Рашит Халилуллин
Я вас всех убью. Часть первая
– Ну и что тут такого? – Вздернула голову Алена. – Правильно делает. С тех пор, как ты ушла, у нас реально клиентов стала меньше. Светка постоянно косячит, и Надя совсем ни о чем.. Платить стали хуже. Ты же знаешь, что на тебя много народу ходило. И Арам Русланович приходить перестал.. Ему Вазген звонил, спрашивал, что ему будет интересно увидеть, а тот и сказал – вот раньше у тебя была изюминка, а теперь одни сухофрукты..
Василя горько усмехнулась.
– Ну да, ну да – деньги он загребал с них, а мне платить не хотел нормально. Все жаловался – нет налички, нет налички. Совсем бизнес плохой стал.
– Но ты же его тогда хорошо нагнула. – Прыснула легким смехом девушка. – Когда пришла и сказала, что уходишь. Как он забегал и засуетился.. Думал, что ты к Шимину уходишь.. Все вокруг тебя крутился, в глаза заглядывал.. Все никак не мог поверить, что ты просто уходишь. Не к его конкурентам. А вообще в никуда..
– Ну почему в никуда? – Пожала плечами Василя и поморщилась от острой боли, волной прокатившейся по телу и замерла, пережидая приступ. – Это он ещё о моей беременности не знал. – Ухмыльнулась девушка. – Кстати, когда Шимин узнал, что я от Амира ухожу, он тоже мне звонил. И кто, интересно, ему мой номер телефона дал? – Глянула она на подругу и увидев, как её щеки заалели, догадливо протянула. – Так я и знала, что это ты меня слила. Больше-то некому было. Вот значит как. То-то ты спрашивала, не хочу ли я в другой клуб перейти..
– Ну прости.. – С вызовом бросила Алёна. – Он бы номер и так узнал. Не у меня, так у кого-нибудь ещё. Просто Шимин предложил мне работу, но только условие поставил, что бы я тебя уговорила к нему пойти. Я же тоже не знала, что ты совсем хочешь перестать танцевать.
– Ладно. – Примиряюще сказала Василя. – Что было, то было. И прошло.. Теперь нужно жить дальше.
– Вася, – заискивающе начала Алена, – и правда – а что ты теперь будешь делать?
– Что-что.. То же, что и раньше. Можешь обрадовать Амира – вот поправлю здоровье, приведу себя в форму и приду. Но только если он мне нормально платить будет. А то уйду в банк работать, там хоть зарплата маленькая, но зато стабильная.
– Понятно. – Не скрывая радостной улыбки, сказала подруга. – Мы же с тобой номер восстановим? Ну тот, наш..
– Посмотрим. – Задумчиво ответила Василя. – Есть у меня пара идей, и я хочу сольно потанцевать. – И глядя как вытянулось лицо девушки, добавила. – Не куксись ты, я тебе тоже номер поставлю, но только с одним условием.
– Каким? – Тут же спросила Алена, напрягшись как струна. – Я на все согласная.
– Так уж и на все?
– Да!. На все!. – Подтвердила девушка.
– Успокойся. – Василя приподнялась на кровати. – А то заискрила вся. Ничего такого я от тебя не потребую – ни процентов, ни постели, ни прочих гадостей. Пахать только придется и тогда номер получится просто конфетка. Согласна?
– Да-да, конечно. – Как китайский болванчик закивала головой Алена.
– Вот и договорились. Только учти – я учительница строгая, если что не по мне будет, то и плюха тебе сразу прилетит. Понятно?
– А чего сразу драться это обязательно? – Удивленно округлила глаза Алена.
– Эх, ты, малолетка, – укоризненно сказала Василя, – тебя, наверное, совсем плохо гоняли и не учили толком, как меня. Так что если хочешь быть солисткой, готовься пахать и по-другому быть не может. Тогда может и станешь как я, экзотическим фруктом. А не паршивым сухофруктом сомнительного качества. И еще передай Амиру, пусть закажет новые пилоны – на старых я работать не буду, уйду к Шимину. – Девушка усмехнулась. – Я ему потом скину ссылку на товар и на сайт магазина. И продавцу позвоню, скажу что от меня придут. – Василя поманила подругу ближе к себе. – И особенно тщательно донеси до него, что если он опять решит сэкономить, и даже просто подумает, что пилон это всего-навсего обычная хромированная труба, ай, ничего страшного, закажу в строительном магазине и так сойдет, то он сильно ошибется – не сойдет и не прокатит. Хочет хорошее шоу – пусть сначала расстегнет кошелек. Ты меня поняла?
