Полина Люро
Из темноты
– Маш, оно жжётся!
Не выдерживая напряжения, я перешла на крик:
– Это же просто крапива, поболит и пройдёт, ты только не останавливайся. Сейчас повернём и увидим соседские дома, поднажми, Димочка…
Рванулась из «захвата» и, ударив ногой назад, почувствовала, как кроссовок прилип к чему-то мягкому и плотному. В ужасе выдохнув:
– Мамочка, помоги… ― без сожаления рассталась с папиным подарком на день рождения, тут же скинув и второй, чтобы было легче бежать.
Братишка молчал, но его маленькая хрупкая ладошка дрожала. Я чувствовала, что он еле держится, и это стало последней каплей, разбившей плотину моего терпения. Подхватив Диму на руки, крепко прижала его к себе и, не прекращая движения, закричала:
– Оставь нас, проклятая тварь. Иначе, клянусь, ты пожалеешь, что связалась со мной!
И, отвечая на этот вопль, что-то просвистело за нашими спинами, с резким звуком ударившись о землю, словно пыталось достать непокорную добычу гигантским кнутом. Я невольно взвизгнула, когда велосипедное колесо подпрыгивая пролетело над нашими головами, приземлившись где-то в стороне от дороги…
Крепче прижав к себе всхлипывающего брата, прохрипела вмиг осипшим голосом:
– Сколько хочешь бесись ― всё равно нас не получишь…
Наверное, от страха совсем потеряла рассудок, раз набросилась с угрозами на то, чего не было… Или, по крайней мере, не было видно. Как в насмешку над моим отчаянием, именно в этот момент мобильный выпал из руки и погас. Но мне было уже всё равно: я знала ― ещё десять шагов, и надо повернуть налево. Здесь лес кончался, давая начало деревенской улице.
Это были самые тяжёлые шаги в моей короткой жизни, и до сих пор не понимаю, как я смогла их преодолеть. За поворотом, в быстро редеющем сумраке виднелись силуэты деревьев и домов с кое-где уже переливавшимися огоньками окон. Увидев их, разжала дрожавшие от усталости руки, опуская брата на землю и слушая, как звенит его счастливый голосок:
– Маша, Маша… мы пришли, у нас получилось…
Едва выдохнув:
– Да… ― снова схватила его за руку, потащив вперёд на не гнувшихся от усталости ногах, потому что за моей спиной разочарованно и тоскливо вздохнула тьма, или, просто налетевший прохладный ветер прошуршал в соснах. Что бы это ни было, оно не могло меня остановить…
