Расима Бурангулова
Дорога домой
Чёрная Шаманка
Звучит кубыз.
Низкий мужской голос дополняет редкие его звуки своим велеречивым и неторопливым повествованием:
«Шаман во время камлания становится частью природы. Поэтому ему нужен костюм – чтобы было куда вернуться».
К кубызу добавляются «завывания ветра».
«Самые лучшие костюмы пошиваются у Нэлы. – Низко, почти шёпотом: – Ведь только шаман понимает шамана».
Тут раздаётся звук шаманского бубна.
И всё тот же голос, но уже быстро и жизнерадостно продолжает:
«Костюмы от Нэлы.
Божественно сильны, неукротимо прекрасны.
В них вы захотите вернуться!»
И, тихо и быстро, почти скороговоркой:
«Не требуют стирки, износостойки, подходят для использования в миру. Лицензия Бога за номером 24.05.1980 г.».
Обрывок радиорекламы
Нэла вошла в юрту. Устало легла на постель из душистого сена.
Звёзды приветливо мерцали ей с неба.
Она закрыла глаза и заснула крепким, здоровым сном.
К утреннему ритуалу было всё готово.
I
Холодная вода из родника, что горстями Шаманка плескала себе в лицо, журчала и смеялась, перечитывая последние стихи, что насочиняли за ночь поэты.
Нэла любила рано просыпаться. Тишина, что случается за минуту до пробуждения мира, – лучшее время для магии огня. Сесть поудобнее навстречу рассвету, подставить лицо солнцу. Ведь потом, в течение дня, её вновь будут донимать расспросами и придётся ходить в костюме, смотреть в землю. Работать. Оправдывать жизнь, что не должна была зародиться.
Нэла задумчиво посмотрела на траву. Что-то с ней было не так сегодня, и Шаманка легла навзничь, распластавшись, сливаясь с травой, приобретая одинаковый с ней цвет, уменьшаясь в размерах. Вот уже ящерка снует между травинок, перебирая лапками песчинки драгоценных самоцветов – мелких, незаметных человеческому глазу, но обладающих очень полезными свойствами – для тех, кто сможет просеять сквозь пальцы, произнося никому ещё ни разу не читанный стих.
«Вырви глаз из моего лба, он третий и безумно меня уродует…»
Камни ударились оземь, и из каждого из них выросли огромные циклопы-шиханы.
Нэла трансформировалась обратно в человека.
– Нэла, ты серьёзно?
Старец в чалме спускался с холмов.
– Это поэзия, брат. Я почувствовала рифму.
– Ок, я тоже.
Они обнялись, Белый Ворон Сэсэн и Черная Шаманка Нэла.
– Что стряслось?
– Хотела спросить, что с травой. Она будто сама не своя.
– Курица вчера одна рассказывала, что привкус горький какой-то. Видимо, для тебя работка.
– Ясно. Что ж, спасибо за информацию.
– Отпишись, как закончишь.
– Хорошо, бывай, Сэсэн.
– Прощай, Нэла.
II
Солнце жгло щёки. Нэла завершила медитацию утра и пошла наряжаться в костюм. Начинался первый рабочий день нового года.
III
Костюм был наилюбимейшим ритуалом Чёрной Шаманки. Можно сказать, её гордостью.
Роста высоченного, косая сажень в плечах, этакая угловатость в целом – таков был силуэт.
Резкие линии продолжались и в лице: тонкий и большой рот – одной чертой, практически без изгибов, и такие же брови – только светлые и достаточно редкие – вроде бы есть и в то же время неявные на лице. Высокие, резко очерченные скулы, длинные, развевающиеся на ветру волосы. Голубые глаза. Обветренная, слегка загорелая кожа. Длинный, орлиный нос. В общем, облик получился суровым, но спокойным, облачённым в силу, мощь, благородство.
