Ребекка Росс
Сёстры меча и песни
– Нет, господин. – От усилия ее челюсть запульсировала.
– Ланеус хотел лишить тебя руки в качестве наказания. Я бы не позволил этому случиться.
Она попыталась сглотнуть. С прилипшим к зубам языком она прошептала:
– Спасибо.
Бахус опустился на колени и поднес кувшин с водой к ее губам. Хальцион сделала несколько глотков, и боль в висках утихла. Она чувствовала исходящие от одеяния священника ароматы дыма и пряностей. На шее у него висел кулон Эвфимия – круг из спрессованной горной глины.
Когда их взгляды встретились, ее сердце содрогнулось, будто струна лиры. Потому что она знала, что он видел в ней трещину. Увидел, насколько она сломана.
– Я подозреваю, что случилось худшее, – сказал он. – Вижу, ты одна. Без Скопы.
Скопа, кодовое имя Ксандера.
– Да, господин.
– А где карта? – пробормотал Бахус после секундной тишины.
– У лорда Стратона. Я потерпела поражение.
– Поражение никогда не бывает окончательным, пока ты сама того не захочешь, – сказал Бахус. – Там, где есть жизнь, обязательно найдется и надежда. Не сдавайся, Хальцион.
Он оставил ее привязанной к шесту. Не было никакого смысла пытаться сбежать. К тому же, копис исчез. Бессчетные пары глаз изучали ее, бесчисленное множество голосов шептались о ней. Некоторые из них узнавали девушку.
Пройдет совсем немного времени, прежде чем слух о преступлении распространится по округе. Ее родители, услышав об этом, испытают куда больший стыд, чем она.
Дрожа и обливаясь потом, она склонила нагретую жарким солнцем голову. В ожидании.
Она догадалась, когда он увидел ее.
На рынке воцарилась тишина: слышалось только кудахтанье нескольких кур, свист горного ветра, да постепенно умолкающий стук лошадиных копыт по грунтовой дороге.
Хальцион подняла подбородок и открыла глаза. Посмотрела прямо на командора.
6. Хальцион
В нескольких шагах от Хальцион верхом на своем жеребце восседал Стратон и пристально глядел на нее, его бронзовые доспехи сверкали на солнце. Казалось, только это он и мог делать: сидеть на лошади и смотреть на нее.
Она думала, что в момент их встречи ее поглотит страх. Но Хальцион облегченно выдохнула. «Скоро все закончится», – подумалось ей.
Девушка смотрела, как он спешивается, но отказывалась встречаться взглядами с другими гоплитами, – гоплитами, которых так хорошо знала. Она была частью их отряда, они все тренировались вместе. Были как братья и сестры. Когда-то Хальцион гордилась ими, а они – ей.
Больше нет.
Гоплиты с щитами, на которых виднелись изображения скорпиона, наперевес и верхом на своих лошадях сформировали сплоченную группу. Они ждали приказа. Стратон подошел к ней. Остановился перед ней, высокий и неподвижный, словно колонна.
Его глаза пронзали насквозь, но Хальцион не показала испуга, даже когда он обнажил свой меч.
Но затем она услышала заполнившие рынок вздохи обитателей Дри.
Это удивило Хальцион. Она считала, что лорд отвезет ее обратно в Абакус. Что захочет поговорить, прежде чем казнит. Считала, что у нее будет время все объяснить.
Командор был известен своей справедливостью, своим чувством долга. Много лет назад королева выбрала его своим военным советником. Он нередко присутствовал на трапезах в королевском дворце, пировал рядом с королевой Нериной, делился с ней своим мнением.
Никогда не нарушал правил. И Хальцион потребовалось несколько лет, чтобы по-настоящему понять его и завоевать уважение. Но сейчас, глядя в лицо лорда… ярость его казалась осязаемой, он был на грани. И виной тому – она.
Стратон шагнул за спину, готовился нанести удар своим мечом.
Пока Хальцион наблюдала за его тенью, за рукой, что подняла меч, ее мысли плутали. В конце концов, она закрыла глаза, приготовившись почувствовать тяжесть клинка.
