Рацлава Зарецкая
Моё темноглазое несчастье

Глава 7

Я всегда считала, что районы Алексеевска расположены крайне неудобно. Вместо того чтобы сплотиться и существовать бок о бок, они были разбросаны так, что до некоторых надо было ехать аж полчаса через леса, поля и промзоны.

В одном из таких отдаленных районов и находился главный полицейский участок Алексеевска. Пока я ехала туда на старенькой маршрутке, успела поговорить с мамой и подругами. Все они крайне удивились моему внезапному возвращению.

Мама, разумеется, запричитала, что из-за перевода у меня уменьшится зарплата, и ей придется искать вторую подработку. Девчонки же, наоборот, обрадовались моему возвращению и потребовали скорее встретиться, чтобы подробно расспросить меня об обстоятельствах столь неожиданного приезда. Я пообещала им, что как только разберусь с делами, так сразу же организую встречу и все расскажу. По крайней мере, постараюсь.

От остановки до полицейского участка надо было топать еще минут десять по грязной дороге с кучей луж. Да, весна в России прекрасна только на картинках в интернете.

У входа в участок топтались двое мужчин, о чем-то тихо говорили и курили. Один из них – тощий и долговязый, с длинными усами и плешью на затылке, – услышав мои шаги, повернул голову и расплылся в широченной улыбке.

– Волкова! Какими судьбами?

– Здрасьте, – кисло поприветствовала его я.

Мужика этого звали Петром Юричем, а кличка у него была Таракан. Из-за усов, разумеется. Его собеседника, молодого светловолосого и миловидного паренька, я не знала.

– Соскучилась? – продолжил приставать ко мне Таракан.

– Да не то чтобы. Меня просто к вам перевели. Вместе с московским коллегой.

Эти слова дались мне тяжело.

Лицо у Таракана вытянулось. Я ждала, что он начнет выпытывать у меня причину перевода, но тут из участка вышел начальник – Николай Степанович Бочкин. Ну или просто Степаныч.

Этот мужчина средних лет полностью соответствовал своей фамилии и был широким, как бочка. Я всегда поражалась, как пуговицы еще не отлетели с его кителя.

– Давно не виделись, Мирослава, – улыбаясь от уха до уха, сказал Бочкин.

– Здравствуйте, Николай Степаныч, – как можно радушнее произнесла я.

Пожалуй, с Бочкиным я даже была рада увидеться. Среди всех сотрудников правоохранительных органов Алексеевска он был самым нормальным, да и ко мне относился, можно сказать, как к дочери.

– Пойдем ко мне, поговорить надо, – не стал ходить вокруг да около Степаныч, чему я только обрадовалась.

Махнув рукой Таракану, я поймала на себе заинтересованный взгляд его собеседника – парень в открытую сверлил меня раскосыми серо-зелеными глазами, забыв о дымящейся в его руке сигарете.

– Что это за паренек? – спросила я у Степаныча, когда мы вошли в участок.

– Никитка, новенький, – ответил Бочкин, стремительно шагая по коридору к своему кабинету.

На каждом шагу нам встречались знакомые люди, которые, завидев меня, либо расплывались в искренней улыбке, либо ехидно ухмылялись. Пока дошли до кабинета Бочкина, у меня уже язык отсох здороваться.

– Гляжу, все тебе рады, – заметил Степаныч. Расстегнув пуговицы кителя, он грузно опустился в кресло. – Садись давай! Что как чужая?

Я послушно села на стул и огляделась по сторонам. Ничего не изменилось. Абсолютно. Хотя, чего я хочу? Меня не было всего полгода.

– Что, уже забыла, как тут все выглядит? – с добродушной ухмылкой поинтересовался Степаныч.

– Да нет, – помотала головой я. – Просто осматриваюсь, привыкаю.

– Ну, привыкать тебе не обязательно. Кравцов мне сказал, что числиться ты здесь будешь только на бумагах. – Бочкин нехотя поднялся, подошел к окну и, отодвинув занавеску, за которой скрывался электрический чайник, спросил: – Чай будешь?

– Давайте. – Распивать тут чаи мне не хотелось, но отказать было бы невежливо.

Бочкин нажал на кнопку в ручке чайника, пошуршал в темном пакете с красными розами и выудил оттуда коробку конфет.