– Да, поняла. – Снова закивала головой Алена, мечтательно прикусив губу и было видно, что мысленно она уже видит, как порхает на пилоне, выполняя головокружительные трюки и как восторженно ахают в зале мужчины и ревниво вздыхают женщины. Как раскланивается после выступления, принимая букеты от поклонников. А возле гримерки, с самым большим и красивым букетом ждет ОН, Мужчина с большой буквы, который подхватит её и увезет с собой.
– Вот и хорошо. – Грубо оборвала мечты девушки Василя. – Раз поняла, давай выметайся отсюда. Если ты не забыла, я так-то болею и мне нужен отдых. Не забудь позвонить Амиру и все в точности передать. И вот ещё что..
– Что? – Предупредительно замерла Алена.
– Начинай с сегодняшнего дня заниматься. Повтори все, что мы с тобой учили. Как только выйду из больницы, а мне сказали что я здесь надолго не задержусь, – лихо солгала Василя, твердо решив для себя выписаться как можно быстрее, – все мне покажешь. И раз мы решили с тобой снова работать, то не дай аллах ты что-то сделаешь не так, как я тебя учила. Выпорю! Поняла? Возьму кожаный ремень, у меня как раз есть, от дедушки достался и нахлестаю так, что неделю сидеть не сможешь!. Зато наука будет!
– Да ты что?. – Начала было Алена, но увидев, как свирепо Василя смотрит на неё, благоразумно замолчала. – Хорошо, сделаю так, как ты сказала. Ну я пошла?
– Иди. – Милостиво кивнула Василя.
Дождавшись, пока подруга уйдет, она встала и осторожно прошлась несколько раз по палате, ожидая боли, рези, кровотечения, да всего, что угодно, но ничего этого не было.
Была лишь дикая усталость, от которой хотелось лечь и заснуть. И не просыпаться долго-долго-долго. Может вечность. А может и никогда.
Справедливо рассудив, что вечность это уже перебор, да и долго-долго-долго спать тоже не очень хорошо, а вот часов восемь в самый раз, девушка легла снова в кровать и уснула, едва прикрыв глаза.
Глава 4
Утреннее солнце через высокие окна щедро заливало светом просторные коридоры больницы, по которым после завтрака, не торопясь, разбредались по своим делам пациенты гинекологического отделения. Кто-то шел в палату, чтобы вздремнуть часок-другой перед обедом, кто-то шел на вновь назначенные процедуры, а кто-то торопился к своим подружкам, чтобы вдоволь обсудить последние больничные новости. Правда этим в основном грешили старожилы, все и всё про всех знавшие, и не устававшие говорить об этом.
Василя медленно брела по больничному коридору, прижимая руку к животу. Ничего не болело, но временами накатывала такая слабость, что черная пелена волной закрывала глаза и приходилось останавливаться, чтобы унять бешено бьющееся сердце и переждать подступающую к горлу тошноту.
Она старалась идти вдоль стены, что если всё-таки вдруг ноги откажут и сознание начнет уплывать в страну грез, как любила говорить Маша, её лучшая подруга, то хорошо если рядом окажется что-то прочное, что поможет по крайней мере хотя бы с размаху не грохнуться на пол. И так как здесь все в основном больные, жалкие и слабые, то пусть это будет хотя бы стена, тем более крепких, сильных мужчин, готовых помочь, в гинекологии точно нет.
Хотя как это нет? Вот один нарисовался, прямо по курсу, не сотрешь его ничем. Василя недовольно поморщилась, продолжая идти неторопливым шагом, а навстречу ей, так же не торопясь шел уже знакомый практикант.
– Здравстуйте. – Остановившись прямо напротив и преграждая ей дорогу, сказал негр-практикант, вместе с врачом приходивший к ней на осмотр.
– Фак ю, нигга.. – Вяло проговорила девушка, останавливаясь и не делая попыток его обойти. Да и попробуй такого двухметрового верзилу обойти, день, наверное, точно потеряешь. Василя тоже была немаленького роста, но даже её метр восемьдесят не производили обычного впечатления рядом с крупным парнем, заступившим путь.
– Ну вот зачьем ви так? – Возмущенно вопросил негр, всплеснув руками. – Чьто яа вам плохього сделал?
– А что такого? – Деланно удивилась Василя. – Я просто поздоровалась. Вы же в Африке так все друг друга приветствуете? Или как-то по-другому здороваетесь? Уж простите меня, дурочку, в ваших Африках я не была. В Америке вот была, там черные все так приятелям говорят.. А ещё называют их бро..
– Почьему ви думаете что я из Африка? Я приехаль к вам из Франция. И менья зовют Франсуа.