«Не бойся, не бойся, не бойся…»
Раздался глухой стук, шест завибрировал, а затем Хальцион обнаружила, что ее путы ослабли и она валится вперед. Девушка поспешила выставить свои ноющие руки вперед, удержав себя за мгновение до столкновения с грязью.
Она лежала на животе, когда услышала яростный возглас:
– Она моя! Ты не можешь освободить ее! Она у меня в долгу!
Хальцион, немного приподнявшись, увидела несущегося через рыночную площадь Ланеуса. Но в тот момент, когда Стратон повернулся, чтобы взглянуть на него с высоты своего роста, Ланеус остановился, и его лицо сморщилось от страха.
– Какой долг? – спросил Стратон.
– Она, эм, ну, она вломилась в мой амбар и украла запасы.
Хальцион попыталась встать. Она чувствовала испепеляющий взгляд командора, но продолжала смотреть на небо. «Да, я пополнила список преступлений, господин».
– И что же она украла? – В голосе командора звучало крайнее нетерпение. Он убрал меч в ножны и направился в сторону стоящей на коленях Хальцион.
– Она украла несколько редисок. Три рыбных филе. Горшочек с медом. Миску слив…
Стратон раскрыл кожаную сумку, что висела у него на поясе. Достал серебряную аккию и с явным отвращением швырнул монету Ланеусу. Серебро упало на землю, и Ланеус немедля поднял его.
– Вставай, – грубо обратился к ней командор.
Хальцион снова попробовала встать. Мужчина железной хваткой вцепился в ее руку и потащил через весь рынок. Толпа расступалась перед ними. Когда Хальцион все же удалось подняться на ноги, он стал толкать ее вперед. Она шла перед ним, поднимаясь вверх по склону, туда, где находился храм. Белые столпы мерцали на свету, дым лениво взметался к облакам. На лестнице уже стоял Бахус, наблюдая за их приближением.
– Лорд-командующий, – поприветствовал священник.
– Господин священник, – отозвался командор, когда Хальцион с трудом поднялась по каменным ступеням.
Наконец, запыхавшись, она добралась до вершины. Она почувствовала взгляды мужчин, что переместились на нее; обе пары глаз были непроницаемы.
– Отдельная комната? – спросил Стратон.
– Сюда, милорд, – сказал Бахус, жестом приглашая их следовать за ним в узкий коридор, который вел к арочной двери из ясеня с резьбой в виде фавнов и оливковых деревьев. За дверью находилась небольшая комната – скудно обставленная спальня священника, где ютились набитый сеном тюфяк, табурет, заваленный свитками стол и жаровня, в которой еще теплились угли.
В этой самой комнате Хальцион и Ксандер встречались со священником несколько недель назад. Когда Бахус покинул их, закрыв за собой дверь, воспоминание пронзило ее, подобно лезвию ножа.
Стратон избегал смотреть на нее. Почувствовав себя так, будто превратилась в тень, она опустилась на пол и свернулась калачиком; последние силы покинули ее.
Хальцион слышала его дыхание, такое же изнеможенное, как и у нее. Словно лорд наконец-то сбросил маску и показал, как сильно он в самом деле устал. Он больше не скрывал своего разочарования. Его сердце было разбито, – разбито уже несколько дней, – а лицо выдавало страдания.
Если у нее и существовал шанс попытаться объяснить ему, что произошло, почему она сбежала… то только сейчас.
– Лорд-командующий… Я сожалею.
Он напрягся. По-прежнему не смотрел на нее.
– Ты сожалеешь о том, что случилось, или о том, что не удалось сбежать?
Его слова ранили. Хальцион задумалась: действительно ли он считал, что она не раскаивается в убийстве Ксандера?
– Неужели вы так плохо меня знаете, командор?
Стратон слова проигнорировал.
И она, заскрипев доспехами, поднялась на ноги.
– Это вы обучали меня последние восемь лет. Вы выбрали меня для этого, командор. Вы выбрали меня, как выбрали Ксандера, и если вы думаете, что я изменилась за одну ночь, что обратилась в существо, у которого нет ни морали, ни чувств, тогда и вы – не тот человек, за которого я вас принимала.
