Ребекка Ролланд
Искусство разговаривать с детьми. Как найти время для важных разговоров с ребенком и грамотно их вести

Полная версия

Почему мы упускаем хорошие разговоры

Принципы продуктивного разговора опираются на базовые вещи: темы, которые одинаково интересны вам и вашим детям. Кажется, предельно просто вести захватывающие беседы, и вообще это представляется очевидным способом помощи ребенку в обучении и развитии своего потенциала. И в какой-то мере так и есть. Итак, если нам хочется, чтобы ребенок хорошо справлялся, и мы хотим ему в этом помочь, что же такого сложного в использовании возможности поговорить?

Вот три основные сложности.

1. Фокус внимания традиционного образования лежит на достижении отличных результатов, и к этому же мы стремимся в семейной жизни.

2. Агрессивные идеалы родительства, которые предполагают, что мы должны быть «включены» все время.

3. Использование технологий нами и нашими детьми, особенно когда мы вместе.

Давайте рассмотрим каждую из них по порядку.

Во-первых, наше общество слишком часто подталкивает нас к достижениям и личностному росту способами, с которыми дети порой не могут справиться. Контрольные тестирования, оценка навыков и прогресса в математике и чтении – все это накладывает свой отпечаток. Для многих учителей в приоритете усвоение детьми программного материала, который проверяется на контрольных точках. Разговоры превращаются в способ поиска правильного ответа, а не развития критического мышления и воображения. Когда дети постоянно сфокусированы на вопросах, в ответ на которые можно «налить воды», глубокое обсуждение уходит на второй план. В таком случае у разговора есть лишь одно верное направление, не позволяющее развить идеи другим образом. Мы не ценим мозговой штурм или неординарные идеи, а ведь хороший мозговой штурм является ключом к развитию креативности^[15].

И правда, в беседах нельзя применять те же метрики прогресса, как все эти ужасно важные отметки и баллы за экзамены. Гораздо проще выполнить действие – желательно структурированное, – чтобы почувствовать, что ребенок не стоит на месте. Отвести дочку на плавание. После пяти занятий тренер скажет: «У нее отлично получается кроль на спине, но нужно поработать над кролем на животе». Конец недели, миссия выполнена. Вы уходите, счастливые, что ваша дочь делает заметные успехи. С разговором все обстоит не так. Он не оставляет очевидных следов и не предполагает перечня контрольных вопросов или инструкции. В этом он похож на нос. Если вы не застенчивы – или тщеславны, – то, вероятно, почти не думаете о нем. Вы просто хотите, чтобы он выполнял свою функцию.

Подавляющее количество носов отлично функционируют без нашей помощи. Но носы и разговоры – все-таки не одно и то же. Наши стандартные «разговорные режимы» действительно нужны, чтобы выполнять свою функцию: доставить оттуда сюда, удостовериться, что дети ужинают и делают уроки. Но качество беседы в ее лучшем воплощении может сделать намного больше, чтобы открыть их миры.

Это не значит, что нужно следить за каждым словом, вылетающим из вашего рта или рта вашего ребенка, или тщательно планировать, что сказать. Совсем наоборот. Родительское внимание, сконцентрированное на том, чтобы быть «всегда включенным, всегда на связи», может затруднить проведение качественных бесед. Родительство в режиме «всегда на связи» превратилось в «упорное преследование» – об этом даже упоминалось в заголовке статьи The New York Times за 2018 год. Мы хотим, чтобы дети полностью раскрыли свой потенциал, сейчас и в будущем. Но мы слишком часто используем монолог вместо диалога. Мы направляем и управляем, становясь водителями и кураторами, товарищами по играм и тренерами, делая все возможное, чтобы удовлетворить потребности наших детей, забывая при этом о своих собственных.

Хотеть быть в курсе событий естественно. Однако, когда мы вовлечены слишком сильно, довольно просто забыть о настоящих интересах и целях детей. Мы не обращаем так много внимания на манеру их разговора и на то, что спрятано между строк. Напротив, мы больше склонны выглядывать впереди следующую цель, деятельность или метрику успешности, будь то контрольная работа или футбольная тренировка, или просто обыкновенный детский утренник. Мы забываем замечать, что происходит, и останавливаемся лишь на том, чему стоило бы произойти.

Когда мы выступаем как лекторы или ведущие, а не партнеры по разговору, наша речь зачастую не адаптивна. Мы склонны пропускать мимо ушей то, что ребенок пытается нам сказать. Мы начинаем беседу спеша, часто имея собственные планы на разговор: высказать мнение, донести какую-то мысль. Мы не замечаем, когда наши цели начинают идти вразрез с разговором, и забываем притормозить.

