Полина Люро
Алхимик
Райнер грустно опустил голову, и его толстые щёки покрылись пятнами волнения:
– Я не так уж плохо устроился, придурок, и ты мог, если бы не эта безумная идея…
Мишель так взглянул на него, что Райнер смутился и замолчал, поспешно добавив:
– Бери мою двуколку, Жак тебя отвезёт и… береги себя, старый чёрт…
Друг улыбнулся, сверкнув молодыми глазами:
– Тебе напомнить, что я старше всего на полгода? Это всё чёртова болезнь, будь она неладна…
На обратном пути к дому, трясясь в двуколке, Мишель грустно смотрел по сторонам, думая, что время не пощадило не только его, когда-то молодого аспиранта Химфака, но и Райнера, тогда ещё полного сил, розовощёкого студента Экономического факультета, которому все в один голос пророчили в будущем блестящую карьеру.
– Да уж, прекрасная карьера ― помощник бургомистра, богатый одинокий ублюдок, ― беззлобно ворчал Мишель.
Он вздрогнул, увидев, как из открывшейся двери маленькой таверны выбросили худенького мальчишку, поддав напоследок такого пинка, что тот кубарем покатился прямо под копыта лошади и только благодаря мастерству Жака или своему везению, остался жив.
– Ну что смотришь, дубина, ― закричал Алхимик растерявшемуся кучеру, ― хватай мальчика и неси его сюда! Смотри, бедняга весь в крови. Сильно же ему досталось…
– Да Хозяин меня убьёт, если я коляску испачкаю…― робко попытался возразить Жак.
Но Алхимик набросился на него с кулаками, заставив уложить бессознательное тело ребёнка на сидение рядом с собой. А потом Жаку пришлось нести мальчика в дом на лавку в большой комнате, где было тепло. Оставив найдёныша, кучер поспешил как можно скорее удалиться, бормоча под нос:
– И зачем было подбирать мальчишку, он всё равно не жилец. Почему Хозяин слушает этого сумасшедшего, все итак косо на них смотрят, поговаривают, что безумный Алхимик ― его отец, а Хозяин, стало быть, бастард. Тьфу ты, кто их разберёт…
Но он ошибался и насчёт хозяина с Алхимиком, и насчёт двенадцатилетнего мальчишки по имени Мэтью. Старику пришлось несколько дней выхаживать измождённого, покрытого многочисленными следами побоев ребёнка. Мишель давал ему порошки и микстуры, прописанные городским лекарем, и сбивал жар, ругаясь:
– Были б у меня силы как раньше, сам пошёл туда и хорошенько надавал негодяю, что покалечил мальчика. Но их нет, впрочем, как и времени, ― и он опять надсадно закашлял.
