Полина Перевезенцева
Мадемуазель к Адриану
Глава 2 Моя собака Идиот (Mon chien Stupide)
Пятница, 22 сентября, кухня, за столом. Время: 15:38.
Любезный Адриан,
не могу передать как я рада, что вы нашли в моём предыдущем письме нечто примечательное для себя. В ответ могу сказать, что возобновление нашей переписки доставляет мне искреннее удовольствие, и что я предвкушаю взаимную радость от общения. Вы жалуетесь на повседневность и скуку. В этом отношении могу лишь сказать, что ежедневные заботы могут заставить зевать кого угодно, и что я от души порадуюсь, если причиной вашего состояния является только рутина и ничего более. Вообще, возможно, скука не так страшна, как вам кажется. Если вам скучно, значит жизнь не балует вас потрясениями (что конечно не всегда хорошо, но я подразумеваю неприятные потрясения), а ещё это значит, что те, кого вы любите по-прежнему рядом и, к счастью, здравствуют. Иначе говоря, скука может быть разной, и я нахожу, что самая ужасная её разновидность – скука одинокого человека.
В этой связи расскажу вам историю. Не так давно мне случилось посмотреть французскую комедию с интересным названием «Моя собака Идиот». В тот вечер, наслаждаясь уединением с котом (его глаза всё ещё невозможно прочитать) и приятной усталостью в теле, я почувствовала потребность закончить этот день и рабочую неделю (это была пятница) каким-нибудь хорошим фильмом. В этом отношении я приобрела уже некоторый опыт: когда-то давно, мама, сказала мне, что французские фильмы обладают особой притягательной атмосферой, которую она не могла бы точно объяснить. После такой рекомендации я не могла не попробовать глубже познакомиться с указанной областью и весь конец июня-начало июля провела, просматривая французские комедии (после сдачи экзаменов мне не хотелось смотреть что-либо более требовательное к моим переживаниям). И вот, прошло несколько месяцев, когда я вернулась к этому жанру. Мне хотелось посмотреть фильм, обладающий лёгким очарованием, смешной и тёплый, как стакан чая с лимоном в холодное время года и в то же время не легковесный, более сложный чем просто комедия. Фильм о собаке, (об Идиоте), я заметила давно, но именно в тот вечер моё настроение наконец привлекло меня к нему. История писателя Анри Моэна, потерявшего себя в повседневности и наглого пса, неожиданно перевернувшего всё с ног на голову показалась мне тем, что я искала, и потому я оказалась перед экраном. Мои ожидания не оправдались: с самого начала я поняла, что фильм глубже и серьёзнее, чем можно было подумать. Рассказ от лица главного героя завораживал выразительностью речи и пронзительностью – я остро чувствовала что Анри Моэн говорил о пережитом, и это меня трогало.
Представляю, как вы закатили глаза: «И зачем она об этом говорит?» – спросите вы. Какое отношение имеет вымышленный персонаж к нам с вами? Ему не повезло болеть той же болезнью, что и вы: скукой. Скукой того рода, когда исполнение мечты бесконечно далеко, а рутина, с её густым и серым однообразием ближе, чем хотелось бы. «Вы хотите книгу? – спрашивает Анри у своего издателя – а я хочу в Рим!». Желание написать что-то большее, чем роман на один день, сталкивается с нарастающим непониманием между Анри и его близкими. Идиот, наглый и глуповатый невольно обостряет всё скопившееся в семье непонимание. По ходу сюжета стена взаимного отчуждения, разделившая главного героя и его семью становится всё более осязаемой и реальной. Постепенно, писателя один за другим оставляют дети, потом жена. Идиот сбегает из дома, и Анри остаётся один. Наверное, можно назвать это столкновением с собственными демонами, а проще – с внутренним одиночеством, тем которое носишь с собой, куда бы ни пошёл. Но одинокая ночь грозы и дождя становится для писателя чем-то вроде катарсиса. Он погружается в творчество и будто заново переживает свою жизнь. То, что было постоянным – семья – и давно стало рутиной, которую порой хочется сбросить с плеч, снова обретает ценность. Истинную ценность, которую не замечаешь за однообразием повседневности.