– Очень неприятно. – Ответила девушка. – И совершенно ненужная мне информация..
Стоявшая неподалеку пожилая полная женщина, одетая в выцветший махровый халат неопределенного, кажется когда-то голубого цвета, с пегими волосами собранными в большую гульку на макушке, с интересом прислушивающаяся к их беседе, видя, как громко, на повышенных тонах, они разговаривают, решила вмешаться.
– Девушка, – сказала она, подходя ближе, и в предвкушении скандала даже подергивая кончиком своего большого, похожего на картошку, носа, – почему ты так грубо с доктором говоришь? Как тебе не стыдно, – укоряюще проговорила она, – вроде взрослый человек, самостоятельный, а скандалишь. Была бы ты моей дочкой, я бы тебе-то подол вздернула, да по попе ремнем бы дала, что бы врачей уважала. Они нам жизни спасают, а ты.. Как ты себя ведешь?
– Женщина! – Строго ответила ей Василя. – Никакой он не доктор, а простой санитар. Если кто-то вам сказал, что он врач, то вам нагло наврали. И вообще не мешайте мне разговаривать с моим бывшим мужем. Вы бы только знали, что он делал. Он меня часто обижал, бил и аборт заставил сделать. А я хотела ребенка. И теперь у меня никогда не будет детей. А все из-за него, чурбана бесчувственного. А я его так любила..
Девушка отвернулась и громко, жалостливо всхлипнула, делая вид, что вот-вот заплачет.
Женщина, ожидавшая что ей будут грубить и готовая ответить тем же, замерла, словно получила увесистую оплеуху. Её щеки, отвисшие вниз, как у брыли у старого бульдога, затряслись от возмущения и она цепко вцепилась в рукав халата Франсуа и завопила, переходя на визг.
– Ах ты, хулиган!. Да как ты вообще посмел сюда явиться-то? Бесстыжие твои глазищи!. Сначала девочку обижал, а теперь поди пришел прощения просить?! Не будет тебе такого!. Убирайся отсюда!.
Она так напирала на бедного парня своим выступающим вперёд животом, что он отступил назад и замер, прижавшись спиной к стене, не имея возможности вставить хотя бы одно слово в тот поток криков, что лился на него разъяренной женщиной.
– Ну вы сами тут дальше разбирайтесь. – Сказала Василя, удивленная, но тем не менее довольная произведенным эффектом и видя, как по коридору, по направлению к ним от медсестринского поста торопятся дежурный врач и медсестра, поспешила ретироваться.
Она дошла до лестничной площадки и принялась не спеша спускаться вниз, осторожно ставя ноги и опираясь на перила, чтобы не упасть.
– Да, мать, – негромко сказала Василя самой себе, добравшись до первого этажа и остановившись перевести дух, чувствуя как у нее от слабости начала кружится голова, – что-то ты совсем сдала. А ведь могла спокойно на десятый этаж без передышки взбежать. Укатали меня немного крутые горки. Ну ничего, это ненадолго. – И припомнив, что только произошло, усмехнулась. – А прикольно с этим ниггой получилось. Да, правильно говорил дядя Рауф – сделал гадость, в сердце радость..
Девушка прошла широким коридором, миновала турникет с охраной и толкнув дверь, вышла на улицу. Ей хотелось прогуляться и подышать свежим воздухом, тем более врач настоятельно рекомендовал моцион, и парк, расположенный рядом с больничным корпусом, как нельзя более подходил для прогулок, хотя и был полон людей, слоняющихся по выложенным плиткой тропинкам, сидевших тут и там на красивых удобных лавочках.
Солнце мягко пригревало с высокого, синего, без единого облачка неба. И деревья, едва слышно шелестевшие листвой под легким теплым ветерком, дарили желанную тень, располагавшую к отдыху.
Василя прошла тропинками, оглядываясь вокруг и увидела пустую лавочку, стоявшую немного поодаль от остальных, на которой никто не сидел. Может потому что тень уже не закрывала её и никто из больных и родственников, пришедших их навестить, не хотели сидеть на свету, предпочитая прохладу. А возможно потому что до нее просто еще никто не дошел, предпочитая сидеть поближе, где есть свободные места.
Василя всегда любила, когда грело солнце и поэтому без раздумий уселась на теплое сиденье и с наслаждением прикрыла глаза, расслабленно откинувшись на спинку.