Вы можете наблюдать это в повседневных ситуациях. Представьте, что вы только что вернулись с работы и здороваетесь со своим малышом ясельного возраста, который играет с игрушечным поездом и катит его по рельсам прямиком в стену.

– Как прошел твой день? – спрашиваете вы.

Малыш отвечает:

– Смотри, в поезде сели батарейки.

Затем вы спрашиваете:

– Сегодня были обе ваши воспитательницы? Джейсон еще болеет?

А он говорит:

– Мне нужны маленькие батарейки.

Это достаточно естественный разговор. Но вы думаете о своем дне. Вы хотите услышать подробности о событиях дня ребенка – возможно, вы втайне задаетесь вопросом, тот ли детский сад для него выбрали, – но он глубоко сосредоточен на том, что происходит прямо сейчас.

В этот момент вы можете не заметить ничего плохого. Но если вы продолжите в том же духе, то, скорее всего, оба разочаруетесь в беседе. Он начнет капризничать или дергать вас. Вы, возможно, начнете раздражаться, мечтая о тишине. Он потерял интерес, вы упустили шанс пообщаться с ним. И вот в этих маленьких повседневных беседах начинается цикл отстранения. Но этот цикл не является неизбежным.

Многие из нас хотят активно заниматься воспитанием детей, даже если мы не можем себе этого позволить. Я поговорила с аспирантом Корнеллского университета Патриком Исидзукой, который в 2019 году обнаружил, что три четверти родителей с разным уровнем дохода предпочитают активный стиль воспитания^[16]. Он утверждает, что этот идеал стал широко популярен. Вместе с популярностью возникает необходимость воплотить идеал в реальность.

Менталитет «добиться всего» и страх быть осужденным, если не сделать этого, снижают качество разговоров. Мы склонны осуждать и обвинять самих себя. Наше внимание рассеивается. Накапливается стресс, а истинная польза от общения теряется. Когда мы пытаемся «усовершенствовать» разговор, мы упускаем суть. Эти разговоры должны успокаивать нас, а не вызывать еще больший стресс.

Наши бытовые беседы, напротив, часто кажутся трудоемкими. В нашем плотном графике, в который укладывается множество мероприятий, ворчание по поводу домашней работы или даже обучение детей, мы часто концентрируемся на разговорах о логистике и транзакциях или разговорах, сосредоточенных на «выполнении дел». Мы акцентируем внимание на преподавании уроков или высказывании своей точки зрения. И тогда теряется более медленный темп, необходимый для осмысленного диалога. Пропадает не только адаптивная часть продуктивного разговора, но и равноправность собеседников. И тогда либо вы недостаточно увлечены, либо ваш ребенок. Вы упускаете возможность позволить беседе естественно развиваться, или дать такой ответ, который расширит кругозор ребенка. Допустим, сын играет в слова вслух. Он говорит:

– Л… лама. На М начинается…

Вы можете продолжить словами: «мармелад» или «морс», подождать, пока он продолжит словом «мед» или «макака». Или можете ответить:

– Ой, я не знаю… Давай наденем тебе ботинки.

Во втором ответе нет ничего плохого. Когда вы спешите, он имеет наибольший смысл. Но хотя бы иногда нужно использовать первый вариант.

Не менее важно и то, что, когда мы сфокусированы на успехе, мы можем забыть, что ведущая роль должна быть у детей. Мы любим подчеркивать природные способности ребенка или его блестящие успехи, начиная с самого раннего возраста. Но гораздо реже поощряем занятия, которыми он только увлекся, или те, что ему нравятся, но в которых он не показывает серьезных успехов, и не поощряем новые черты характера. Скажем, он только начал играть в футбол, а его друзья играют уже много лет. Ему весело, но он не лучший игрок. Если мы переоцениваем важность того, чтобы быть лучше всех, ребенок может решить, что продолжать пробовать бессмысленно.

Или, скажем, ребенок чувствует скованность, но работает над тем, чтобы найти новых друзей. Если мы будем постоянно обращать внимание на то, насколько его старшая сестра общительнее, чем он, ребенок может прекратить попытки или отказаться искать друзей, что приведет к тому, что он еще больше замкнется в себе. И это негативно сказывается на важнейшей потребности детства: необходимости, чтобы другие люди воспринимали тебя как полноценную личность в любом возрасте и на любом этапе, и разрешали развивать характер и навыки.