– Я-то понимаю, что ты здесь не просто так, – заговорщицким тоном продолжил он. – Но остальные будут думать, что тебя из Москвы погнали. И отмазка с делом Чокнутого акушера не прокатит. Ты только не припирайся, не спорь, со всем соглашайся. Тем более тебе тут и находиться-то не надо будет.

– Да я все понимаю, – поспешила заверить Степаныча я. – Сами знаете, я могу стерпеть, если на кону серьезное дело. Подождите-ка! Что еще за Чокнутый акушер?

– Да одно глухое дело, – отмахнулся Бочкин. Лицо у него тут же скисло, и мне сразу стало понятно, что говорить об этом ему совсем не хочется. – Уже года четыре прошло с первого трупа, а подозреваемого все никак не найдем. Еще и улик нет. Дело хотят приостановить. Один только Никитка над ним бьется, как одержимый.

– А причем тут наш перевод?

– Дык вы же сегодня похожую жертву нашли, – пояснил Бочкин, бросая нетерпеливые взгляды на чайник. – Не факт, конечно, что дела связаны, но Кравцов велел использовать это как повод для перевода.

У меня даже рот приоткрылся от удивления, которое тут же сменилось на возмущение.

– А если дела и правда связаны?! – воскликнула я так громко, что Бочкин даже вздрогнул. – Если я могу помочь с поимкой преступника? Если хочу работать, как полагается?

Бочкин опустился в свое кресло и скривился.

– Нет. Кравцов велел не отвлекать тебя от основного задания.

– Ну Николай Степанович, ну пожа-а-алуйста! – принялась упрашивать добродушного толстяка я. – Вы же столько пряников получите, если мы это глухое дело раскроем. Ну разрешите его расследовать! Пожа-а-а-алуйста!

Бочкин внимательно посмотрел на меня и задумчиво крякнул. Раскрыл конфеты, подвинул коробку ко мне поближе.

– Ну, раз ты так хочешь… – сказал Бочкин, сложив ладони домиком.

Я уверенно закивала. Черта с два я упущу это дело!

– Тогда сделаем вот как, – перешел на шепот Степаныч. – Будете приходить со своим напарником, когда сможете. Но не частите! Нечего здесь постоянно околачиваться, тем более вместе. По одному ходить будете! И Кравцову об этом ни слова!

– Могила! – пообещала я, изображая, что закрываю рот на замок.

– Вот и славно, – довольно улыбнулся Степаныч.

Щелкнул чайник, извещая о том, что вода вскипела. Бочкин засуетился, достал из выдвижного ящика две чашки, печенье, заветренный зефир.

– Николай Степанович, а расскажите кратко о деле, – попросила я, когда Бочкин налил мне чай и сунул в руку конфету.

– Ох, – вздохнул начальник. – Не могла о чем-то хорошем спросить? Эх, ну ладно. Года четыре назад на остановке нашли мертвую женщину. Бедняжка скончалась от кровопотери после искусственного прерывания беременности. Причем не в клинике, а подпольно. Мы не особо насторожились. Подумали, что сходила она, дура, к какой-то бабке, та ее так и покромсала. Однако потом нашли еще два тела на улице. Эти женщины тоже умерли от кровопотери вследствие… – Степаныч скривился и густо покраснел. – Ну, ты поняла.

Я кивнула.

– Странно, что я раньше об этом деле не слышала…

– Мы все в строгой секретности держали, – пояснил Бочкин. – Сама понимаешь, ситуация-то непростая.

Я снова кивнула.

– А выжившие есть?

Бочкин помотал головой, помакал печенье в чай и откусил разбухший кусочек.

– Если бы были, мы бы с мертвой точки сдвинулись, а тут – глушь полнейшая.

Задумчиво хмыкнув, я съела еще одну конфету. Выходит, этот Чокнутый акушер родом из Алексеевска. Оказывал здесь свои услуги, а затем, испугавшись преследования, махнул в Москву, где возобновил свою деятельность.

– Если ваши жертвы умерли от кровопотери, то почему наша была задушена? – вслух начала размышлять я.

– А вот это ты уже с Никитой обсуждай. Не хочу больше об этом говорить, – отмахнулся от меня Бочкин. – Лучше расскажи, как в Москве жила.

