Александр Прокопович
Детектив с Лысой Горы
Часть первая
Чужие с той стороны
Что можно ждать от города, половина улиц которого носит название «спуск»? Крутой спуск, Андреевский спуск, Лысогорский, Подольский, Смородинский – опять-таки спуски.
Почудилось что-то знакомое? А ведь именно на Смородинском спуске поджидал незадачливых путников Змей-Горыныч. Лысогорский спуск – потому что вьется вниз с Лысой горы, той самой! Добавьте к Лысой горе Батыеву и Замковую, Щековицу и Владимирскую – не гору, а всего лишь горку… Город я описываю или горный кряж?
Вероятно, в этих высотах есть что-то настолько притягательное, что не дает променять их ни на какие равнины. Лишь названия улиц, среди которых десятки спусков и ни одного подъема, откроют страшную тайну: местные жители предпочитают всегда идти вниз и никогда – вверх. Кстати, если улица в этом городе называется улицей – это ничего не значит. Любой предмет начавший свое путешествие в её начале – а значит на вершине очередной горы – непременно завершит его в её конце: остановиться невозможно.
Что можно сказать о городе, жители разных районов которого относятся друг к другу с подозрительностью, которая была бы более уместна в отношениях между народами? И вправду, как надменный обитатель Печерска может доверять жителю Подола? И что с ними может быть общего у уроженца старого центра, чье детство прошло на улицах, отмечающих места, где раньше проходили валы и стояли ворота?
Город, весь обращенный к реке, К ней, в конце концов, и стремится каждая его улица, отталкиваясь от воды, растет в небо колокольня Лавры, тянутся звездные маковки Покровского собора, упирается крестом Владимир.
Стольный град Киев – одна тысяча шестисотый год с момента основания.
Глава первая
Если детектив не ищет клиента…
«Не нужно искать клиентов, Вашим клиентом является каждый, кто хоть раз в жизни назвал вас по имени»
Из учебника по сетевому маркетингу
Стол, конечно, старый и выглядит неважно. Зато табличку на дверях я сделал красивую. Многие даже думают, что она металлическая, это в наше-то время! Правда, клиентура пока табличку явно не замечает. Наверное, надо протереть. Жизнь на первом этаже замечательна близостью к улице…Уп-с, а протирать-то и нечего! Видно, кто-то еще по имени Алекс открыл детективное агентство – и ему срочно понадобилась табличка. По счастью, моя ему подошла…
Сотни потенциальных клиентов шли по Прорезной, и ни один из них не будет моим. Интересно, каким был мой несостоявшийся клиент – Молоденькой Блондинкой или Зрелой Брюнеткой? Прямо сейчас я был согласен на лысого старика. Кстати о брюнетках. Как говорится – помяни черта…. Эта женщина была последней, кому я хотел попасться на глаза. Удивительно, как влияют на восприятие деньги. Если бы я не был должен Алисе квартплату за целых три месяца, самое малое, что я сказал бы о ней: «Вот это женщина!..» Но… Но эстетика отступила перед экономикой. О, ужас, Алиса меня заметила!
– Алекс! – Алиса неумолимо приближалась, бежать было поздно. – Алекс, я думала, вы повесились у себя в конуре. Это вы или ваш призрак?
– Алиса, я еще жив…
Это ведь мои ноздри шевелятся от, испускаемых Алисой феромонов?
– Если и живы, то только потому, что у вас нет денег не только на квартплату, но даже на веревку с мылом. – Ее точеные ножки в туфельках на обязательных шпильках сделали еще несколько шагов ко мне. Ну-ну. Знающие люди рассказывают, что Алиса увлекается черной магией. Не знаю, не знаю. Уж для чего ей точно не требуется ни крупицы магии, так это для приворота. Штабеля из мужских тел не украшают наш подъезд исключительно из-за стервозного характера Алисы. Впрочем, Прорезная не самая чистая улица Киева, быть может, дело в этом.
