Рацлава Зарецкая
Вера
– Не люблю, когда люди молчат, – недовольно заметил Денис. – Мне не понятно, какие эмоции они испытывают.
– Я просто задумалась, – тихо ответила я.
– Над моими словами?
– Да, – честно ответила я.
Денис вдруг громко и звонко рассмеялся. Я даже вздрогнула от неожиданности и удивлённо уставилась на него.
– Мы с тобой принадлежим разным мирам, а проблемы у нас одинаковые, – перестав смеяться, сказал он. – У тебя много денег – не удивляйся, здесь все знают, кто твой отец, – но твоя свобода ограничена желанием твоей матери. У меня же денег мало, но я тоже ограничен своей слепотой.
Размышления Дениса вызвали во мне улыбку. Я тоже думала, что у нас с ним нет ничего общего, но вовсе не из-за принадлежности к разным мирам. Просто потому что он – это он, а я – это я. Но Денис вдруг нашел то, что делает нас неполноценными, но в то же время объединяет.
Наша неполноценность стала тем, что нас связало. Именно поэтому мы сидим здесь, в полутемной судии художественной школы, пьем виски и говорим по душам.
– Знаешь, мне кажется, что у нас намного больше общего, – заметила я, вертя в руке кружку с остатками виски. – Просто надо поискать.
Уголки губ Дениса поползли вверх, и я поймала себя на мысли, что мне очень нравится, когда он улыбается.
4
20 декабря, вторник
Сегодня после занятий мы с Верой идем в кафе «Звездная ночь». В четверг, когда она предложила получше узнать друг друга, я сразу же позвал ее в это кафе. К моему удивлению, Вера согласилась. На следующее утро, отоспавшись, я решил, что все произошедшее было сном. Протрезвев, Вера наверняка пришла в ужас от того, с кем она всю ночь пила и разговаривала.
Но даже несмотря на все эти мысли, сегодня, в свой выходной, я одеваюсь и зачем-то иду на работу. Чтобы не казаться идиотом, в душе которого теплится надежда, я беру с собой Уголька – моего померанского шпица, черного от кончика носа и до кончика хвоста. Но, даже несмотря на все эти мысли, я одеваюсь и зачем-то иду на работу. Чтобы не казаться идиотом, в душе которого теплится надежда, я беру с собой Уголька – моего померанского шпица, черного от кончика носа и до кончика хвоста.
Когда я потерял зрение, мама хотела забрать Уголька себе, потому что за шпицами нужен большой уход, но я наотрез отказался расставаться со своим другом. Удивительно, но прежде брешущий на всех и вся Уголек сразу же остепенился и стал тихим и спокойным псом. Словно произошедшее со мной несчастье заставило его резко повзрослеть. Правда, поводырь из него никакой – может запросто увести в совершенно противоположное направление, похлеще Ивана Сусанина.
Держа Уголька на коротком поводке, я дохожу до «Альтер-Эго». Увидев собаку, Виолетта принимается визжать от восторга. Уголек громко тявкает и бежит к ней. Я проверяю часы – до урока Веры остается десять минут.
– Гуляете? – спрашивает Виолетта, теребя Уголька – я это знаю по его довольному фырканью.
– Угу.
Звякает колокольчик, и я стремительно поворачиваюсь к входной двери. Сердце замирает. Она или не она?
Спустя невероятно долгий миг я слышу знакомое мелодичное «Здравствуйте».
Она.
Невольно улыбаюсь.
– Это твоя собака?! – спрашивает Вера. По ее голосу я делаю вывод, что она в настроении и, кажется, даже улыбается.
Надежда крепнет и разрастается, заполнив все внутри меня.
– О, Вера, здравствуйте! – доносится до нас голос Марины Львовны.
– Здравствуйте! Ничего, если мы освободимся сегодня пораньше на полчасика? У меня есть одно дело.
Я замираю, вслушиваясь в каждое ее слово. Одно дело? Со мной?
– Разумеется. Раздевайтесь и проходите в класс.
Слышу шуршание верхней одежды, позвякивание замков на сумке. Виолетта продолжает возиться с Угольком, отвешивая ему кучу комплиментов.