Он повернулся и уставился на нее. Но она заметила в его взгляде слабый отблеск уважения. Ее слова заставили его задуматься о том, к чему мужчина приложил руку: он выбрал именно ее из тысячи возможных вариантов. И выбрал Ксандера. В каком-то смысле он сам навлек на них беду.
– Мы с Ксандером делали, как вы и сказали. – Хальцион потянулась, чтобы опереться о стол. – Мы готовились сражаться вслепую. У меня были завязаны глаза, и мы тренировались, когда я… – Она резко замолчала, потому что на лицо Стратона стало невыносимо смотреть.
– Что ты, Хальцион?
– Вы действительно верите в это, командор? Что я могла умышленно убить Ксандера?
Он отвел взгляд.
– Это могло стать легким выбором. Если бы Ксандер умер, тебя освободили бы от выполнения миссии. И если ты боялась…
– Но я не боялась! – воскликнула она. – Я с самого начала говорила вам. Я была готова. И что легкого может быть в том, чтобы отступить от того, в чем я поклялась, лорд Стратон? Вы слепили из меня образ, которому я не соответствую, вам это известно. Постыдитесь за подобную ложь!
– Это мне должно быть стыдно? – зарычал он, подходя ближе к ней. – Я думаю, все наоборот, Хальцион. Трусиха из Изауры, которая сбежала, когда ей следовало остаться.
Вот оно. Слово, которого она ждала. Трусиха. Оно раскололо ее на части, и девушка пошатнулась, потому что поверила в это.
Она должна была остаться с Ксандером. Должна была ждать рядом с его телом, дождаться прихода командора.
Но даже сейчас… она знала, что сделала бы это вновь. Побежала бы, обезумев от ужаса, с лоснящейся на руках кровью.
– В течение восьми лет я обучал тебя, – сказал Стратон. – Восемь лет готовил тебя к битве, к неизведанному. Научил тебя всему, что знаю сам. И в прошлом, когда я замечал в тебе страх… ты не позволяла ему затуманить свой разум. – Он осмотрел ее. Хальцион под его пристальным взглядом почувствовала себя разбитой. – Почему ты выставила меня дураком? Почему сбежала от меня, Хальцион?
– Я боялась, что вы убьете меня, господин, – честно ответила она. – Не поверите мне, когда я скажу, что это был несчастный случай. Я сбежала, чтобы спастись.
– Только трусы бегут, – огрызнулся он. – Тебе следовало остаться. Ты не должна была убегать.
Хальцион хранила молчание, думая о возложенной на нее миссии. Как всего за один вдох жизнь развалилась на части.
– У меня были завязаны глаза, – сообщила она, зная, что, если не выпустит слова наружу, они продолжат в ней тлеть. – Как вы и предложили, мы выбрали стоп-слово. Но я не услышала, как Ксандер сдался. Я поняла это в тот момент, когда мой меч пронзил его. Я знала, что нанесла ему смертельный удар, и…
При мысли об этом у Хальцион перехватило дыхание. Бульканье, звон падающего меча. Сорвав повязку с глаз, она увидела перерезанное горло Ксандера. Рана казалась небольшой, но она забрала его жизнь в считаные секунды.
Кровь хлынула потоком, залила все вокруг.
Хальцион прикрыла лицо руками. Командор ненавидел слезы. Она провела пальцами по лицу, смахивая их.
– Ксандер был братом, которого я всегда хотела. Я любила его. И я знаю, что поставила под угрозу миссию. Украла жизнь у человека, которому никогда не собиралась причинять вред, а потом сбежала от вас. Я трусиха, как вы и сказали, и приму смерть от ваших рук. Я этого заслуживаю, и справедливость должна восторжествовать.
Стратон молчал. Его дыхание участилось, как будто слова Хальцион задели его за живое. Он подошел к единственному в комнате окну и взглянул на улицу. Серебро в его волосах блеснуло на солнце.
– Ты говорила кому-нибудь еще? – спросил он. – Рассказала своей сестре о миссии?
– Я не нарушала данной вам клятвы, господин.
Командор повернулся, чтобы посмотреть на нее.
– Тогда ты понимаешь, что я должен сделать, Хальцион.
Он с самого начала предупреждал ее и Ксандера, еще до того, как разгласил какие-либо подробности миссии. Предупреждал, что может случиться худшее. Они с Ксандером согласились и взяли себе кодовые имена. Считали себя непобедимыми.
