Рацлава Зарецкая
Вера
Мое дыхание стало быстрым и прерывистым, внизу живота разгоралось пламя. Хотелось большего, хотелось прикосновения кожи к коже и еще хотелось меньше света.
Нехотя оторвавшись от Дениса, я шепнула:
– Надо выключить свет.
– Чтобы остались одни огоньки? – сразу же понял меня он.
– Угу.
Я вытянулась и хлопнула рукой по выключателю. В комнате воцарился полумрак, в котором наперебой мигали разноцветные гирлянды.
– Красиво, – прошептала я в улыбающиеся губы Дениса. – И ты красивый.
– Ты тоже ничего, по ощущениям.
Я тихо рассмеялась и продолжила то, на чем мы остановились, одновременно пытаясь стянуть с себя водолазку. Запутавшись в горловине, я заныла, но Денис быстро помог мне выпутаться, хоть и сам ничего не видел. Его футболка слетела с него гораздо быстрее моей водолазки. Расправившись с ней, Денис потянулся к моему спортивному топику и, не найдя застежки, озадаченно хмыкнул.
– Это что за новшество? – удивился он.
– Спортивный топ, – смеясь, ответила я.
– Если он не снимается, то я так не играю.
Мой смех стал еще громче. Попросив Дениса немного подождать, я отсмеялась и ловко стянула с себя топ. Отбросила его в сторону и волнительно сглотнула.
Денис спокойно ждал. Его грудь часто вздымалась и опускалась, взгляд был направлен в район моих губ. Такой красивый, что я, разглядывая его, забыла, как дышать.
Придя в себя, я взяла руки Дениса в свои, осторожно потянула и положила его ладони себе на грудь. По всему телу в миг побежали мурашки. Денис издал длинный выдох, а затем наклонился и коснулся губами моей ключицы. Жар, который все это время был сосредоточен в моем животе, распространился и на грудь. Я тихо охнула и запустила пальцы в волосы парня.
Прежде чем упасть на диван и утянуть Дениса за собой, я соскочила с его коленей и быстрым и уверенным движением стянула с себя оставшуюся одежду. Не дожидаясь, пока смущение накроет меня стыдливой волной, я вернулась на колени Дениса и как можно плотнее прижалась к парню. Его руки снова легли на мою поясницу и, ощутив лишь мою кожу, замерли.
Склонившись к шее парня, я принялась осыпать ее поцелуями. Руки Дениса все еще неподвижно лежали на моей пояснице, но по бешено бьющемуся сердцу и его напряжению подо мной, я понимала, что он так же возбужден, как и я.
Наконец мне надоела моя поза, и я повалила Дениса на диван. Это его словно оживило, придало уверенности. Он ловко перевернулся и, оказавшись надо мной, взял инициативу в свои руки.
За эту ночь я получила столько удовольствия, сколько не получала за всю свою жизнь. Мое тело было подобно струнному инструменту – чуть задень, и оно отзовется.
В глазах плясали разноцветные огоньки, по телу разлилась приятная усталость, а сердце было переполнено любовью к парню с невидящими темными глазами.
6
27 декабря, вторник
Сегодня моя смена, но я перепрашиваюсь, потому что Вера решает прогулять занятие. Вместо художественной школы мы гуляем по парку рядом с моим домом. Вера тайно от меня покупает мороженое и начинает тихо его есть. Я догадываюсь, чем она причмокивает после первого нашего поцелуя – губы у девушки холодные и сливочные.
– Горло заболит, – ругаю ее я. Ну, как ругаю, просто говорю, чуть повысив голос. Разве можно ее ругать?
– Не-а, – отрицает Вера. – Я всегда ем мороженое зимой, оно вкуснее в это время года.
Меня передергивает от одного только совместного упоминания зимы и мороженого. На улице холодно, -18 градусов. Я вышел без шарфа, потому что потерял его – Уголек несколько дней играл с ним, а потом шарф благополучно исчез. Однако, как только встретился с Верой, сразу же получил от нее новый – мягкий, пушистый и пахнущий цитрусом и жасмином, как сама девушка. Выразив надежду, что он не розовый – этот цвет я недолюбливал, – позволил Вере обмотать свою шею ее подарком. Стало намного теплее.
