Полина Ветрова
Загадка Четвертого Антрума
За тысячу лет до катастрофы. Подземный Мир
Лето в тот год стояло погожее…
В одну из темных душных ночей отправился Пересвет в самую чащу Старого Леса. Путь оказался не из легких. Тускло мерцали редкие звезды. Луна лишь изредка проглядывала сквозь облачные окошка. Ухали филины, ветер шумел в вершинах высоких светлых сосен. Очертания деревьев расплывались во мраке. Но Пересвет уверенно находил верную дорогу, не зря вместе с соплеменниками прокладывал здесь множество просек и строил шалаши из ветвей для убежища от диких животных.
Наконец он вышел на одну ему известную поляну, где на сухой песчаной почве росли удивительные цветы цвета солнца. Знахарь осторожно нарвал целую охапку полураскрытых бутонов и разложил ее просушиться на мягкий мох. Сам присел отдохнуть под широкой кроной древнего дуба. Вдруг он увидел, как зашевелился и приподнялся на лапках неподвижно лежавший до той поры на мху мышонок.
Прямо перед собой между деревьями он заметил неподвижное сияние, совсем не похожее на лунное. Оно было горячее, красное, а по временам как будто становилось темнее. Снова то самое, необъяснимое, что последние годы тревожит душу и сжимает сердце.
Пересвет прислушался. Нигде ни души. Ни звука. Только ветер шумит в ветвях. Забыв о разложенной на мху траве, старый знахарь шагнул вперед и напоролся на огромный валун, весь в потоке красного света. Закружилась голова, задрожали конечности. Пошатываясь, знахарь подошел ближе. На широкой части камня Пересвет заметил выцарапанный знак, но не успел его разглядеть. Валун накрыла неровная тень. Пересвет инстинктивно шагнул в сторону, укрывшись за широким дубом.
Из-за камня высунулась девочка в белой рубашке. Оглянувшись по сторонам, незнакомка резво пробежала мимо, едва не задев Пересвета, впрочем, даже не заметив его в темноте, и через пару минут скрылась во мраке.
Пересвет, недолго думая, потопал следом. Пытаясь обойти камень кругом, угодил ногой в небольшую щель, раскрывшуюся за валуном. Это был узкий проход, ведущий вниз. Спустившись по ступеням, он попал в просторный зал. В середине стоял массивный каменный саркофаг, на ящике стоял пузатый кошель. Над нам склонилась беглянка-незнакомка. Услышав приближающиеся шаги, девочка живо схватила кошель и опрометью кинулась бежать.
Пересвет пошел следом. Коридор вел его по кривым галереям, спиральным тропам все ниже и ниже в недра земли. Он спустился глубоко под землю и оказался в чертогах, где уродливые карлики пировали под унылую музыку. Пересвет отказался от предложенной еды, которая была бы смертельна для него, и, в ответ на уговоры, начал разбрызгивать вокруг святую воду, которую предусмотрительно захватил с собой. Чертоги исчезли вместе с их обитателями, и он оказался вновь на знакомой лесной поляне.
Пересвет задумался над дивным видением… Может, он негаданно подглядел пир цвергов из Нижнего Мира, о котором ведали ему жрецы? Что же они праздновали?
С годами у знахаря обострился дар ясновидения. Потому сейчас он явственно чувствовал, что надвигается что-то ужасное. Быстрее, быстрее…, пока еще есть немного времени. Любой ценой предотвратить надвигающуюся катастрофу. Защитить своих близких и предупредить потомков…
За три дня до Катастрофы. Тайна старого чердака
Наш чердак давно манил меня призраками старинных тайн. Бабушка Йовга не раз упоминала, что наш дом еще дореволюционной постройки, потому скоро развалится, а наш прапрапрадед служил у самого Кочубея, и как хорошо, что дедушка решил вернуться в родное гнездо.
– Лучше бы у себя на чердаке убрались, чем землю вокруг перекапывать, – ворчала она, наливая мне в бидон парное молоко. – Все село теперь в колдобинах. – Я на ее намеки и ухом не повела, но слова запомнила.
