Полина Жандармова
Даргар. Путь Творца

Глава 4. Город Городов

Арантар. Канава. Логово аранеев.

О, Арантар. Город Городов. Сердце Мира. У этого города множество названий и лиц. У этого места множество отражений и подражаний. Но тот, кто видел свет Арантара хоть раз, никогда не забудет его, где бы ни находился, куда бы ни направлялся.

Эти слова переливались радужным светом на одной из главных скрижалей рострума – площади у межмирового портала Города Городов. Каждый, кто выходил из Врат в город, первым делом встречался взглядом с главной истиной – Арантар един и велик. И все дороги ведут сюда. Я же на этот раз столкнулся с этой истиной в немного иной трактовке. Мой трюк с мостиком удался. Радужный свет подхватил меня и перенес в Город Городов. Но не на главную площадь для всех пришельцев. А в какую-то сточную канаву. По крайней мере, судя по запаху.

В Арантаре царила ночь. Путь над головой сиял мириадами миров, но здесь, в городе, вне пределов рострума было темно. Я погас, завершив переход, и снова принял человеческий вид. Сил на то, чтобы создать хотя бы мало-мальский огонек попросту не было. Да и посадка была не самой удачной. Меня несколько раз приложило о землю прежде, чем я окончательно остановился. Кокон с лаосцем лежал рядом, все еще пульсируя и едва заметно отсвечивая. Замедляясь и падая, я успел создать вокруг него защитную воздушную оболочку. И теперь надеялся, что лаосец приземлился мягче, чем я. Мысль о нем заставила меня вскочить на ноги и кинуться вперед. Чуть подрагивающими от перенапряжения руками я коснулся кокона. Слабое биение жизненной энергии под руками вселяло надежду. Нужно вызвать аранеев. Я прикрыл глаза и постарался мысленно воспарить над землей. Выше, над этой вонючей, заполненной зловонной жижей канавой. Над грунтовой дорогой, убегающей от меня в сторону рострума. Над одним из шести главных кохов – городских проспектов, ведущих к Логову аранеев. Я видел главный храм Арантара размыто и неясно, как будто сквозь плотную паутинную завесу. Но это было сейчас не важно. Важно то, что в ответ на меня взирали множества сетчатых черных, как сама Бездна, глаз. Видели, распознавали, сканировали и решали, достоин ли я быть в Арантаре.

– Ну же, мне тут помощь нужна! – нетерпеливо прошипел я.

– Гаа Лаарх Эйб Даргар, с-сын Дома Камня, даргарс-ский наглец-ц, выс-скочка, – со всех сторон послышалось угрожающее шипение. – Тот, кто нарушил правила и предал законы предков, мы не любим предателей!

Дыши, Глэйб, и не поддавайся на провокации! Путь принял тебя! Значит ты имеешь полное право быть здесь!

Внутренний голос, как всегда, вовремя пришел на помощь. Это приветствие повторялось из раза в раз. При каждом моем обращении к паучьим жрецам. Казалось бы, пора привыкнуть. Но нет. Каждый раз в душе поднималась волна негодования. Хотелось спорить, доказывать, что я никого не предавал, оправдываться. Но потом я выдыхал. Даргарцы не оправдываются! А я, хоть и был изгоем, оставался сыном Камня по праву крови!

Тон шипения сменился. Я забыл, что паучьи дети умеют прекрасно считывать мысли при желании. Видимо, мои размышления пришлись им по вкусу. Давление на меня чуть ослабло, и я смог открыть глаза. Ночные тени сгустились вокруг, внимательно разглядывая нас с коконом-лаосцем. Свечение, исходящее из  него, совсем потускнело и едва угадывалось во мраке.

– Ну же! Скорее! – я сжал кулаки, не зная, чем сейчас еще могу помочь. При всем желании, я попросту не представлял, что делать с коконом дальше. И можно ли его вообще вскрывать. Магия аранеев была недоступна ни людям, ни таким, как я, сверхлюдям.

– Ты слишком высокого мнения о себе, ученик Аргоса! – тихий, шелестящий голос заставил меня чуть ли не подпрыгнуть от радости. Кто-то из аранеев был рядом.