Но худшее случилось. И теперь одна лишь Хальцион несла бремя – скрывала их миссию. За командором в течение нескольких лун следил Болиголов. Человек, личность которого они так и не раскрыли, но который, стремясь помешать им, оказался величайшим препятствием.
– Да, господин. Делайте что должно, – прошептала она, склонив голову.
Она задалась вопросом, попытается ли командор продолжить осуществление планов. Осмелится ли просить своего второго сына завершить то, что начали Ксандер и Хальцион?
Их время подходило к концу.
Стратон подошел к двери и открыл ее. Он пропустил ее вперед, позволив Хальцион провести его через храм и по дороге к рынку, где по-прежнему толпились люди, а гоплиты ожидали своего командора.
Хальцион замерла у шеста, наблюдая, как командор направляется к одному из гоплитов. По одному только гребню на шлеме – длинному конскому волосу, окрашенному в белый и красный цвета, – она поняла, кто это. Нарцисса, лидер отряда Скорпионов. Капитан Хальцион.
Нарцисса выслушала приказ Стратона, и ее зеленые глаза метнулись к Хальцион. Она спешилась и сняла шлем, явив длинные каштановые волосы, заплетенные в косы. С бесстрастным выражением лица сняла с седла хлыст и без колебаний подошла к Хальцион. Она остановилась на расстоянии вытянутой руки, и две женщины взглянули друг на друга.
– Хальцион из Изауры, – начала Нарцисса. – Убила собрата-гоплита, своего собственного напарника, Ксандера из Митры. Сбежала от своего командора. Нарушила священный наш закон. – Она, сделав паузу, раскрутила в своих руках хлыст. Его длинный хвост упал на землю и свернулся, словно змея. – Ты получишь двадцать ударов плетью за свою трусость. Сними доспехи и преклони колени пред шестом.
Хальцион принялась расстегивать кирасу. Ей казалось, что она погрузилась под воду: звуки приглушились, а руки потяжелели. Но она стянула свои доспехи и отбросила их в сторону, бронза звякнула о землю. На ней остались только сандалии и влажный от пота красный хитон.
– На колени, – потребовала Нарцисса.
Хальцион повернулась к шесту и обхватила его руками. Вперед вышел еще один гоплит. Ясон. Он привязал ее руки к дереву, но сделано это не для того, чтобы удержать ее на месте, а чтобы девушка не упала, когда потеряет сознание.
Ясон так и не встретился с ней взглядом. Но, пятившись назад, выглядел потрясенным.
Хальцион почувствовала присутствие командора справа от себя; он встал на пути ветра, и его тень потянулась к ней.
Раздались шаги. Нарцисса приближалась, вынимая свой копис. Она распорола хитон Хальцион и обнажила ее спину.
На мгновение воцарилась тишина. Трепещущий покой. А затем последовал первый удар плетью.
7. Эвадна
Эвадна стояла на рынке Дри и невидящим взглядом смотрела на пятно крови на земле. Им с семьей потребовалось несколько часов, чтобы добраться до деревни. И она хотела принять это за какой-то кошмарный сон, надо только проснуться, прийти в себя. Но кровь… Кровь была настоящей. Она все еще блестела в лучах заходящего солнца, словно земля отказывалась ее впитать.
Она задавалась вопросом, сколько времени потребуется, чтобы пятно исчезло насовсем.
Командор и его гоплиты отправились в Абакус, прихватив Хальцион с собой. Эвадна мельком увидела ее сквозь просветы между доспехами, копьями и лошадьми. Хальцион походила на падшую богиню: темные волосы скрывали ее лицо, раны на спине были перевязаны и прикрыты белым полотном.
Ее отец, обезумев от горя, проложил себе путь через гоплитов. Наконец-то ему было даровано мгновение с Хальцион, и он коснулся ладонью безжизненного лица дочери, прошептав ее имя, словно она могла проснуться на этот зов. Грегор отступил, только когда командор ему что-то сказал, слова, которые Эвадна не расслышала.
А потом Хальцион и ее спутники исчезли.