Тем временем ручка Алисы вцепилась в мой локоть, и единственное, что мне оставалось, – последовать за хозяйкой дома. К моему удивлению, Алиса тащила меня отнюдь не в свой кабинет, который для многих ее квартиросъемщиков превращался в офис, совмещенный с пыточной. В качестве орудий пытки выступали изящные ноготки хозяйки, не перестающие барабанить по столу, и счеты, с чьей помощью она подводила баланс. Да, и еще табуретка. Собственно, у Алисы в офисе было три сидячих места – ее собственное кресло, кресло для гостей и табуретка для должников. Наверное, занозы на ней размещались пыточных дел мастером: так, чтобы, проникая сквозь штаны из любой ткани, доставлять сидящему максимум мучений. В силу своих финансовых прегрешений я ни разу не был удостоен чести быть приглашенным в кресло. Я садился в него сам, так что свои садистские наклонности Алиса была вынуждена скрывать до следующего должника. Впрочем, сейчас она тащила меня на третий этаж: наверное, решила помочь мне прыгнуть с балкона, раз уж я не смог повеситься.
Дом был семиэтажный, но на верхних четырех этажах, где не было ни воды, ни целых окон, царило запустение. Лишь изредка там находили приют малолетние головорезы. А вот третий этаж, как и везде в городе, считался элитным. На этой высоте все еще были доступны такие блага цивилизации, как водопровод, при этом здесь уже не ощущался запах сточных вод, непредсказуемое течение которых неутомимо прокладывало себе дорогу к небольшой речушке, в которую превратился в наше время Крещатик. На третьем этаже можно позволить себе роскошь открыть окно. Открытое окно на первом означало объявление конкурса на самую быструю кражу. Словом, если я когда-нибудь разбогатею – буду жить на третьем этаже.
– Алекс, вы знаете, а ведь у меня есть желающие занять ваши апартаменты. Причем не просто занять, а еще и заплатить за них. Разницу понимаешь?
Мы шли по коридору, а у одной из квартир высилась фигура Ганса. Почему хлопца с рязанской рожей все его друзья и знакомые, включая родителей, кличут Гансом, объясняется просто. Его любимые аксессуары к стильному костюму, состоящему из камуфляжного комбеза и чудовищных ярко-желтых ботинок – шмайссер и классическая немецкая каска. У каждого свои причуды. Одна моя знакомая не расставалась с гребешком, сделанным из челюсти щуки-мутанта. Если честно, расчесывать ей было особенно нечего.
– Алекс, сколько вы мне должны?
– За три месяца.
– За целых три месяца! Но я вам дам еще один шанс. Я женщина добрая. Вы мне поможете, и я еще на целый месяц сделаю вид, что в вашей квартире никто не живет. Я вызвала у вас интерес, Алекс?
Интерес Алиса вызвала. Хотя шансов на то, что за месяц я заработаю сумму, достаточную, чтобы вернуть долг, фактически не было, Но… Надежда умирает последней. Одного я не мог понять, чем я способен помочь Алисе. Я, конечно, как мужчина еще очень даже ничего, но что-то мне помешало вообразить, будто ей требуется помощь подобного рода.
– Алиса, вы меня заинтриговали. Рассказывайте!
Тем временем мы подошли к Гансу, и он немного отступил, открывая проход к дверям квартиры номер семнадцать. Алиса демонстративно подергала за ручку, давая понять, что дверь заперта, После чего жестом фокусника вытащила из воздуха двухкилограммовую связку ключей. Где она ее прятала – в своем-то обтягивающем платье? Из связки был безошибочно выделен ключ, торжественно отделен от связки и вручен мне. Я, конечно, тугодум, но не настолько. Взяв ключ, я с ходу сообразил, что меня просят открыть двери. Ключ (судя по этому ключу, на третьем этаже хороши и квартиры, и замки в дверях этих квартир) мягко вошел в скважину. Так же мягко он прокручивался в обе стороны. На этом мягкость кончилась. Дверь упорно не замечала, что она открыта. Вероятно, это была дверь с характером. И откуда-то я знал, что вся эта ситуация – ключ вертится, а дверь не открывается – никого не удивила. С видом оскорбленного достоинства я повернулся к Алисе:
– Я, кстати, не слесарь!