Книга, Анри, написанная на пике уязвимой откровенности становится шедевром. А ещё – неожиданно – шагом к самому близкому человеку, который, казалось, был уже потерян. Идиот воссоединяется с хозяином, а Рим оказывается ближе, чем в давней мечте.
Конечно, в этой истории нет ничего нового. Художники во все времена стремились отразить в творчестве противоречивые эмоции, наполняющие отношения между людьми. И всё же, мой друг, теперь, когда вы пишете мне о скуке, я могу сказать, что скука не так проста и местами даже драматична. Иногда (и возможно часто) она, как куколка бабочки скрывает от нас истинную суть вещей, а ещё – частицу нас самих. Здесь есть, над чем подумать, но, я не стану развивать этот философский монолог. Надеюсь только, что моё письмо несколько разбавило ход мыслей событий, который так утомил вас. И конечно я жду вашего ответа и всего, что смогу в нём найти.
По-прежнему ваша, и т.д.
Глава 3 Шоколад (Chocolat)
Шоколад (Chocolat).
Пятница, 31 мая, диван в зале.
Время: 23:08.
Мой дорогой Адриан,
уместно ли будет просить вас простить меня после стольких месяцев ничем не заслуженного молчания? Вы вправе обрушить град упрёков, и, будьте уверены, я не приму их иначе чем со смирением, возможно лишь слегка самодовольным. Вы пишете, что вам недоставало моих писем, признаюсь, мне это польстило. Избегая оправданий, которые не удовлетворят ни меня, ни вас, скажу, что за время, прошедшее с последнего письма я многое пережила, пусть лишь внутри себя самой. Зимняя сессия далась мне нелегко и повлекла за собой значительные потрясения моего восприятия. Не правда ли забавно, что я пишу об этом накануне того, как снова буду сдавать экзамены? Но, не беспокойтесь, я не стану навёрстывать упущенное, расписывая суть всего произошедшего за эти месяцы. Этого я коснусь лишь настолько, насколько мне позволит объём письма, и ваше заявление о том, что вы по мне скучали. Вы пишете, что раздражены, и что перерыв в нашей переписке вас утомил. Я не виню вас, мой друг, меня тоже, ведь молчание иногда изматывает больше, чем слова. Давайте приступим.
Вы как-то спросили меня о том какие книги мне нравятся. Неизбежный вопрос при сближении, и мы с вами давно уже знаем предпочтения друг друга. Пользуясь тем, что вы позволили мне свободно выбирать тему, я проведу вас сквозь сюжет романа, который я прочла несколько месяцев назад. Название вы узнаете позже, ибо я не хочу отвлекаться. Итак… Представьте себе крошечный французский городок. Размеры делают его тесным во всех отношениях: жители скучены на маленьком пятачке земли и будучи скученными физически, подчиняются одному и тому же укладу, а ещё знают всё и обо всех. Повседневность, серость и рутина – то о чём мы уже говорили – царят там почти безраздельно. Представили? Если мне повезёт, вы почувствуете вкус унылого однообразия, но ещё сильнее я хочу передать вам радугу, случайно занесённую в это место. Две фигурки: женщина и девочка, мать и дочь. Обе носят яркую одежду и вместе с чёрными волосами несомненно выделяются из окружающей массы. Знакомьтесь, мой друг, это Вианн Роше и её дочь Анук. Должна сказать, что обе без конца путешествуют чуть ли не с пелёнок, так что вы поймёте насколько чуждо им постоянство крошечного городка. У Вианн есть одна страсть – шоколад. По собственному признанию, она занимается им как алхимией или магией, успешно применяя свой талант безошибочно угадывать желания людей. Избегая подробного описания, подведу вас к тому, что она открывает шоколадную в непосредственном соседстве с… Церковью. Её священник, Франсис Рейно, безусловный местный авторитет становится тем, кто противопоставлен нашим радужным пришельцам. Если Вианн интуитивна, полна намерения жить в соответствии с собственным ритмом, принимая от жизни всё то незабываемое и яркое, чем она может нас наполнить, то