– Мира и миров тебе, араней… – я задумался. Имени встречающего я не знал, равно как и статуса. А  невежества паучьи дети не выносили. Поэтому я попытался выкрутиться, как мог. – Араней, сын Великой Матери, Прядильщицы, Хранительницы Пути! Да не померкнет Великий свет у Врат и над головами нашими!

Араней удовлетворенно зашипел, принимая мое приветствие.  Я все еще не видел его, но чувствовал колебания пространства поблизости. Наверное, прямо сейчас он двигался к нам тайными паучьими тропами.

Не успел я додумать мысль, как мир вокруг начал стремительно светлеть и меняться. Сначала появились темные, покрытые мягким мхом стены, затем земля под ногами сменилась каменным полом, кокон оказался на массивном ложе, окруженный множеством зажженных свечей. И, наконец, запах сточной жижи сменился на что-то горьковатое, пряное, такое знакомое.

– Можжевеловое масло, – подсказал все тот же голос. – Приветствую тебя, сын Камня. Ты был смел, хоть и глуп. Но все же рискнул сунуться в Логово.

Я огляделся, силясь увидеть говорящего. Высокая фигура в темном балахоне стояла у дальней стены, сложив руки перед собой. Глубокий капюшон скрывал лицо, длинные рукава не позволяли разглядеть кисти рук. Но и без этого я знал, как выглядят паучьи жрецы. Таинственная раса нелюдей, с темной, морщинистой кожей, вечно посмеивающимся взглядом черных глаз и хелицерами на шее, обычно надежно скрытыми от посторонних глаз под одеждой.

– Я не знал, как спасти этого несчастного! – я махнул рукой в сторону кокона, стараясь не выдать своего удивления. Я был готов к ездовым паукам, к переходу через порталы, да даже к тому, то придется пешком шагать до логова с коконом на руках. Но к тому, что храм просто так возьмет и поглотит нас, втянет внутрь одного из залов, как будто мы тут и вышли… Пути Паучихи неизведанны, это точно! Теперь я сам убеждался в этой истине собственными глазами.

Араней, внимательно наблюдающий за моей реакцией, сипло усмехнулся. Но в следующий миг голос его стал серьезным:

– Рассказывай!

Я знал, что это была проверка. Аранеи при желании могли прочитать все, что творилось в любой точке Пути. Поэтому я начал с самого начала. С момента, когда странный толстяк подошел ко мне в имперском трактире, предлагая украсть гримуар черного властелина.

– Они, кстати, ссылались на вас! – решил на всякий случай уточнить я. – Ну, не конкретно на вас, а вообще на жрецов! Даже в клятве вас упомянули. Ну, то есть не вас конкретно, ну вы поняли, я надеюсь.

Араней молча кивнул и я дальше уже не отвлекался. Пересказал события в парке, описал начало перехода, уточнил, что верно произнес все необходимые клятвы.

– У одного из узлов я увидел свет, понял, что это лаосец попал в беду и выбросил паутинку. На подходе, у самых врат, на нас напали.

Я ждал, что араней заинтересуется этим фактом. Нападения на Переходах случались очень редко. А такие крупные – вообще, по-моему, не случались со времен войны. Но вместо этого араней прошипел:

– Ты владеешь воздухом.

В его словах не звучал вопрос. Скорее, легкое удивление, вместе с заинтересованностью.

– Что? Я не… – я запнулся и, помолчав несколько мгновений, признался. – Да. Мне даются некоторые трюки с воздухом.

– Сила аэров признала тебя, – задумчиво протянул араней, не двигаясь.

Я пожал плечами:

– Я получил этот дар от мага. Он не был аэром. Поэтому вряд ли можно говорить, что сила Аэ Аэр признала меня.

– Ты сомневаешься в моих словах? – араней подался вперед, черные глаза впились в меня взглядом.

– Н-нет, конечно, – поспешил оправдаться я. – Но всем известно, что Дом Воздуха никогда не выдает своих секретов. Тем более тот маг не был Скользящим и…

– А Дом Камня никогда не воспитывает предателей. А дети Великого Леса не отправляют дочерей на Путь. Мир меняется, Гаа Лаарх. Хотим мы того или нет, но лишь в переменах и движении возможна жизнь.