Вдруг я чувствую дыхание у своего уха и вздрагиваю, вдохнув запах цитруса и жасмина.
– Дождешься меня? – шепчет Вера.
– Да, – слишком поздно выдыхаю я – девушка уже стучит каблуками, удаляясь от меня.
Решаю, что это было скорее утверждение, чем вопрос.
Тяну Уголька за поводок, решив отвести его домой. Свои дела он сделал еще у подъезда, судя по отругавшей нас соседской женщине, поэтому можно уже и завершить нашу прогулку.
Я не возвращаюсь в школу, а стою через дорогу и жду, когда выйдет Вера. Не заметить меня трудно – по моим расчетам я стою прямо напротив входа.
– Денис! – слышу спустя минут пятнадцать томительного ожидания. – Стой на месте, я иду!
Снова улыбаюсь как дурак. Что это со мной? Почему так приятно на душе?
– А где песик? – спрашивает Вера, тяжело дыша.
– Дома, отдыхает. Его зовут Уголек, кстати.
Вера смеется и говорит:
– Очень ему подходит!
Я ухмыляюсь. Вера ненадолго замолкает и, наверно, рассматривает меня, потому что мои уши в это время буквально горят.
– Ну что, пойдем?
Я киваю.
– Веди! – говорит. И сразу спохватывается: – Ой, прости!
Я машу головой, мол, ничего, привык уже, хотя на самом деле вовсе не привык – со мной мало кто общается.
Вера велит мне ждать, шуршит сумкой и что-то печатает на телефоне. Затем берет меня под руку и шагает вперед.
– Я посмотрела по карте, где находится это кафе. Написано, что идти минут пятнадцать.
Наврали. Шли мы от силы десять минут, и я об этом очень пожалел. Тепло от руки Веры было таким приятным, что, если бы я был котом, то непременно бы заурчал.
В кафе, судя по звукам, весьма многолюдно. Мне хочется уйти и возобновить нашу спокойную прогулку, но Вера так очарована этим местом, что я решаю остаться. Пока мы ждем свой заказ – какао и десерт – Вера описывает мне интерьер.
Как я и представлял, на стенах висят репродукции картин Ван Гога. Сами стены темно-синие, с витиеватыми облаками и желтыми звездами. На каждом столике красуются искусственные подсолнухи.
Мне нравится.
По моей просьбе Вера описывает себя. Я почти угадал, у нее действительно светлые вьющиеся волосы и карие глаза – цвета молочного шоколада, как она говорит. Еще у нее вздернутый носик, узкий подбородок, овальное лицо и немного веснушек на скулах.
Моя богатая фантазия рисует в голове образ красавицы блондинки с глазами цвета молочного шоколада.
Красиво.
– О чем ты хочешь писать? – спрашиваю я, когда нам приносят заказ.
– Хотела, – поправляет меня Вера. – Я хотела писать сказки.
Я машу головой, не соглашаясь с ней.
– Хочешь. Ты должна хотеть в настоящем, а не в прошлом.
– Мне сложно жить в настоящем, – вздыхает она. – Я уже давно поняла, что ничего не будет так, как я хочу. С трудом, но я смирилась. Теперь вот живу прошлым и иногда перебираю все то, во что верила, о чем мечтала, чего хотела.
Кажется, я нахожу в нас еще одно различие, что заставляет меня грустно улыбнуться. Вера сразу замечает это и интересуется:
– Что такое?
– Ты живешь прошлым, потому что там остались приятные воспоминания, а я живу настоящим, потому что не хочу вспоминать свое прошлое и боюсь будущего. Это еще одно раз…
– Нет! – восклицает Вера. – Не произноси это слово! Оно под запретом! Мы ищем только схожести, забыл? Смотри, мы оба пьем какао! Ты же любишь какао?
– Люблю?
– И я люблю! Отлично! – Она радуется этой мелочи так сильно, что мне трудно подавить искреннюю улыбку.
За время, что мы сидим в кафе, Вера находит еще много мелочей, которые нас объединяют. В основном это наши предпочтения: в фильмах, музыке, еде. Мы оба – творческие люди, одногодки, живем на двенадцатом этаже и предпочитаем черный хлеб белому.