– Знаю. Замок-то я без тебя поменяю. Ганс – давай!
Ганс – дал. Без разбега, просто качнувшись своим телоумножением с таким расчетом, чтобы траектория движения плеча упиралась в дверь. Дверь не выдержала и открылась. Я думаю, в бурной трудовой биографии Ганса эта дверь не была ни первой, ни даже сотой.
Как только путь был проложен, мы дружно сделали шаг навстречу неизвестности, которая ожидала нас в семнадцатой квартире.
Глава вторая
Квартира № 17
Все что хорошо – подозрительно, потому что сделано для того, чтобы скрыть что-то плохое.
Из «Учебника школы прапорщиков»
– Стоп! – Ганс тормознул с инерцией трактора, ноги уже стояли, а туловище все еще продолжало движение. Алиса, остановившись на пороге, поманила меня к себе:
– Ты у нас детектив, так займись своим делом, осмотрись, а мы тут подождем…
Польщенный доверием, и в то же время ругая себя за то, что не сообразил сразу взять дело в свои руки, я осторожно вошел в семнадцатую. Пусть детективом я числюсь всего несколько месяцев, но опыта мне не занимать – служба в гвардии плюс «карьера» в банде Киселя что-нибудь да значат. У Сергея Киселева, в шестнадцатилетнем возрасте трансформировавшегося в Киселя, работать мне доводилось в основном головой. Собственно, это и заставило Киселя меня аккуратно уволить. Пацаны понемногу начали прислушиваться ко мне больше, чем к боссу. Опять-таки, хорошо отделался – Кисель мог бы и голову открутить. Вместо этого он благородно выпроводил меня и даже выплатил премию, всё обставив так, будто я решил заняться частным сыском. Квартирку эту я тоже с его подачи получил. То ли Кисель – Алисина крыша, то ли они друзья детства… Скорее, друзья: что она ему не платит – это факт.
Неудивительно, что мы не могли открыть дверь. Квартиранты, вероятно, считали, что цифра «три» гораздо лучше единицы: именно три замка украшали эту дверь. Теперь – только украшали. Два из них вообще открывались только изнутри. Если отвлечься от двери, уныло повисшей на петлях, квартира поражала своей чистотой и опрятностью. Последний раз что-то подобное я видел в больничке у доктора Лейзеровича. Если подумать, кого он лечит, то ничего удивительного: я был там в качестве одного из дюжины охранников, сопровождавших пациента…
Такая чистота – это, конечно, и само по себе подозрительно, но… Что-то еще в этой квартире было не то. В целом она не так уж сильно отличалась от моей. Кухня побольше, потолки повыше, обои подороже… Запах! Точно: запах, запах свежей краски и деревянной стружки.
– Алиса, ты что делала тут ремонт?
– Я каждую весну делаю ремонт!
– Нет, ты не поняла. Я не о побелке потолка и не о новых замках на старых дверях. Серьезный ремонт ты тут делала?
– Где же я деньги возьму на серьезный ремонт?
Черт, и верно, трудно даже представить, сколько в наши дни стоит настоящий ремонт и кому он по карману. Я внимательнее присмотрелся к обстановке. Будь я проклят, но то, что я видел, просто не могло быть правдой. Чтобы удостовериться, я вышел на кухню и занялся исследованием сантехники. Ну-ну. Всё так и блестит. А что если… Чем черт не шутит – я крутанул вентиль горячей воды. Нет, наверное, все-таки надо ограничивать свою фантазию… Как и положено, из-под крана шла холодная вода, Стоп… Так, вода потеплела, еще потеплела, еще… Э! Так можно и руку обварить.