– В это воскресенье ты тоже ужинала с Артуром? – Мне не хочется говорить о ее женихе, но эту проблему надо как-то решать. И чем скорее, тем лучше.
Вера угукает и больше ничего не говорит. Тогда я продолжаю допрос:
– И как все прошло?
– Как и всегда: никак. Ужин по воскресеньям для меня подобен пытке.
Мне хочется спросить у нее, как и когда она планирует расстаться с Артуром, но не могу. После проведенной вместе ночи Вера сказала, что хочет отменить помолвку и свадьбу. Скорее всего, после этого ей придется уйти из семьи, но я заверил девушку, что она может жить со мной.
Идет третья неделя нашего знакомства, а я уже полностью влюблен в Веру и в красках рисую в своем сознании нашу совместную жизнь. Вот только эта фантазия не продолжается дольше нескольких минут, потому что разбивается о стену реальности, в которой у меня нет денег на содержание еще одного человека. Даже в копилку «На зрение» не залезть – там уже давно пусто.
– Я расстанусь с ним, – вдруг произносит Вера. – После Нового года. Не хочу создавать проблемы во время праздника.
Ее рука в пушистой варежке горячая, несмотря на съеденное мороженое. Я крепко сжимаю руку Веры и говорю:
– Если не уверена, то не делай этого…
Девушка резко останавливается, отпускает мою руку, хватает меня за плечи и разворачивает к себе. Я послушен как кукла. Стараюсь смотреть ей в глаза – по моим подсчетам они находятся на уровне моего носа.
– Еще раз так скажешь, я тебя тресну! И даже не посмотрю на то, что ты слепой как крот, – угрожающе произносит Вера. – Понял?
Я киваю.
– Еще никогда я не была настолько уверена. Я полна решимости порвать с Артуром, высказать матери все, что я о ней думаю и на весь мир крикнуть, что люблю тебя и хочу быть с тобой.
Вера произносит все это таким сердито-уверенным тоном, что я невольно улыбаюсь – мое сознание рисует девушку маленькой воинственной волчицей, готовой покусать каждого, кто позарится на ее собственность. А еще она сказала, что любит меня, и это делает меня таким счастливым, что я даже перестаю чувствовать холод.
– Что улыбаешься как дурачок? – бурчит Вера.
– Ты меня любишь.
– Люблю.
– И я тебя люблю.
Вера смеется, и моя улыбка делается еще шире.
Снег, пушистый и легкий, щедро осыпает нас с Верой. Пахнет морозной свежестью, цитрусом и жасмином. Мы стоим, улыбаемся друг другу и наверняка выглядим как дурачки, но зато очень счастливые дурачки.
Вера берет меня под руку, прижимается ко мне и шепчет:
– Хочу, чтобы ты видел. Я раньше ничего так сильно не хотела.
– А как же твоя мечта написать детскую книгу?
– Это не то. – Я чувствую, как Вера машет головой. – Сейчас мне больше всего хочется, чтобы ты мог видеть. И вообще, разве ты сам этого не хочешь?
– Я хочу, чтобы ты была счастлива, – отвечаю я. – А остальное – подождет.
– Я буду счастлива, если к тебе вернется зрение, так что наши желания связаны! – радостно произносит Вера и крепче сжимает мой локоть.
– Хорошо, я тебя понял, – улыбаюсь я. – Взаимосвязанные желания – это прекрасно.
Найти бы еще средства для их реализации…
– Не хотела говорить так рано, но сил нет ждать, – заговорщицки произносит Вера. – Я уже начала собирать тебе на операцию!
– Что? – восклицаю я. – Вер, зачем?
– Шшш, – шипит она на меня. – Я отложила совсем чуток – мама не дает мне много карманных денег. У меня даже карточки нет.
Представляю, как Вера обиженно надувает губки. Мама у нее строгая, лишних денег от нее не дождешься. Вера рассказывала, что у нее даже на каждого члена семьи заведена книга учета расходов. Если Вере нужно что-то дороже трех тысяч рублей, то мама отправляется в магазин вместе с ней. Удивительное жлобство для столь богатой семьи. Хотя, у богатых свои причуды, как говорится.