К вечеру Вера полна радости, много смеется и часто касается меня. Эти прикосновения кажутся мне наигранно-случайными, как бы невзначай, и мне это нравится.
Вскоре Вере звонит мама и интересуется, где она. Голос девушки резко меняется, радостные нотки из него исчезают.
– Мне пора, – грустно сообщает она, закончив разговор с мамой.
Я киваю. Печально.
– На такси поедем вместе, не спорь! – тоном суровой родительницы сообщает Вера.
Я не спорю. Все, что я сейчас хочу, – это подольше побыть с этой чудесной девушкой.
Слышу, как Вера быстро печатает в телефоне и представляю, как она заказывает такси через приложение: закусив накрашенную розовым блеском губу находит на карте нужное место и ставит на нем метку.
– Через пять минут за нами приедет машина, – спустя некоторое время объявляет девушка.
Я киваю. На улице заметно похолодало. На мне нет шапки, поэтому я чувствую, что пошел снег. Тянусь за капюшоном, чтобы накрыть голову, но никак не могу его подцепить. Чувствую, что кто-то подошел ко мне вплотную. Вдыхаю аромат жасмина и цитруса и понимаю, что передо мной стоит Вера. Она так близко, что я ощущаю ее теплое дыхание на своем лице.
Девушка помогает мне надеть капюшон, а потом вдруг проводит пальцем по линии моего подбородка и тихо произносит:
– Здесь немного пропустил…
Я сразу ее понимаю, ухмыляюсь и говорю:
– Бриться в слепую не так уж просто.
Палец Веры скользит вверх, проводит по искривленному уголку губ. Я перестаю ухмыляться, дышать становится труднее, сердце бьется быстрее.
На четвертом вдохе Вера целует меня. Ее мягкие и теплые губы, покрытые липким блеском с запахом мандарина, прохладные снежинки, которые падают на мое лицо и мгновенно превращаются в капли из-за тепла моей кожи, – все это ощущается так остро, что мне кажется, будто время останавливается, а вместе с ним исчезает и весь мир. Остаются лишь прохладные снежинки, мы с Верой и наш поцелуй со вкусом мандарина.
5
22 декабря, четверг
Уже второе утро подряд я просыпалась с улыбкой на лице. Она была широкой и счастливой и не сходила с меня целый день. А причина этой улыбки – любовь. Я наконец-то влюбилась, да так, что дух захватывает.
Сегодня же моя улыбка была еще шире и счастливее, потому что после урока Денис пригласил меня к себе наряжать ёлку.
– Зачем тебе это? – спросила я, когда он позвонил мне вчера.
– Это красиво и празднично, – ответил он. – Хоть я и не вижу всей этой красоты, но знаю, что она окружает меня. А еще чувствую запах искусственной ёлки.
– И чем она пахнет? – с интересом спросила я.
– Пылью и пластмассой, – рассмеялся Денис.
Для меня наряжать ёлку всегда было сродни уборки. Этим занималась прислуга, и о том, чтобы нарядить ёлку самой, я никогда не думала.
Но Денис считал иначе. Для подобного действа у него был целый ритуал: он включал музыку, заказывал пиццу – для всего этого у него была умная колонка с голосовым помощником, – и принимался разбирать новогодние игрушки.
– Как ты различаешь, какие из них какого цвета? – спросила я, глядя на красно-золотые шары в руках парня.
Сегодня я снова ушла пораньше и на такси доехала до дома Дениса. Попутно я купила нам бокал вина и пирожные. Маме же сказала, что сегодня буду помогать Лене наряжать квартиру к празднику – даже почти не солгала.
– Мама заменила в красных веревки, – пояснил Денис, протягивая мне два шарика. – На золотых остались шелковые, а на красных – какие-то шершавые.
– Они с блестками, – заметила я, рассматривая веревку.
– О, вот оно что…
Под ногами Дениса играл с кусочками мишуры Уголек. Испугавшись, что из-за него Денис может упасть, я взяла песика на руки, села по-турецки на полу и принялась чесать черное пузико.
– Так не честно, – заметил Денис, расплетая гирлянду для ёлки. – Этому засранцу ты уделяешь больше внимания, чем мне.