Нэла была очень довольна пошитым костюмом. И самое главное, ему очень шло, когда Нэла погружалась в землю, чтобы прочесть знаки. Восставая, шаманка с большой эффектностью обращала лицо к спрашивающему и открывала глаза. Их голубизна ещё резче проявлялась на испачканной землёй коже, мельчайшие морщинки становились глубже, рельефнее – всё это вкупе давало поразительную власть над созерцающим ритуал. Делало слова Нэлы значимее, весомее, а голос её убедительнее.
Потрясая каменными бусами, Нэла подзывала молнии – но это только изредка, когда того требовала ситуация.
IV
Погружение не давало результатов.
Нэла, распахнув как можно шире глаза, вглядывалась в черноту.
Ни-че-го.
Расстроившись, она вернулась на поверхность и села, сложив руки на коленях, устало опустив на них голову…
Ей было очень одиноко. И это чувство неизмеримой горечью рвалось наружу.
Вот что значили слова Белого Ворона.
– На кого же я оставлю работу?
Нэла не в первый раз осознавала всю иронию сложившейся ситуации – когда знание правды не решает буквально ничего.
Муравей деловито полз по её руке – тонкой, гладкой и белой, непостижимым образом вырвавшейся из костюма. До Нэлы донёсся далёкий шум листвы… И вот уже буря бушевала вокруг этой маленькой Ведьмочки.
Она обречённо обернулась к Гостю.
– Что ли, опять жители пожаловались?
Устало присела в реверансе и склонила голову. Какими бы ни были их отношения с Королём, смотреть ему в глаза было всё-таки опасно. Очень опасно.
– Я лишил тебя костюма не поэтому.
Голос был грозен и суров, как всегда. Нэлу удивляло, что её оставляет равнодушным это качество Гостя – громыхать и рокотать своим голосищем, сотрясая всю Вселенную, и вовсе не раздражает, да и не восхищает особо… А ведь это был Главный Дар Короля – то, что делает его Невероятным, возвышает над остальными, в том числе и над Нэлой.
Она думала не о костюме и не о причинах, по которым её лишили права на работу.
Она думала о своём отношении к Королю.
Было ощущение, что если она вдруг захочет, то легко выйдет из-под его влияния.
Она подняла глаза и посмотрела прямо на него. Буря испуганно отпрянула от её голубых, огромных, будто два блюдца, глаз.
Муравей своей крошечной лапкой поддерживал бутылку, что еле держалась на неровных камнях. Вид у него был очень уставший, но по-прежнему деловой.
Со стоном Буря, уменьшаясь и сужаясь, стекала вот уже сизой струйкой сигаретного дыма в тоненькое горлышко коричневого стекла бутылки.
Не громами и камнепадами, а еле слышным сквозняком прощался Король со своей Королевой.
С той, что не покорилась ему никогда.
Белый Ворон Сэсэн вовремя подхватил обессилевшую от напряжения Нэлу и, устроив её поудобнее на заботливо подкаченном Муравьём камушке, заткнул пучком травы бутылку с джином.
– Отличное зелье получится. Нэла, отпразднуем им осень – как думаешь?
Нэла слабо улыбнулась пересохшими, потрескавшимися от усталости губами и погрузилась в глубокий, как чёрные воды Байкала, обморок.
V
– Ревнуешь? – Сэсэн в упор смотрел на только-только проснувшуюся Нэлу.
Нэла устало легла на траву, вперилась взглядом в серое небо и призвала дождь.
Крупные капли дождя падали на её лицо, стекали с закрытых век по щекам тоненькими струйками, и, минуя белую изящную шею, в конце концов достигали земли.
– То было Счастье.
Голос Нэлы был глухим, словно из-под земли.
Белый Ворон Сэсэн лёг рядом и взял Нэлу за руку.
Они молчали.
Наконец лучший листочек каждого, даже самого юного деревца в окрестности обзавёлся личной капелькой.
Нэла готова была начать дирижировать.
Сосредоточившись и выбрав наилучший момент, она резко распахнула глаза.
