Проспер Мериме
Федериго

Тогда Федериго вынул из кармана колоду карт, которую всегда носил при себе, и говорит:

– Господи! Сделай так, чтобы я всякий раз выигрывал, когда буду играть этими картами.

– Да будет так! – сказал Иисус Христос. (Ti sia concesso.) Но святой Петр, стоявший подле Федериго, сказал ему шепотом:

– Несчастный грешник! О чем ты думаешь? Ты бы у господа просил спасения души.

– Я мало об этом забочусь, – отвечал Федериго.

– Еще осталось две милости, – молвил Иисус Христос.

– Господи! – продолжал хозяин. – Раз ты такой добрый, сделай, пожалуйста, чтобы всякий, кто влезет на апельсиновое дерево у моей двери, без моего позволения не мог оттуда слезть.

– Да будет так! – отвечал Иисус Христос.

Тут апостол Петр изо всех сил толкнул Федериго локтем и сказал:

– Несчастный! Разве тебя не страшит преисподняя, уготованная за твои прегрешения? Попроси у господа места в раю, пока не поздно…

– Время терпит, – отвечал Федериго и отошел от апостола.

Господь снова обратился к нему:

– Чего же ты хочешь как третью милость?

– Я хочу, – отвечал тот, – чтобы всякий, кто сядет на эту скамейку около моего очага, не мог с нее подняться без моего разрешения.

Господь внял и этому желанию и вместе со своими учениками удалился.

Последний апостол не успел уйти со двора, а Федериго уже захотелось попробовать силу своих карт; он позвал арендатора и принялся с ним играть, даже не смотря в карты. С первого же хода он выиграл партию, потом вторую, потом третью. Тогда, уверенный в своем успехе, он отправился в город и, остановившись в лучшей гостинице, снял самое дорогое помещение. Слух о его возвращении сейчас же распространился, и его прежние собутыльники целой толпой явились навестить его.

– Мы думали, что ты исчез навсегда! – воскликнул дон Джузеппе. – Говорили, что ты стал отшельником.

– И правильно говорили, – отвечал Федериго.

– Что же ты делал эти три года, черт бы тебя побрал? – спросили все остальные.

– Молился, дорогие братья, – отвечал Федериго ханжеским тоном. – Вот мой часослов, – прибавил он, вынимая из кармана колоду карт, которую он берег, как драгоценность.

Ответ этот возбудил всеобщий смех: все были убеждены, что Федериго поправил свои дела в чужих краях за счет игроков менее искусных, чем те, среди которых он теперь находился, а они горели желанием разорить его еще раз. Некоторые возымели охоту тотчас же, без промедления, тащить его к игорному столу. Но Федериго попросил их отложить игру до вечера и пригласил в залу, где по его приказанию был приготовлен вкусный обед, которому все и оказали честь.

Обед этот был повеселее, чем ужин с апостолами; правда, тут пили только мальвазию да лакриму, но сотрапезники, за исключением одного, лучших вин и не пивали.

Еще до прихода гостей Федериго запасся колодой карт, совершенно схожей с первой, для того, чтобы в случае надобности подменить одну другою и, проиграв одну партию из трех или четырех, рассеять всякие подозрения у своих партнеров. Одну колоду положил он в правый карман, другую – в левый.

Отобедали. Честная компания села за зеленое поле. Федериго сначала положил на стол мирские карты и назначил скромные ставки на круг. Желая увлечься игрой и проверить свои силы, две первые партии играл он как мог лучше и проиграл обе, на что в душе подосадовал. Потом велел подать вина и, воспользовавшись минутой, когда выигравшие начали пить за свои успехи, прошлые и будущие, взял мирские карты со стола и заменил их священными.