– Представляешь, Ларка, сколько там может быть тайников? – с горящими глазами расписывала я сестре прелести чердака. Мы сидели в тенечке навеса и уписывали чернику с молоком. – Ведь на чердак уже тысячу лет никто не заглядывал. Ну, может, не тысячу, а пятьдесят.
– А ты не сочиняешь? – усомнилась Лара. – Наверняка сама все придумала, а теперь других с толку сбиваешь.
– Можешь у бабушки Йовги переспросить, – надулась я. – Между прочим, она самая старая жительница Старого Села. Кому, как не ей, все знать.
Лара задумчиво произнесла:
– Интересно, могут храниться на чердаке старые украшения?
– Сто пудов, – клятвенно заверила я. – Отмоешь, отчистишь, комнату украсишь и в инсту выставишь.
Дело в том, что моя старшая сестра готовится стать дизайнером по интерьерам. Оформила она пока только один интерьер – нашей с ней общей комнаты, где мне выделен для проживания второй ярус кровати. Все остальное пространство занято творческим замыслом. Выставив замысел в Инстаграме, Лара получила изрядный кусок лайков. Воодушевившись, сестра запустила личный блог о стильных идеях для подростковых комнат «По ходу крутой рум». Подписчиков у нее пока маловато, но для нее пока главное – набить руку и привлечь внимание.
Так что Ларка немного поупиралась, но все-таки согласилась принять участие в экспедиции…
Наконец выдался подходящий день. Дедушка сообщил, что отправляется в лес за малиной. В другой раз я бы с удовольствием к нему присоединилась, но когда тогда лезть на чердак? Бабушка Йовга пошла в огород собирать колорадских жуков с картошки, а это занятие требовало сосредоточенности и времени. Значит можно получить свободу от взрослых минимум на полдня.
Дедушка несказанно удивился, узнав, что идет по ягоды один:
– Признавайтесь, мартышки, что задумали без меня делать?
Лара дипломатично молчала. Знаю ее, хочет остаться в стороне. Если случится какая неприятность – она ни при чем. Ну и ладно, сама выкручусь.
– Дедушка, честное слово мы ничего такого делать не будем. Просто не зажили еще волдыри от комариных укусов. Лучше мы за это время в доме уберем и обед приготовим. А потом всю малину переберем для варенья, – храбро пообещала я.
– Ну и помощницы у меня! – восхитился дедушка. – Чтобы я без вас делал! Хорошо, вернусь через три часа. Лара, остаешься за старшую по дому, – взял корзинку и зашагал в лес.
Итак, можно было приступать к операции «Чердак».
Пока Лара нехотя махала самодельным веником из веток и возила по деревянному полу тряпкой, я принялась за подготовительные работы. Притащила лестницу, которую давно высмотрела в сарае, приладила к лазу в потолке, включила купленный заранее в сельпо фонарик и позвала сестру.
Поднатужившись, мы кое-как приподняли тяжелую крышку, сбитую из половых досок. Крышка тяжело скрипнула, отваливаясь вбок, и открылся чердачный зев, темный и страшный.
– Лерка, знаешь, что, лезь сама. Ты все это затеяла, тебе и начинать.
– А ты?
– Что-то мне расхотелось. Зачем вдвоем толочься? Ты собери все, что под руку подвернется, потом вместе рассортируем. Я за это время обед приготовлю.
– Нет уж, – как можно убедительней возразила я. – Вместе решили, вместе и полезем. У тебя свой вкус, у меня – свой. Что-то не то для тебя отберу, потом запилишь меня.
Лара заколебалась.
– Ладно, – решилась она. – Только ты первая лезь. Осмотришься внимательно, а потом меня позовешь, если мышей не будет.
С бьющимся сердцем взобралась я по лестнице и осторожно высунув наверх голову, внимательно огляделась по сторонам.
Чердак выглядел обычно. Его немного освещало солнце через небольшое оконце. В обозримом пространстве не виднелось ничего подозрительного. Только пыль толстым слоем покрывала все окружающее пространство.
Тогда я подтянулась на руках и уселась на пол. Сразу защипало в носу от пыли. Поначалу глаза ничего не видели, но вот постепенно в серой однородности стали проступать контуры отдельных предметов.
– Ну что там?.. – донесся снизу Ларкин голос.