Горячая вода. Из-под крана. Без магии, без огня… Судя по всему, нагревала воду махонькая коробочка, через которую и проходила труба. Интересно, как она работает? Я-то думал, что такие штуки бывают только на электричестве. То есть как раз на том, чего у нас нет.
Может, у кого-то в городе и есть такое удовольствие. Я знаю, что у Киселя, который держит весь правый берег города, такого нет точно. И на Лысой горе такого нет тоже. Хотя, кто может сказать, что у них там есть, а чего нет? Все чудесатее и чудесатее. Так, пороемся в шкафах. Одежка висит, какая-то плащ-палатка безразмерного типа, у меня, кстати, была такая, осталась от деда. Только эта совершенно нереального размера, вероятно именно палатка была основной функцией этого плаща, причем человек на десять. Так идем дальше – чемоданчики стоят. Удобные, с колесиками.
Открываем – пустые. Что тут у нас еще на вешалочке? Вещички. Вот вещички меня и добили. Шмотки были фабричные. Я таких лет сто уже не видел. Собственно, дальше можно было не смотреть.
– Алиса, выкладывай, – я жестом пригласил Алису и Ганса в комнату. Ганс не пошел, Ганс мужик ушлый, знает: чем дальше от начальства, тем ближе к спокойной жизни. – Алиса, я больше шага не сделаю, пока ты мне не расскажешь, что тут случилось!
– Ты нашел что-нибудь?
– Я много чего нашел, но если ты не хочешь, чтобы я о своих находках побежал докладывать в канцелярию гвардии, тебе придется мне все-таки что-нибудь объяснить…
Вряд ли на Алису подействовала моя угроза. Каждый, кто ведет более или менее успешную жизнь в нашем городе, рано или поздно договаривается с каждой из значимых сил. А их не так много. Гвардия, организованные бандиты и обитатели Лысой горы. Впрочем, с последними договариваться бесполезно, от них надо просто держаться подальше, а если уж попадешься на их пути – молиться. Говорят, молящиеся вызывают у них безудержный смех. А когда они смеются, то убивают всего лишь через раз. Все ж таки пятьдесят шансов из ста за выживание лучше нуля.
Алиса весьма успешна. Значит, с гвардией у нее всё в порядке. Такую не напугаешь.
Она и не пугалась.
Глава третья
Желтый конвертик
Первое, что нужно сделать с конвертом, это проверить, не содержит ли он денег.
Из «Учебника почтовой службы»
– Так, даю вводную… – Иногда у Алисы проскальзывает этакий лексикончик не то преподавателя математики со стажем, не то штабного аналитика. К счастью, впечатление о человеке складывается в первую очередь благодаря работе глаз и только во вторую – ушей.
– Комнату сняли двое чудиков, заплатили за год вперед. Ты меня услышал?
Я услышал. В Киеве, впрочем, что там Киев – во всем Славянском Аду, заплатить за год вперед мог только умалишенный, причем богатый умалишенный. Согласитесь, такая человеческая порода встречается крайне редко. А чтобы целых два, да еще на нашей улице… С другой стороны – зачем Алисе врать?
– А на следующий день пропали. Сначала я думала – уехали – вернутся. Только никто не видел, ни как они выходили, да и в городе их не замечали. Но это всё мелочи. А вчера я получила посланьице, вот, смотри сам, – Алиса уже протягивала мне лимонно-желтый конверт. Интересно, конверт-то она откуда вытянула. И не помялся даже. Может, у нее сумка-невидимка? Знаем мы, кто такие конверты шлет. Бумажный клапан я отгибал осторожнейшим образом. Кто их знает, стерв с горы, может, он только на Алису настроен. Конверт вел себя вполне невинно. Записка на плотном картоне цвета слоновой кости сама легла в руки. Текст явно писала рука каллиграфа. Глянешь на такой почерк – и стыдно брать перо в руки. Впрочем, форма совершенно не спасала содержание. А содержание было следующим:
Чужим с Той стороны, поселившимся в квартире номер семнадцать десятого дома по Прорезной улице, в сопровождении хозяйки доходного дома Алисы Сергеевны Копачевской явиться в субботу на место сбора. Время будет сообщено позднее.