Рейно – строгий аскет, преданный своей вере и давно установленным традициям. Их объединяет, пожалуй, проницательность и целеустремлённость. По началу невольно, но затем уже вполне осознанно они сталкиваются в противостоянии воль и мировоззрений. Рейно с ужасом наблюдает, как Вианн открывает для его паствы давно забытый вкус наслаждения, которое может дать стакан шоколада со сливками, коробка трюфелей и простой откровенный разговор. Словно цветы к солнцу, люди тянутся к мадам Роше, иногда помимо воли, и это нарушает привычный уклад, что не может нравиться священнику. Вместе со вкусом шоколада, перед читателем открываются и менее приятные вещи. Например, коллективное безразличие к трагедии забитой мужем молодой женщины; брезгливость к инаковости образа жизни речных цыган, которые пристают к берегу реки Танн (место, где стоит город). Раскрывается лицемерие «хорошей мины» при которой «плохая игра» покрывается представлением о том, что правильно и прилично. Как на ладони разворачивается невежество и присущая ему ограниченность мышления, когда местные дамы пытаются намекнуть Вианн, что любознательная Анук задаёт на уроках «неправильные вопросы». Ведя себя так, как это для неё естественно, мадам Роше влияет на умы людей и неизбежно конкурирует в этом с Рейно. Их противостояние достигает апогея, когда Вианн решает провести фестиваль шоколада в пасхальное воскресенье – религиозный праздник. К этому моменту священник смотрит на владелицу шоколадной как на пособницу сатаны, и становится одержим желанием заставить её бежать. Поскольку я рисую сюжет очень широкими мазками, скажу лишь, что в конце-концов Франсис Рейно становится жертвой собственных страстей, беспощадно подавленных. Проведя фестиваль с блеском, Вианн и Анук продолжают своё странствие, но священник оказывается изгнан из города.
Вы ещё не узнали книгу, мой друг? Сейчас, когда я пишу к вам, то не могу быть уверена, что вы её прочли, а потому, как обещала, укажу название. Это роман «Шоколад», Джоанн Харрис.
Не спешите изгибать брови и спрашивать, почему я выбрала для письма именно эту вещь. Мой друг, в этой книге я неожиданно для себя обнаружила вопрос, с которым хотя бы раз в жизни сталкивался любой человек. Вопрос внутренней свободы. Вы ведь знаете, как тяжело иногда следовать внутренним импульсам, желание оглянуться на окружающих бывает просто неодолимо. Признаюсь, что мне часто не хватает решимости, чтобы прислушиваясь к себе, идти к тому, что меня влечёт. Эта тема была одной из тех, над которыми я размышляла в месяцы нашего молчания, и в Вианн Роше меня восхитило именно это. Не выпячивая себя, но следуя своим глубинным побуждениям, она изменяет людей вокруг как бы мимоходом. Она живёт, доверяя себе и не размениваясь по мелочам – та роскошь которую не позволяют себе другие. И дело не в том, чтобы откликнуться на зов всех своих «хочу», а в том, чтобы услышать свой голос и идти на его звук. В шуме чужих голосов, какой может возникнуть всегда, когда количество людей в комнате больше чем один, это иногда (и даже часто) может требовать усилий. На мой взгляд, если можно говорить о внутренней свободе, то это она и есть.
Бросаю взгляд на часы. Время давно перевалило за полночь мой друг, и это значит, что я рискнула злоупотребить вашим вниманием. От души прошу прощения если это так. Не могу сказать, как скоро мы обменяемся письмами после того, как вы прочитаете это послание, но сделаю всё возможное, чтобы постепенно расплатиться за время моего небрежения к вам. Отвечая на ваш любезный жест, прошу свободно выбирать тему, на тропах которой вновь скрестятся наши мысли. И, конечно, передаю мои самые искренние пожелания вашей сестре Анжелике, ко дню её рождения. Уверена, вы озвучите их своевременно, вне зависимости от того, когда письмо вас достигнет.
Неизменно ваша, и т.д.