Грегор рухнул на колени в грязь между следами колес, оставшихся от телег, столь же ошарашенный, как и Эвадна. Жители Дри начали покидать рыночную площадь, – все самое интересное закончилось. Несколько человек остались стоять, уставившись на Грегора. Но никто из них не предложил помощь, не попытался утешить.
Тогда Эвадна и увидела мерзкого мальчишку из Дри, которого Хальцион избила много лет назад. Он стоял неподалеку рядом с другим молодым человеком и смеялся. На его поясе она заприметила знакомую вещь. Обтянутый кожей копис Хальцион.
Гнев Эвадны вспыхнул с новой силой, сжигая остатки ужаса. Не успев осознать своих действий, девушка направилась в его сторону. Подошла прямо к нему, и тот, вздернув бровь, прервал разговор на полуслове.
– А ты еще кто такая? – спросил он.
Конечно, он ее не помнит. Да и кто обратит внимание и запомнит тихую сестричку, когда есть Хальцион?
– Это не твое, – сказала она, указывая на копис.
Он взглянул на свой пояс.
– Ну, я не думаю, что Хальцион это понадобится. А ты? – И он захохотал.
Ей хотелось ударить его. Боги, она сжала кулаки с такой силой, что внезапно пожалела, что не упросила Хальцион научить ее драться.
Но драться ей не пришлось. К разговору присоединился еще один голос, владельца которого Эвадна знала и уважала. Бахус, жрец Дри.
– Ты теперь вор, Ланеус?
Ланеус взглянул на священника, и торжествующая улыбка испарилась с его лица.
Бахус продолжил:
– Потому что я не припомню, чтобы Хальцион отдавала тебе свой копис. Тебе следует его вернуть ее сестре на сохранение, или ты, быть может, предпочтешь провести несколько дней привязанным к шесту?
Губы Ланеуса искривились, но он отстегнул копис и бросил к ногам Эвадны. Она услышала, как он прорычал в ее адрес непристойности, отчего в ней вскипела кровь. Но теперь она получила копис.
Эвадна наклонилась и подняла его, ощутив в руках вес небольшого клинка Хальцион. Это чуть не заставило ее расплакаться: у нее хоть что-то осталось от сестры.
– Ты должна помочь своему отцу вернуться домой, Эвадна, – мягко сказал Бахус. – Его сердце разбито.
Она обернулась и увидела своего отца, по-прежнему стоящего на коленях в грязи. Дядя Нико и Лисандр также наблюдали за ним, и у них, в конце концов, не осталось иного выбора, кроме как самим поставить его на ноги. Солнце клонилось к горизонту. Пришло время возвращаться домой и сообщить новость остальным: тем, кто был вынужден остался на вилле. Эвадна даже представить себе не могла, как она расскажет об этом матери.
– Что сказал тебе лорд Стратон, Грегор? – спросил Нико, поднимая брата.
Эвадне никогда еще не приходилось видеть своего отца таким уязвимым. Он выглядел так, словно находится на грани смерти: его кожа посерела, а взгляд был устремлен в пустоту. Она поняла, что он пребывает в шоке.
– Отец? Дядя Нико задал тебе вопрос.
Грегор продолжил молчать, и она обменялась встревоженными взглядами со своим дядей.
– Суд над Хальцион состоится через шесть дней, – ответил наконец-то Грегор хриплым голосом. – Он состоится в агоре Абакуса.
К тому времени, как они добрались до Изауры, уже взошла луна. Федра, Лидия и Майя выскочили во двор, с нетерпением ожидая новостей о Хальцион.
Эвадна не осталась, она не хотела слышать, как Нико рассказывает им о том, что случилось с сестрой. Она практически добралась до своей комнаты, когда услышала эхо рыданий матери, за которыми последовали вопли Майи. Лидия молчала, она заплачет позже, когда останется одна.
В комнате Эвадны стояла темнота. Она прошла сквозь тьму и легла на кровать Хальцион.
На мгновение все мысли из ее головы исчезли; осталось лишь дыхание, а глаза были устремлены в ночь.
Сначала она привела своего отца и дядю к морским пещерам, думая, что Хальцион спряталась именно там. Но они напрасно потратили время, обыскивая побережье. Конечно, Хальцион отправилась в горы, она была единственной, кто не боялась вершины Эвфимии. Эвадна смотрела из окна своей комнаты на Дакийские горы, снова и снова убеждая себя, что Хальцион не пойдет по этому пути. Как же она ошибалась.
