Равиль Нагимович Бикбаев Лазутчики Шахразады

Все, что написано в данном произведении является авторским вымыслом, а любое сходство с реальными людьми и событиями, совпадением.

– Кто ты, о юноша?

В летнем цветущем саду спросила меня одетая в шелка и обвешанная золотыми украшениями чудесная полуобнаженная дева.

Я сразу забыл, что меня убили, что я вообще неизвестно где. Девы у меня так давно не было, что я мигом отбросил мысли о своей смерти как о несущественной мелочи, и стал довольно опрометчиво по-восточному цветисто лгать деве в надежде на ответное чувство, выраженное в определенных действиях.

– О прекраснейшая из звезд, я раб твоей красоты,

И полагал, что лесть как отравленная стрела пущенная из лука поразит девичье сердце. Хотя честно говоря дева хоть и была вполне себе ничего, но в созвездье моих знакомых дев, были девушки и поинтереснее. Но яд лести достиг сердца девы, она подошла ближе и ладошкой нежно погладила меня по щеке.

Я быстро, страстно ее обнял, мужское естество дало о себе знать и было готово пронзить огненным копьем деву прямо через шелковые шальвары. Дева отшатнулась и с ужасом закричала:

– Так ты не евнух, раб?

– Вовсе нет, – быстро ответил я ощущая как пылает мужское копье и начал торопливо предлагать:

– О дева …

– Можешь не продолжать, – зло сказала дева, – я этих сказок уже наслушалась,

– Но почему твои щеки гладки как у невинной девушки, – далее лукаво улыбаясь поинтересовалась дева,

– Откуда я знаю, – мрачно буркнул я, чувствую, что копье и не думает опадать, хотя разум уже понял, ничего тут не обломиться, – генетика такая, у нас в семье у мужчин щетина только после двадцати пяти лет растет,

– А это что? – пальчиком показала дева на мою грудь.

На груди прямо напротив сердца у меня был свежий шрам от пулевого ранения, через которое и вытекла вся моя кровь, но я не стал пугать деву, тем, что вроде как убит.

– Это печать любви, – соврал я деве, все еще надеясь поразить ее воображение, а за воображением постараться поразить и всё остальное.

– Но как ты в таком виде оказался в саду нашего шахиншаха? – сменила дева милость на гневный вопрос,

А был я наг почти как Адам в райском саду до грехопадения, но мои чресла все же закрывали мокрые синие выцветшие трусы до колен. Оттопыренные в известном месте трусы.

– Задаю тот же вопрос, – сурово прозвучал властный мужской голос.

Я обернулся и увидел среднего роста плотного, одетого в шелковый расшитый золотом халат чернобородого мужчину.

Прекрасная дева пожарной сиреной завопила:

– Я не в чём, не виновата! А разделась от жары, а не для …

– Шахразада, – поморщился от издаваемых звуков, мужчина и попросил:

– Не ори подобно ослу перед случкой,

– Я следил за тобой и видел как ты отшатнулась от этого юноши, когда он попытался познать тебя, – уверенно говорил мужчина,

– Не то что эта недостойная, которая похотливо орала черному рабу нубийцу: «О Масуд!», а потом с криками отдалась ему, – с горечью продолжал говорить мужчина,

Шахразада успокоилась и предложила:

– Той изменнице и рабу, ты отрубил голову, прикажи отрубить и этому, – с милой ласковой женской улыбкой просила она, показывая на меня тоненьким пальчиком с крашенным красной краской ноготком.

Мужчина оценивающе посмотрел на меня.

Мужское копье оттопыривавшее у меня в известном месте трусы, опало.

Если он сейчас кликнет стражу, подумал я, то прыгну вперед и еще успею свернуть ему голову, воины из Войска Джина Воздушного так просто без боя голову под топор подставлять не будут.