– Темновато! – крикнула я в ответ и громко чихнула.
– Перестань чихать. Говори, что там видишь?..
– Пока трудно… пхчи-пхчи… сказать, но мышей точно не вижу, залезай… пхчи-пхчи…пхчи…, – прорычала я сквозь чих. Послышался скрип лестницы и из лаза показалась красивая голова моей старшей сестры.
– Ну и что? Чердак как чердак, ничего особенного. Надо же, какая пылища! А мышей точно нет? – подозрительно прищурилась она.
– Зуб даю, – клятвенно заверила я и протянула руку. – Лезь смело.
Та залезла и тут же вступила в кучу пыльной грязи.
– Ну вот, еще ничего не нашли, а обувь уже испортили. – Лара огорченно провела пальцем по грязному конверсу.
– Все почищу, будут, как новенькие, – я готова была обещать сестре золотые горы, только бы не сорвалась экспедиция.
Наши глаза постепенно освоились с полумраком. Как и положено чердаку, тот был заставлен всякими ненужными вещами: обломками мебели, бутылями, галошами, абажурами с кистями…
Лара с сомнением вглядывалась в пыльное пространство.
– Что-то мне здесь не нравится. Неприятное чувство появилось, – не стоит тут ничего ворошить. И вообще, пошли отсюда. Ничего интересного здесь мы не найдем.
Снизу раздался странный скрежет. Лестница, что была приставлена к лазу чердака, с треском полетела вниз и гулко брякнулась об пол. Я кинулась к отверстию и посмотрела вниз. Лестница валялась в центре коридора, рядом никого не было. Я поежилась. Стало неуютно, словно за нами кто-то подглядывал.
– Ну здрасьте, и обратной дороги уже нет, – расстроилась Лара. – Не знаю, как ты, а я прыгать вниз не собираюсь. Или будем ждать дедушку, или ты что-нибудь придумаешь.
Я мужественно кивнула и полезла вперед, переступая через груды мешков, коробок, уворачиваясь от обвисших на трухлявых стойках, закоченевших от вековой грязи и пыли, бельевых веревок. Двигаться приходилось осторожно, малейшее резкое движение поднимало тучи пыли. Зато отвлекало от мыслей про неприятные события внизу.
Под самой крышей легонько раскачивалась на грязной веревке огромная плетеная корзина, хотя ни единого дуновения ветерка на чердаке не ощущалось. Подойдя вплотную, я осторожно приподняла крышку. Корзина доверху была забита пустыми банками и бутылками. Я разочарованно вздохнула.
Рядом возвышалась горка, покрытая куском мешковины. Я осторожно приподняла край и обнаружила под ним допотопный деревянный чемодан, приваленный длинными досками.
С радостным воплем бросилась я к чемодану, но моментально отскочила, потому что вся запуталась в паутине, опутавшей доски густой сетью. На шее, на руках, в вырезе футболки вместе с паутиной закопошились бесчисленные пауки.
Между досками прямо на меня таращились восемь огромных паучьих глаз. Четыре глаза спереди, два по бокам и еще два сзади. В самом центре коричнево-желтого брюха красовалось черное пятно неправильной формы. И все это великолепие длиной не меньше пятнадцати сантиметров с легкостью акробата перемещалось по ажурной паутине.
– А-а-а-а-а! – завыла я от ужаса.
– Что там, мыши? – ойкнула сзади Лара.
– П-п-п-а-у-у-к-к, – запинаясь, выдавила я, осторожно отодвигаясь от кошмарного членистоногого.
– Дурочка, зачем зря людей пугаешь? Первый раз в жизни паука увидела? – разозлилась Ларка.
– Сама посмотри, – огрызнулась я, – небось сразу в обморок грохнешься.
– Не собираюсь я всякую гадость рассматривать, – тут же отреагировала сестрица, но все-таки подошла. – Фу, какой страшный. Возьми палку какую-нибудь и сбей его вместе с паутиной, – посоветовала она.
– Давай не будем его беспокоить, – пробормотала я. – Мне кажется, он на меня как-то особенно смотрит.
– Паук смотрит? Да ты что, белены объелась! – Сестра даже развеселилась. – Да, Лерка, вот до чего довели поиски дурацких кладов. Совсем перестала ты дружить с головой.