Если бы только Эва подумала о Дри; если бы только они добрались до Хальцион раньше командора. Насколько иначе закончился бы этот день.
Эвадна осторожно потянулась к копису Хальцион. Вытащила его из ножен, глядя, как лунный свет играет на лезвии.
«Будь у меня магия, я бы тебя спасла, – подумала она. – В агоре подняла бы руку и произнесла заклинание, чтобы освободить тебя, Хальцион».
Но Эвадна родилась без магии в крови. Потому, чтобы обрести магический дар, ей надо обладать одной из божественных реликвий. Эта мысль казалась заманчивой, и она подумала о потерянных реликвиях. Небесный Плащ Ирикса, Кольцо Исцеления из Солнечного Камня Магды, Всевидящая Корона Аканты, Жемчужные Серьги Лорис и Крылатое Ожерелье Киркоса еще никем не были найдены.
Если бы у нее имелся Небесный Плащ Ирикса, она смогла бы управлять небом, самой погодой. Вызвала бы засуху. Чтобы после выторговать свободу Хальцион в обмен на дождь. Или, если бы владела Крылатым Ожерельем Киркоса, спустилась бы с облаков и подхватила Хальцион на руки. Она могла бы унести их далеко-далеко из Абакуса, из Корисанды. Но куда им идти потом?
Нет, эти фантазии были неосуществимы, до крайности нелепы. Эвадна – обычная девушка из обычной семьи, и в ее руки никогда не попадет божественная реликвия.
Если она хочет спасти Хальцион, ей придется найти другой способ.
Эвадна с родителями отправились в путь рано утром следующего дня, рассчитывая на то, что, если погода не изменится, до Абакуса они доберутся за три дня пути на восток. Эвадна никогда раньше не отваживалась уходить так далеко от дома, и сидя в телеге, наблюдала, как Изаура все отдаляется и отдаляется, пока ее, наконец, не поглотили холмы.
Обрывы и долины вскоре сменились пологими, простирающимися до горизонта полями, засеянными пшеницей и ячменем. Соколы и корольки, расправив крылья, скользили по ветру над их головами, и Эвадна подумала о своей сестре, которую всегда представляла с крыльями.
Она задавалась вопросом, что сейчас происходит с Хальцион, больно ли ей, следит ли командор за тем, чтобы ее ранам обеспечивали должный уход. Эвадна попыталась предположить, чем закончится суд над ее сестрой. И в ней вновь вспыхнуло желание искупить свою вину за зависть к Хальцион. Да, она иногда завидовала сестре, но никогда не переставала восхищаться ею и любить.
Больше она ей не завидовала.
В ту ночь они разбили лагерь под покровом звезд, достаточно далеко от дороги. Эвадна помогала матери накрывать небольшой стол с лепешками и копченой рыбой, в то время как отец разводил огонь своим тлеющим камнем. С приходом сумерек они молча уселись перекусить; весь день они практически не разговаривали, каждый из них был погружен в свои мысли.
Эвадна с большим трудом проглотила ужин, а затем расстелила на траве мешок для сна и, свернувшись калачиком, завернулась в одеяла. Она почти погрузилась в дрему, как вдруг Грегор заговорил, тихо, с раскаянием в голосе:
– Я не должен был отпускать ее в легион. Должен был оставить ее в безопасности, в роще.
Какое-то время Федра молчала.
– Ты не можешь винить себя за это, Грегор. – Мать говорила с твердостью, словно верила, что Хальцион будет помилована, что Хальцион оставят в живых. Но Грегор, очевидно, готовился познать смерть своего первенца.
Эвадна не знала, что и думать, кто из ее родителей окажется правым.
Она заснула, думая о Хальцион, и сестра последовала за ней в ее сны. Они сидели в роще, где Эвадна писала шифром «Халэва». Она вырисовывала стило символы на восковой табличке, страстно желая, чтобы Хальцион поняла послание. Но когда передала его своей старшей сестре, Хальцион нахмурилась.
– Я не знаю этих символов, Эва.