Я буквально заставил себя не отвечать. Я не предатель, сила воздушников мне не подвластна, а лаосец вообще неизвестно, жив или нет. Причем тут дочери? Проглотил рвущиеся наружу возражения и уставился на каменное ложе, укрытое мягкими шкурами. Араней, если и прочел мои мысли, решил их не комментировать. Молча двинулся тенью в сторону кокона. От колебаний воздуха пламя свечей затанцевало, рождая множество дрожащих теней в пространстве. Тихое шипение наполнило комнату – как будто мрак и дрожащие отблески света перешептывались между собой. Или это сиплое дыхание аранея нарушало уютную тишину? Я стоял, не решаясь сдвинуться с места. Молча наблюдал, как жрец вплотную подходит к кокону, раскрывает руки ладонями вверх и медленно проводит над еле-еле отсвечивающим энергетическим сгустком. Порыв ветра, внезапно пронесшийся по комнате, подсказал, моя защитная воздушная оболочка рассыпалась под руками аранея. Миг – и светло-серые ленты взметнулись вверх, обнажая бледный желто-зеленый вихрь.

– Держи. Сплетешь новую, – жрец взмахом руки отправил остатки паутинки в мою сторону. Я не стал интересоваться, каким образом я могу переплести  паучью сеть.  Лишь машинально подхватил остаточные плетения и засунул в один из карманов в моем камзоле. Позже разберусь.. Сейчас все мое внимание было приковано к замедляющемуся световому вихрю.

– Он ранен? – мой голос прозвучал в полной тишине. Тени, пляшущие на полу и стенах пугливо дернулись и зашипели в мою сторону. Я понял, что сейчас лучшее, что я могу сделать – просто молчать и не отсвечивать. Поэтому постарался максимально захлопнуться и не мешать, обратившись в сплошные слух и зрение.

Но, как оказалось, я зря переживал. Араней не обращал на меня никакого внимания. Он как будто полностью отгородился от окружающего мира. Размеренное сиплое дыхание, плавные, выверенные движения рук и тела. Лишь несколько мгновения спустя я понял, что жрец впал в транс. Молчание Вселенной – медитативный обряд жрецов, когда они, если верить слухам, напрямую связываются с Прародительницей. Я почувствовал, как волосы на затылке зашевелились от накатившей волны ужаса. Никто из живущих не видел этого обряда. Аранеи свято чтили свои традиции и ревностно оберегали тайны. Если мне позволили стать свидетелем таинства, есть лишь один ответ – мне не выбраться из этой комнаты.

Думай, Глэйб! Думай!

Но мерный рокот, усиливающийся с каждым ударом сердца, мешал сосредоточиться. Взгляд, как я ни старался, то и дело соскальзывал со стен и пола и возвращался к пульсирующему желто-зеленому вихрю в центре. Араней что-то резко прошипел и вскинул руки, а после бросился всем телом вперед, в самый центр магического свечения. Вьющиеся частицы окружили сухие. жилистые ладони. Комната дрогнула. Вспышка света на миг лишила меня возможности различить хоть что-то, кроме ярко-зеленого роя перед глазами. И запаха леса, просыпающегося после утреннего весеннего ливня. Я зажмурился – после полумрака паучьего логова буйство зелени больно давило на глаза. Мне показалось, что где-то вдалеке я слышу неугомонный щебет птиц. Но он тут же сменился тихим, болезненным стоном.

– Тише, тиш-ше, – прошипел араней. От удивления я тут же распахнул глаза, желая убедиться, этот заботливый, успокаивающий тон точно принадлежит жрецу. Но увиденное заставило меня кинуться вперед, не сдержав изумленного:

– Не может быть!

– Дочь Великого Леса, – посмеиваясь, протянул араней. А в его тоне ясно слышались лукавые нотки.

Я во все глаза разглядывал это чудо Вселенной. Всем было доподлинно известно – сыны Дома Ил Лао могут ступать на Путь. Дочери – никогда И тем не менее, на этом паучьем подобии кровати, с огромной раной в правом боку лежала лаосска. Длинные, черные волосы обрамляли мервтенно-бледное лицо. Раскосые миндалевидные глаза были прикрыты, а от длинных ресниц на щеки падала тень. Девушка, ну надо же. Совсем еще молодая – не намного старше меня. Лет двадцать, наверное. Хотя кто их поймет, этих девущек. Может ей вообще было несколько сотен лет, а лицо – результат их редкой целительной магии.

