Рафаэль Марсович Миргазизов
Селитра
6
Осень уверенно входила в свои права, срывая желтые листья с деревьев и гоняя их по пустым аллеям комбината. Колхозники перестали к нам ездить, готовясь к зиме. Без них стало как–то скучнее.
Платформу обдували холодные ветры, и мы перебрались обедать в раздевалку. Разложив свои нехитрые харчи на обеденном столе, который легко превращался в карточный, мы обсуждали последние новости.
Утром, отстрелявшись в ночную смену, с нами успел перекинуться парой слов бригадир Сява. Он пожаловался на то, что у него спёрли куртку. Добротную, финскую куртку, за которую он отвалил целых 300 рэ. Но Сява не унывал. Нет, он, конечно, сначала выматерился, дескать, руки бы оторвал тому, кто это сделал. А потом философски изрёк:
– У них всё равно никогда ничего не будет, а у нас будет всё! Счастливо отработать!
Но прежде чем совсем распрощаться, облачившись
вместо куртки в стеганный бушлат, Сява поведал о том, что обнаружился след нашего Зэка, которого так и не смогли словить менты. Обнаружился далеко, аж в оренбургских степях. Зэка нашли в вагоне с селитрой на одном из железнодорожных полустанков. Мёртвым. Похоже, он не смог выбраться наружу, и умер от жажды. Люк на крыше был наглухо закручен стальной проволокой. Какая мучительная смерть! Врагу не пожелаешь.
Пол обеда мы жевали эту тему.
– Нас теперь опять могут начать шерстить, – заметил Рустам, запивая глотком кефира бутерброд с докторской колбасой.
– С чего это вдруг? Может, это и не наш вагон, – засомневался Тагир.
– Я и не говорю, что наш. Может, вагон ушел не от нас, а со второй очереди, а может, и с третьей… По накладным это легко вычислить.
– Это наш вагон, – уверенно сказал я, вспомнив тот вечер, когда подменял Гогу и видел, как с крыши в люк спускался какой–то человек.
Правда, тогда я подумал, что померещилось. Но теперь понял, что это был Зэк, а Сява с Вованом ему помогали. И обкурили меня анашой специально, чтобы я ничего не заметил. Не то чтобы не доверяли, так, подстраховались, на всякий случай. А вот с люком вышел прокол. Они, естественно, оставили его открытым. Но какой–то добросовестный железнодорожник забрался на крышу и задраил люк. На беду Зэка…
Я рассказал ребятам о своих догадках.
– Может, и не придут ещё менты. Столько времени прошло – не приходили, а тут вдруг заявятся? – начал рассуждать Рустам. – Вряд ли. Беглый нашелся? Нашелся. Чего еще надо? Дело, наверное, давно закрыли, – сделал вывод бригадир и перевёл тему.
Сначала поговорили о футболе. Тагир сообщил, что нашим так и не удалось догнать «Колос», но второе место – это тоже, в общем–то, ничего. В следующем сезоне точно займём первое место и выйдем в первую лигу. Потом слегка погоревали о том, что перестали ездить за селитрой колхозаны. К хорошим деньгам быстро привыкаешь.
– Ах, да, совсем забыл! – вдруг хлопнул себя по коленкам Рустам, едва не опрокинув открытый термос с горячим чаем (Тагир не пил кефир, он вообще не употреблял ничего молочного). – Совсем забыл, тобой же одна дамочка интересуется, – бригадир уставил на меня свой интригующий взгляд.
– Какая дама? – поперхнулся я помидориной так, что красный сок брызнул мне на рубашку.
– Фасовщица Галка, – заговорщицки подмигнул Рустам. – Да ты её видел, там наверху, – Рустам махнул рукой. – Она всегда в нашу смену работает. Плотненькая такая, аппетитненькая! Вон Тагир знает.
Тагир плотоядно усмехнулся, но я никакую Галку не видел и не знал.
– Ну как она, ничего? – не унимался Рустам.
– С пивом пойдёт, – авторитетно заявил Тагир, заметно оживляясь.
Тагир любил посудачить о бабах. Не то чтобы был ловеласом, но находясь вдалеке от семьи, научился находить подход к одиноким женщинам. В данный момент он прижился у одной горячей вдовушки, которая и кормила, и обстирывала его, не беря при этом ни копейки за постой. Сплошная выгода!
– Да все они с пивом пойдут, – попытался было отшутиться я.