Тем не менее этот странный паук просто просверливал меня взглядом своих восьми глаз. Под их натиском какие-то смутные видения проплыли в моей голове. Что-то такое со мной уже было, но я так и не ухватила кончик. Ладно, оставим паука в покое. Я развернулась к нему спиной и решила больше не обращать на него внимания.
Первым делом попыталась открыть крышку чемодана. Она оказалась заперта. Интересно, что такого ценного могло храниться в деревянном чемодане, чтобы его запирать? Старые наряды? Церковные книги? Золотые слитки? На этом моя фантазия иссякла. Ладно, придется потерпеть, пока не найдется ключ.
С сожалением оторвалась я от чемодана и продолжила поиски. В углу наткнулась на груду исписанных тетрадок, грязных школьных учебников. Наверное, дедушка, когда был маленьким, по таким учился.
Ларе тем временем удалось пробраться к дальней стене чердака. Там она задумчиво рассматривала большую кучу какого-то тряпья.
– Лерка! Срочно беги сюда!
От неожиданности я выпустила из рук только что собранную стопку. Книги шлепнулись прямо в ведро с застарелой известью, перевернули его, и ведро с жутким грохотом покатилось по полу. Белое облако взметнулось под потолок, на минуту скрыв из глаз все вокруг.
– Ты что? – взвилась Ларка. – Хочешь меня задушить? – И, как заведенная, зачихала.
Пыль медленно опускалась, покрывая нас густым белым слоем, забиваясь в нос и рот.
– Зато сразу понятно, ап-чхи, – давненько здесь не ступала нога человека, ап-чхи, ап-чхи, – подытожила я, отряхиваясь и отплевываясь. И уже сама обрушилась на сестру:
– Что за приколы? И так страшно, а ты еще кричишь не вовремя!
Я принялась вытаскивать книги из ведра, и вся вымазалась в грязно-белый порошок. Хоть бы успеть отчиститься до дедушкиного возвращения.
Пробравшись сквозь частокол стульев, с риском поломать ноги, я подобралась к Ларке, державшей в руках совершенно грязную … тряпичную куклу. Да, самую обыкновенную куклу, в обрывках одежды и клоках вылезшей ваты, с лысой головой из папье-маше.
– Да уж невидаль, – разочарованно пробормотала я. Куклы и игрушки меня совершенно не интересовали.
– Много ты понимаешь, – оскорбилась Лара. – Сейчас, как раз такие ценятся. Отреставрирую и будет, как новенькая.
– Ради этих тряпок ты меня звала? – разочарованно закричала я.
– Успокойся, тут еще кое-что есть.
Сестра лихорадочно обтирала огромную картонную коробку попавшейся под руку старой тельняшкой.
– Старые елочные украшения нашла, представляешь, – взволновано сообщила она, сдувая налипшие на потный лоб волосы. Лоб моментально покрылся темными потеками, живописно стекающими по лицу.
– Лучше бы ты зеркало нашла, полюбовалась на себя, красавицу, – ехидно заметила я. Всем было известна Ларкино трепетное отношение к своей внешности, в которой не должно быть ни одного изъяна, будь то микроскопический прыщик или помятый сарафан.
– Сама заволокла меня на этот дурацкий чердак, а когда я нашла по-настоящему ценную вещь, носом крутишь. На фига тебе книги старые сдались? Ими внизу целый шкаф набит. А у меня тут эксклюзив.
– Ну хорошо, давай посмотрим на твой эксклюзив, – примирительно сказала я.
По очереди вытаскивали мы на свет старинные игрушки. При беглом осмотре в коробке оказались: медведь с гармошкой, гуси-лебеди, рыбы и овощи. Стеклянные шары маленькие и большие, гирлянды из нанизанных бусин и стеклянных цилиндриков. Фарфоровые дети на санках, ватные Деды Морозы, ангелочки и фонарики. Все покрыто вековым слоем грязи.
На самом дне коробки лежал ключ.
Я сразу поняла, что это ключ от чемодана. Такой он был увесистый и солидный, сразу видно, что не от ящика письменного стола.