Словно в ответ на мои размышления, она застонала. Араней что-то прошипел и склонился над раненной.

– Имя. Сообщи свое имя, иначе я не с-смогу помочь.

Я не был уверен, что она вообще в сознании. Но лаоска удивила меня в очередной раз. Издав еще один стон, она тихо выдохнула:

– Сефирра. Сефирра Аэйн Ил Лао.

Видимо, это лишило ее последних сил. Из груди раненной вырвался не то стон, не то хрип. Из раны черными сгустками хлынула кровь. И источник, тлеющий в груди, погас.

– Что? Нет! Нет-нет-нет! Так нельзя! Спасите её! Мы же для этого сюда пришли! Спасите!

Я кинулся вперед, не обратив внимания на предостерегающе надвинувшиеся тени. Сейчас было важно лишь одно – спасти эту лаосску. Все остальное отошло на второй план.

– Её ранили отравленным клинком, – нехотя отозвался араней, продолжая водить руками над девушкой. – Дар, что есть суть её, отравлен. Он убивает,  а я не в силах помочь. Мы не можем хранить чужой дар, не велено Прародительницей.

Я с трудом понимал, о чем толкует жрец. Все, что я сейчас видел – умирающую девушку, ничем не заслужившую такого исхода.

– Смирись, сын Камня. Ты был настойчив, но ты не всесилен!

Я? Смириться? Вот еще!

– Дар, ты сказал дар отравлен! Его можно как-то очистить? Вывести яд? Вы же знаете всё о наследии матери Прядильщицы. У вас есть ответы на все вопросы!

Араней прошептал что-то на древнем языке и кровь, вытекающая из раны, как будто замедлила свой бег. Или это время вокруг нас изменило свою скорость?

– Дар можно очистить, но у нее, – морщинистая рука указала на девушку, – Нет на это сил и времени. Я могу лишить её дара, но ответь мне, Гаа Лаарх, ты стал бы жить без твоего света? Без голоса камней? Без Пути?

Я хотел было заносчиво ответить, что любая жизнь лучше смерти. Но осекся. Смог бы я прожить, зная, что лишен возможности ступать на Путь? Нет. Хотел бы я такую жизнь? Нет. Готов ли я был смириться с уходом этой лаосски? Нет.

– А если я стану хранителем её дара? До того момента, пока она не поправится? Я силен, здоров и готов помочь. Что нужно сказать? Какие клятвы произносить?

Араней чуть склонил голову и снова зашипел, внимательно разглядывая меня. Черные глаза блеснули в полумраке:

– И ты добровольно расстанешься с силой, пусть и не дарованной тебе от рождения? Не соблазнишься мощью Великого Дерева? Не откажешься вернуть все, до последней капли?

Я не раздумывая кивнул. Мощь, величие, всевластие – меня все это не интересовало от слова совсем. Я хотел Скользить. Я хотел жить вместе со Светом Пути в сердце. Вместе со своим светом. Этого мне было более, чем достаточно.

– Будет больно. Дар отравлен, а ты тоже почти пуст. Восстановление будет долгим.

Я пожал плечами:

– Я не тороплюсь. А Арантар мне нравится. Поэтому, не медли. Делай, что должно. А я переживу.

Араней больше не произнес ни слова. Свечи вспыхнули и опали, погружая комнату в непроглядный мрак. Полог Мироздания. Он опустился на эту крохотную келью, сосредоточенно укрывая нас троих, отгораживая от внешнего мира.

Едва различимый шепот пополз по стенам, полу и потолку, обволакивая. Я чувствовал камень под ногами, и это вселяло уверенность. Как отец наш, камень-прародитель, я буду тверд и незыблем. Я вынесу все испытания и не сломлюсь. Я буду стоять недвижимой скалой здесь, в самом сердце мироздания и буду опорой той, кто лишился силы и дара по вине врагов. Да будет так!

Я не знаю, откуда эти мысли всплывали в моей голове – араней ли нашептывал или тот самый камень, простирающийся под ногами. Но в миг, когда чужая сила хлынула в меня, я не дрогнул. Не склонился и устоял. Мир вокруг померк, оставляя меня наедине с этим бушующим желто-зеленым безумием. Лесной ливень нещадно хлестал по лицу. Птицы кричали, норовя оглушить. Ветви под натиском ветров лупили по лицу и телу. Но я стоял, видя вдалеке незыблемые горы. И знал, что пока они есть – я существую. Я жив.