Даже не знаю, что меня больше поразило в этой записке. То, что у Алисы есть отчество? Нет. Ерунда все это. Главные слова стояли первыми: «Чужим с Той стороны». Значит, жильцы Алисы были чужими, что я и так уже начал подозревать. Точнее – не подозревать – фантазировать на эту тему. Вопрос только в том, как они к нам просочились. Еще секунду назад я считал эту затею даже теоретически невозможной. Кстати, сегодня вторник, и если жильцы не объявятся, то Алисе… Стоп, не так. Алисе Сергеевне, о как! Алисе Сергеевне придется явиться на шабаш одной, не исполнив волю наших великих и ужасных. Меня на месте Алисы уже и в городе не было бы. Сибирь большая – там не найдут. Правда, по Сибири на каблучках не походишь… Вот в таких случаях и вспоминают про детектива Алекса.
Глава четвертая
Славянский Ад
Есть многое на свете друг Горацио, что сильно осложнило бы здоровый сон всем нашим мудрецам
(Не из Шекспира и даже не из «Гамлета»)
Мы живем в аду. Есть, правда, несколько сект, которые утверждают, что так было всегда – с момента сотворения мира. Собственно, Шерлок Холмс тоже считал, что кривизна земной поверхности не имеет ровно никакого отношения к его профессии. Славянский Ад был создан усилием всего одного поколения. Когда запасы нефти разных эмиратов, норвегий и венесуэл буквально в течение одного месяца оказались проглочены, Россия оказалась на перепутье – то ли заказывать в каждую квартиру по золотому унитазу, то ли устроить массовое харакири перед лицом обезумевшего мира. История – дама ироничная, но в этот раз она превзошла себя – действие развивалось в жанре буффонады.
Понятное дело, воевать с нами на суше желающих не нашлось – ни одного достаточно сумасшедшего генерала на всей Земле. Пытались стравить Украину с Россией. Как-то не стравились – даже самый западный украинец, приближаясь к границе России с калашом на плече, примерно в ста метрах от пограничного столба совершенно терял воинственный дух. Впрочем, до мочилова все-таки дошло. Кто бы сомневался, что американцы таки нанесут свой высокоточный гуманный удар. Зря, что ли, оттачивали боевое мастерство на арабах и южных славянах? Получилось, что зря. То ли в их военном ведомстве бардак похлеще нашего, то ли мы так продвинулись в ассиметричных ответах… Только вместо тихого уничтоженных военных целей – что-то в глубинах тайги и херсонских степей поднатужилось и бахнуло. Больше всего не повезло Польше, которая превратилась в прекрасную пашню. Сотни километров вывернутой почвы скрыли Варшаву и Краков. Выжили только туристы и командировочные. Только вот возвращаться им было уже некуда. В течение нескольких месяцев непрекращающихся дождей вся Республика Людова оболотилась и отрясинилась. Ловить там было больше нечего. Сам собой закрылся афганский вопрос. Вулканическая активность стала большой неожиданностью, как для талибов так и для их противников. Лет этак через тысячу ветер нанесет на гранит достаточно грязи, чтобы там могли появиться первые ростки. Менее везучие страны отделались неприятностями меньшего размаха. Говорят, американцев больше всего потрясло то, что все несчастья которые свалились на их головы, они уже видели в собственноручно изготовленных фильмах.