– Ларка, ты супер! – От полноты чувств я чмокнула старшую сестру в щечку и понеслась назад в свой угол. Там трясущимися руками вставила ключ в отверстие. Он заскрипел под моим напором, внутри что-то щелкнуло и замок открылся.
Я откинула тяжелую крышку. Чемодан был пуст.
Вернее, почти пуст. На самом дне что-то лежало. Я ухватилась кончиками пальцев за краешек. Через секунду в моих руках была истрепанная книжка.
Мифы и легенды Древнего Мира! Это же надо, какие грамотные крестьяне проживали в нашем доме. Вся в плесени, обложка оторвана, страницы запачканы, многие вырваны. Но именно эта книга была единственной вещью, которая под замком хранилась в огромном пустом чемодане.
Я сдула с ветхого стула слой пыли, уселась поудобнее и принялась внимательно изучать находку. Страницы сами раскрылись на теме «Легенды о древних славянах», где был заложен еще более грязный серый листок, исписанный закорючками. Наверное, закладка была у юного читателя, заодно домашние задания записывал…
– Все, больше нам здесь делать нечего. Пора думать, как вниз спуститься, – вывел меня из задумчивости голос сестры.
И вправду, как? Необходимо срочно найти способ спуститься вниз до дедушкиного прихода. А после думать над тем, чьи это дурацкие шуточки были. Некстати вспомнились исчезнувшие следы на песке. Может в нашем доме обитают духи умерших предков? Мы их нечаянно вспугнули, вот они в отместку и сбросили лестницу. Или домовой с кикиморой. Тоже соседство такое себе.
Я тряхнула головой. Привидений не бывает, это просто глюки. Скорее всего, Кит забежал, услышал наши голоса вверху и решил пошутить. У него все шуточки дурацкие. Настроение сразу поднялось. Все-таки с человеком, хоть и противным, приятнее иметь дело, чем с бестелесным духом.
Но все-таки, как отсюда выбраться? Не выпрыгивать же в самом деле. На всякий случай я выглянула вниз и прикинула расстояние до пола. Метра три точно.
– Ну что ж, в худшем случае нам обеспечены переломы и растяжения, – донесся сзади Ларкин голос.
– А в лучшем? – заинтересовалась я.
– А в лучшем – останемся здесь и будем позорно звать на помощь, – сестра демонстративно уселась на шаткий стул.
Я опять обвела взглядом чердак. Чтобы такое придумать? Сваливать вниз вещи, пока они не образуют гору, на которую можно будет безопасно спрыгнуть? А если их раскидает по всему коридору? Так до самого дедушкиного прихода и будем швырять. Ухватиться за Ларкины руки, сползти вниз, а потом спрыгнуть? Вряд ли она меня удержит. Лариса у нас изящная барышня, а я, наоборот, как выражается дедушка, «справная».
Спустить веревку? Ну конечно! Я кинулась к веревочным зарослям в углу. Пауки в ужасе шарахнулись в стороны.
Кучу времени потратили мы на то, чтобы освободить веревки от перекладин, распутывать их, связать в одну, привязать ее одним концом к корзине, наполненной старыми бутылками, другой спустить вниз. К корзине прислонилась Лара и изо всех сил уперлась ногами в стену.
Я обвязала веревку вокруг пояса, распростерлась на грязном полу и свесила в дырку ноги.
– Отпускай понемногу, – задушено крикнула я.
Ларка стала осторожно спускать веревку. Я схватилась за нее руками и повисла между чердаком и полом. Через минуту, показавшуюся мне вечностью, я благополучно коснулась пола ногами.
Развязавшись и поставив назад лестницу, валявшуюся на полу, я снова вскарабкалась наверх. Ларка по очереди передала мне все наши находки, затем важно спустилась сама.
Можно сказать, что экспедицию на чердак мы провели успешно и без осложнений. Зато измазаны были в пыли с ног до самой макушки.
– Теперь главная задача – вымыться, чтобы дедушка ничего не заподозрил, – справедливо заметила Лара.
Когда дедушка вернулся из леса, мы, сияющие, как начищенные самовары, встречали его за накрытым столом. Поздним вечером, усевшись на лавочке полюбоваться на звездное небо, мы признались в содеянном.