Глава 5. Сила и слабость

Арантар. Логово аранеев. Дни ожидания.

Сефирра. Как будто порыв ветра тронул древние кроны исполинов Вечного Леса. Где бы я ни находился, образ раненной лаосски то и дело всплывал перед глазами. И ноги сами несли меня в темную келью, где лежала девушка. Восстановление шло медленно. Даже несмотря на помощь аранеев. Три раза в день кто-нибудь из паучьих жрецов приходил, проверял внутренний источник Силы, вливал горькие зелья сквозь стиснутые зубы девушки, менял паутинную повязку на ране и бесшумно растворялся в тенях, пляшущих на стенах. Я оставался рядом. Сидел в углу, внимательно разглядывая пляску теней. Думал. О разном. И уходил только на ночь, чтобы утром вернуться снова. И так на протяжении семи последних дней.

И, нет, я не был сентиментальным рыцарем. И романтичным юношей тоже. Никакой любви с первого взгляда и до последнего вздоха. Все дело в чужой силе, внезапно наполнившей мое тело. Она тянулась к своей хозяйке, рвалась обратно, прочь из моей груди, боясь остаться в каменных скалах навечно. И я не мог противостоять этому желанию, быть как можно ближе к истинному носителю силы Вечного Леса. Поэтому, едва рассвет окрашивал Арантар бледно-розовым заревом, я поднимался и, шипя и проклиная тех, кто на нас напал, шагал в келью. Сил бродить по городу все равно не было. Чужая неподчиненная сила, да еще и отравленная магическим ядом – то еще удовольствие даже для таких натренированных парней, как я. Поэтому я стоически пытался пережить это время, занимаясь созерцанием теней на темных, покрытых мхом стенах Логова.

Аранеи не мешали. На удивление, не приставали с расспросами, не пытались выяснить, что же произошло на самом деле. Интуиция подсказывала, что им и без меня все известно. И, если захотят, поделятся знаниями со мной. А раз молчат – пытать бессмысленно, все равно не признаются. Араней Аргос, мой наставник в Даргаре, никогда ни в чем не признавался. Чего я не пробовал в своё время. Лесть, шантаж, подкуп – все было безразлично этому старому жрецу. Только Путь и бесконечные, туманные знаки, что посылало Мироздание – вот, что интересовало старика. Много позже, уже после моего изгнания, я нашёл тоненькую тропинку к сердцу старого аранея. Дивный синий чай, что рос в одном из самых немагических миров Пути, радовал старца. Поэтому я старался время от времени возвращаться в тот мир, чтобы собирать диковинные лепестки в предгорьях. А после навещал аранея и подолгу молчал, сидя рядом у костра и не задавая вопросов. Потому что к ответам не был готов. С первыми лучами рассвета я уходил. Бросался в очередную авантюру, спиной чувствуя внимательный, чуть насмешливый взгляд жреца. Который точно знал, что меня ждёт за очередным поворотом Пути. Но не признавался.

Я моргнул, отгоняя непрошенные воспоминания, и подавил тяжелый вздох. Ярко-желтый сгусток первородной силы вырвался из груди, сформировался в плотный переливающийся шар и кинулся к своей хозяйке.

– Стой! Нельзя! Убьешь её! – я подскочил, зашипел от резкой боли, пронзившей все тело, но не остановился. Наоборот, бросился вперёд, удерживая шар.

Тот заискрил, врезавшись в мою ладонь.

– Ты! – резкий женский вскрик отвлёк меня на мгновение. Но его хватило хитрому сгустку, чтобы выскользнуть из плена и снова рвануть в сторону девушки.

– Вот же сарычья гнусь! – выругался я, бросаясь вперёд и перехватывая шар. Теперь он ещё и нагрелся, не желая оставаться в моих руках. И мне приходилось перекидывать его из руки в руку, рискуя заработать пару магических ожогов.

– Моя сила… ты… Вор! – не находя больше слов, девушка застонала. То ли от негодования, то ли от накатившей слабости.