Сорвавшись с ресницы, её личная капелька запустила эффект домино. Хрустальный звон первого дождя мая зазвенел волной мира, расцвечивая Вселенную симфонией любви.
VI
Нэла хитро глядела на Шамана, который с удовольствием прихлёбывал горячий травяной чай.
Костёр весело потрескивал, горели звёзды…
Нэла любовалась им, и впервые за долгое время чувствовала умиротворение и спокойствие.
– Ты меня смущаешь, правда. – Щёки Сэсэна и впрямь горели – то ли от костра, а может, и от стеснения.
Нэла невозмутимо потянулась, лёжа в холодной траве, и молча продолжила смотреть на небо – чёрное-пречёрное.
«Думал ли ты когда-нибудь о том, чтобы остаться?»
«Нет, Нэла. Я слишком люблю этот мир. Жизнь…»
«Там тоже – жизнь».
Белый Ворон Сэсэн встал и нервно заходил вокруг костра.
«К чему это разговор, Нэла?»
Будто поняв, что-то, он резко остановился и подошёл к всё ещё лежащей на траве Ведьме.
«Бессилие – не приговор, Нэла. Ты можешь просто жить…»
«Жить в этом мире может лишь тот, кто счастлив. Либо полезен. Я бесполезна, и слишком несчастлива, чтобы бороться за право на жизнь здесь».
«То есть ты всё уже решила». – Голос Сэсэна стал вдруг сухим и жёстким, как прошлогодние ветки ссохшейся липовой рощи, недалеко от которой они устроили свой стан.
«У меня нет сил даже подняться с этой земли, Георгий». – Нэла впервые за долгое время назвала друга по его человеческому имени.
Белый Ворон Сэсэн, играя желваками, молча присел рядом с телом своей подруги. В нём всё ещё теплилась жизнь, но уже рассветало, и он понял, чего ждёт Нэла.
С первыми лучами солнца?
Нэла молча закрыла глаза.
Белый Ворон Сэсэн стремительно поднялся и вошёл в юрту. Быстро отыскав то, что нужно, он вернулся к еле дышащей Нэле.
Поднеся к её губам бутылку с джином, он…
«О ЧЁМ ТЫ ВООБЩЕ ДУМАЛ?» – Нэла даже не грохотала… Это был какой-то нестерпимый постоянный вой всех небесных сил одновременно.
«Ты нужна мне».
«ТО ЕСТЬ О СЕБЕ…»
«Мы сообщающиеся сосуды, и мы оба нужны этому миру».
«Нет тебя – нет меня, и наоборот. Я ПОМОГУ ТЕБЕ ВЫПУТАТЬСЯ!!!»
«Миру нужен был джинн. В бутылке».
«Ты сможешь».
«Я даже не знаю как…»
Маленьким комочком Нэла свернулась было в объятиях Белого Ворона… Но оба они знали, что тот, кого он с нежностью обнимал, более не имел к ней никакого отношения.
Король вступил в свои права – полноценно и безоговорочно, присвоив себе её хрупкое тело.
Заслонившие солнце тучи укрывали от него Нэлу. Сэсэн с благодарностью подставлял свои веки крупным каплям всепонимающего дождя.
Его гортанное, полное душевного надрыва и в то же время очень мощное энергетически пение низким туманом ложилось на землю.
Наступали тёмные времена.
Земля включила программу защиты Нэлы и её Верного друга.
Солнце теперь было лишь одно.
VII
Алэйн вошла в полупустой ресторан.
Она сразу заметила сидящего лицом к входу брата. Свет от окна подчёркивал игрой теней на его лице изящность черт.
– Чертовски красив!.. – шепнула себе Алэйн и решительно направилась к Фламинго.
– Она улыбалась!.. – Фламинго, зеркально скалясь в ответ, радостно поднялся ей навстречу, раскрыв руки для объятий.
– Наконец-то, наконец-то, наконец-то… – шептала Алэйна, вдыхая душистый запах брата…