– Вер, не надо, – прошу ее я, хоть и знаю, что она меня не послушает. – Это же твои деньги. Ты на них покупаешь еду, ездишь на такси.
– Подумаешь, пару раз пешком похожу или на метро прокачусь. Все люди так делают.
– Но не дети богатых родителей.
– Это что, ярлык? – злится девушка. – Меня теперь в метро не пустят и в ларьке шаурму не продадут?
Я вздыхаю. Спорить с ней совершенно бесполезно – она все равно докажет свою правоту, – поэтому я останавливаюсь, тянусь губами к ее щеке, но попадаю в нос. Вера заливисто смеется и тоже чмокает меня в нос. Остаток времени мы проводим в кофейне, где несколько девушек останавливаются и восхищаются мои шарфом. Чует мое сердце, что он все-таки розовый…
7
29 декабря, четверг
О моем прогуле во вторник мама не пронюхала, поэтому я решила, что и сегодня все пройдет гладко.
Стоя у раскрытого гардероба, я выбирала, что мне надеть, и внезапно подумала о том, что все эти дорогие вещи можно продать. Начать стоит с сумок, ведь у меня их целый вагон, и продавать постепенно, чтобы не заметили горничные и мама. Надо только поискать места сбыта, и вуаля, деньги на операцию Дениса у меня в кармане!
Обрадованная этой прекрасной мыслью, я включила музыку и принялась танцевать и подпевать. Собравшись, я взяла телефон и увидела на нем шесть пропущенных от Артура.
– Странно, он редко звонит мне в будни, – пробормотала я, глядя на экран телефона.
Не успела я ему перезвонить, как Артур вдруг ворвался в мою комнату. Выражение лица у него было пугающим. За Артуром вбежали две горничные и принялись извиняться передо мной за то, что не смогли его остановить.
Я не на шутку перепугалась от такого вторжения, но виду не подала. Отпустила горничных и вопрошающе уставилась на Артура.
– Куда собралась? – спросил он ехидным тоном.
– В художественную школу. У меня сегодня урок, – ответила я, с подозрением глядя на мужчину.
Противно ухмыльнувшись, Артур достал из внутреннего кармана пиджака телефон и показал мне фотографию, на которой были запечатлены мы с Денисом, когда гуляли по парку.
– Это такие у тебя уроки? – ядовито поинтересовался Артур.
Сначала во мне пробудилась паника, но я почти сразу же взяла себя в руки и, успокоившись, бесстрашно взглянула на Артура и произнесла:
– Да, я тебе изменяю. Потому что не люблю. Никогда не любила.
– А его, значит, любишь?
– Люблю. И хочу быть с ним. Так что давай расстанемся. Без всяких обид. – Что ж, не хотела я проблем перед праздниками, но что поделать. Зато Новый год буду встречать с Денисом.
– Да какие могут быть обиды, Вера? – ласково произнес Артур, холодно глядя на меня. – Никакого разрыва не будет. Я что, идиот, упускать такую золотую жилу, как твоя семья?
Внутри меня все оборвалось. От удивления я приоткрыла рот и не могла сказать ни слова.
– Какая-то измена перед свадьбой – это мелочь. Главное, чтобы никто не знал об этом. Поучись у меня, – Артур ткнул себя в грудь указательным пальцем. – С того момента, как мы объявили о помолвке, никто не заметил меня с другими женщинами, а ты в открытую гуляешь по городу с каким-то нищебродом, который еще и инвалид…
– Не смей так о нем говорить, – прорычала я, сжав кулаки так сильно, что ногти впились в кожу.
Артур громко захохотал и похлопал в ладоши.
– Я сказал тебе, что изменял, а ты услышала только то, что я оскорбил твоего любовника! Ты поразительная женщина, Вера!
– А разве у тебя были сомнения на сей счет? – раздался голос мамы.
Мы с Артуром одновременно повернули головы в ее сторону. Мама стояла в дверях моей комнаты и, скрестив руки на груди, смотрела на меня тем самым взглядом, который я с детства не любила – ее глаза буквально кричали, что она мной недовольна.