– А что ты хочешь, чтобы я сделала? – Вопрос прозвучал так интимно, что я мгновенно прикусила себе язык и мысленно выругалась.
Однако Денис не был так испорчен, как я.
– Помогла мне повесить гирлянду на ёлку, – было его ответом.
– Да, конечно!
Я выпустила Уголька и, откусив большой кусок от пиццы, принялась помогать Денису. Несколько раз наши пальцы невольно соприкасались, и я сразу же вспоминала наш поцелуй у кафе под падающим снегом. Чего греха таить, мне хотелось еще, но сейчас я почему-то не была такой же решительной, как тогда. Скованность и смущение завладели моим телом настолько, что мне даже было трудно говорить с Денисом. А еще одно неприятное обстоятельство терзало мою душу – то, что у меня был жених, а Денис об этом не знал.
Когда елка была наряжена, а пицца съедена, Денис устало опустился на диван и громко выдохнул. К нему на колени прыгнул Уголек и, склонив голову, уставился на мигающие разноцветные огоньки.
– Ты включила гирлянды? – спросил Денис, повернув голову в сторону ёлки.
– Да, – кивнула я, рассматривая свисающие с люстры серебристые ноты с синими бантиками.
– Уголек любит огоньки, как и я. А еще…
– Денис, – перебила его я. Сейчас или никогда. Будь что будет, я не хочу врать ему. – Я помолвлена. Его зовут Артур и по воскресеньям мы ужинаем вместе. Мама хочет, чтобы я вышла за него замуж.
Я сказала все это скороговоркой, ни разу не запнувшись. Денис молчал почти две минуты – я засекла, пристально глядя на электронные часы на телевизоре.
– Ты его любишь? – спросил он через бесконечно долгие сто двадцать девять секунд.
– Нет, – сразу же ответила я. – Его выбрала мама. Он очень богат. Я была не против, потому что успешно выйти замуж – это мой долг. Но сейчас…
Я замялась, подбирая слова. Чтобы я сейчас ни сказала, это не оправдает моего поведения. Мне не надо было давать Денису повод думать, что я свободна и что у нас что-то может получиться.
– Сейчас? – нетерпеливо спросил Денис.
Я спохватилась, отошла от нот и села на край дивана.
– Сейчас я уже не хочу слепо исполнять свой долг.
– А что хочешь? – Денис повернул ко мне свое красивое лицо и так четко смотрел в мои глаза, что мне показалось, будто он все видит.
Я хочу, чтобы он видел. Видел меня, мое лицо, мое состояние. Видел, как мне тяжело, как я не понимаю, что правильно, а что нет. Как радуюсь при виде его лица, как улыбаюсь, слыша его голос. Как я…
– Я хочу тебя, – прошептала я, утопая в темных глазах Дениса.
Красиво очерченные брови парня дрогнули. Он замер и, кажется, перестал дышать. На короткий миг и у меня перехватило дыхание – я была уверена, что сказала глупость, которая вогнала Дениса в ступор. И только я хотела извиниться, как он медленно поднял руки и, задев пальцами мой подбородок, осторожно коснулся моих щек.
Почувствовав себя третьим лишним, Уголек спрыгнул с колен Дениса и выбежал из комнаты.
– Какой тактичный у меня пес, – хрипло произнес парень.
Его большие пальцы быстро нашли уголки моих улыбающихся губ, которые я нервно облизнула. Теплое дыхание Дениса скользнуло по моей правой скуле. Я закрыла глаза, и он, найдя мои губы, накрыл их своими.
Я сидела вполоборота, поджав одну ногу под себя, и целоваться в таком положении было очень неудобно. В голове промелькнула мысль, что лучше всего было бы занять место сбежавшего Уголька, но понравится ли это Денису?..
А, к черту раздумья!
Не отрываясь от Дениса, я перекинула через него ногу и уселась к нему на колени, обхватила шею и теснее прижалась к груди, ощущая, как быстро бьется его сердце.
Так стало намного удобнее, и Денис это тоже оценил – его руки спустились вниз, минуя мою талию, и остановились на пояснице.