– Э–э, не скажи, – не согласился Тагир. – Женщины все разные. Вот была у меня одна…
– Эта та, у которой ты раньше жил? – перебил Рустам.
– Она самая. Так вот, никак не смог я её разогреть. Я к ней и эдак, и так, но всё равно никак. Холодная, как рыба. Плюнул на всё, собрал сумку и ушёл.
– А сейчас, эта твоя новая, как, нормально?
– Спрашиваешь! – Тагир даже зажмурил глазки и только не замурлыкал, как мартовский кот, не зная, как высказать своё удовольствие. – Горячая, как огонь… Так измучает, что шевелится не хочется.
Рустам спрятал усмешку, похоже, был с чем–то не согласен, но промолчал.
– Спортсменов на сборах специально изолируют от своих жен и девушек, чтобы они сохраняли силы, – поддержал я разговор.
– У кого–то нет сил, а у кого–то, наоборот, хоть отбавляй, – не выдержал всё–таки и возразил Рустам. – Я вот заметил, как со своей побуду, так мешки у меня, как мячики летают. А усталости никакой.
– Ну значит, у тебя организм такой, – глубокомысленно заключил Тагир.
– Только в последнее время капризничать что–то стала, – пожаловался Рустам на свою жену. – То у неё голова болит, то месячные…
– Просит, наверное, что–нибудь, – предположил Тагир.
– Что просит? – не понял Рустам.
– Откуда я знаю что? Тебе лучше знать! Ну шубу там, кольцо, я не знаю, что там бабы ещё просят…
– А–а, в этом смысле, – дошло до Рустама. – Да нет, вроде ничего не просит. Хотя… постой… да, ты прав… просит… Просит, ещё как просит! Хочет, чтобы тёща с нами вместе пожила, чтобы за пацаном и хозяйством присмотрела. А то после работы, мол, устаю сильно.
– А ты чё?
– А я ничё! Я чё дурак, тёщу к себе домой пускать… Ладно, мужики, хорỏш трепаться, пора работать.
7
… Ветер успокоился, дождик вымыл дорогу и широкий тротуар, ведущий от комбината к городским новостройкам. Я решил после смены пойти домой пешком.
– Подожди, подожди, – услышал я чей–то зовущий голос и, обернувшись, увидел догоняющую меня полноватую девушку.
Это была фасовщица Галя.
– Ты в город? Не проводишь меня? – девушка, не дождавшись ответа, взяла меня под руку, но почувствовав моё напряжение, тут же отстранилась.
Возникла какая–то неловкость. Чтобы её сгладить, я сказал, как можно веселее:
– Ну отчего же не проводить такую красотку!
Девушка ободрилась и снова подвинулась поближе, но взять меня под руку уже не решилась. Мы шагали по мокрому асфальту и молчали. Я не знал о чём с ней говорить, она тоже стеснялась. Я боковым зрением старался осмотреть её фигуру. Галя, конечно, была далеко не красотка. Слишком полная на мой вкус. Плечи обвислые, грудь хоть и большая, но тоже обвислая. Мне нравились стройные девушки спортивного типа.
Тяготясь молчанием, Галя начала задавать вопросы, на которые, похоже, уже знала ответы. Кто–то её просветил, скорее всего, Рустам. Это ведь он сказал, что она со мной хочет познакомиться. Значит, у них был обо мне какой–то разговор.
– Ты один живешь?
– Да.
– А где твоя жена?
– Скоро приедет.
– А у тебя мальчик или девочка?
– Девочка.
– У меня тоже девочка, – как будто обрадовалась Галя и тут же поспешно добавила: – Но она сейчас у мамы.
На этом её вопросы закончились, и мы снова замолчали. Опять поднялся холодный пронизывающий ветер, от которого плохо защищала моя лёгкая ветровка. Если бы я был один, я бы ускорил шаг или бы даже пустился трусцой, чтобы согреться. Но неудобно было оставлять девушку одну.
К счастью, Галя жила недалеко от комбината, в первой голубой девятиэтажке по улице Химиков.
– Вот мы и пришли, – грустно произнесла девушка. – Спасибо, что проводил.
– Не за что.
– Может быть, зайдешь, чаем угощу, – со слабой надеждой в голосе попросила Галя.
Я увидел ее растерянные и почему–то злые глаза, и отвел взгляд:
– Давай в другой раз, я очень спешу, у меня срочные дела.
Я повернулся и быстрым шагом, почти бегом направился к центру города, уже зажигавшего свои вечерние огни.