– Если она тебе так понравилась, – неожиданно улыбнулся незнакомому юноше, мужчина, голову которого не украшали рога, а руки украшали золотые перстни с драгоценными каменьями,

– То могу оставить тебя ей в услужение, – показывая на Шахразаду, предлагал он, – хаким всё сделает быстро,

Кастрирует, вздрогнул я. Не бывать этому, и я мрачно буркнул,

– Лучше на уж кол,

– Ты выбрал, – быстро согласился со мной мужчина, – будь по-твоему. Начальник дворцовой стражи будет сидеть на колу напротив тебя,

– Его то за что? – готовясь к последнему бою, спросил я, оглядывая местность.

Сад был хорошо ухожен, тут было полно благоухающих роз, неизвестных мне кустов и деревьев, чистых песчаных дорожек, но не было подручных материалов для рукопашного боя: камней и древесины которою можно использовать как кол, или шест.

– Как это за что? – искренне удивилась глупому вопросу Шахразада, – В саду посторонний обнаженный юноша, он меня чуть не изнасиловал, а страже до этого нет никакого дела. Конечно его надо усадить на кол и всю дневную смену стражи тоже.

– А тебя случайно, не Шахрияр зовут? – обратился я к мужчине,

– Шахрияр меня зовут не случайно, – покраснев от злобы, оскорбленно заорал он, – а с тебя за дерзость сдерут шкуру и только потом посадят на кол,

– Послушай о счастливый шахиншах, – быстро с вежливыми оборотами речи, заговорил я, – стража и ее начальник не виноваты, меня забросил сюда могущественный джин,

– Джин? – удивился Шахрияр и со скепсисом:

– Ну и как его зовут?

И если ранее разговор велся на арабском, то теперь я заорал на чистейшем русском языке:

– Алладин! Верни меня обратно, я домой хочу,

– О счастливый шахиншах, – попросила лукаво улыбаясь, любопытная, как и все женщины Шахразада, – давай послушаем его сказку, но если она нам не понравится, то палач сдерет с него кожу и посадит на кол,

– Говори, – властно приказал Шахрияр.

Сказка о студенте.

О могучем джине

О цветах и службе в разведке

Предок мой по материнской линии, еще до революции 1917 года прочитав сказки «Тысяча и одна ночь» будучи юношей посетил Багдад, который в то время входил в состав Османской империи. Там он получил прекрасное богословское образование, а вернувшись домой стал учителем в медресе. Потом после известных событий он некоторое время преподавал арабский и фарси в университете, сочетая это занятие с работой переводчика в НКИД[1]. Затем ему компетентно и настойчиво порекомендовали сменить климат и оставить столицу. Предок мой уехал в провинциальный городок, который и по сей день как священный лотос цветет на нижней Волге. Те кто дал ему рекомендацию уехать, сгинули в борьбе за «все хорошее против всего плохого». А мой ученый предок будучи реалистом устроился работать в библиотеку. Он передал свои знания сыну, тот будучи моим дедушкой пытался вбить эти знания в мою бестолковую голову. Но увы, ни пряник, ни кнут не могли заставить меня учить арабский и фарси. Дедушка, у которого не было сыновей, но была умница и красавица дочь, моя мама, пребывал в отчаянии. «Неужели, – печально восклицал он, – со мной потухнет в нашем роду священный огонь знания?». Но когда на одной стороне удалая дворовая компания, купание в реке, рыбалка, драки, учеба в школе, бокс, а на другой не предусмотренные школьной программой священные знания, выбор мальчика, живущего в дворовой стае очевиден. Всё изменилось в ужасный для всех родителей подростковый переходный возраст их ребенка. В домашней библиотеке дедушки, а жил он отдельно от нашей семьи, я обнаружил красиво изданное собрание сочинений «Тысяча и одна ночь» в восьми томах под редакцией Михаила Александровича Салье[2]. Те кто читал эту чудесную книгу не кастрированную цензурой, знают, как откровенно в прекрасной художественной форме там рассказываются о том, что делают мужчина и женщина, когда их сжигает пламя плотской любви. Для подростка это самое то, не убогая порнография, а возвышенная чувственная страсть.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.