Даже во время игры мы часто упускаем возможность начать с того, что волнует ребенка. Вы можете понять это, взглянув на маленького сына, который играет с конструктором Lego и мечтает о замке и рве.

– Что это? – спрашиваем мы, указывая на детальку. – Она синяя или оранжевая?

Он забывает свои размышления о том, какой высоты надо сделать замок, утонут ли во рве игрушки. Мыслительный процесс прерывается на полуслове.

То же относится и к детям постарше. Например, ваш ребенок восторженно рассказывает о видеоиграх. Если вы слишком сконцентрированы на его учебе, довольно просто проигнорировать его слова или поинтересоваться, выполнено ли домашнее задание. Пока вы хотите, чтобы домашнее задание было сделано, вы не размышляете о том, почему ему так нравятся видеоигры или во что можно преобразовать его увлечения. Может, его привлекает риск, а значит, ему понравится активный туризм. Или, возможно, ему нравится, что видеоигры делают дружбу крепче, тогда ему нужно попробовать чаще видеться с друзьями в реальной жизни. Поиск этих связей и помощь вашему ребенку в этом – путь к тому, чтобы делать его мир интереснее и богаче.

А вот является ли проблемой использование телефонов, компьютеров и других электронных устройств? Помогают ли они нашим разговорам, или мешают им? Легко присоединиться к толпе и говорить, что дети постоянно сидят в своих телефонах и редко поднимают головы, чтобы пообщаться вживую. Но реальная ситуация сложнее. Действительно, если дети проводят в своих устройствах большую часть времени бодрствования, у них остается не так много времени для личных бесед. В 2019 году экранное время подростков составляло более семи часов в день, а детей в возрасте от восьми до двенадцати лет – почти пять часов^[17]. Использование новых технологий может изменить мышление и интересы детей. Например, исследования показали более высокие показатели депрессии у подростков, которые участвуют в «восходящих социальных сравнениях», то есть в социальных сетях сравнивают себя с друзьями, которые кажутся более счастливыми или обеспеченными.

Более того, использование электронных устройств меняет наше взаимодействие в моменте: дети играют в игры на своих планшетах, а мы проверяем электронную почту. Проверка уведомлений на телефоне по привычке может привести к прекращению диалога. Дело даже не в ваших словах, а во внимании. Если вы не отрываете глаз от телефона, то сигнализируете о том, что не полностью открыты для разговора. Ваше стремление проверить новости или письма может превратиться в привычку. В ответ ваш ребенок может начать плакать или шуметь, чтобы обратить на себя внимание. Или – если дети достаточно взрослые – они просто уткнутся в свой телефон и пропадут в потоке видео и мемов.

Поначалу дети могут высказываться насчет недостаточного внимания с вашей стороны. Пятилетняя Софи, перед тем как показать мне танец, который сама придумала, потребовала: «Выключите телефоны, пожалуйста!» Другие дети могут стать раздражительными или начать капризничать. Правда, через некоторое время все привыкают разговаривать, параллельно листая ленту, поэтому никто это никак не комментирует.

Как показало одно исследование, когда родители малышей смотрели в телефоны, дети меньше изучали окружающую среду и менее успешно воссоединялись со своими родителями, как только родители убирали гаджеты. Самый сильный эффект обнаружили у родителей, которые сказали, что они по привычке часто смотрят в телефоны. Со временем, когда дети чувствуют, что им не отвечают с интересом, они, как правило, прекращают попытки. Качество вашего взаимодействия снижается, а вместе с ним и открытость вашего ребенка к разговору.

Но этот равнодушный разговор не станет глубоким. Мы не заметим едва уловимые сигналы наших детей и не поддержим их чуткость к нашим. Так много остается неуслышанным и недосказанным.

Я часто повторяю, что наше нынешнее общество – это языковая пустыня. Мы много коммуницируем – обратите внимание на постоянный шквал новостей, текстовых сообщений и постов, – но гораздо реже наше общение является содержательным. Оно не укрепляет наши отношения и не кажется важным. В языковой пустыне возрастает необходимость уделять внимание содержательной части разговоров, которые мы ведем с детьми. Вы можете рассматривать эти беседы как цель сами по себе, но также и как сопротивление тенденции использовать больше слов, отправлять больше сообщений, но упускать глубокое общение. Даже если мы заняты, существуют способы использовать небольшие промежутки времени, чтобы выработать привычки, которые могут перенять дети. Возможностей для качественного разговора масса, но только если мы будем внимательны. А нам стоит быть: от этого зависит положительная динамика наших семей, а также счастье, обучение и благополучие наших детей.

