. Смотри, я не боюсь.
– Так… Вы украли карту? – спросил он, прощупывая почву.
– Украла.
Отчасти, это правда. Я ведь стащила ее из сейфа Бэда.
– До меня доходили слухи, что некий специалист по оказанию услуг желает примкнуть к нам взамен на карту, но я не представлял, что это женщина.
Руки под столом задрожали и я больно ущипнула себя за бедро.
Специалист… Бэд? Бэд хотел примкнуть к повстанцам и выкрал карту? Так-так-так…
– Удивлены? У меня есть связи во всех кругах. Конечно, я знаю о вас, Николетта Феррано. За последние сутки я прочитал о вас всё. О вашей службе в столице, о работе под прикрытием в Бьорне, о вашей роли в разоблачении Бьорнского маньяка… И мне искренне интересно, зачем вам при всех этих достижениях красть карту и набиваться в ряды повстанцев? Какую цель вы преследуете?
Я смотрела в серые глаза и видела в них холод.
Сегодня мне либо удастся убедить его в собственной честности, либо меня убьют. Украдкой посмотрела на бугаев по обе стороны от стула.
От скверных мыслей отвлек призрачный ворон. Он очень хотел мне что-то показать, и я позволила сосредоточиться на его магии.
Вдох-выдох.
Что ты скрываешь, господин вербовщик?
Воздух пошел рябью, открывая глазам желтое сияние. На плече вербовщика сидел полупрозрачный совенок, с маленькими, но очень выразительными глазами. Сидя на плече хозяина, он с любопытством разглядывал меня, поворачивая голову то так, то эдак.
У вербовщика дефект! И он тоже пробужденный, как я. Именно в эту секунду в голову пришла мысль.
Я не хотела снова думать об этом. Пришлось применить немало усилий, чтобы забыть о той боли и страхе за дефектных. О том чувстве несправедливости, что я испытала не так давно. О том мимолетном разочаровании в системе власти.
Здесь и сейчас пришлось ковырнуть едва зажитую рану и отдаться всему плохому, что переполняло в сложные минуты жизни.
Вербовщик знает обо мне всё? Сыграем на этих знаниях.
– У меня дефект, – обреченно призналась я. – Что бы я не сделала, для императора я никто. После всех достижений никем и осталась.
– Так ты хочешь пробудить сущность? Поэтому пришла к нам? – допытывался вербовщик.
Признаться, эта версия была для него основной. Узнав о спящей внутри силе, многие дефектные из народа добровольно вступили в ряды повстанцев, чтобы получить силу. Это и понятно. Угнетенные, они видели в ней спасение.
Что до этой девочки, она угнетенной не выглядела, скорее наоборот.
– Уже. Я пробудила сущность сама, пока работала под прикрытием в Бьорне. Филипп здесь не при чем.
– Что ты знаешь о Филиппе? – насторожился мужчина.
– Он убил мою подругу, – ни грамма не соврала я. – Она была одной из наших. Возник конфликт, и он решил избавиться от нее, подло и безжалостно. Ее звали Маргарет…
– Хм, кажется, я что-то такое слышал. Соболезную.
Вербовщик нахмурился и почесал затылок.
– Чего ты хочешь, Николетта? Продать карту? Вступить в ряды повстанцев? Никак не могу понять твоих мотивов.
Я собралась с духом.
– Если честно, мне не нужны ваши деньги. Я просто хочу изменить мир.
Совенок на плече вербовщика вытянул голову и проникновенно посмотрел мне в глаза. От взгляда призрака стало зябко. Я поежилась, вцепилась в стул, но глаза не отвела.
– Ты не врешь, – задумчиво проговорил вербовщик и оценивающе посмотрел на меня.
– А вы, значит, слышите правду?
– Слышу. Таков дар моей сущности, видишь ли, у меня тоже дефект.
– Знаю, у вас очень милая сова.
Глаза вербовщика резко сузились на моей переносице.
– Как интересно… А дар твой сущности..?
– Проницательность, – кивнула и уверенно посмотрела на мужчину. – Я вижу вашу сову так же четко, как своего ворона.
Вербовщик хмыкнул и рассмеялся.
– Да-а-а… А я тут с ней распинаюсь! Скажи мне, ты видишь только сущности, ничего больше?
– Я.. пока не очень хорошо разобралась в магии ворона, – это было правдой, хоть и не отвечало на главный вопрос.
Серые глаза мужчины заблестели в предвкушении.
– Значит, не хочешь продавать карту?
– Нет, я хочу оставить ее себе и использовать во благо.
– В таком случае я просто не могу отпустить тебя! Ты представляешь ценность, даже без карты, а с ней и того дороже.
Повеяло чем-то нехорошим, но я отмахнулась от ощущений, как от навозной мухи.
Тем временем вербовщик закончил проверку и принял решение.
– Меня зовут Томас Мориш, через меня проходят все новобранцы. Николетта, ты не хотела бы вступить в наши ряды и бороться за лучший мир?
Да! Ура! Что там говорил Рик? Сразу не соглашаться?
Я потупила взгляд.
– Не уверена, что мне это нужно. Я видела, что творят повстанцы. Пожары, взрывы, убийства – это не моё.
Вербовщик задумчиво почесал козью бородку.
– Сообщество повстанцев неоднородно. Есть деятели, как я, а есть разрушители. И тот, и другой путь ведет к переменам, это наша общая цель. А средства каждый выбирает сам, исходя из своей совести.
– У Филиппа нет совести… – пробормотала под нос, но вербовщик услышал.
– Филиппа любят не все.
– Разве?
Вербовщик кивнул.
– О его личности я узнал чуть раньше общественности, просто потому, что сова услышала ложь. С тех пор я ему не доверяю.
Какой всё-таки удивительный дар для вербовщика – слышать ложь. Почти такой же удивительный, как мой, – видеть тайны.
– Филипп – лжец и убийца.
При мысли о нем внутри разгоралась ярость.
– Тут я склонен с тобой согласиться, лжецам веры нет. Я взаимодействую с ним, пока он полезен, но в крупные дела не посвящаю.
Повисла тишина.
Крупные дела? Значит ли это, что Филипп не главарь повстанцев, как мы считали?
Шум в ушах прекратился, разум вдруг обрел ясность. За столом переговоров сидели двое: вербовщик, один из тех, кто принимает решения, и воровка-самозванка, которая вообще ничего не решает. Казалось бы, что может быть общего у людей, чьи помыслы далеки друг от друга. Оказалось, не все так просто.
В этот момент мир не делился на черное и белое, на повстанцев и законников.
В этот момент двое осознали общую цель. Эта цель была искренней, честной, она шла из глубины души и объединяла совершенно разных людей.
Изменить мир.
– Через два дня в этом районе назначена операция, присоединяйся в качестве наблюдателя. Посмотришь, как работают лучшие из нас. Те, кто ценит человеческие жизни и хочет перемен для простых людей.
– Никаких убийств? – засомневалась я.
– Никаких.
Я заторможенно кивнула и вспомнила.
– А карта?
Мужчина покрутил бородку и произнес, глядя перед собой.
– Я стал вербовщиком благодаря интуиции, последняя никогда меня не подводила. Знаешь, что она говорит сейчас? Что сегодня я получил нечто более ценное, чем карта. Сильного союзника.
– Я еще не сказала "да".
Вербовщик ничего не ответил. Улыбнулся и жестом попросил бугаев проводить меня к выходу. В этот раз охранники были нежны, даже ручку подали и дверь придержали.