– Ремня на вас нет, – вздохнул дедушка.
За два дня до Катастрофы. Карта указывает на Старый Лес
Следующий день начался с того, что мы тщательно и осторожно вымыли каждую безделушку. Для этого пришлось несметное количество раз доставать воду из колодца, по очереди крутя тяжелую ручку и выплескивая ведра в таз. Руки у нас просто одеревенели. Зато через час сверкающие игрушки рядком выстроились на лавке.
– Думаю, что эту красоту в нашей Стеклянной Бане выдували, на потеху детишкам Кочубеевским, – задумчиво проговорил дедушка, вертя на разные стороны большой стеклянный шар изумрудного цвета. – Так что ценность историческую эта мишура точно имеет.
– Правда? – засияла Лара. – А Лерка кричала, что ничего особенного, что не стоит с чердака стаскивать. А еще клады собирается отыскивать. У тебя под носом клад был, а ты мимо прошла, в книжки свои вцепилась. – Лара демонстративно стала складывать сияющие шары в плетеную корзинку.
Я молча ей помогала. Возразить было нечего: прошляпила я артефакты.
Вдруг блеснул луч солнца, огромный шар в моих руках вспыхнул и засветился, и в этом свете я отчетливо разобрала на зеленой поверхности процарапанный узор из белых елочек. В сознании у меня что-то промелькнуло.
– Лар, глянь, какой интересный рисунок.
– Ничего особенного, у меня получше есть. – Лара протянула стеклянный самовар с чайником на крышке. – Винтажненько. Поставлю себе на полочку.
Отмахнувшись от ненужного мне самовара, я продолжила изучение шара, одновременно пытаясь вернуть ускользнувшую мысль. Но ничего не получилось. Аккуратно уложила шар на мягкую подстилку. Внезапно из-за спины раздался какой-то стук. Это Васька вспрыгнул на забор и попытался лапой зацепить шары.
– Пошел вон, – Лара замахнулась на кота мухобойкой. Васька с шипением спрыгнул вниз и забился под лавку. На всякий случай мы отнесли корзину с шарами в дом.
После обеда я отправилась в сад, набрала миску зеленых яблок и улеглась на раскладушку с легендами Древнего Мира. Открыла книгу на заложенном месте, попыталась читать, но мысли мои были далеко. Где-то там, за холмами и лугами, в лесных чащах, кишащих разбойниками, что тайно закапывают награбленную добычу под вековыми дубами. Из-за густых зарослей за ними кто-то подглядывает. Нет, не получается с чтением. Опять заложила листочек. И тут обратила внимание, что обратная сторона вся была исчерчена непонятными линиями и значками. Интересно, интересно. Смахивает на чертеж, – похожие причудливые линии – прямые, волнистые, пунктирные, я видела на картинках в инете.
Я присмотрелась более внимательно. По краям чертежа тянулся причудливый орнамент из бегущих в ряд косых линий. Через весь листок снизу-вверх шла прямая линия. Примерно в середине линию запачкало грязное пятно. Внизу тянулась волнистая линия, а справа – непонятный треугольник. В месте соединения двух линий процарапано что-то вроде числа, а еще чуть правее притаился маленький крестик. Между этими ориентирами расположены дополнительные небольшие пунктирные линии.
Чтобы это могло означать? Не помню, сколько времени я сидела, наморщив лоб и уставившись в грязный листочек. В центре – темное пятно, то ли обозначение, то ли просто грязь. Тонкий пунктир огибал все эти символы и упирался в две сплошные линии.
Долго я так всматривалась, пока на меня не нашло понимание.
Не может быть! Этого просто не может быть! Корявый чертеж очень напоминал… рукотворную карту, нарисованную неумелым художником, а линии и пунктиры, – не что иное, как топографические знаки. И может эта самая карта ведет к тайным чертогам, где с незапамятных времен хранится зарытый клад? Я моментально вспотела от волнения.
И сразу бросились в глаза густо процарапаные в ряд той же черной краской палочки, сгруппированные в кучки, и разделенные горизонтальными линиями. Снова древний шифр?! Нет, только не это!