Глава 2
Разговоры для обучения: как привить ребенку любопытство на всю жизнь

Наша забота о ребенке должна проявляться не через желание заставить его что-то вызубрить, а через стремление сохранять в нем сияющим тот свет, что называют умом.

Мария Монтессори

Однажды, вскоре после четвертого дня рождения Софи, Филипп и я пошли на родительское собрание в детском саду в Бруклине, штат Массачусетс. Я еле уместилась на детском стуле. Часом ранее я была на родительском собрании в школе, в которой работала сама. Но теперь я была в роли родителя.

– Она часто делает ошибки, – сказала мне одна воспитательница, седая спокойная женщина. – Это проблема многих детей. Она самостоятельная и стремится к совершенству.

– И она винит в своих ошибках других людей, – добавила другая. – Это плохо сказывается на ее отношениях с друзьями. Мы часто говорим об ответственности. Я бы посоветовала поднимать эту тему и дома тоже.

– Я подумаю, что мы можем сделать, – поспешно ответила я, тоже заметив эти тенденции.

В течение трудного рабочего дня я разрешила себе не думать об этом разговоре. Но в тот вечер я попала под ливень и вернулась домой промокшая и замерзшая.

– Ты промокла, – Софи сморщила нос. – Ты что, не взяла с собой зонт?

– Я не проверяла прогноз погоды, – призналась я.

– Тебе стоило это сделать.

Я как раз снимала носки, мне хотелось ответить грубо. И тут мне в голову пришла идея.

– Это была моя сегодняшняя ошибка, – сказала я. – А какая была твоя?

– Что моя?

– Твоя ошибка. – Она внимательно смотрела на меня. – Что плохого или глупого ты сделала сегодня?

– Я не ошибаюсь. – Пыхтя, она ушла. Но потом наступило время обеда.

– Твоя ошибка, – потребовала она, подмигнув. – Поделись с нами.

– Я забыл завести велосипед в гараж, – сказал Филипп. – Оставил его снаружи.

– И его украли?

– Нет, мне повезло, – он вздохнул. – Но в следующий раз я не забуду поставить его на замок. А что у тебя?

– Я не катаюсь на велосипеде под дождем, – она сверкнула улыбкой. – Я не сделала ни одной ошибки.

Я сменила тему. Но следующим же вечером за ужином Софи потребовала:

– Ваши ошибки!

Филипп рассказал, как отправил электронное письмо раньше, чем позвонил для уточнения деталей.

– Ты не проверил свою работу? – подпрыгнула Софи.

– Я торопился. Но завтра я выделю на это больше времени.

– Моя очередь, – заявила она и рассказала, как случайно толкнула мальчика на детской площадке. Он заплакал, а она не извинилась.

– Ты не объяснила ему, что случилось? – спросила я.

– Я не виновата.

– Тебе не обязательно было говорить: «Прости, я толкнула тебя». Но как ты думаешь, как он воспринял эту ситуацию?

– Возможно, он решил, что я специально толкнула его, – она нахмурилась. – В следующий раз объясню.

Этот разговор привел ее к некоторому осознанию. Он позволил Софи признать ошибку, но не дал ей поглотить дочку. Она начала понимать, что ошибки свойственны всем нам, а их анализ позволяет выработать стратегию, чтобы справиться с подобной ситуацией в будущем. Это было ее собственное озарение, и оно пришло в результате нашего равноправного диалога, а не после прочитанной мной лекции. Обдумав эти идеи, она выразила их своими словами. Благодаря подобному осмысливанию и проговариванию дети учатся лучше. Изложение идей своими словами делает мысли более обоснованными и дает детям ощущение, что они сами до этого додумались. Эффективнее построить игрушечный автомобиль с нуля, а не изучать абстрактно, как он работает.

Со временем диалог меняется

Несколько недель Софи рассказывала об ошибках: иногда дурачась, иногда более серьезно. Мы тоже. Шли недели, и мы начали замечать, что ее отношение меняется. Учителя говорили, что она берет на себя больше ответственности и находит больше друзей.

Обдумывая наши беседы, я вспомнила о том, что психолог Кэрол Двек называет «мышлением роста», или верой в то, что интеллектуальные способности подвижны. Дети с мышлением роста верят, что, приложив усилия, они разовьют свои навыки. Дело не в том, что таланта не существует или что у детей нет врожденных способностей в определенных областях. Конечно есть. Но упорная работа, наряду с помощью родителей, учителей и друзей, тоже дает прекрасные результаты. В своей работе о мышлении Двек пишет об использовании слова «пока». Например: «Я еще не научилась умножать – пока». Навыки можно развивать, а ошибки – это всего лишь признак того, что нам есть куда расти.