Эвадна была потрясена.
– Что? Ты знаешь, Хэл. Это ведь наш язык.
Хальцион опечаленно пожала плечами.
– Я никогда не видела их раньше.
Эвадна уставилась на восковую табличку. Увидела, как ее буквы задрожали, как отрастили крылья и покрылись чешуей, превратившись в создания, которые соскальзывали с воска и исчезали в золотой пыли.
Магия. Рука Эвадны только что сотворила волшебство.
– Ты это видела? – выдохнула она, от удивления широко распахнув глаза. И ей это не почудилось. Хальцион тоже видела, как слова пробуждаются, превращаются в нечто иное.
– Ты понимаешь, что это значит, Хэл? Теперь я могу тебя спасти.
– Спасти меня от чего? – переспросила Хальцион.
Эвадна так и не ответила. Ее пробудил взрыв смеха и мужские голоса, что становились только громче.
– Федра! – прошипел Грегор.
Эвадна выпрямилась, поразившись тому, что сон оказался вовсе не сном. Она обернулась и неподалеку заметила своего отца. В его руке поблескивал кинжал. Огонь ярко освещал их лагерь.
– В чем дело, Грегор? – прошептала Федра.
– Хватай свой кинжал. Кто-то идет.
Эвадна вслушивалась, как ее мать роется в мешке в поисках клинка. Девушка не пошевелилась, но когда голоса приблизились, то ее сердце екнуло. Они заметили огонь. Значит, могли видеть и Эвадну с родителями, в то время как Эвадна, Грегор и Федра их не видели.
По ее рукам пробежались мурашки.
– Можем ли мы присоединиться к вашему огню, почтенные друзья? – выкрикнул мужчина, чей облик все еще был сокрыт в тени ночи. Он говорил со странной, но приятной интонацией. Грегор молчал, но Эвадна заметила, с каким отчаянием во взгляде отец всматривался в темноту, пытаясь хоть мельком увидеть незнакомца.
– Ну же. Мы не причиним вреда ни вам, ни вашей жене или дочери. Мы просто хотим согреться у вашего огня.
– Покажитесь, – потребовал Грегор.
Незнакомцы, казалось, задумались. Эвадна услышала шепот, а затем говоривший явил себя в свете костра. С ним находились еще два человека: по бокам от него стояли молодой мужчина и женщина.
Эвадна настороженно изучала говорившего. Он был одет в белый хитон с настолько богатой отделкой, что казалось, будто полотно окунули в расплавленное золото. На груди была накинута голубая мантия, скрепленная на плече фибулой в виде грозового облака – символом бога неба Ирикса, который, по всей видимости, был его предком. Одно только его одеяние кричало о том, кем был этот человек. Магом.
Взгляд Эвадны упал на его руки. После окончания Дестри каждый маг надевал серебряное кольцо. Сила их магии определялась по тому, на каком пальце они носили кольцо. Кольцо на мизинце свидетельствовало о весьма слабом магическом потенциале, но по мере продвижения кольца по руке сил становилось все больше. Кольцо на большом пальце носили величайшие маги.
Этот незнакомец носил серебряное кольцо на указательном.
Грегор опустил кинжал, и Эвадна почувствовала истекающий от отца страх. Что мог сделать простой мужчина с клинком против человека, владеющего магией?
– Ах, спасибо тебе, друг мой, – отозвался маг. И снова его голос прозвучал томно, отчего по спине Эвадны пробежала дрожь. – Меня зовут Макарий, а это писец Берилл и мой друг Сайрус.
«Писец?» Внимание Эвадны сосредоточилось на женщине, которая была одета не менее красиво, чем Макарий: в белый хитон, подпоясанный поясом из инкрустированных драгоценными камнями лепестков. На плечах были прикреплены золотые солнца, а спину покрывал плащ цвета индиго. Она ответила Эвадне холодным и надменным взглядом. Затем на ее губах заиграла улыбка, и Эва перевела глаза на юношу, что носил шафранный пояс, отличительный знак всех чиновников. Его лицо раскраснелось и покрылось бисеринками пота, как будто они прошагали много миль; на руке у него висела кожаная сумка, до краев наполненная вычурными держателями для свитков.