Чтобы отвлечься, я попыталась представить местность, похожую на рисунок. Так, предположим, что прямая линия – это дорога. Поперечный пунктир – скорее всего тропинка. Странный косой орнамент по краям … – не знаю. Наверно, этот крестик и число и есть те самые ориентиры, по которым нужно выйти в правильное место. Вопрос состоит в том, как найти эти ориентиры? Короче, совершенно непонятная карта. Не то, что в квестах.
Окей, попытаюсь разобрать хотя бы остатки числа. Две цифры: верхние половинки закругленные, а нижние – полустертые. Это может быть и 33, и 88, и 99. Даже 66 при определенной фантазии. Я растерялась, не понимая, к чему примерить и как проверить каждый из вариантов. Это что: дата, возраст, глубина, время? Да мало ли что может иметь числовое обозначение, – я весь остаток лета могу потратить на составление вариантов и все равно не угадаю правильный.
От безысходности я стала рассматривать листок под разными углами, то приближать, то удалять. Ничего не получалось. Машинально я перевернула листок на обратную сторону и вдруг заметила на нем след от надавливания. Изо всех сил присмотрелась и каким-то шестым зрением уловила-таки число. Восемьдесят восемь это было. Знак бесконечности! И что сие значит?
Ладно, придется все-таки вернуться к шифру. Может хоть он что-то прояснит для понимания карты?
Итак, буквы-цифры, сгруппированные в кучки, и разделенные горизонтальными линиями:
16-6-22-6-2-6-16-19-17-36-19-23-36-15-19-17-1-31-18-1215-36-30-21-6-10-36-ІІІ-22-1-8-7-18-36-41-21-11-35-19-24-20-21-6-31-35-22-1. Довольно легко я установила его суть. Здесь применили метод замены букв цифрами. То есть, не цифрами, а черточками, сумма которых обозначает цифру. Вернее, не просто цифру, а место буквы в алфавите.
Я открыла знакомый файл со славянской азбукой. Затем переписала порядковые номера всех букв азбуки: 1-а, 2-б, 3-в, 4-г и так далее. После этого меня ждала самая нудная и кропотливая работа: терпеливо выписать все обозначенные порядковым номером буквы и составить из них текст. На это ушло больше часа. Я поставила точку и ошарашенно перечитывала полученное: «лєсєбеломъотъкомашнікъ чрєзъвъсаженъ АрильоупрешьсА».
Потом я попыталась перевести все это на современный язык. С трудом получила более-менее связный текст: «В лесе белом от комашника через в сажень на ярило упрешься».
– Сажень, сажень, – забормотала я, – это понятно, это старорусская мера длины. И равняется…, – я на секунду задумалась…, – расстоянию от кончиков пальцев одной руки до другой, когда обе руки расставлены в стороны. Хорошо, а чьи руки расставлять? Мои или, например Ильи? Я мечтательно задумалась о богатырской сажени пограничника, но вовремя взяла себя в руки.
– Дедушка, – закричала я. – Чему равняется сажень?
– Сажень, детка равна трем аршинам или 12 пядям, или 48 вершкам, или… приблизительно двум с половиной метрам, – послышался незамедлительный ответ дедушки из огорода.
– Шикардос, – я поставила в электронном блокноте нужную отметку. —Ярило – это, ясный Вася, солнце, а вот что такое «в лесе белом» и «комашник»?
Вечерние разговоры. «Фабрика стеклянная об одной печи»
Вечером на улице послышалось страшное тарахтение. Я выглянула в окно. Перед домом красовалось трехколесное чудо техники – мотоцикл с коляской. Надо же! Я еще от «копейки» не утратила эмоций, а тут еще круче техника!
За рулем гордо восседал старший Добрынин в неизменной клетчатой рубашке и смешном шлеме. В коляске примостился Алеша.
Вокруг мотоцикла тут же собралась куча народу.
– Иж-Планета! – гордо отрекомендовал своего «коня» Добрынин. – Дорожный мотоцикл среднего класса для езды по дорогам с трудным покрытием. Выпуск Ижевского машиностроительного завода 1967 года.
Понятно, еще одно чудо двадцатого века! Значит, кроме кота Васьки и коровы Зорьки будет еще одно сочетание – «мотоцикл Иж-Планета»!