Теория «мышления роста» стала так популярна, что это выражение превратилось в устойчивое. А это важно. Согласно Двек, дети могут развивать определенную установку мышления, начиная с трех с половиной лет. Они верят, что ошибки показывают, какой ты человек на уровне личности. Однажды я услышала, как трехлетний Пол сказал: «Ну, просто я плохо собираю Lego». Наблюдая за тем, как Софи строит более сложную конструкцию, он обнаружил, что недостаточно хорош. Но такие выводы можно изменить с помощью диалога, это работает с детьми всех возрастов. Дэвид Йегер, профессор Техасского университета, выяснил, что подростки с фиксированным мышлением^[18] благодаря простой беседе могут переключиться на мышление роста, повысить свою мотивацию и даже успеваемость. Согласно исследованию Дэвида Йегера, в котором участвовало более 18 000 девятиклассников, учащиеся, посещающие семинары по развитию мышления, позже сталкивались с новыми задачами. Таким образом, разговоры приводили к действиям, поскольку ученики прикладывали усилия и не опасались сделать что-то неправильно.

Как мы можем помочь детям не бояться ошибок? Недавняя работа Кэрол Двек содержит важные идеи. Согласно ее исследованиям, даже если мы обладаем мышлением роста, наши реакции на ошибки и неудачи детей предполагают, что их способности невозможно развить. Если мы нервно успокаиваем ребенка фразами вроде: «Ну, ничего страшного, если у тебя это плохо получается», ребенок может считать это подтверждением, что у него не получится улучшить свой навык. Вместо этого Двек предлагает отмечать стратегии, которые сработали, или само решение проблемы, к которому пришли дети. Когда ребенок совершает ошибку, покажите, что вы воспринимаете ее как новое знание. Спросите, какой урок можно из нее извлечь.

Крайне важно формировать у детей «мышление роста». Оно помогает добиваться результатов благодаря упорному труду.

Пример Софи показал мне, что разговоры об ошибках играют большую роль в обучении. Благодаря таким беседам создаются условия для того, чтобы дети чувствовали себя спокойно, когда они неправы. Рассматривая ошибки, сопереживая детям, мы даем им возможность определить, почему они их допустили. Это помогает им выработать стратегию на будущее. Тем самым мы способствуем развитию эмпатии в детях. Когда Софи рассказала о том, как случайно толкнула мальчика, она поняла, что, должно быть, чувствовал этот мальчик. Благодаря этому дети получают как принятие, так и утешение, что они не идеальны. Когда мы делимся своими ошибками, они понимают, что все люди постоянно учатся. И такая основа принятия себя позволяет им сохранять любопытство и интерес. Не менее важно и то, что беседы об ошибках помогают детям определить основные точки их развития, так они понимают, где поступили верно.

И все-таки разговоры об ошибках – это лишь один вариант из нескончаемого количества примеров обучающих бесед. Важнее даже не то, о чем вы говорите, а то, как вы это делаете. На самом деле, разговоры на повседневные темы позволяют детям оценить, как много они уже знают, и дают им больше понимания о самих себе и мире. Качественные разговоры помогают заметить их ложные убеждения и предпринять некоторые шаги, чтобы их изменить. Разговоры такого рода также дают нам представление о том, как думают наши дети, и тогда мы переходим «на следующий уровень». Когда дети чувствуют поддержку и что их увлечения поощряют, они развивают свой интерес и, в идеальной ситуации, учатся включать свои сильные увлечения в повседневную жизнь.

Справедливости ради надо заметить, что длительные изменения в убеждениях не могут быть простыми или быстрыми. Но они начинаются с еле заметных моментов в диалоге, который продолжается на протяжении долгого времени. Помочь детям выявить свои ошибки – это лишь начало пути к изменениям. В этой главе я предлагаю два основных пути, как именно разговор может подтолкнуть к обучению. Во-первых, разговор может пробудить любопытство на всю жизнь, побуждая детей исследовать интересующую их область и развивать критическое мышление и навык обучения. Во-вторых, разговор поддерживает их и учит учиться. Думать о собственном мышлении – это навык, известный как метакогнитивный процесс. Именно он является ключом к структурному обучению. Вместо того чтобы пытаться сделать как можно больше – усвоить больше фактов, больше времени посвящать учебе, – дети понимают, как учиться эффективнее, лучше. Это способствует их успеху в школе и, что важнее, позволяет им стать уверенными в своих силах учениками, которые всю жизнь стремятся к новым знаниям.