Она сидела и слушала как шебуршатся птицы в листве, занимаясь своими птичьими делами и деловито перекликаясь между собой, как кто-то шуршит в траве, еще не подстриженной работниками до состояния прически призывника, готового к воинской службе, слышала отдалённый гул машин, ненавязчиво доносившийся с улицы. И чувствовала, как постепенно успокаивается, привыкая к тому, что горечь утраты уже никуда не уйдет. А переживания, пусть и не ушедшие совсем, но постепенно притупившиеся, становятся частью души и с этим придется жить дальше. Василя глубоко вздохнула, понимая, что ничего ни вернуть, ни изменить нельзя, это теперь и есть жизнь.
Чья-то тень упала на её лицо, закрыв от солнечного света и немного подумав, девушка лениво приоткрыла один глаз. Прямо перед скамьей стоял Франсуа, сверху вниз глядя на неё и его лицо было точь-в-точь как у маленького ребенка, обманутого в своих лучших ожиданиях.
– Ты мне со-о-олнце заслонил.. – Тоном капризной, донельзя избалованной девочки протянула Василя. – Отойди.. – И снова закрыла глаз.
Тень исчезла, открывая солнечный свет, негромко скрипнула лавочка, принимая тяжесть крупного тела и парень примостился рядом с ней, сильно и глубоко выдохнув.
– Не вздыхай так – меня это раздражает. – Зевнула девушка.
– Зачьем вы так со мной? – Негромко, с надрывом спросил Франсуа, снова глубоко выдыхая.
– Тебе что, заняться нечем? – Не открывая глаза, лениво бросила Василя. – Насколько я знаю, практиканты всегда заняты, потому как должны шуршать словно электровеники, если хотят чему-либо научиться. А не просиживать рабочее время с красивыми пациентками в парке на скамейке.
– Почьему вы меня опозорьили перед теми женщинами? Оньи мнье столько всьего наговорьили плохого.
– Вот же блин. – Недовольно выпрямилась девушка, открывая глаза и не скрывая досады уставилась на непрошенного собеседника. – Посидела в тишине, называется.. Родной мой, тебе чего надо? Чем ты недоволен?
– Ви сказьали неправду и должны перьедо мной извиниться. – Твердо сказал Франсуа.
– Хочешь загадку загадаю? – Спросила Василя и, не дожидаясь ответа, продолжила. – Что нужно делать, когда встав ночью ты видишь как твой телевизор летит по воздуху? – И видя озадаченное лицо парня, добавила. – Взять ружье и застрелить ниггу, который крадет твой телевизор.
– Прекратьите меня оскорблять!. – Посерел от возмущения Франсуа. – Я-а этого не потерплью..
– Ну а чего тогда сидишь тут? – С любопытством спросила девушка. – Иди куда шёл. Чьто ты ко мнье привязался? – Передразнила она парня. – Тебе что, делать больше нечего?
– Я хочьу вам помочь. – Твердо сказал Франсуа. – Это есть моя обьязанность, как врача.
– Слышь ты, помогальщик, мотай давай отсюда, не беси меня. А то тебе твои пятьдесят кило веса ну никак не помогут.
– Я не есть весьить пятьдесьят, я есть весить девяносто. – Возмущенно вскричал практикант.
– Да какая разница? – Василя отодвинулась на край скамейки. – Чем больше шкаф, тем громче падает. И вообще от тебя воня.. гм-м-м, пахнет неприятно. Ты что, совсем не моешься?
Франсуа от такого оскорбления поднялся на ноги и застыл, не зная что сказать.
– Вот и умница.. – Ласково сказала девушка. – Уже встал, первый шаг сделал. Давай, как тебя там – Ланфрен-Лан-Фра, топай отсюда! Не приставай к девушке. А то я жалобу на тебя напишу. Коллективную!
Парень хотел что-то сказать, но вдруг сник. Он снова опустился на скамейку и тоскливо понурился.
– Ты ещё заплачь и обижульку включи. – Безжалостно продолжила Василя. – Не, как мужика я тебя понимаю – ты на меня запал. Что там у тебя – хер до колена, хочется его в кого-нибудь время от времени втыкать, а тут пациентки молоденькие благодарные так и вьются, хотят попробовать мускулистого черного тела, ну как тут устоять и не ответить взаимностью?
– Я-а ни в кого и ничьего не хочу втыкать! – Твердо сказал парень.
– Та-а-ак вот ты како-о-ой! – Удивленно протянула девушка. – Так ты что, из этих, заднеприводных? Вот же кому-то повезло-о-о-о-то. Хотя нет, – задумчиво добавила она, – ты же вроде сказал – ни в кого и ничего. А-а-а-а, я поняла, – радостно хлопнула Василя в ладоши, – ты асексуал! Или нет, ничего и не в кого – ты антисексуал. Хотя нет, опять не сходится. – Помотала она головой. – Они все могут, но не хотят – сволочи. – И тут девушка хлопнула себя по голове. – Ну вот же я непонятливая, и как это до меня сразу не дошло? Ты священник и дал обет безбрачия. Поэтому и хочешь всем помогать и не хочешь ничего и ни в кого втыкать! Правильно?