Пришлось мне отложить интересную тему на потом и рассказывать Бочкину о моей недолгой, но счастливой и интересной жизни в Москве. После того, как хорошие темы для разговора были исчерпаны, я, допив вторую чашку чая, сказала, что мне пора.

– Уже? – немного расстроился Степаныч. – Может, еще чашечку выпьешь?

Я решительно замотала головой.

– Не могу, у меня еще питомец не кормлен. – Слово «питомец» я произнесла многозначительным тоном.

Не знаю, понял ли меня Бочкин, но на лице у него расплылась хитрющая улыбка. Попрощавшись с ним, я вышла из кабинета в размышлениях о том, как много он знает. Кравцов, по своему обыкновению, мне ничего на сей счет не сказал, так что оставалось только догадываться. Поэтому лучше лишний раз не распространяться о Джэхи в участке. Даже при Бочкине.

Пребывая в своих мыслях, я не заметила, как дорогу мне преградил тот самый паренек, который курил вместе с Тараканом.

– Привет, – фамильярно поздоровался он, хоть и был лет на пять моложе меня.

Молодежь нынче совсем невоспитанная.

– Привет, – ответила я на его приветствие. – Никита, кажется?

– О-о-о, – протянул он, нагловато ухмыляясь. – Быстро ты обо мне разузнала. Мирослава?

Я кивнула, пропустив его замечание мимо ушей. Меньше буду с ним разговаривать, быстрее отстанет.

– Будешь теперь с нами работать? – продолжил расспрашивать Никита. Его серо-зеленые глаза так и искрились юношеской дерзостью.

– Типа того, – снова кивнула я.

– Тогда пошли со мной! – Никита вдруг схватил меня за руку и потянул в противоположную от выхода сторону.

– Эй! – только и успела выкрикнуть я, но парень не обратил на это ровным счетом никакого внимания и продолжил тащить меня за собой по коридору.

Миновав несколько дверей без опознавательных табличек, мы завернули за угол и оказались в просторном помещении с длинным столом, который весь был завален бумагами, фотографиями и стаканчиками из-под кофе.

Никита отпустил мою руку, подошел к пустой доске и, перевернув ее, продемонстрировал кучу фотографий, которые пестрели стикерами с пометками. Приглядевшись, я поняла, что на большинстве фото изображены мертвые девушки.

– Это дело Чокнутого акушера? – спросила я, не в силах оторваться от фотографий. Убийства всегда влекли меня, в теле аж зудело – так хотелось их расследовать.

Заметив в моих глазах разгорающийся интерес, Никита довольно ухмыльнулся. Подвинув стул ближе ко мне, парень опустился на него и перекинул ногу на ногу.

– Я стал полицейским из-за сестры. Когда она возвращалась из кафе поздно ночью, ее подкараулил какой-то неизвестный тип, надругался над ней и оставил истекать кровью в переулке. Ее нашел участковый, который в тот момент патрулировал улицы в поисках каких-то хулиганов. После этого я понял, кем должен стать, чтобы иметь возможность защитить своих близких. – Он говорил об этом так легко, что у меня сложилось впечатление, будто Никита сочиняет.

– Сочувствую, но причем тут Чокнутый акушер? – с деланным равнодушием спросила я.

Никита скорчил недовольную гримасу и сказал обиженным тоном:

– Это было красивое введение, которое ты не оценила.

– Мне сейчас не до введений, – вздохнул я. – Можешь кратко ввести меня в курс дела?

– Без проблем, – кивнул Никита. – Так вот. С тех самых пор я поклялся, что все дела, с которыми я столкнусь, обязательно будут раскрыты.

– Стоп! – прерывала парня я. – Я же просила ввести меня в курс дела.

– Вот поэтому я, верный своей клятве, вожусь с этим делом, несмотря на то, что оно – совершенно глухое, – не слушая меня, продолжил Никита, который не нравился мне все больше и больше. Слишком много от него исходило ненужной информации.

Поняв, что к делу он перейдет не скоро, я окинула глазами заваленный бумагами стол и наткнулась на папку с названием «Дело №2-155/2017». Подошла, открыла папку, полистала. Оказалось, это дело Чокнутого акушера. Ну вот, нормальное же название, а то придумал Кравцов какую-то фигню: «Дело X».