– Не подбросить ли нам еще одну ветку в огонь? – предложил Макарий.
Грегор повиновался. Эвадна следила за тем, как отец подбрасывает две сухие ветки в огонь, и как в ночное небо взмывают яркие искры. А затем ее отец пересел поближе к ней, так что Эвадна оказалась зажатой между своими родителями.
Маг и его писец устроились впереди, прямо напротив огня. Чиновник со стоном уронил сумку и, потирая плечо, неуклюже опустился на землю.
– Ты помнишь, что у тебя в сумке, Сайрус? – резким тоном спросила писец – Берилл, – глядя на чиновника из-под нависших век.
– Да, но я даже не знаю, зачем вообще согласился на это! – ответил Сайрус.
– Мир, друзья мои, – вмешался Макарий. – Нам еще предстоит познакомиться с нашими новыми товарищами.
Он взглянул на Грегора и, когда тот в ответ промолчал, перевел свой взгляд на Эвадну.
– Итак, ты?..
– Наши имена не имеют значения, – ответила Федра.
– Но лишь благодаря именам мы определяем себя, не так ли?
Макарий склонил голову. Его волосы цвета луны были длинными и роскошными. Но брови у него были темными, – этот контраст придавал ему небывалую красоту, от которой сложно отвести взгляд. Мужчина не отрывал глаз от Эвадны.
– Как тебя зовут? – поинтересовался он.
– Эвадна, – ответила девушка прежде, чем успела подумать. Имя сорвалось с уст, словно дымок. Она даже задумалась о том, а не заколдовал ли он ее, вынудив заговорить, и горло сжалось.
– Эвадна, – повторил он, как будто хотел распробовать имя на вкус. – Куда ты и твои родители держите путь, Эвадна?
На этот раз она придержала язык за зубами.
Улыбка Макария стала шире. От этого его лицо выглядело перекошенным.
– Возможно, наши пути ведут в одном направлении, и мы не прочь присоединиться к другим странникам.
– Мы направляемся в Абакус, – ответил Грегор.
– Ах, великолепный Абакус! Такой красивый, древний город. Что ж, весьма жаль, что мы идем разными путями. Хотя, должен сказать, в Абакусе почти негде поразвлечься.
Последовала еще одна минута неловкого молчания. Избегая взгляда Макария, Эвадна задалась вопросом о том, что ему было нужно.
– Ну ладно, – продолжил маг, изящно подняв руку, словно предлагал что-то. – Быть может, Эвадна и ее безымянные родители, я выкажу вам свою благодарность за огонь, спев для вас короткую песенку?
– В этом нет необходимости, – сказал Грегор, в голосе слышался страх. Отец нащупал руку Эвадны и переплел их пальцы. Казалось, он начал беспокоиться, что Эвадна, околдованная, покинет своих родителей и отправится вслед за магом.
«Но такого рода магия – вне закона», – подумалось Эвадне, отчего ее пульс подскочил. Маги не имели права использовать свою магию, дабы зачаровывать кого-то, да и в целом причинять вред. И в поисках поддержки она взглянула на чиновника, но зевающий Сайрус совершенно не обращал внимания на происходящий рядом с ним разговор.
– Это меньшее, что я могу сделать для вас, – отмахнулся Макарий, взглянув на своего писца. – Что мне спеть для наших новых друзей, Берилл?
Берилл усмехнулась. Ее зубы блеснули в свете костра, словно лезвие.
– Может быть, Песнь о Яствах?
– Отличный выбор.
Эвадна мало что знала о магии, лишь те обрывки, которые почерпнула, читая мифы и слушая сплетни, что долетали даже до таких отдаленных мест, как Дри. Но она точно знала, что волшебство можно не просто произнести, а спеть. Магия, проявленная через песню, всегда сильнее, куда более опасна.
Ее взгляд сместился от Берилл к Макарию, к таинственной сумке со свитками, лежащей в траве у ног Сайруса. Эва, по-прежнему стараясь понять, как эти трое связаны, заметила, что Берилл хорошо знала заклинания мага. А затем Макарий запел.
Его голос оказался гладким, словно речной камень. Он пел на Языке Бога, древнем языке, в котором магия горела ярче всего.