На территории же бывшего Советского Союза было веселее, потому как разнообразнее. Вслед за электромагнитным ударом какой-то пентагоновской пиротехники, которая вывела из строя всё, кроме паровозов, лошадей и ручной тяги, хотели того американцы или нет, бахнула половина действующих атомных станций. Чернобыль вспоминался теперь как детская шалость. От радиационного заражения переносимого обрушившимися на страну бесконечными дождями и ураганами, люди мерли как мухи. Но выжил. А, выжив, стал другим. Первые годы после Большого Баха (не Иоганна) мутации множились, пытаясь пожрать друг друга и окружающих. Я сильно сомневаюсь, что остался хоть один неповрежденный генокод. Однако равновесие установилось довольно быстро. А если не выходить за пределы городской черты – вообще мало что изменилось. Правда, черта эта заметно похудела. В трехмиллионном Киеве обитало ныне тысяч триста народа. И в целом пропорция «девять к одному» довольно точно отражала потери в живой силе по всей стране… А вот крыс стало больше. Спуск в метро, еще несколько лет назад считавшийся своеобразным экстремальным видом спорта, нынче превратился в особо извращенную форму самоубийства. Не так давно ведьмы наглухо замуровали входы на все центральные станции.
Как итог – полностью рухнувшая экономика, исчезнувшие в неизвестном направлении правительства, отсутствие какой-либо связи – и на этом фоне мор, чудища-мутанты и толпы мародеров. Последним штрихом стала Большая Стена. Многое, из того, что делается у нас в стране, хочется написать с большой буквы, но, пожалуй, единственная вещь которую с маленькой просто и не представить – это Большая Стена. Не знаю, в каком воспаленном мозгу родился этот проект, но факт остается фактом, пресловутый железный занавес, успешно разрушенный до основания, был возрожден в виде гигантского силового барьера вдоль бывшей границы великого и неделимого. Вероятно, больше всех смеялись прибалты. Они теперь тоже с нами. Как эта самая Стена работает – не знает никто. Она непроницаема ни для чего, сколько будет стоять, непонятно и на какой батарейке работает тоже неизвестно. В хрониках написано, что Стена опоздала на пять секунд. Появись она вовремя, однажды утром мы бы просто проснулись отрезанными от мира, чем все наши беды и были бы исчерпаны. В целом же ирония судьбы состояла в том, что нефть не досталась никому. Нам она особо и ни к чему, ввиду отсутствия того, что на ней работает, а остальному миру ее не достать. Разве что Стена рухнет.
Теперь о том, что делается в остальном мире, можно узнать только от обитателей Лысой горы. Уж не знаю зачем, но их телепаты слушают – и рассказывают. Собственно, все мною рассказанное происходит из того же источника. Информации не много, жизнь более или менее наладилась, нефть заменили углем, свое слово сказали и новые технологии. А больше всего они боятся того, о чем у нас многие мечтают – падения Стены. Мне тоже было бы страшно, они ж не приученные к нашей жизни.
Вроде бы ничего особенного – зверюшки и растения – мутанты, ведьмы с колдунами, да сотня пород некогда единого вида Homo Sapiens. Раньше пытались как-то систематизировать. Потом бросили. Каждый год что-нибудь новенькое появляется. Названий, что из всяких сказок брали, уже не хватает. В принципе, большинство наших братьев безобидны… Да и сказать, что кто-то из нас полностью нормален тоже никто не рискнет. У каждого своя беда. В городе остались жить те, кто больше склонен к цивилизованной жизни, так что тут относительная тишь да гладь. А что делается в трех километрах от Крещатика, мне лично даже думать не хочется. Вот Алиса так даже умудрилась в Москву съездить. Рассказывает, что пристроилась в ежегодный караван под охраной гвардии. Призналась бы, что на ступе слетала – я бы поверил.
В общем, всё, что Стеной окружено кличут Славянский Ад, ну а тех, кто за Стеной мы кличем чужими с Той стороны. И появление этих самых чужих здесь не более вероятно чем эскадрилья огнедышащих драконов. И если они нашли путь сюда, это значит… Ох, это много чего значит. Хотя про сибирских драконов я что-то такое слышал…