– Я возьму домой полистать? – спросила я, показав Никите папку.

Он кивнул, не переставая рассказывать мне о своих первых делах.

– Спасибо, – сказала я и, демонстративно развернувшись, ушла.

Никита тут же прервал свой рассказ и крикнул:

– Эй, ты куда?

– На Кудыкину гору воровать помидоры, – не оборачиваясь, ответила ему я.

Была уверена, что он побежит за мной, но нет. Никита остался на месте и больше мне ни слова не сказал. Так и подмывало обернуться, но я не стала. Наверняка наткнусь на нахальный взгляд серо-зеленых глаз.

В автобусе я позвонила Кравцову. Когда пошли гудки, спохватилась, что звоню со своего телефона. Хотела было скинуть, но Сергей уже принял вызов.

– Ну что, была у Бочкина? – с ходу перешел к делу он.

– Угу.

– Как приняли коллеги?

– Нормально. Ожидала худшего, – честно призналась я. – Они там новенького взяли.

– Да, Никиту Царева. Как он тебе?

– Странный какой-то. Мне не понравился.

– Почему? – удивился Кравцов. – Он парень умный. Я к нему присматриваюсь. Думаю, попозже в Москву забрать, вместо Аркадия.

Я возмущаться не стала. Аркадий, конечно, человек хороший, но полицейский из него никакой. Это понимали все, даже сам Аркадий.

– А на наши с Юркой места еще никого не нашел? – поинтересовалась я.

– В смысле?

В коромысле – хотелось сказать мне, но вежливость взяла верх.

– Ты же нас перевел. Места освободились, преступников ловить надо. Один Виталька не справится.

– А, ты об этом, – понял Сергей. По интонации его голоса было ясно, что этот вопрос он не хочет обсуждать. – Я запросил двух специалистов из других участков. Пока вы не разберетесь с этим делом, они вас заменят. Но места за вами сохранены, не переживай.

Надеюсь, так оно и будет. Даже если мы просидим тут с этой напыщенной звездной задницей несколько лет. Бр-р, от одной мыли об этом мне становится дурно. Надеюсь, в Корее там зашевелятся и поскорее поймают убийцу.

– Ладно, я тебя поняла, – буркнула я. Внезапно от разговоров с Кравцовым я жутко устала. Отдохнуть бы от него пару дней. Хотя, разве с Джэхи отдохнешь?..

– Не переживай, я не брошу вас на произвол судьбы, – пообещал Сергей. – А ты что, уже из участка едешь? – спросил он, услышав, видимо, громкое рычание видавшей виды газели.

– Угу. Попила чай с Бочкиным и поспешила домой, к питомцу.

– К питомцу? А-а-а, ты же живность недавно завела! – развеселился Кравцов. Видимо, аналогия с питомцем ему понравилась. – Что, кстати, за зверь у тебя?

– Скунс, – с ходу брякнула я.

– Ого, – удивился Кравцов. – А я думал, ты котика заведешь.

– Так уж вышло. Пришла за котиком, а мне подсунули скунса! – Не дожидаясь дополнительных вопросов, я быстро добавила: – Все, моя остановка. Я пошла домой, кормить свое животное! Пока!

Кравцов что-то начал говорить, но я прервала вызов. Вообще-то, я ему даже не соврала. Моя остановка действительно скоро будет. Да и к выходу из относительно теплого салона маршрутки надо морально подготовиться, ибо суровая действительность грязных и крайне небезопасных остановок Алексеевска – это отдельный разговор.

Глава 8

Перед тем как вернуться домой, я зашла в супермаркет, расположенный в моем доме. Всю обратную дорогу я размышляла, что бы такого интересного приготовить на ужин. В мыслях были лазанья, паста карбонара или болоньезе, сырный крем-суп и другие кулинарные изыски. Однако в самый последний момент я передумала и решила приготовить самую что ни на есть русскую еду: картошку пюре с котлетами и соленьями.

Домой вернулась в приподнятом настроении и с диким желанием поскорее начать готовку. Юрки нигде не было – наверное, пошел убираться в квартире на девятом этаже. Джэхи же плескался в ванне и фальшиво напевал какую-то песню на корейском.