– С вами очьень трудно говорить. – Франсуа встал.
– А ты спой для меня песню. – Предложила девушка. – Народную африканскую песню. Я тебе даже подпою и мы может с тобой тогда подружимся. Ну давай, запевай: А-а-а-а-а.. У-у-у-у-у… – Заголосила она. – Ну чего ты молчишь? Или мое пение оскорбляет твой тонкий благородный слух? Может я фальшиво пою? Ну так научи меня.. – И снова завыла. – У-у-у-у-у-у… А-а-а-а-а-а… Ну ты чего-о-о? Но вот как мы с тобой жить-то вместе будем и не петь по вечерам? Я люблю петь, а ты любишь? – Франсуа молча смотрел на неё, уже не делая попыток вставить хотя бы слово. – Слушай, а у тебя «там-там» есть? – И глядя прямо в округлившиеся глаза парня, пояснила. – Ну это барабан такой. Круглый. По нему ещё ладошками стучат. Там.. Там.. Там-там-там… Играют так. Если есть, то приноси – ты сыграешь, а я спою. Будет у нас дуэт. Супружеский. Мы его назовем «Заткните уши». И будем иметь успех. Заработаем много денег и купим себе большой дом. И машину. Джып.. А потом нарожаем детей, пятерых, от разных отцов – ну чё им всем одинаковыми быть? – и уедем к тебе на родину, в Африку, будем жить там в хижине в саванне, слушая по ночам рычание львов, вой гиен и визг дерущихся шакалов, состаримся и умрем вместе в один день. Ты стареньким негритянским страшненьким дедушкой, а я такой же красоткой, как и сейчас.
Франсуа молчал, не отрывая от неё глаз и только громко вздыхал.
– Ну фу, какой ты скучный. – Поморщилась Василя. – Не получится у нас подружиться. Совсем. Уйду я от тебя. Навсегда уйду. – Девушка встала, показала парню язык и пошла прочь от скамейки, недовольно бурча под нос. – Гребанный нигга. Приперся незваный, весь отдых испортил. Не-е-е, надо выписываться отсюда, лучше дома лежать, там хоть таких помогальщиков нет.
Она осторожно потянулась телом, чутко прислушиваясь к своим ощущения. Конечно, немного тянуло здесь и там, но в целом все было довольно неплохо.
– Кажется я твердо встала на путь выздоровления. – Хмыкнула Василя. – Сейчас приду в палату и разомнусь немного, щадяще так. Если ничего болеть не будет, нужно выписываться отсюда, пока до смерти не уморили меня здесь своей помощью.
Девушка зашагала по тропинке, поднялась на крыльца, прошла мимо поста охраны – охранник что-то пытался ей сказать, но она так посмотрела на него, что ещё не совсем старый мужчина смутился и отступил, и поднялась в свое отделение. Правда пришлось немного передохнуть на площадке третьего, а потом и пятого этажей, но в целом ей было лучше.
– Гайнуллина.. – Окликнули её, когда она шла по коридору от сестринского поста.
– Да, это я. – Василя подошла к посту, с удивлением глядя на то, как неприязненно смотрит на неё дежурная медсестра.
– Зайдите к врачу – он хотел вас видеть. – Сказала ей, словно выплюнула сидевшая за стойкой молодая девушка в белом халате.
– А где пожалуйста? – Осведомилась Василя.
– Перебьешься. – Отрезала девушка.
– Я на вас жаловаться буду.. – Задумчиво начала было Василя, но не успела договорить.
– Да пожалуйста. Хотите дам листок для вашей писанины? Только учти, – неожиданно перешла на «ты» и довольно сморщила носик медсестра, – уколы тебе потом я приду делать.. И могу сделать нежно, как комарик укусить.. А могу и так, что задница будет две недели болеть.. Выбирай..
– В каком кабинете врач сидит? – Постаравшись как можно шире улыбаться, спросила Василя.
– В конце коридора направо. Найдешь.
Медсестра уткнулась в монитор компьютера, полностью потеряв интерес к пациентке.
– Спасибо вам.. – Пропела Василя и громче, что бы медсестра услышала, добавила. – Напугала ежа голым задом. Переломы челюсти, между прочим, так-то долго лечатся. – И показав высунутый язык удивленно уставившейся на неё девушке, направилась в указанном направлении, не обращая на медсестру больше никакого внимания.
