Радомира Берсень
Языковый тупик
– Док, док, двадцать шесть йеаров – это охренуенно много! Мы спикаем, а он мы не понима.
Пожилой врач нетерпеливо дернул плечом, будто отгоняя комара и парень уважительно шагнул назад.
– Вам где-нить ой-ой? – внезапно спросил он. – хренуёво?
Максимур забеспокоился. Он не мог понять к кому из присутствующих обращается пожилой врач.
– Что за нитык-нимык? – недовольно спросил он, вскинув седые косматые брови. – думалка в движухе? – он постучал полусогнутым указательным пальцем по лбу Максимура, отчего тот яростно дернул головой в сторону.
– Мне нужен кто-то …, кто может говорить как я, – заявил Максимур, все еще уворачиваясь от проворного пальца доктора, норовящего постучать по разным частям головы.
– Лады. Но не щамомент. Время.
И врач, вздохнув зачем-то взял его за запястье. Затем, будто вспомнив что-то, полез в карман и вытащил небольшой полупрозрачный приборчик. Он что-то невнятно бурчал себе под нос, прикладывая приборчик то к рукам, то к груди, то к шее, то к животу Максимура, отчего тот утомился окончательно и заснул.
Проснулся он от того, что кто-то ласково теребил его за плечо.
– Харош байкать, – пропел нежный женский голос, – гоу, гоу, шевелюха! Глазки – ап!
– А-ааа!!! – вырвался из горла Максимура неожиданно сильный звук. Он бешено завращал глазами. – а ну … вон отсюда!
– А-ха-ха, щамомент бу спикать втроеро.
– Втроём! – простонал Максимур, ему внезапно стало тошно и горько при мысли, что нужно будет освоить этого языкового франкенштейна, чтобы адаптировать в новом обществе. Двадцать шесть лет в коме – это вам не шутки.
Женщина, разбудившая Максимура ушла, остальные расселись: все тот же пожилой доктор с недовольной миной, его молодой соратник и какой-то молодой человек без белого халата.
– Ну и о чем мы бу спикать щамомент? – ворчливо спросил доктор. Не успел Максимур выдать порцию ядовитых комментариев, как вмешался человек без халата:
– Доктор вас спрашивает о чем вы сейчас хотите поговорить? – пояснил он.