– Здравствуйте, Маргарита Михайловна, – поздоровался Артур.
Мама кивнула ему, не сводя с меня взгляда. Я сглотнула.
– Спасибо, что все мне рассказал. – Мама наконец оторвалась от меня и повернулась к Артуру. – Я со всем разберусь, только оставь нас, пожалуйста, наедине.
У меня подкосились ноги. Мама все знает. Вот черт…
Артур послушно вышел из моей комнаты, напоследок окинув меня самодовольным взглядом, мол, даже не надейся, все будет так, как я захочу.
Конечно, ведь на его стороне моя мама, а я одна одинешенька, противостою системе, против которой никто в здравом уме не решил бы пойти.
– Итак, что случилось? – Мама села на край кресла и уставилась на меня снизу-вверх.
– Ничего, – сдавленно произнесла я.
– Так уж и ничего? – Ее тон не предвещал ничего хорошего. – Сядь, Вера.
Я послушно села на кровать. Мысли в панике роились у меня в голове, и из-за этого я боялась сказать что-то не то. Лучше уж молчать и говорить помнимому.
– Почему именно этот мальчик? – спросила мама. – У него же нет ничего, кроме красивой мордашки. К тому же он еще и слепой. Что с тобой, Вера? Я не узнаю свою дочь.
– А что не так с Денисом? – не смогла промолчать я. – Почему он мне не подходит? Да, мы по-разному обеспечены, но на этом наше различие заканчивается. У нас больше общего, чем тебе кажется и…
– Моя милая, он слепой и нищий, раскрой глаза! – смеясь, воскликнула мама. – Он вообще не человек, на нем уже давно был поставлен крест. Зачем ты с ним связалась?
Я смотрела на маму и пребывала в полнейшем шоке. Я знала, что она у меня тот еще сноб, но я даже не думала, что она может так легко говорить настолько мерзкие слова о людях.
– Вера, если тебе захотелось острых ощущений, интрижки на стороне, то почему нельзя было найти кого-то нормального? Зачем тебе калека? Это мерзко и некрасиво. – Аккуратный нос мамы, который я унаследовала, сморщился. – Или тебе нравятся такие извращения?..
Вскочив с кровати, я возвысилась над мамой и, глядя ей в глаза, громко и твердо произнесла:
– Я сказала это Артуру и говорю тебе: не смей так говорить о Денисе. Ты не знаешь его, не знаешь, какой он чудесный человек. Вам с Артуром до него очень далеко с вашими предрассудками касательно брака, любви и правильности выбора. С этого момента я больше не буду слушать тебя. И свой долг, который ты мне навязала, я посылаю на хрен. Как и Артура.
– Все сказала? – дождавшись, пока я закончу, спросила мама.
Я кивнула. На душе после высказанного стало легко, будто я выкинула несколько мешков мусора и избавилась от многолетних слоев пыли. Даже дышать стало легче.
– А теперь послушай меня. – Мама закинула ногу на ногу. – То, что ты мне сейчас наговорила, мы забудем. Ты бросишь своего Дениса, выйдешь замуж за Артура и уедешь с ним в Нальчик.
– Ни за что! – выкрикнула я.
– Замолчи и слушай меня! – стальным голосом произнесла мама.
Я покорно подчинилась, буравя маму злым взглядом. Ладно, я вытреплю эту пытку. Что бы она ни сказала, это ничего уже не изменит. Я все равно уйду из этого дома.
– Итак, ты успокаиваешься, и все возвращается на круги своя, понятно? После Нового года поедем выбирать тебе платье. И надо уже решать, кто будет ведущим на свадьбе. Ты еще не выбрала?
– Мама, услышь меня, – тихо сказала я. – Не будет никакой свадьбы, я не выйду за Артура.
– Выйдешь. Как миленькая выйдешь, – прошипела мама, сузив глаза.
– Ты меня не заставишь, – помотала головой я.
Удивительно, но за весь этот разговор я ни разу не заплакала – ни от злости, ни от обиды. Наверно, потому что я все уже для себя решила и знала, как отреагирует мама и что будет мне говорить. Мне было не больно слышать все это, я была готова.
