Пётр Левин
Брат мой Васька
– Сейчас сломаю колесо, – сказал мужик.
– Дяденька, это мы не вам, – закричал я, приближаясь к ним, изо всех сил налегая на педали.
Я был уверен, что мужик сердится за наши факи, которые он принял на свой счет.
Все хорошее когда-нибудь кончается. Кончилось и последнее наше с Васькой лето перед школой. В конце августа родители решили забрать меня на несколько дней раньше, чем Ваську. Надо было готовиться к школе.
За мной приехал отец на нашей неизменной «Копейке». Перед отъездом Васька повел меня показать секретное место. Он объяснил, что здесь спрятан эликсир бессмертия, надо только раскопать его и выпить.
Мы принялись искать этот самый эликсир в куче мусора, но так и не нашли. И тогда я уехал с отцом, а Васька долго смотрел нам вслед, прижавшись к бабушкиному плечу.
С Васькой я увиделся через два месяца на похоронах бабушки. Стоя у гроба я думал о смерти и мечтал никогда не становиться взрослым, а грустный Васька сказал, что она умерла потому, что мы не вернули ей шестнадцать копеек.
С Васькой мы потом виделись только на днях рождениях, а лето вместе уже не проводили. Ведь после смерти бабушки присматривать в деревне за нами было некому.
Прошли годы. Васька женился, развелся, спился и умер. Когда его хоронили, я не мог сдержать слез, ведь вместе с ним я хоронил свое детство.
Дом бабушки достался нашей семье по наследству, но мы там почти не бывали. После смерти отца я решил туда съездить.
Сосед Евгений Петрович умер, утонув пьяным в ванной. Это мне рассказала соседка Антонина Ивановна, которая вышла на звук моей машины. Чувства переполнили меня. Вот и старый сарай, а рядом груша, на которую мы лазили с Васькой. Сейчас дерево уже не казалось большим, как в детстве.
Я вошел в сарай и по лестнице поднялся на чердак. Две раскладушки – слева моя, а справа – Васькина – по-прежнему стояли на своих местах, словно все еще ждали нас. На корточках, потому что крыша казалась как будто ниже, чем в детстве, я подошел к нашему «штабу» и лег на раскладушку. В воздухе плясала пыль, свет пробивался сквозь маленькие окна чердака. Я осмотрелся и увидел коробку из-под обуви под Васькиной раскладушкой.
Открыл коробку и увидел черно-белую фотографию, которую сделал мой отец, когда нам было по пять лет. На фото у бочек для полива огорода мы стояли, обнявшись: я и мой Васька. В руках брат держал огромный кабачок – наш урожай, который мы все лето поливали. Мы – два брата – были счастливы. Мы улыбались, и это фото в ту минуту казалось мне самым дорогим, отчего сердце забилось с надрывом.