Помыв руки на кухне, я переоделась в домашнее и, разложив продукты на столе, принялась за готовку.

До знакомства с Артемом я готовила для семьи почти каждый день. Впоследствии готовка мне так опротивела, что во время совместной жизни с Артемом я ни разу не подошла к плите – готовкой в доме занималась только домработница. После разрыва наших отношений я была настолько занята работой и учебой, что готовить уже не могла чисто физически. Тогда тетка сжалилась надо мной и взяла эту обязанность на себя.

В Москве же я готовила крайне редко и в основном питалась фастфудом. Зато сейчас мне вдруг со страшной силой захотелось приготовить что-то самой. Возможно, потому что в моем доме появились двое голодных мужчин, а может, я просто соскучилась по готовке. В любом случае, стоя сейчас у плиты, я получала настоящее удовольствие.

Когда все было готово, я набрала Юрку. Оказывается, он после уборки сразу же поехал в участок, поэтому сказал, что поест позже, когда вернется. Вздохнув, я положила телефон на стол и с недовольным видом уставилась на закрытую дверь ванной комнаты.

Сколько можно плескаться? Он человек или водяной? Или же он вообще там утонул?

Вплотную подойдя к двери, я внимательно прислушалась. Пение давно стихло, и теперь слышно было только льющуюся из крана воду. Позвав Джэхи и не получив ответа, я выключила свет в ванне. Недовольный вопль купальщика не заставил себя долго ждать.

– Эй! Что случилось? – гаркнул Джэхи.

– Выходи, пора есть! – крикнула я в щель.

– Не хочу!

– Тогда сиди в темноте и без еды! Я тебе ничего не оставлю! – пообещала я и отправилась на кухню.

Положив себе в тарелку порцию картошки и одну котлету, я открыла соленые огурчики и достала из холодильника пару баночек пива. И только я откусила огурец, как вдруг дверь ванной комнаты распахнулась, и передо мной предстала домашняя версия Ли Джэхи – с влажными растрепанными волосами и в домашней одежде оверсайз.

Казалось, передо мной совершенно другой человек. Опять.

Джэхи скользнул настороженным взглядом по столу, остановился на банке пива у меня в руках и едва заметно дернул бровью.

– Проходи, садись, – гостеприимно предложила я, вставая с места, чтобы положить еды для Джэхи.

Как только я подошла к плите и открыла кастрюлю с картошкой, Джэхи плюхнулся на мое место, схватил вилку и накинулся на еду.

– Эй! Это мое! – возмутилась я.

– Ты слишком медлительная, – фыркнул он. – Не люблю ждать.

Спокойно, Мира, спокойно! Не смотри на лежащий рядом нож с таким вожделением! Голодный мужик – весьма нетерпеливая личность, тебе ли не знать.

Проглотив свое раздражение, я растянула губы в улыбке и села напротив Джэхи. Потянулась ко второй банке пива, открыла ее и сделала несколько больших глотков.

– Алкоголичка, – надменно произнес Джэхи.

– Курильщик, – парировала я.

– Засчитано. – Уголок губ Джэхи слегка дернулся.

Это что, одобрение?!

Отставив пиво в сторону, я внимательнее всмотрелась в лицо Джэхи, чтобы понять его эмоции. Однако заметила я в нем совсем иное.

Лицо парня после ванны изменилось. Кожа стала на несколько тонов темнее и реалистичнее – та идеальная ровность и белизна оказались всего лишь ловким обманом профессиональных визажистов. Я даже разглядела небольшое раздражение от бритья и аккуратную, едва заметную родинку справа, между уголком глаза и кончиком брови. И зачем только его накрасили? Он же не на фан-встречу сюда приехал. Ох уж эта корейская идеальность во всем…

А ресницы у этого засранца и без макияжа длинные. Что уж темнить, Джэхи сам по себе очень красивый мужчина. И, по моему мнению, грим ему совершенно не нужен. Однако корейская индустрия красоты так не считает.

Закончив рассматривать увлеченного едой Джэхи, я подняла баночку пива и произнесла:

– Выпьем за знакомство?

Джэхи замер, поднял голову и внимательно посмотрел сначала на меня, а потом на пиво.

– Я не очень люблю алкоголь, но давай, – произнес он, подняв свою банку. – За знакомство.