Последнее слово она выкрикнула со всей яростью, на которую сейчас была способна.

– Я не враг. Мы в Логове, – не отрывая взгляда от шарика коротко пояснил я. Успокаивать одновременно и разбушевавшуюся стихию, и разволновавшуюся девицу я не мог.

– Да явитесь уже кто-нибудь, образумьте это безобразие! – чувствуя, как начинаю замедляться под натиском подступающей слабости, выкрикнул в воздух я.

От стены отделилась тень, и я с облегчением угадал силуэт аранея. Кажется, того самого, что встречал нас в первый день.

– Ты сам принял эту ношу. Добровольно. Так неси ее с честью!

– Я жизнь спасал! А мне в благодарность пол нутра выжечь пытаются! – возмутился я. Действительно, чужая Сила неприятно жгла грудь.

– Ты был предупреждён о трудностях! К чему стенания!

Я зашипел одновременно и от злости, и от боли – ладони уже покрылись волдырями. Но несмотря на это, продолжал удерживать сгусток, не пуская его к хозяйке. Она еще была слишком слаба. А я еще чувствовал следы яда в зеленоватом сиянии леса. Араней, как ни в чем не бывало направился к лаосске, остановился рядом, оценивая ее состояние, а после тихо прошипел:

– Приветствую тебя, Сефирра, дочь Вечного Леса!

Я успел заметить, как в удивлении округлились глаза девушки. Выглядело это занятно, учитывая их природный разрез – достаточно экзотичный для многих человеческих родов. Сефирра тихо ойкнула, снова застонала и, наконец, прошептала Слово. Я понял это по внезапно замеревшему шару в руках. Он как будто недоверчиво прислушивался к пространству, не забывая обжигать мне руки. И девушке пришлось повторить Слово уже громче. При этом, она не переставала во все глаза наблюдать за мной.

– Да не нужна мне твоя сила, не переживай так! Больно надо! Своей хватает!

То ли негодование в моём голосе было слишком уж явным, то ли сила Вечного Леса, наконец, образумилась. Но я внезапно почувствовал, как на смену едкому жару приходит живительная прохлада. Как будто тёплый поток, лаская, успокаивая, омыл меня изнутри. Я выдохнул, развеивая желто-блестящий шар и, не скрытая ехидства, протянул:

– Премного благодарен!

– Не ерничай! – насмешливо бросил араней, протягивая мне темную каменную ступку с растертыми в ней листьями.

– Приложи, – коротко бросил жрец, возвращаясь к осмотру лаосски.

– Сам понял, не тугой, – фыркнул я, отходя к дальней стене. Листья откровенно воняли так, что слёзы выступали из глаз. Но выбор у меня был невелик – мазать эту гадость, или ходить с волдырями ещё несколько дней. Мне внезапно захотелось как можно скорее покончить с этой историей с чужим восстановлением, и оказаться как можно дальше от Арантара. Хоть в том же мире синего чая.

Не знаю, чего я ждал от раненной. Нет, не вечных благодарностей и восторгов. Но уж точно не этого обвиняющее-осуждающего взгляда. И вот этого презрительно-надменного «вор», пусть и сорвавшегося против воли. Всем известно, что все самое глубинное и искренние говорится как раз вот так – внезапно и против воли.

Я кое-как намазал зеленую гадость на ладони, поставил ступку на стол и двинулся к выходу.

– Подожди! – тихий, но настойчивый окрик заставил меня задержаться у дверей. Видимо, араней закончил осмотр и дочь Великого Леса решила сменить гнев на милость.

– Я могу помочь.

Я обернулся. Действительно, аранея в келье уже не было. Он ушел, оставив меня один на один со спасенной. Сефирра, поморщившись, приподнялась.

– Вам нельзя вставать! – несмотря на обиду, дерущую мою грудь изнутри, мысль о том, что девушка снова провалится в бессознательное состояние, не радовала.

– Справлюсь! – упрямо ответила она. – Давай руки, я помогу.