Завязался общий разговор. Мы показали Добрыниным свои сокровища. Он с интересом покрутил необычный елочный шар и почему-то хмыкал.
– Почему вы хмыкаете? – не утерпела я с вопросом.
– Да так, – дедушка Добрынин неопределенно махнул рукой. – Чудной узор какой-то, как будто специально наши елки изобразили. Давно я их в последний раз видел, когда та история с компасом случилась.
– В Стеклянной Бане? – обмирая от волнения вскрикнула я.
– В ней проклятой, – буркнул Добрынин.
– Где необычные светлые сосны стоят? – сердце колотилось как бешенное. – Расскажите, пожалуйста!
– Это, детка, сосны меловые, – охотно откликнулся дедушка, готовый часами повышать нашу эрудицию. Я придвинулась поближе. Ларка, наоборот, под шумок отошла к Алеше. Ее интерес к старине мгновенно угас, переключившись на более интересный объект.
– Давным-давно в этих краях были степи, паслись отары диких коз, а почва была песчаной, – начал дедушка свой рассказ. – В степи постоянно дули ветры. Они сносили из других мест сосновые и еловые шишки. Ветры сдували песок и обнажали лежавшие под ним известняк и мел. Мел постепенно оседал на растениях и деревьях. Шли годы, столетия, тысячелетия. Вырастали новые сосны, уже сразу со светло-зеленой хвоей. Крона широкая и напоминает зонтик. Так появились в нашем лесу целые участки меловой сосны. В центре такого соснового бора, там, где известь и песок больше всего выходили на поверхность, Кочубей и построил «фабрику стеклянную об одной печи». По лесу протянули железную дорогу, чтобы возить рабочих и вывозить готовые бутылки и банки. Соорудили станцию, по «железке» ходили целых два паровоза с вагонами.
При этих словах в моей голове моментально нарисовалась картина, очень похожая на первый в истории фильм под названием «Прибытие поезда». Такие себе дамы в перьях, кавалеры с тросточками, дым из паровозной трубы, звон станционного колокола. Вот это движ здесь был лет сто пятьдесят назад! Была бы сейчас железная дорога, мы бы тоже, как барыни, ездили в райцентр хоть каждый день, а не раз в неделю на зачуханном бусике.
Усилием воли я притушила разбушевавшуюся фантазию и вернулась к общему разговору. Там что-то интересное рассказывал дедушка Добрынин:
– Сама усадьба гетмана, а потом Кочубеев стояла в густом парке. Из заграницы заказали редкие деревья и кустарники. По голубому озеру плавали белые лебеди, клевали желтые кувшинки. В центре бил фонтан, окруженный скульптурами ангелочков за высокой оградой. Когда революция случилась, Кочубей поджег завод, получил страховку и махнул с семьей за границу. А мужики кинулись усадьбу грабить. Одни развалины остались да фонтан разрушенный. Сам парк тоже зарос, одичал, совсем в лес превратился…
То же воображение нарисовало, как раньше выглядел княжеский дом: мрачный, с тяжелыми решетками на окнах, с откидным мостом надо рвом, с ухающими по ночам филинами. «Наверняка, – решила я, – тут стоит покопаться. Ведь от этого разрушенного фонтана можно, как учили, отсчитать определенное количество шагов и выкопать клад».
– Еще ходят слухи, что под парком спрятана целая система подземных ходов, – подключился Алеша. – Говорят, что ходы тянутся через все село, проходят под Рекой и выходят наверх в никому не известном потайном месте. Типа еще во время татарских набегов в них скрывались жители. И что по ночам в них бродит привидение.
– А кто-нибудь знает точно, где эти подземные ходы? – с пылающими щеками спросила я.
Алеша пожал плечами:
– Старики может и знали. – Он повернулся к Ларке, собираясь ей что-то сказать.
– Леш, ты не знаешь, случайно, что может означать число 88 и комашник? – выпалила я, пока он не приклеился к старшей сестре.
– Изи! Восемьдесят восемь – это нумерация квартального столбика, – не задумываясь ответил тот. – Если ты про Старый Лес спрашиваешь, то это в сторону кордона. А комашник – это муравейник.