Мы чокнулись и сделали по глотку.

Все же странный он. Любит курить, но не любит алкоголь. По мне, так лучше иногда выпивать, чем смолить свои легкие. По статистике, сигареты в два раза больше жизней сгубили, чем алкоголь.

– М-м-м, слушай, – обратилась я к Джэхи, разминая пюре вилкой. – А почему именно я? Почему именно Россия?

Нарочито медленно прожевав котлету и пригубив пива, Джэхи воззрился на меня своими темными глазюками и сказал:

– Из-за твоего комментария.

– Моего комментария?! – поперхнулась я. – Какого еще… Ах, да!

Я уже и думать забыла про тот пьяный комментарий. Надо же, к чему он привел…

– Я была уверена, что его никто, кроме самых ярых твоих фанатов, никогда не прочитает, – сказала я, продолжая мучить пюре.

– Так уж вышло, что у меня образовалось много свободного времени. – Голос Джэхи показался мне немного грустным.

Оторвавшись от своей тарелки, я посмотрела на парня. Понадеялась поймать взгляд его темных глаз, но не получилось – Джэхи уже смотрел в тарелку, а его глаза скрывались за влажной челкой.

– То есть ты читал комментарии, увидел мой и решил спрятаться в России? – продолжила выпытывать интересующую меня информацию я.

Джэхи коротко кивнул, хрустя огурцом. Я думала, что этим он ограничится, но нет. Актер медленно прожевал, сделал небольшой глоток пива и, повторяя за мной манипуляции с картошкой, сказал:

– Изначально меня заинтересовал борщ, а потом уже ваша страна как место, где можно спрятаться. Ну и по счастливой случайности ты оказалась сотрудником правоохранительных органов. А этот факт в сочетании с тем, что ты моя фанатка, которая желает мне добра, обеспечит мне надежное пребывание в России.

– Звучит бредово, – прокомментировала я его слова.

Закончив мучить картошку, я окунула вилку в банку с огурцами и с удивлением обнаружила, что Джэхи почти все их съел. И когда только успел?

– Моя история тоже звучит бредово, но она правдива, – пожал плечами Джэхи, внимательно наблюдая за тем, как я пытаюсь выудить маленький и весьма юркий огурчик.

Добившись успеха, я отправила огурец в рот и довольно захрустела. Дело Джэхи не казалось мне бредовым. Наоборот, самым обычным. Куча людей в мире становится свидетелями преступлений, однако одно дело – работать с этими людьми, и совсем другое – быть на их месте.

– Допустим, все эти нелепые стечения обстоятельств правдивы, и ты здесь действительно из-за моего комментария, – медленно заговорила я, указав на Джэхи вилкой и прищурив один глаз.

Парень кивнул, соглашаясь то ли с моим «допустим», то ли с тем, что все действительно произошло из-за моего комментария.

– Тогда, – продолжила я, – нам надо проявлять друг к другу больше дружелюбия, не считаешь? А то наше знакомство явно не заладилось.

Не поднимая головы, Джэхи снова кивнул и произнес:

– Потерять такого фаната было бы непростительно с моей стороны.

Я не обратила внимания на его поменявшийся тон и продолжила:

– Вообще-то, я не фанатка. Скорее поклонница.

– А разница?

– Не знаешь разницы? Серьезно? – удивилась я. – Ну ты даешь! Фанат – это…

– Избавь меня от подробностей. Я лучше перед сном в интернете почитаю, – отмахнулся от меня Джэхи. – Надеюсь, у тебя ноутбук есть?

– Есть, – сквозь сжатые зубы ответила я.

Нет, ну договорились же быть дружелюбными! Что опять за тон?!

Доев, Джэхи отодвинул от себя пустую тарелку и, поднявшись, вышел из-за стола.

– Вкусно было? – на автомате спросила я. В нашей семье тот, кто готовил, всегда задавал этот вопрос после еды. И всегда получал положительный ответ, потому что стряпать худо-бедно умели все.

– Нет. – Джэхи даже не соизволил повернуть ко мне свое звездное личико. Пардон, уже не звездное, а совершенно обычное.

– Ты хоть понял, что ел?! – разозлилась я.

– Я по-твоему идиот и не знаю вкус картошки и мяса?