Я стоял, не двигаясь с места. И изо всех сил стараясь не сорваться и не наговорить лишнего. Она не узнала во мне сына Великого Дома Камня. Теперь я это понимал ясно. Воспитание – первое, что нам дают родители и стихия. Не сила, не возможности. Воспитание. Если ты наследник Дома, ты даже на смертном одре должен оставаться наследником. Титулы, обращения, уважительный тон. Ты должен держать все это в голове и активно применять, чтобы не приведи Великий Путь, ненароком не обидеть честь кого-нибудь из других Домов. Я пытался следовать этому правилу даже после изгнания. Но, судя по всему, слишком далеко ушел от корней, и сейчас, встретив на Пути равную, остался неузнанным. Это открытие не порадовало.

– Не стоит беспокоиться, лао Сефирра. Я в норме. Как только ваш дар станет безопасен для вас, мы проведем ритуал возвращения. А сейчас отдыхайте!

Я склонился в церемонном поклоне, развернулся и быстро зашагал прочь. Не давая внезапно подступившей горечи разъесть меня сильнее, чем уже есть. Я вернулся в келью и улегся на каменную полку-кровать, уставившись в потолок.

– Ты с-сам выбрал с-свой путь Гаа Лаарх, – ну конечно, араней был тут как тут.

– Выбрал, – не стал отрицать я, продолжая делать вид, что трещины на потолке будят во мне неподдельный интерес.

– Тогда отринь волнения и сомнения! Ты больше не сын Камня!

– Я всегда был и буду сыном Камня! – я подскочил, сжимая руки в кулаки. Волдыри на ладоня тут же отозвались волной боли.

– Ты променял Камень на Путь. Ты познал другие стихии. Ты уже не истинный сын Камня, не спорь! – араней не дал мне возразить. – Ты не такой, как твои братья и сестры. Не такой, как отцы и деды. Но кто сказал, что камень должен быть одинок? Там, где стоит твой Отец-Прародитель незыблемой грядой, он устремляется вверх, к свету Пути. Он обласкан ветрами, а грозы, проходящие мимо, даруют ему молнии. Он рождает эхо, что вторит громам. Он принимает воду, что льется с небес и прячет её в недрах. Мироздание – круг, где каждый связан с каждым. Мать-Прядильщица знала эту истину, и только потому ей удалось воссоздать Путь. Подумай об этом! А еще о том, что лао Сефирра должна быть рядом со своей Силой. Или Сила рядом с ней. Чтобы не случилось отчуждения!

Араней растворился во мраке, а я так и остался сидеть в своей келье, пытаясь понять, что он мне сейчас наговорил. Я не даргарец? Вот еще! Был им, и умру им! Да, мне подчинился воздух, но это и не удивительно. Я обменял дар по всем правилам, вот мне и удалось прикоснуться к чужой стихии. С силой Леса я расстанусь, и все вернется на круги своя. Я даже не пытаюсь приручить ее. Поэтому араней может сколько угодно придумывать свои сказки, он не прав. Я даргарец. Пусть и изгнанный. Камень отвернулся от меня, но я от него – никогда!

За этими размышлениями я не заметил, как провалился в сон без сновидений. Последнее, что я помнил – слова аранея о том, что я должен быть рядом с лао, несмотря ни на что. Но упрямство Камня было сильнее. Поэтому весь следующий день я провел в дали от спасенной, с трудом сдерживая рвущуюся из груди лесную энергию. И только когда камень стен тихо прошептал мне, что девушка уснула, я двинулся в её келью. Так прошло еще три ночи. Теперь днем я отсыпался, а ночью продолжал сидеть рядом в темноте, умудряясь при этом рассматривать лао. Высокие скулы тонкие черты лица, длинные ресницы. Я уже знал, что глаза ее меняют цвет от темного, почти черного до светло-коричневого, как молодая кора нового дерева. Длинные черные волосы, утонченные кисти рук. Как она могла быть воином? Такая хрупкая, воздушная и гибкая, как молодой побег. Все в ней дышало свежестью  и жизнью, даже непосвященному было ясно, что Лес отметил её. Поэтому её Сила так рвалась к хозяйке. И я мечтал поскорее исполнить это желание. Потому что оно полностью совпадало с моим.

На четвертую ночь, когда я привычно раскрыл глаза, пробужденный шепотом камней, что-то изменилось. Легкость. Вместо привычного жжения и тяжести в груди, я почувствовал свежесть. Казалось, что вокруг то и дело раздаются вскрики лесных птиц, а вдалеке шумит молодой лес.