– Это пюре и котлеты! – обиженно исправила его я. – Классическая русская еда.

– Без разницы. Было невкусно. В следующий раз закажи из ресторана. И кимчи купи! Не могу без кимчи.

– У нас такое не продается. Есть квашеная белокочанная капуста. Такую альтернативу рассматриваешь?

Отсутствие кимчи в наших магазинах Джэхи озадачило. Он медленно повернулся и хмуро уставился на меня. У-у-у, противный! А я еще хотела тебе комплимент отвесить, что ты и без штукатурки хорош. Хрена тебе тертого теперь, а не комплемент!

– А если сделать ее самим? Ингредиенты приобрести можно?

– Лучше сделай морковку по-корейски, – посоветовала я, грустно глядя на опустевшую банку пива. Может, еще вскрыть?

– Это как? Что это вообще такое? – изогнул изящную черную бровь Джэхи.

– Морковка в маринаде. Советские корейцы придумали. Попробуй, тебе понравится.

– И как это делать?

Я даже не поленилась встать, достать из холодильника пару морковок и вручить их Джэхи со словами:

– Вот тебе морковка, а вон там, в шкафу, терка. Соль, перец, растительное масло на столе. Бузуй! – последнее слово было чисто русским. Не знаю, почему оно у меня выскочило.

– Бу… что? – не понял Джэхи.

– Делай. Готовь. Твори, – исправилась я. – А если еще и посуду за собой помоешь, так вообще будет круто. Пятерку тебе поставлю и разрешу ноутбуком целых двадцать минут пользоваться!

Не дожидаясь, пока Джэхи сообразит, что ответить, я ринулась из кухни в ванну. Настала моя очередь плескаться.

***

Нежась в горячей ванне, я уяснила два факта.

Во-первых, Ли Джэхи совершенно не хочет общаться со мной по-хорошему. А во-вторых, я больше не его поклонница! Премерзкий характер Джэхи перечеркнул в моих глазах все его актерские достоинства. Даже расхотелось смотреть дорамы с его участием!

Да вообще бы его рожу не видеть! И вернуться в Москву! Пойти на привычную работу, стебать Витальку, расследовать преступления, тырить с Юркой у Кравцова его драгоценные кексики, а не вот это вот все!..

Эх, да что ж за напасть такая?! Утопиться, что ли, с горя?

– Буль-буль-буль, – выдохнула я под водой. – Буль-буль.

С другой стороны, задание-то у меня важное. Наверняка с президентом даже все это обсуждалось. Без него же такие дела не проворачиваются, так ведь?

– Ох, божечки-кошечки! – воскликнула я, обхватив лицо ладонями. – Меня же, наверное, утвердил сам президент…

Мда, вот тебе и «буль-буль»!

Надо будет потом у Кравцова разнюхать, насколько это дело важно и до какой из верхушек правительства дошло. Очень уж любопытно.

А сейчас, конечно, надо взяться за работу. Теперь, когда Джэхи, благодаря своему скверному поведению, больше не воспринимается мной как обожаемый кумир, я могу полностью сосредоточиться на его деле.

Сделав воду чуть похолоднее, я вытерла мокрые руки и потянулась за лежащим на полочке телефоном. Пока ехали в Алексеевск, я сфотографировала все документы по делу Джэхи, чтобы они всегда были под рукой.

Пролистав фотографии, я нашла протокол с показаниями Джэхи и принялась его перечитывать.

«21 марта 2020 года в шесть вечера я вышел из своей квартиры, которая расположена по адресу: Сеул, Чамсиль, Самбон-ро,83, оставив там свою сестру, Ли Джэён, которая ожидала прихода друзей. Я направился к своему другу Ким Сонджуну, который проживает по адресу: Сеул, Чамсиль, Мендон, 39. По пути я зашел в круглосуточный магазин рядом с домом друга, купил пива и закусок. Около семи вечера я уже был в квартире Сонджуна, где пробыл до полуночи. Когда я вышел на улицу и дошел до ресторана «Счастливый цыпленок», то решил вернуться к Сонджуну и провести ночь у него. Я зашел в магазин напротив и купил еще пива и закусок. Расплатившись, я вышел на улицу и пошел назад. По пути позвонил Сонджуну, чтобы предупредить о своем возвращении. Он не ответил. Решив, что Сонджун в душе, я остановился у сквера, сел на лавочку и закурил. Минут через десять перезвонил Сонджуну, но он так и не ответил. Тогда я встал и пошел к его дому.

Минут пять я шел по улице, как вдруг передо мной выскочила девушка. В полумраке я не сразу понял, что она была с ног до головы в грязи и крови. Только потом, когда она подбежала к фонарю, я смог лучше рассмотреть это.

Заметив меня, девушка протянула вперед руки и упала. Тут же из тени появился мужчина в черном. Он быстро подошел к девушке, схватил ее за волосы и приподнял. Он что-то говорил ей, но что именно, я не слышал. Девушка плакала и пыталась вырваться. Затем мужчина достал из кармана куртки нож и замахнулся, а затем нанес девушке несколько ударов в живот.

Когда я собрался тихо уйти, убийца заметил меня. Мужчина стоял под фонарем, и я сразу разглядел его лицо. Ему было лет тридцать-сорок, нос прямой, небольшой, глаза без двойного века, кожа светлая, губы тонкие, скулы высокие.

Испугавшись, что убийца рассмотрел мое лицо, я бросил пакет с едой и убежал. Миновав несколько улиц, я остановился только когда выбежал на оживленный проспект. Затем дошел до ближайшей остановки, там вскоре поймал такси.

Вернувшись в свой район, я расплатился с таксистом и, выйдя из машины, направился к дому. Зайдя в холл, я поздоровался с консьержем Со Минсоком, поднялся на пятнадцатый этаж и вошел в свою квартиру. Дома было тихо и темно. Я заглянул в свою спальню и обнаружил там спящую Джэён. Сил на то, чтобы застелить постель в гостевой спальне у меня уже не было, поэтому я дошел до дивана в гостиной, лег на него и сразу же уснул.

Проснулся я от резкого удара в стену. Спустя некоторое время до меня донесся какой-то странный приглушенный звук. Я не мог понять, откуда он доносится. Встал с дивана, дошел до выключателя и зажег свет. Сразу же в глаза бросились валяющиеся в разных углах коридора кроссовки, которые я оставил прямо перед дверью. В голову сразу пришла мысль о том, что в дом забрался убийца, который меня увидел.

Я кинулся в свою спальню, распахнул дверь и увидел в полумраке черный мужской силуэт, который склонился над постелью. Я выкрикнул имя сестры. Мужчина замер. В его руке был нож. В этот момент Джэён, которая с головой была под одеялом, толкнула ногами мужчину, тот отлетел в сторону и упал на письменный стол. Я подбежал к сестре и загородил ее собой. Мужчина застонал и схватился за спину. На его лице была черная маска, однако одежда была та же, что и на убийце, которого я сегодня видел.

Мужчина сбежал, выронив нож. Я не стал его задерживать, потому что был с сестрой, которой он успел нанести ножевое ранение в правую часть живота.

Я вызвал службу спасения. Рассказал все полицейским, а затем поехал в больницу».

На этом показания Джэхи заканчивались. Пролистав остальные документы, я отметила про себя, что надо будет чаще звонить Мине, чтобы узнавать у нее о состоянии Джэён. В бумагах было сказано, что девушка перенесла две операции и сейчас находится в коме. Состояние тяжелое. Может, поэтому Джэхи так себя ведет? Возможно, так у него проявляется волнение за сестру.

Мой взгляд зацепился за профайл предполагаемого убийцы по прозвищу Сеульский мясник. Весьма скудный профайл, в котором было описано лишь то, как он убивает своих жертв (наносит несколько ударов в живот и шею, а затем расчленяет, складывает в мешок для мусора и подкидывает в помойки) и как выглядит (опять же, со слов Джэхи).

– Мда, с таким фотороботом его будут искать очень долго, – сказала я, глядя на портрет убийцы.

А еще не факт, что это тот самый Сеульский маньяк, но это не мое дело, конечно. Я же не самые лучшие сеульские детективы, которые занимаются этим делом. Моя работа – следить, чтобы ничего не случилось с Ли Джэхи. В моих интересах лишь то, чтобы дело скорее закрыли, и я смогла помахать мистеру Мерзкому Характеру ручкой и вернуться в Москву.