– Опас-с-ность миновала, – араней стоял в дальнем углу с маленьким светильником в руках.

– И что? Я должен что-то произнести? Формулу отречения? Ритуал? – я поднялся, отгоняя остатки сна и быстро оделся.

– Ритуал, все верно. Дочь Леса ждет. Можем начать сейчас, а можем дождаться рассвета, – араней чуть склонил голову, внимательно наблюдая за моими действиями.

– Ну уж нет. Давайте покончим с этим сейчас. На рассвете я передам заказ, закрою сделку и уйду из Арантара. Пожалуй, хватит с меня вашего гостеприимства! Пора отправляться в путь. За лепестками, например.

– Да будет так. Следуй за мной! – араней кивнул, принимая мое решение.  Он двинулся прочь из кельи, по темным коридорам и ходам, а я послушно шагал следом, мысленно представляя себя далеко отсюда. В овальный зал, погруженный в мягкий полумрак, мы шагнули одновременно с Сефиррой. Лао в сопровождении еще одного аранея вошла с противоположного входа, и мы оказались друг напротив друга, разделенные круглым каменным постаментом. Выглядела она значительно лучше. В традиционном наряде Дома Ил Лао, на мой взгляд больше похожим на цветастый халат, чем на женское платье, с замысловато убранными в высокий хвост волосами, Сефирра все равно была прекрасна. Интересно, сколько ей лет? Мне почему-то казалось, что немногим больше, чем могло бы быть мне. До моей заморозки, конечно же. И вряд ли она успела встретить свое магическое совершеннолетие. Иначе бы так просто не рассталась с Силой. Да и отравить её дар было бы сложнее. А раз так, считай, мы ровесники. Это только с виду я выглядел на шестнадцать. В остальном, три года скитаний по Пути не прошли бесследно и для меня.

Я мог бы еще долго размышлять о возрасте и его особенностях у таких, как мы, магически совершенных созданий. Но тут Сефирра посмотрела прямо мне в глаза и окружающий мир как будто замер. Лишился в миг звуков, а поле зрение сузилось до её светло-ореховых глаз. Часть меня рванулась вперед, и я с трудом удержался на ногах. Воздух вокруг взорвался мириадами светло-желтых, ярко-зеленых и темно-коричневых искр. А следом до слуха долетел мерный шорох шумящей листвы, изредка нарушаемый шипением паучьих жрецов. Сила Вечного Леса чувствовала свою хозяйку, тянулась к ней и я, не смея препятствовать, прикрыл глаза, отпуская ее на волю. Порыв прохладного ветра коснулся разгоряченной щеки, взъерошил волосы и растворился, унося с собой и шелест, и шипение. Произошедшее длилось мгновение, не больше. Когда я открыл глаза, лао уже стояла, окруженная светло-желтым коконом вновь обретенного дара. А я пошатнулся и, потеряв равновесие, завалился на каменный круг. Ощущение пустоты в груди сковало руки и ноги, лишило возможности дышать. Ужас, придавивший меня к каменной плите, выдавил из горла хрип.

– Что с ним! – где-то вдалеке прозвучал взволнованный женский голос. Сефирра! Вот, кто виной всему! Она отняла силу!

– Дыши, Гаа Лаарх, – еще один голос. Араней? Плевать! Даже он не остановит меня! Я отомщу этой ненавистной лао за то, что она со мной сотворила!

– Ус-слыш-шь меня, с-сын камня! Сила, что принадлежит тебе – в тебе! Не твое ушло, отпус-с-ти!

Сын Камня! Надо же, как он зашипел! А не он ли недавно твердил, что я теперь не даргарец! Мне хотелось выкрикнуть это в морщинистое лицо аранея. Но вместо слов из горла вырывался лишь скрежещущий хрип. И тогда я взревел. Потянулся к камню, что был вокруг. В неутолимой жажде отомстить всем, кто так опрометчиво решил бросить вызов сыну Дома Даргар. Ярость алой пеленой застелила глаза, жгла нутро, не давая вдохнуть. Я раз за разом тянулся к камню, но тот лишь молча взирал на то, как я дрейфую по разрушительным волнам ненависти. И с каждым новым хриплым вдохом меня уносило все дальше и дальше от единственной скалы, что была мной.